БУРЯ НА ГОРИЗОНТЕ 5 страница

Сигурд снова увидел лезвие. На этот раз оно было больше. Меч! Жилистый воин с заплетенной в косичку бородой и черной пустой глазницей уже готов был вонзить клинок в грудь Сигурду. Принц попытался подтянуть ноги к груди, чтобы оттолкнуть противника, но кто-то удерживал его, навалившись на колени. И в тот момент, когда лезвие уже царапнуло грудь Сигурда, лангобард получил сильный удар сбоку, а его меч отлетел в сторону. После этого удара удавка ослабла и Сигурд наконец-то смог дышать. Сделать вдох было больнее, чем получить все предыдущие удары.

Чьи-то руки схватили его и подняли на ноги. Сигурд слабо отбивался. Голова по-прежнему кружилась, и он не мог отличить друга от врага. Кто-то отвесил ему хлесткую пощечину.

— При… Сиг, мы должны выбираться отсюда!

Сигурд помотал головой, приходя в себя. Ион! Это был Ион! Старый друг тормошил принца, одновременно уклоняясь от кулаков и летящих в них пивных кружек.

— Гелен! — закричал Ион.

— Уже здесь! — донеслось до них, и Сигурд увидел, как толстенький Гелен пробивается сквозь толпу к двери. Ион подхватил Сигурда, свободной рукой держа его за ремень.

Кувшин с пивом разбился о стену прямо над их головами. Какой-то сакс, получивший мощный удар, толкнул исландцев, и они вылетели через дверной проем на улицу. Дверь захлопнулась, а драка в таверне продолжилась.

Сигурд, Ион и Гелен, приходя в себя, лежали на дороге. Наконец принц хрипло выдохнул:

— Интересно, они еще долго будут драться?

Гелен хихикнул.

— Пока не останется никого, кто был бы способен держаться на ногах. Давненько я так не развлекался!

Ион сплюнул кровью.

— Я, вообще-то, надеялся дать своим косточкам хоть немного отдыха.

Сигурд сел в пыли и похлопал друга по спине.

— Я тебе очень благодарен, дружище. Они меня чуть не задушили.

— Вам нельзя было отделяться от Гелена, — прорычал Ион. — Спина к спине — это единственная тактика в таком случае. А иначе можно легко получить лезвие между ребер.

— В дальнейшем я буду помнить об этом, — ответил Сигурд и закашлялся: горло до сих пор жгло огнем. — Похоже, на сегодняшний вечер мы получили достаточно развлечений. Ты нашел место для ночлега?

Ион кивнул.

— Совсем недалеко отсюда есть ночлежка с большим количеством кроватей. Место стоит недорого, а с утра можно получить молоко и хлеб.

Сигурд с трудом поднялся на ноги и помог встать Гелену.

— Звучит неплохо. Что ж, тогда можно и поспать.

Они услышали, как открывается дверь. Наружу вышла молодая служанка, которая приносила им еду. Подойдя к Сигурду, девушка осторожно дотронулась до красной полосы на его горле.

— Какой ужас. Мой господин, я надеюсь, что вы не ранены?

Сигурд смущенно улыбнулся, глядя в ее любопытные светлые глаза.

— Ничего страшного. На мне все очень быстро заживает.

Служанка провела рукой по своим кудрявым волосам цвета спелой пшеницы, пропитанным запахами таверны.

— Меня зовут Лив.

— А меня… Сиг.

Краем глаза он заметил, как Ион и Гелен, ухмыляясь, подмигнули друг другу.

— Что ж, мой милый Сиг, — промурлыкала Лив, положив руку ему на грудь. — За ваши деньги вы могли бы получить намного больше, чем кувшин меда.

— Остаток можете взять себе, — пробормотал Сигурд. — Для меня это будет честью.

Ион громко откашлялся и, когда Сигурд посмотрел в его сторону, показал пальцем на здание в конце улицы.

— Что ж, мы пойдем, — сказал Ион. — Не забудь: последний дом на улице. Но это я так, на всякий случай…

Гелен не собирался идти за Ионом. Ему было любопытно посмотреть, как Сигурд выставит себя перед Лив полным идиотом. Но Ион схватил товарища за руку и потащил за собой, не забыв при этом взять багаж.

Сигурд повернулся к служанке, которая внезапно оказалась прямо перед ним, так что их носы почти соприкасались.

— Мой господин, я ведь не могу позволить вам уехать, не отдав этот долг.

Конечно, Сигурд знал истории о морских путешественниках и портовых женщинах. Собственно, именно поэтому он и приехал в Данию. Но в его сознании россказни о пьяных оргиях как-то не вязались с нежным созданием, стоявшим перед ним.

— Вы можете запаковать мне что-то из еды на ночь.

Лив хихикнула, а потом поспешно чмокнула его в губы.

— А как насчет того, чтобы я дала вам кое-что, что вы могли бы распаковать ночью?

Эльза нежно погладила дочь по голове. Лиля что-то пробормотала, засыпая. В руке она сжимала простую куклу, которая была ее спутницей с самого детства. Придворные дамы часто пытались подарить девочке более красивых и дорогих кукол, но Лиля была верным ребенком.

Эльзз осторожно сняла с шеи малышки рог дрыка — она опасалась, что дочь во сне может пораниться, — и положила амулет на пол у кровати.

Затем она встала, собираясь идти к мужу.

Замок, казалось, вымер. Король приказал всем придворным провести день со своими семьями или собраться вместе на добрую трапезу. Им также предложили бежать на север, ведь тогда можно было надеяться, что ксантенцы не смогут поймать их в течение достаточно долгого времени, и за этот период жажда крови врага будет утолена.

Но никто не принял предложение короля.

Эльза тихо шла по бесконечным, одинаково мрачным коридорам. Холодная вулканическая порода хранила молчание. Потрескивание нескольких факелов было единственным звуком за исключением шума моря, игравшего для Исландии свою вечную музыку. Через пару лет жизни в этой стране шум моря переставал восприниматься. Его не замечали, как не замечают собственного дыхания.

— Сииигууурд… Сииигууурд… Сииигууурд…

Эти голоса были тихими, как море, как шепот ветра. Они исчезали прежде, чем можно было услышать их по-настоящему.

Эльза замерла. Озноб пробежал по ее спине, но он был вызван вовсе не холодом, царившим в коридорах замка.

Королева обернулась. Ничего. Она оглянулась снова. Опять ничего. И все же рядом с ней что-то было.

— Пролиласссь крооовь… расплааата крооовью…

Сердце Эльзы, казалось, готово было выскочить из груди.

Как давно она не слышала этих голосов наяву, а не во сне. Голоса из прошлого, голоса из тьмы. Они были порождением зла, и вызвал их ее отец.

Ей потребовалось собраться с духом, чтобы вступить с невидимыми существами в спор.

— Чего вы хотите? Что вам еще нужно?

— Послееедняя крооовь… сааамая послееедняя крооовь…

Это были голоса нибелунгов. В них слышались презрение и жадность. Эльза удивилась. Эти злобные лесные существа должны были жить на Рейне. По крайней мере, так ей говорил отец, Хаген из Тронье. Но, судя по всему, нибелунги могли следовать за кровью, за судьбой или за проклятием. Ожидание смерти и несчастий вызвало эти смутные тени, и они пришли сюда подземными тропами сквозь горы и воды.

Какая-то тень скользнула мимо Эльзы, но ее взгляд был слишком медлительным, чтобы ухватить видение.

— Когда-нибудь это закончится? — дрожащим голосом спросила она.

— Это началá твоя крооовь… твоя крооовь… твоякровьтвоякровьтвоякровь…

Королева не сомневалась, что никто, кроме нее, не мог слышать эти голоса. Они звучали в ее сознании, в ее душе. И все же они были не менее реальны, чем холодный камень под ее ногами. Эльза надеялась, что ей никогда не придется взваливать на себя ношу своего отца. Но Хаген увлек за собой в бездну правителей целых королевств, пытаясь удержать власть в Бургундии. И теперь она, его дочь, должна была искупить вину, которую, благодаря клинку Гунтера, не искупил ее отец.

Эльза решила больше не слушать голоса теней, которые прибыли сюда, желая засвидетельствовать жестокое зрелище. Она уверенным шагом направилась к крепостной стене, где ее ждал Гернот.

Сейчас она была ему нужна как никогда прежде.

Для Исландии не имело значения, нападет ли на нее Ксантен с сотней или двумя сотнями кораблей — этой стране нечего было противопоставить захватчикам. Королевство, расположенное вдали от жадных взоров жестоких агрессоров, не воевало уже много поколений. Исландия нуждалась в большем, чем могла предложить, и завоевателю не приходилось рассчитывать на богатую добычу. Здесь не было ни роскоши, ни драгоценностей, ни замковых сокровищниц. Исландия не боялась нападения со стороны иноземных войск, да и сама не посягала на чужие границы. Кузнецы тут никогда не стояли у наковален ночами напролет, чтобы вооружить воинов мечами. Кровь врагов на собственных клинках не считалась гордостью и достоинством исландских мужчин.

Исландия, как страна, символизировала мир, а не войну.

Гернот стоял на крепостной стене и смотрел, как пятьсот кораблей Вульфгара пытались пробиться в порт, победив морские волны. Ксантенцы даже не подумали о том, чтобы подплыть к острову незаметно, причалить к его восточной части, а затем пройти через равнину. Войско Ксантена пришло на эти земли как войско победителя, еще не начав войну. Этот поход не был нападением. Это было вторжение.

Гернот предпочел бы сейчас стоять на берегу вместе с Эолиндом, Эльзой и военачальниками, чтобы встретить Вульфгара. Объявления войны не последовало, и, значит, короля должен был встретить король. Гернот знал, зачем пришел Вульфгар. Ему нужна была не Исландия, не рудные копи. Они были приданым — так, как за невестой семья дает лучшего коня. Вульфгару не нужна была земля. Он хотел смерти Гернота. Смерти всей семьи. Только тогда он наконец мог стать законным повелителем Ксантена. Король Тойдебальд будет принимать его за своим столом с уважением, и он даже сможет предъявить римлянам претензии насчет Бургундии. Он мечтал создать огромное королевство — от контролируемых римлянами областей на юге до побережья на севере. Он сумеет стать сильным соседом франков.

Для короля Ксантена эта победа будет горькой — военачальники собирались сказать ему, что замок неприступен, что ни один таран не пробьет ворота. Если Вульфгару нужен был замок, ему придется ждать, пока все его жители не умрут от голода.

Гернот горько рассмеялся, вспомнив, сколь многое удалось завоевать Вульфгару, не имея на это никакого права. А еще Гернот думал о том, что ему, возможно, следовало бы, предвидя такой день, собрать войско. Но тогда последние семнадцать лет превратились бы в сплошную муку, а его правление прошло бы под знаком крови и железа. Стране все время не хватало бы вооружения, и она, скорее всего, ослепла бы от страха.

Нет, он был хорошим королем. И он останется таким до своего последнего дня. Пусть этот день настанет сегодня — или завтра.

Первый корабль, королевский, причалил к берегу, и личные стражи Вульфгара спрыгнули в воду. Гернот уговорил своих военачальников выйти к ксантенцам без оружия. Первоочередной задачей было предотвращение кровопролития и усмирение жестокости.

Гернот был готов сдаться Вульфгару. Ради Исландии. Ради Бургундии. И ради своей семьи. Он не боялся.

В этот момент к нему подошла Эльза, и, словно в насмешку, его все же пронзил страх.

— Моя королева, что ты здесь делаешь? Я же приказал тебе…

— Чтобы я бежала отсюда с Лилей? — Эльза мягко и спокойно улыбнулась. — Как ты мог подумать, что я оставлю тебя в беде? Какой же я тогда была бы тебе женой? Разве заслуживала бы я той счастливой жизни, которую мы прожили вместе?

Гернот испытывал смешанное чувство ярости и отчаяния, оттого что его жене предстояла та же судьба, что и ему. Но он знал, что она поступает так из любви к нему, и готов был умереть рядом с ней. С того дня, когда они уехали из Бургундии, Эльза всегда была рядом, и он не сомневался, что королева, как и он, не станет бежать от Вульфгара.

Гернот коснулся кончиками пальцев ее лица и нежно поцеловал в щеку.

— Но если мы умрем, если сегодня настал наш день… то что же будет тогда?

Эльза накрыла его руки своими ладонями, чтобы согреть их.

— Это принесет нам покой, — сказала она. — Ведь если ничего не останется, мы избавимся от проклятия, которое преследует наши семьи. Тогда мир переживет новое, свободное, возрождение. А если что-то останется — например, Сигурд, — то останется и надежда, что он многому от нас научился и понесет нашу любовь в мир.

Вчера Гернот отослал Эолинда на небольшом быстром судне под парусом, чтобы он обошел войско Ксантена на востоке и занялся поисками принца Сигурда. Затем советнику следовало позаботиться о бегстве юноши. Старый друг короля должен был упрятать Сигурда так далеко, чтобы жизни Вульфгара не хватило на то, чтобы найти его.

— А что с Лилей? — тихо спросил Гернот.

— Я дала ей зелье, и она будет спать, как бы ксантенцы ни грохотали мечами, — шепнула Эльза.

Она опустила голову на плечо Гернота, и он обнял ее за талию.

— Что ж, тогда нам больше нечего делать.

Они видели, как Вульфгар сошел с корабля и уверенной походкой завоевателя направился к королевскому замку. Военачальники Исландии поклонились ему, но Вульфгар достал меч и разрубил первого из них пополам. Его люди поняли приказ, и в Исландии началась кровавая бойня.

Гернот прижал к себе Эльзу, чтобы она не видела ужасной резни. Но и он, король и мужчина, не мог смотреть на это. Гернот закрыл глаза, чтобы не видеть, как его приближенные падают на гравий и их кровь смешивается с морской водой.

Сигурд почесал затылок и вытащил из спутанных волос соломинку. Во рту был неприятный привкус прошлой ночи, а голова раскалывалась от вина, как и предсказывал Гелен. Принц заставил себя открыть глаза, но ничего толком не сумел разглядеть — вокруг было почти темно, и, возможно, так было даже лучше.

Постанывая, Сигурд выпрямился и попытался собраться с мыслями, чтобы вспомнить, почему он голый.

В теплом влажном воздухе стоял омерзительный запах рвоты. Лучи солнца, пробивающиеся в помещение, освещали деревянные перегородки, и Сигурд догадался, что находится в конюшне. В паре шагов от него стояли две маленькие лошадки, а вокруг них медленно ходили три скучающие курицы. На стене висели уздечки, а от кормушки несло остатками еды.

Сигурд лежал на соломе, в углу, отгороженном от остальной конюшни парой досок. Тут не было ни удобно, ни чисто, и молодой человек понял, что это не тот ночлег, который обещал Ион.

Лив.

Это имя вспыхнуло в сознании Сигурда, а с именем пришли и картины опьянения, обрывки смеха, сладострастные крики, воспоминания о запахе пота и прикосновении губ к горячим соскам.

Она потащила его за собой в конюшню с простотой, выдававшей привычку. Грязное платье без его участия соскользнуло с плеч девушки, и ее руки быстро нашли его мужское достоинство. Несмотря на опьянение, Сигурд ощущал дикую пульсирующую страсть. Они упали на солому, хихикая, как двое детей, но их страсть была страстью взрослых. Сигурд не успел познать тело Лив, а ее страсть не успела подняться до его уровня, когда он уже излился, оросив тело девушки. Она же с наслаждением коснулась семени пальцем и попробовала его на вкус.

Ему было обидно, оттого что все произошло слишком быстро, и он уже хотел извиниться, но в этом не было необходимости — жаркие губы Лив коснулись его чресл. И хотя у Сигурда кружилась голова, его тело было полно решимости осчастливить девушку снова. И снова…

Сигурд вспомнил еще три своих излияния, до которых довела его Лив, сев на него сверху. Девушка умело пользовалась кожаной петелькой, и каждый раз, когда Сигурд покусывал ее плечи, она отстранялась от него и с удовлетворением проводила рукой по его члену. Его желание излиться в нее было настолько сильным, что он грубо притягивал искусительницу к себе, сжимал ее бедра и рычал, кончая в нее. После этого Лив ложилась рядом с ним, дрожа всем телом. Ее дыхание было частым, а ноги слабыми от изнеможения.

В какой-то момент он, должно быть, заснул. Воспоминание о сладострастной ночи, его первой ночи, мгновенно разбудило в Сигурде желание вновь почувствовать женскую плоть, руки Лив, ее лоно. Но девушки не было рядом. Она, вероятно, выскользнула из конюшни, когда он спал. Сигурд остался один, но его тело не хотело мириться с этим.

Снаружи было шумно, слышались разговоры, грохот тележек и звуки шагов. Обычный суетный день, несомненно, был уже в самом разгаре.

В полутьме конюшни Сигурд оделся, хотя ему и было противно чувствовать на себе грязную липкую ткань. Он затянул ботинки кожаными ремнями и застегнул пояс на бедрах.

Лив. Он должен был найти ее. Он хотел… большего. Он хотел большего от Лив. Он желал видеть ее тело при свете, целовать ее соски и чувствовать ее губы на своей коже.

Вздохнув, Сигурд оглянулся. Его мысли вертелись вокруг девушки, и он медлил, не решаясь покинуть конюшню. Наконец, чтобы как-то отвлечься и успокоиться, принц подумал об Ионе и Гелене. Интересно, как его друзья провели ночь? Наверняка не так страстно, как он! Он найдет их и все им расскажет! Каждую подробность, какую сможет вспомнить. А если не вспомнит, то постарается найти красочные слова, чтобы похвастаться своей победой.

Этим вечером он опять найдет Лив в таверне. Он заберет ее с собой, и на этот раз они будут ласкать друг друга на сене до самого утра на трезвую голову.

Сигурд нашел выход из конюшни, и свет больно резанул его по глазам. Остановившись, юноша воспользовался моментом, чтобы убедиться, что он ничего не забыл. Его руки, пошарив по одежде, нашли все на своих местах. Не хватало только маленького кожаного кошелька с монетами, который он привязал к поясу.

Неужели он забыл кошелек в конюшне? Вряд ли. Он был как следует закреплен и не мог потеряться. Оторвался во время драки? Однако Сигурд, чуть напрягшись, вспомнил, что кошелек был при нем, когда он вместе с Геленом и Ионом сидел перед таверной.

Впрочем, это было не столь важно. Деньги он хорошо спрятал в сумках, а монеты в кошельке предназначались для развлечений в первые два-три дня.

Испытывая удовлетворенность и невероятный голод, Сигурд отправился гулять по Фъеллхавену. Этот город за одну ночь предложил ему больше, чем Исландия за последние пятнадцать лет. Пускай он был наполнен вонью и мрачными личностями, но что могло быть лучше?

При солнечном свете все выглядело намного безобиднее. Жизнь шла своим чередом. Рабы грузили товары на тележки, торговцы спорили о ценах, моряки чинили и отмывали корабли, чтобы подготовить их к следующему путешествию.

Бочонок с чистой водой приглашал Сигурда окунуть в него голову и вымыть руки и верхнюю часть тела.

Дом, о котором рассказывал Ион, он легко нашел, как и своих исландских друзей. Они сидели на лавке перед домом, жевали хлеб и пили обещанное молоко. Увидев принца, парни поприветствовали его громкими возгласами.

— Посмотрите-ка на нашего при… Сига! — закричал Гелен, бросив есть, и в восторге обнял принца. — Он провел ночь с горячей бабенкой, да еще и весьма симпатичной!

Сигурд осторожно отодвинул от себя друга. Такая близость показалась ему… неуместной. А желание рассказать о Лив во всех подробностях внезапно исчезло.

— Ой, только не надо тут свистеть, а то все счастье просвистите.

Ион, сидевший за столом, приветливо подмигнул Сигурду.

— Если вы не хвастаетесь, значит, все прошло очень хорошо.

Сигурд почесал подбородок.

— А ведь и впрямь я не припомню, чтобы вы особенно распространялись по поводу того, что дает мужчине страсть женщины.

Гелен толкнул его в бок.

— Да, легкодоступные портовые шлюшки особенно искусны в том, чтобы расставлять ножки.

— Не думаю, что Лив такая, — недовольно произнес Сигурд и добавил: — Ночь с Лив… Это было… это было не просто пьяное сладострастие.

Ион рассмеялся.

— Очевидно, эта девчушка высосала из вас не только семя, но и часть души. Поэтому вы погружены в приятные воспоминания.

Он протянул Сигурду хлеб и молоко, и принц благодарно кивнул ему.

— Это был огонь, вспышка… — говорил Сигурд, не переставая жевать. — Это было так неизбежно. Лив и я… мы нашли друг друга.

— Как хищник и жертва, — поддакнул Ион, который явно был рад за приятеля.

— Хотел бы я знать, кто этой ночью был хищником, — ухмыльнулся Гелен.

Сигурд бросил в него кусочком хлеба, и тут же кое о чем вспомнил.

— Кстати, я куда-то дел маленький кошелек с мелкими монетами. Я что, положил его в сумку?

Гелен и Ион переглянулись, а потом дружно уставились на принца. В их взгляде сквозило удивление, словно Сигурд только что задал глупейший вопрос в мире.

— Что? — вскинулся принц.

Отвернувшись, Гелен затрясся от тихого смеха, а Ион вздохнул, постанывая от боли, и по-отцовски положил руку на плечо Сигурда.

— Мой принц, я не удивлюсь, если кошелек этой ночью забрала та же женщина, которая лишила вас невинности.

Уже через мгновение Сигурд все понял и решительно замотал головой.

— Нет, этого не может быть! Лив не могла… Я имею в виду, что она… — Он осекся, пытаясь подыскать слова, которые не звучали бы глупо и наивно, но ему это не удалось. Душа Сигурда стремилась к истине, но, когда слова слетели с губ, ему стало горько. — Значит, она меня обманула, а затем еще и обворовала, — в ярости прошептал принц. Он подавленно вздохнул и опустил голову.

— Только дурак стал бы рассматривать происшедшее в таком свете, — твердо произнес Ион, взяв его за подбородок. — Скажите честно, неужели то, что дала вам эта девчонка, не стоило пары монет?

Сигурд взял себя в руки.

— Если бы я знал об этом раньше, я бы заплатил ей вдвойне!

— Значит, она оказалась похотливой шлюшкой, которая не давала вам покоя, пока ваши чресла не иссякли?

Сигурд ухмыльнулся.

— Она заставляла меня возбуждаться до тех пор, пока я не уснул от изнеможения.

Ион поднял руки к небу.

— О боги! Чего же тогда грустить?

Гелен, оживившись, обратился к принцу:

— Когда мы сегодня вечером придем в таверну, сделайте доброе дело и познакомьте меня с этой развратницей.

Сигурд взглянул на Гелена с недовольством, и толстенький приятель мгновенно пошел на попятную.

— Ну… только если вы уже утолили собственный голод, конечно.

— Вот в этом я совсем не уверен, — сказал Ион. — У принца сейчас остекленевший взгляд, как у влюбленных глупцов или похотливых дураков. Но не волнуйтесь, Сигурд, девочек из трактиров, отдающихся за пару монет, тут предостаточно.

Сигурд начал подозревать, что Ион прав: Лив оказала ему услугу, и он заплатил ей за это, хотя было бы приятнее, если бы она предупредила его заранее. Лив, конечно, очень симпатичная, но таких девушек, как она, много. И, кроме того, разве его желание не свидетельствовало о том, как хорошо она знает свое ремесло?

— И чем мы сегодня займемся? — спросил Сигурд. — Что еще может предложить нам Фъеллхавен?

— Вопрос о том, что он не может нам предложить, конечно, был бы более простым, — усмехнулся Гелен. — После того как мы насладились пьянством и дракой, а наш Сиг уже предался плотским утехам, нам стоит подыскать место, где игроки в руны ждут не дождутся наших монет.

— Отличная идея! — воскликнул Ион. — Игра обещает выпивку, а при наилучшем стечении обстоятельств и драку. Вряд ли можно представить себе способ удовлетворить столько мужских желаний одновременно.

— Тогда дайте мне время сменить рубашку и смыть с тела и волос запах служанки, — сказал Сигурд.

— Отдайте грязную одежду хозяйке этого дома, — посоветовал Ион. — Тогда к завтрашнему утру она уже будет чистой.

Кивнув, Сигурд зашел в дом. Гелен медленно покачал головой.

— И зачем принц вечно носится с этими купаниями? Для меня это загадка. Как будто, если мы будем грязными, нам не дадут пива.

Ион пожал плечами.

— Дома, в замке, он купается почти каждый день, а придворные дамы позволяют себе это только раз в месяц, в полнолуние. Наверняка это матушка сделала его таким чистюлей.

— Ну, ему это нравится, — проворчал Гелен и потер руки. — Да уж, сегодня вечером выберу себе девчонку. Ей придется хорошенько поработать за мои монеты.

Ион глубоко вздохнул, радуясь, что его ребра уже почти не болели.

— Надо было раньше отправиться в это путешествие. Ничто так не освежает, как новая земля под ногами.

— Жизнь тут веселая и яркая, — согласился Гелен. — С Исландией не сравнить. Там каждый день похож на предыдущий, как и каждый год.

Исландия умирала в огне. Ксантенцы не могли войти в замок из вулканической породы, но и не собирались устраивать осаду. С крепостных стен днем были видны столбы дыма, а ночью — огонь пожаров, в которых сгорали дома и постройки исландцев. Ветер, дувший в сторону замка, доносил крики умирающих женщин и детей. А те корабли, которые не успели покинуть порт перед вторжением, были разрушены, и их обломки валялись на побережье. Чтобы унизить короля Исландии, Вульфгар приказал собрать трупы, сбросить их перед замком в кучу и поджечь. Едкий запах горящей человеческой плоти распространялся по коридорам и залам. Иногда ксантенцы бросали в огонь не только мертвых, но и раненых.

Гернот наблюдал за падением своей страны. Иногда он стоял у окна так, чтобы ксантенцы его не видели, и сопереживал страданиям исландского народа. Жизнь любого из его подданных стоила того, чтобы выйти на бой с Вульфгаром и умереть от его меча. Но советники отговорили короля, поскольку этот поступок ничего бы не изменил: Вульфгар собрал войско наемников, пообещав им дать возможность выжать из острова все, что в их силах. Солдаты забирали украшения и дорогую одежду, насиловали женщин, заставляли людей смотреть, как умирали их близкие, а воины постарше были озабочены тем, чтобы оставить отвоеванные участки земли себе. Все это было чудовищно, но таков был путь войны, утвердившийся много столетий назад.

Гернот не знал, как долго их крепость сможет выдерживать осаду. Впрочем, это было неважно, ведь в конце их все равно ждало уничтожение. Этого Гернот позволить не мог: он не хотел, чтобы Вульфгар хвалился при своем дворе, что он собственной рукой прервал бургундскую династию. Этот последний долг Гернот хотел исполнить сам. Он не испытывал страха и не воспринимал то, что ему предстояло совершить, как тягостную повинность. Смерть была лишь покоем, целью долгого пути.

Когда Гернот и Эльза с маленьким Зигфридом, которого потом назвали Сигурдом, уезжали из Бургундии, они думали, что судьбе не следует покоряться. Война, месть, жертвы — им удалось избежать всего этого, отказавшись от пути, который, несомненно, выбрали бы их предки. Гернот и Эльза доказали, что они были хозяевами собственной судьбы. Семнадцать лет мира были наградой за это. А что теперь? Теперь оставалось только доказать, что они были хозяевами и собственной смерти.

Датский король Дагфинн повел себя именно так, как и ожидалось. Он высказал сожаление по поводу нападения Ксантена на Исландию, но оказать военную помощь не мог. Даже если его войско — слишком поздно и, разумеется, с огромными жертвами — отбило бы у Вульфгара страну, то это ознаменовало бы начало новой, еще более кровопролитной войны. Ксантену не должна была достаться еще и Дания. Итак, Дагфинн принял жестокое, но в то же время правильное решение: он перекрыл границы, укрепил позиции войск в тех местах, куда мог подобраться ксантенский флот, и приказал своим послам известить всех о том, что король Дагфинн придерживается нейтралитета. И еще он попросил Эолинда покинуть его двор как можно скорее.

Советника Гернота тут больше ничего не удерживало, потому что, несмотря на усиленные поиски, он так и не смог найти молодого принца и его друзей. Однажды вечером старика даже одолели сомнения: может, той ночью мальчики на самом деле не покинули Исландию? Может, его предположение, каким бы естественным оно ни казалось, было ошибкой? Но в глубине души Эолинд в это не верил. Сигурд должен был остаться жив! Если принц не сбежал, то Вульфгар сейчас уже играл его мертвой головой, а Эолинд не только не мог, но и не хотел в это поверить.

Он взял у Дагфинна быструю лошадь. Датскому королю было жаль старика, но он ничем больше не мог помочь исландскому советнику. Свой эскорт Эолинд оставил при дворе, потому что теперь ему следовало скрывать свое происхождение. Он оставил все гербы и знаки своего статуса, и по его одежде нельзя было определить, какому королю он служит. Эолинд гнал коня по датскому побережью, не давая животному покоя, которого не было и у него самого. Пусть он загонит коня, но в случае, если ему удастся найти Сигурда, эта цена не будет слишком высокой.

Когда Эолинд узнал, что исландский принц не прибыл ко двору, он вспомнил о долгих разговорах с Сигурдом. Мальчик хотел повидать жизнь, окунуться в атмосферу приключений, поэтому следовало бы сразу догадаться, что он не поедет в королевский замок. Наоборот, Сигурд окажется именно там, где родители не хотели бы видеть его. Там, где он познает вещи, совершенно не подходящие для жизни будущего правителя. Там, где сможет выплеснуть всю свою страсть, злость и скуку.

Итак, Эолинд направился во Фъеллхавен.

Тем вечером они не пошли в таверну. И на следующий вечер тоже. Сигурду очень хотелось снова встретиться с Лив, но он не представлял, как посмотрит в глаза женщине, которая его обокрала. Ему было больно, хотя он и не понимал почему. Эта шлюха вела себя так, как и полагается шлюхе. Ведь нельзя винить кузнеца в том, что он кует железо.

И все же молодые исландцы сполна поразвлеклись в другом месте. Они искали приключений — и нашли их. Пока у путешественников были деньги или товары на обмен, во Фъеллхавене ни одно желание не оставалось неисполненным. Гелен и Ион тоже пользовались успехом у женщин и проводили ночи не одни. Несколько раз им приходилось совать хозяину постоялого двора монеты, чтобы их оттуда не выгнали. Они выиграли в руны осла, и Гелен обменял его у одного перса на дамасский кинжал. Такого лезвия они еще никогда не видели — гибкий и тонкий, обладавший необъяснимой остротой, он не затуплялся даже о камень.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒