Молния. Прозрение

Молния

Ей сначала не поверили. Тятька Иван всё пересказал

двум командирам, стоявшим на постое в доме семьи Полины.

Началось расследование. Сходили на переправу, осмотрели телегу. Ещё раз прослушали её рассказ. Командиры попереглядывались. Потом тот, который постарше, (он просил называть себя «товарищ майор») очень похожий на Ворошилова, портрет которого висит в избе читальне, сказал:

-Ты почти в бою побывала. Только это не фашист бомбил. Молния убить хотела, но конь спас. Последним прыжком вырвал тебя и себя из лап смерти. Потому-то он и нёсся, как угорелый, что предвидел этот случай. Ты его должна теперь сахаром кормить.

-Так гроза-то вроде бы ещё не совсем меня догнала… – возражала Полина.

Командир, который был помоложе, из бывших школьных военруков (он просил называть себя «Сергей Павлович») поддержал сослуживца:

-Молнии, Полина, разными бывают. Током они через воду убивают. А тебя, похоже, шаровая молния нашла. Редко кто рядом с ней выживает. Это всё равно, что гранату-лимонку тебе под телегу бросили. Но конь мудрый оказался, понял, что палёным пахнет.

-Вы его теперь с собой на войну заберёте? - спросила опечаленная Полина.

-Не заберём. Староват он уж для войны. И тебе на чём-то молоко возить надо. У вас в колхозе в ходу и так одни быки остались. А умом-то - я бы с таким конём в бой пошёл. Верный конь, умный… - говорил, в раздумье о чём своём далёком, «товарищ майор».

Честь

Колосовым (семье Полины) повезло - к ним заехали на постой два командира. Тесновато, конечно, в небольшой избе, но перебивались. У Полины кроме тяти да мамы два младших брата и бабушка. Командиры всё на службе. Домой, в основном, только на ночь приходили, провианта своего командирского не жалели.

Как-то Полина застала их вместе с отцом за столом захмелевших. Отмечали какую-то дату что ли. Боязно ей за тятьку стало – о чём ему с грамотными армейцами беседовать? Вон у них рядом шашки какие большущие стоят. Села в запечном закутке и прислушивается.

Она давно заметила, что отношения между офицерами не больно хорошие. Старший всё гражданскую войну вспоминал да кавалерию хвалил, а молодой, вроде бы, как над ним подтрунивал, трудно, говорил, с конницей в наше время Берлин взять.

Вот и тут за столом пошло-поехало. Рассорились вконец, кровь хмельная в голову ударила – сабли из ножен. А тятька у Полины старый, слабый, увечный. Пальцев на правой руке нет.

Выглянула она из-за кутка. Бог мой, встал он между бойцами-постояльцами и говорит:

-Тогда сперва меня рубите. Всё равно расстреляют за то, что вас как добрых людей накормил-напоил да помирить не сумел.

Тут объявившаяся из закутка Полина как бы случайно заслонку железную с устья печи с грохотом обронила…

Командиры сразу одумались. Честь-то офицерская превыше всего. Сели, по цигарке засмолили, песню про Хасбулата удалого затянули…

Потом у тятьки спрашивают:

-Ты-то нам посоветуй, как Гитлера одолеть?

Тятька в грязь лицом не ударил:

-Думаю, сабли вам наточить надо. Тупая шашка – что наган без патронов.

Командиры так расхохотались, что посуда чуть с полки не упала.

-Как ты в точку, - Иван Григорьевич. - Перед боем наточим, обязательно наточим. Это мы тут в тылу специально оружие позапустили, чтобы ненароком друг другу головы не посшибать, - говорил «товарищ майор».

-Наточим, о немецкие танки при встрече с ними наточим, - опять подсмеивался над ветеранами Сергей Павлович.

Полина по возрасту – невеста совсем. Но солдаты её стороной обходили, боялись: ну как командирам пожалуется. А возле остальных женщин чего только не вытворяли, чтобы завладеть вниманием. И зачастую у них это здорово получалось. Успели даже не одну свадьбу сыграть, пока военная труба не позвала в дорогу. Даже подружка Полины Анька закрутила любовь с одним старшиной, хоть сначала только и напевала под гармошку, выйдя на круг:

Задушевная подружка, моё слово – олово.

Эти серые шинели изменяют здорово!

Полина выросла рассудительной, как тятька. При больной матери ей довелось рано хлебнуть лиха. На плечи легла вся забота о младших братьях Вене да Клаше. Куда они без неё? Скоропалительная любовь – больно большая роскошь.

Прозрение

Ещё перед войной тятька как то указал ей на Володю Соколова из соседней деревни. Тятька как инвалид всегда завидовал всем здоровым рукам. Какие только приспособления из кожаных ремешков он не придумывал, чтобы взяться культёй за плуг или топорище. И тут рассуждал при Полине:

-Работали вчера в лесу с парнем. Толковый мужичок вырос. Топор в руках хорошо играет. Вот бы в зятья такого!

Полина знала его. Проживал Володя, средний из шестерых братьев, в большой семье Соколовых в деревне Кузьминской. Пригляделась - ничего особенного. Весь остренький какой-то. Только волосы не забываются – какие-то прямо цыганские, вьющиеся, с отливом…

Встретились пару раз. А потом его сразу в армию перед самым началом войны забрали. Никаких обещаний ждать она не давала. Но когда началась война, защемило вдруг сердце острой жалостью – как-то он там? Жив ли? Спрашивала у младших братьев Володин адрес. Те отвечали – пропал, не пишет, вроде бы - ранен. А сердце опять подсказывало - надо ждать…

Сергей Павлович как-то спросил:

-А чего ты Полина всё одна да одна? Может, помочь казака-сибиряка найти. Есть хорошие парни.

-Не надо. Воюет мой парень. Жду, - и добавила в раздумье вопрос, - Так победим мы когда-нибудь этих фашистов?

-Выхода у нас другого нет, как только победить, - грустно отвечал командир.

…Ушёл эскадрон под Сталинград, туда, где после первого ранения воевал её Володя. Ни «товарищ майор», ни Сергей Павлович не написали ей писем, хоть обещали черкнуть пару слов, как доберутся до места. Никого больше из того эскадрона не видала Ильинская земля. Всех сожрал ненасытный Молох войны.

⇐ Предыдущая 123 Следующая ⇒