Терешина Елена Ивановна

Терешина Елена Ивановна

«В селе на моей памяти было две церкви: Острицкая и Православная. Острицкая клалась в 1913 году на горе напротив Щеглова Петра Петровича (за плотиной), православная – в центре села – в эпоху крепостного права. В православную церковь ходило более половины села. Попом был Любимов. Я крестилась и венчалась у него. Умер он в 1920 году, заболев тифом. Поп жил как помещик: имел 3-4 лошади, две коровы, свиней. Владел землей в полтораста десятин. Земля считалась церковной, но урожай шел ему. У попа была молотилка, молотить приходили даже школьники. А денег у него было положено в Германии 40 тысяч, которые пропали в 1914 году. Было у него трое детей, сын был глупым и умер молодым. Дочь умная, работала прокурором.

Батюшка ходил по селу, поздравляя с Рождеством, Крещением, Николой, Пасхой. Крестьяне подавали хлеб и деньги – 5 коп., 10 коп. За венчание в новых венцах платили 7 рублей, в старых – 4 рубля. За крещение ребенка – 20 копеек.

В церковь ходить заставляли. Копейкин Алексей Семенович женился на православной. Муж не пускал ее в церковь. Поп его вызывает и спрашивает: «Почему твоя жена не ходит в церковь?» - «Жена моя – воля моя», - отвечал муж. За это его осудили и выселили на три года, лишив имущества. Жена уезжала с ним и двумя маленькими детишками.

При Любимове был псаломщик Вихоров. Он и учителем был. Судился с попом (ему попом быть хотелось).

Вторым попом был Клепнев. Уехав из села, он присылал письмо другу Гавриле Васильевичу Зубареву. Клепнев опроверг учение церкви. Сам внушал людям веру в Бога, теперь…

В селе были три старообрядческие молебны. Первая – на Листковом овраге (Листкова молебна). Наставником был Листков Иван Андреевич (умер в 1920 году), его заменил Листков Ефим. Вторая молебна Мазина Павла Андреевича, третья - Носова.

Старообрядцы не ели картошку – грех, пить из чистой посуды никому не давали. Православные ходили в г. Саровск (там был монастырь): три пары лаптей за плечи, ведро сухарей.… Такая жара, пить хочется… А Ефима мать, Анна Листкова - «простая душа» (ведь и дом моленный у них был): «Сейчас холодной водички принесу». У нее на полке были мирские стаканы. Напоит, ополоснет стаканы и опять на полочку. Поп наезжал в село один раз в пять лет. Тут и венчание, и крещение. Едут из Юлово, Панкратовки и других сел. Попа отправляли из села на двух лошадях со всякими приношениями.

На этой площади в центре села собирались базары по понедельникам. 9 мая и 14 августа устраивались ярмарки. Народу! Со всех сел приходили. Продавали мед, хлеб, скотину. Ярмарка занимала весь центр села.

В селе был один промтоварный магазин и галантерея. В лавке у Урвачева были конфеты.

А жили крестьяне плохо. Вся земля была у нескольких человек. Вот они – богатеи села: Мазин, Теперчин, Кузянов, Ивашкин, Листков Филарет. Бедные коров не имели, много было безлошадных. А земли каждый имел: 4 сажени под рожью, 4 – под паром, 4 - под яровыми, 5 – под домом. Каждый мужчина возрастом до 12 лет получал один сажень, в 12 лет получал 2 сажени (полдуши), а в армию уходил – уже имел 4 сажени. Вот у Поленьки Чернышовой было 6 девок, а землю давали только на одного отца – 4 сажени.

Если на семью положено 5 десятин – одна лошадь не может все это обработать. Хороший год давал 60 пудов урожая, из них 15 пудов – на семена, 15 – лошади, остальное – на 8 едоков. Как хочешь, так и живи.

Ели ржаную лапшу, кулагу, кисель. Мясо покупали только к Рождеству и Пасхе по 5 фунтов, масла – ползакладки и все. Грех не грех, все равно постись, не на что покупать масличко. Одежда – зипун, обувь – онучи портяные и лапти.

Когда молотьбу барскую снимали – шли одни сильные. А куда пойдет Степан Иванович Чернышев? Холодно, в лаптишках, полуголодный.

И молодежь одевалась плохо. Если сатиновую кофту с юбкой соберут, то это на всю жизнь. Даже на улицу ходили в нижних рубашках: стан белый из холста, а рукава ситцевые. Моя мать была единственной дочерью у родителей, и то выходила замуж в ситцевом сарафане. Вместо матраца – дерюга с соломой, не было ни наволочек, ни подушек. В зыбку ребенку клали солому, шоболком накроешь – и вся постель. Ребенку два году, а ему уже лапотки плетут. Горька была для нас, бедных, жизнь».

Кирюткин П.Ф.

«Сам я с 1904 года. Мой отец служил кучером у здешней помещицы Котковой, получал 5 рублей в месяц. В семье – 9 человек. Трудно жили. В селе тогда была школа. Ветхий домишко, темный, закопченный, на краю села, ближе к кладбищу. Учил нас учитель-пьяница. Урок задаст, а сам бежит в шинок. Не выучишь – линейкой по башке. Закону Божьему приходил учить поп Любимов. Он заставлял школьников работать у себя в хозяйстве. Жадный был: никому ничего не доверял, каждое худое ведро на учете. На крестный ход собирал много. И прихожан было много – все село. Хлеб и яйца отдавал скотине. Богатый был – 300 десятин земли, 15 лошадей, 4 коровы. 40 тысяч рублей накопил. Перед Первой мировой он их в банк в Германии положил: там большие проценты давали.

После революции жили неплохо. Лошадь была, корова. Сеяли, убирали. Когда объявили, в колхоз пошли. Трудно, конечно, было. Работали от зари до зари, а почти ничего не получали. Все делали вручную. Женщины хлеб пекли 2 раза в день. Тесто месили руками. Ходят, ходят около квашни этой. На работу шли и ночью, когда надо

было. Это сейчас машины – облегчился труд. В колхозе я проработал бригадиром 30 лет.

Был на фронте, на Втором Украинском, в войсках НКВД. 3 года дома не был. Везде было трудно, но крепились. Знаю, что во время войны собирали в селе теплую одежду, сапоги, вязали носки, варежки и через сельсовет на фронт отправляли.

⇐ Предыдущая 12