Вит Ценёв. Вкус довоенного табачка

Вит Ценёв

Вкус довоенного табачка

Я так и не увидел его...
Конечно, это звучит немного странно: я отчетливо помню его клетчатый поношенный пиджак бурого цвета; я помню его старомодные туфли со взлохмаченными концами незаправленных шнурков. Брюки были какие-то военные, военно-зеленые, с красной полоской по бокам - кажется, такие носят офицеры. И портфель, старый облезлый портфель с перекидными застежками. И запах, этот резкий запах какого-то неведомого мне табачного оттенка. Резкий, но, возможно, даже приятный...
Но я говорю о том, что так и не увидел его. Впрочем, ничего странного в этом нет. В лифте мы всегда либо опускаем глаза на заплеванный грязный пол, либо с преувеличенным интересом рассматриваем царапины и наклейки от жевательной резинки на стенах лифта...
...Лифт надрывно охнул и остановился. И тут же погас свет.

Старомодные туфли, безмятежно дремлющие на полу, исчезли во мраке вместе с офицерскими штанами, портфелем и клетчатым пиджаком. Я как-то судорожно съежился, втянул живот, прислонился к стене. Навалилась секундная беспомощность и стал резче запах.
- Вот черт! - натужно выдал я, шаря по стене в поисках кнопок.
- Не трудитесь напрасно, молодой человек, - голос был скучный, медленный. - Это на час, не меньше.
Плечи мои расправились. По-прежнему ничего не видно, хоть глаз выколи. Неожиданно я почувствовал раздражение к своему клетчатому спутнику.
- А вам-то откуда это известно?
- Табачку-с не хотите?
Я шумно вздохнул и опустился на корточки. Так мне сразу стало спокойней. Раздражение улеглось как не бывало.
- Спасибо, у меня "магна"...
Напротив меня какое-то движение и шорох. Видимо, мой клетчатый собрат по несчастью повторил мою позу. Слышно было, как он елозил в противоположном углу, приноравливаясь поудобнее. Впрочем, пока я только лишь могу догадываться об этом. В глазах плавают оранжевые круги, по-прежнему не видно ни зги, заломило в висках...
- У меня табачок-с редкий, довоенный, из старых запасов. Хотите попробовать?
Запах, во всяком случае, меня интриговал. Я снова шумно вздохнул.
- Ну, давайте, попробую... Только...
- Он уже в гильзочки набит, не извольте беспокоиться, - словно прочитал мою мысль клетчатый. - Огонек-то есть?
- Есть, есть, - заторопился я, протягивая руку. -Давайте вашего табачку... Довоенного...
Я закурил, на секунду выдернув из мрака очертания бесформенно сидящей фигуры клетчатого, не удивился отвратительно горькому вкусу его табачка и вдруг разом осознал всю нелепость ситуации.
- Послушайте, - я опять почувствовал накатывающее раздражение, даже досаду. Я чувствовал себя полным идиотом. - Послушайте, как там вас - чего мы сидим? Давайте стучать, давайте покричим. В доме полно жильцов...
- Кричите, - равнодушный голос говорил куда-то в сторону. - Только так или иначе нам тут, молодой человек, с час с вами вместе обитаться...
Неожиданно вдруг всплыл кадр из фильма "Попутчик". Мокрая фигура под проливным дождем заглядывала внутрь машины. Я тряхнул головой, усмехнулся криво, - вот, черт! - затянулся глубже, пытаясь огоньком высветить клетчатого, но ничего не увидел, лишь поперхнулся и закашлялся.
- Черт! Вот черт! - бормотал я вперемешку с кашлем и отирая выступившие слезы. - Ну и табак у вас, я вам скажу...
Сигарка истлела мгновенно. Видимо, не врал клетчатый, табак и правда очень старый, заботливо высушенный до порохового состояния. Минуты две-три стояла тишина, ноющая и нудная тишина, ставшая непереносимой. Ни голосов жильцов, ни шума на лестничной площадке, ничего. Даже дыхания клетчатого...
- В морге не хотите поработать?
- Что, простите? - оторопел я.
- В морге, спрашиваю, не хотите поработать? - повторил клетчатый тем же равнодушным голосом.
- Что-то я...
- Не понимаете, да? - оживленно перебил он меня и залился звонким смехом. - Не понимаете?! - и снова скучным тоном: - Так и не поймете, вы же мне досказать не даете... Одеты вы, как я вас разглядел, неряшливо, заработками перебиваетесь случайными, трусоваты будете...
- Я не... - начал я, но он снова перебил.
- Ну дайте сказать, что вы, право слово. Уважьте старика. - Он сделал нажим на слове "старик". - Что есть, то есть, не отрицайте, молодой человек. Подумал я: может, подсобить вам? А? В морг вас, так сказать, трудоустроить...И денежное положеньице поправите, и захрабреете. А?
- А вы что, директор морга? - разозлился я.
Клетчатый снова засмеялся. Смех у него был похож на детский. Так смеется мой пятилетка брат...
- Не-е-а, не директор. И даже не работник. Но подсобить могу...
Снова повисла пауза. Голова шла кругом. В застрявшем лифте, в кромешной темноте, совершенно незнакомый человек предлагал мне работу в морге...
- И что, много платят? - решился я наконец. Если он сумасшедший, то лучше, пожалуй, соглашаться.
- Дак ты газетку-то открой, позвони по объявлениям - как работа, сколько платят...
- Не говорите ерунды! - сорвался я. - Нет таких объявлений. Уж читаю, поверьте!
- А почему, как ты думаешь? - вкрадчиво спросил он.
- Понятия не имею!
- И что за работа такая мудреная, -забормотал он куда-то в сторону. -Те требуются, эти Требуются, можно начальником большим сделаться, или даже этим, политиком, понимаешь... А в морг не требуется... Ну не требуются там работники, и все тут! А хотите...Слушайте, а хотите -я вас на кладбище пристрою работать... По части захоронения... Или за могилками ухаживать...
Сомнений не оставалось. Я оказался запертым в лифте с совершенным психом. Паника навалилась на меня, захотелось вскочить и закричать, стучать и пинать стены лифта, но я только сжал кулаки и попытался сдержать дыхание. Собраться с мыслями, ну же! Собраться с мыслями... Чего он там?
- Чего молчишь? - поинтересовался клетчатый.
-Вы еще мавзолей меня охранять поставьте, -огрызнулся я и тут же пожалел об этом. А вдруг...
- Могу устроить, если хошь, - скромно сказал он.
Я снова мысленно заторопился. Ясно, ясно, теперь только соглашаться. Кто-то говорил, что психу всегда нужно поддакивать. Всегда... Что бы тот не городил...
- Ладно, - начал я, - в морг -так в морг... -и замолчал. Слишком двусмысленно получилось.
- Хочешь еще табачку?
- Нет. Спасибо!
- Думаешь, я ненормальный?
- Нет, -сказал я торопливо, стараясь, чтобы прозвучало убедительнее. -Я думаю, что ваши предложения интересны. Что я должен делать?
- Ты должен захотеть работать в морге. Или на кладбище. А я тебе это устрою.
- Но почему? - обомлел я.
- Скажи мне пожалуйста, друг мой, только подумай, прежде чем ответить и скажи то, что есть на самом деле… - начал клетчатый и умолк.
- Ну? - заторопил я, - ну?
- Ты ХОТЕЛ БЫ побывать в морге? - с нажимом на "хотел бы" спросил он.
Страх ушел. Я сидел, как громом пораженный и обдумывал случившееся. Первой моей мыслью, самой первой, которая взорвалась в моем уме, от которой загрохотало сердце и почему-то заныли зубы, было: "Да"... Это было мгновение... И затем вновь навалились страх, растерянность, заломило в висках.
- Хотел бы... -задумчиво произнес он. -Конечно, хотел бы. Каждый хочет. Соприкоснуться со смертью...Чужой, неблизкой, сторонней... Что за удовольствие - читать газетные строки, смакующие подробности нашего жития: кто кого зарезал, облил кислотой, убил сковородкой, расстрелял из автомата...Если хочешь аналог, то это своего рода порнография: для того большинства, кто просто не решается соприкоснуться с реальной шлюхой, имя которой - смерть. Я могу ТАК говорить, хотя, поверь мне, говорить ТАК кощунственно. Соприкосновение со смертью - это магия, магия с большой буквы, особая магия невиданной силы и, как ни странно, силы жизнеутверждающей. Ты веришь в магию? Впрочем, это не важно. Магия не нуждается в твоей вере, а магия Силы Смертной - тем более...
- Что это? - очнулся я словно ото сна.
- Знаешь что, дорогой мой, я тебе лучше расскажу одну интереснейшую вещь. Когда решалось, что делать с телом Ленина после его смерти, одни высказывались за мумификацию, другие - за захоронение. И знаешь, что?
- Что?
- Те, кто считал, что тело Ульянова нужно захоронить - все, все до одного, оказались недолгожителями.
- И что из этого?
- И так вот сразу и не поймешь: и чего это народы носятся с костями своих известных предков: выменивают, выкупают, разыскивают, и - хоронят у себя на родине. Взять хотя бы эти царские останки... И на кой все это нужно, ась?
- Я не понимаю вас! - воскликнул я почти в отчаянии.
- А и не поймешь. Наука эта непростая выходит. Прочувствовать это надобно. Думы подумать. С людями знающими покалякать. Книжку нужную прочесть. Тогда, глядишь, и понятливым все станет.
- А морг, морг-то здесь причем?
- А не только морг, а место любое, где смерть обитает. Вот говорят, что квартиры, где убийство случилось, враз в цене падают, нечистые становятся. Это для вас, непонятливых да несведующих, страх да нечистоплотность выходит. А мы завсегда только в тех квартирах обитаем, где убийство совершилось. Сила там есть великая...
- Какая сила?! - закричал я. -Что вы несете?! Какая сила?! Кто это - мы?! Вы про что?! Вы о чем?!
Что-то сердито ткнулось мне к ногам. Это был его портфель. Тот самый портфель, с перекидными застежками...
- Держи, сынок! Смогешь прочесть - чти! А не смогешь...
- Что, что? - лихорадило меня.
- И еще вот, -зашептал голос у самого моего уха. -У дружка своего, у Николая, спроси -не случилось ли чего в 87 квартире год-полтора назад, она этажом выше, эта квартирка. Я там некоторое время постоялся... И вот еще...-я застонал, сжался, его слова вгрызались в мой мозг. - Табачок непростой этот. Волосы мертвого человека туда примешаны...
... Лифт дернулся, двинулся вверх и замер. Вспыхнул свет, распахнулись двери. Но я не слышал и не видел. Я упал на пол, что-то страшное скрутило меня, сломило и бросило на пол...
... Я лежал на полу в кабине лифта и дверь его пыталась закрыться и снова открывалась, спотыкаясь о препятствие, коим была моя вытянутая нога. Я с трудом поднялся. Кружилась голова, тошнота подступала к горлу, в висках бились молоточки. Я машинально взял лежащий портфель и вышел из лифта. Двери шумно захлопнулись...
... - Во, Антон! - закричал Колька. - Только за минуту до тебя свет вклю... Ты чего?.. Я отодвинул его и зашел в ванну. Холодная вода чуть освежила меня. Я засунул голову под ледяную струю и замер, боясь пошевелиться. Тошнит, тошнит... Не проходит. Только молоточки чуть утихли...
Колька растерялся, он стоял и смотрел на меня широко открытыми глазами. Я вдруг подумал, что он полное ничтожество...Стало легче. Закрыл воду и сдернул застежки портфеля. Что-то белело внутри. Я взял...
Пачка переплетенных листов. "Протоколы колдуна Стоменова" на титуле. И ничего больше. Пачка абсолютно чистой, аккуратно переплетенной бумаги. Страниц сто-сто тридцать.
- Тебя били, что ли?
- Слушай, ты знаешь, кто у вас в 87 квартире живет?
- Чего?
Я помолчал, молча глядя на него. Он изменился в лице...
- Не знаю... Погоди, дак ведь сдают ее вроде. Наркоманы жили... Сейчас не знаю. Да что произошло-то?!
- Слушай, а раньше - год, два - кто, может знаешь?
- Антон, да в чем дело-то?! Ну, знаю! Чаю будешь? Или давай тебе водки налью соточку. Цыгане там жили, трое... Их всех вырезали враз. Кровищи было... Клава, ну та, помнишь, понятой была...
Я медленно покачал головой. Еще раз взглянул на переплет. "Протоколы колдуна Стоменова", "Протоколы колдуна Стоменова", "Протоколы..."...
- Водку я, пожалуй, не буду, Коля. Чаю сделай покрепче. И вот еще что...Я, наверное, курить брошу...