Из учения катаров 4 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 5 из 32Следующая ⇒

Из дали грозной Тор воинственный грохочет в тучах.

Принес огонь – огонь таинственный на сизых кручах.

Согбенный викинг встал над скатами, над темным бором,

горел сияющими латами и спорил с Тором.

Бродил по облачному городу, трубил тревогу.

Вцепился в огненную бороду он Тору-богу.

И ухнул Тор громовым молотом по латам медным,

обсыпав шлем пернатый золотом воздушно-бледным:

«Швырну расплавленные гири я с туманных башен…».

Вот мчится в пламени валькирия. Ей бой не страшен.

На бедрах острый меч нащупала.

С протяжным криком помчалась с облачного купола, сияя ликом.[77]

* * *

Заключительным аккордом в исследованиях Рана можно считать экспедицию в Монсегюр летом 1937 года.

В той, последней для Рана экспедиции участвовало более тридцати человек, из них (не считая самого Рана) пять археологов, представлявших различные германские университеты, два филолога, три этнографа, один историк – специалист по крестовым походам, два специалиста по спелеологии; остальные – студенты, вдохновленные поисками Рана и ставшие его добровольными помощниками.

К экспедиции – для присмотра – были прикреплены офицеры СС, сотрудники «Аненербе». Но последние держались достаточно тихо, не вмешиваясь в сам исследовательский процесс, уделяя больше внимания учету находок и составлению многочисленных докладных записок для начальства.

Дважды появлялся и сам руководитель «Аненербе» Зиверс, раз – в одиночестве, даже без личного секретаря, второй раз – сопровождая какое-то, видимо, значительное «лицо», чье имя так и осталось для участников экспедиции «инкогнито». (Таинственного незнакомца узнал только Ран. Это был его старый кенигсбергский знакомец Кох, уговоривший Зиверса хотя бы на день свозить его в Монсегюр.)

* * *

Действующие лица:

Зиверс (Sivers) Вольфрам (? – 2.6.1948, Ландсберг на Лехе) – ученый-этнолог, специалист по вопросам расы, штандартенфюрер СС.

Окончил Берлинский университет, сотрудничал в ряде научно-исследовательских институтов и медицинских центрах.

С 1935 года управляющий делами «Аненербе», один из ближайших советников рейхсфюрера СС Г. Гиммлера. Координировал вопросы организации археологических экспедиций в Тибете и Антарктиде, раскопок в Австрии и Венгрии, сбора древних манускриптов и антиквариата.

По заданию высшего нацистского руководства проводил медицинские опыты над заключенными концентрационных лагерей, над неизлечимо больными, которые, как правило, вели к мучительной гибели узников. Отвечал за техническое и хозяйственное оснащение лабораторий и исследовательских институтов на территории «лагерей смерти» в Польше и в Советском Союзе. Вел подробные записи, которые практически никому не показывал; несмотря на то, что за его дневниками и рабочими тетрадями шла настоящая охота, он сумел уберечь результаты своих работ.

В мае 1945 года арестован американской контрразведкой, более двух лет оставался под следствием. Находясь в одиночной камере, писал мемуары и обобщал итоги своих многолетних исследований.

В июле 1947 года на процессе Американского военного трибунала по делу нацистских медиков был приговорен к смертной казни.

Повешен.

От смерти его не спасло даже обещание передать следствию свой богатейший архив.

* * *

Ран с коллегами вновь и вновь обследовали пещеры, стремясь заглянуть в каждый проход, занести на бумагу каждую настенную надпись, рисунок или просто царапину. Ран считал, что все это может послужить базой для серьезного анализа тех событий, которые развернулись здесь в XIII веке и о которых предки оставили свидетельства на стенах пещер.

Особенно тщательно копировалось все, что имело отношение к событиям времен падения Монсегюра.

Да… Крепость в предвечерней мгле

Вся золотилась на скале.

О камни море билось

Ревело и бесилось.

Такую крепость не возмешь, без спросу не покинешь –

Или в пучине сгинешь.

Вольфрам фон Эшенбах

Ран не ограничивался только «путешествиями» по подземельям. Его сотрудники обошли все близлежащие деревни, где рассчитывали собрать все – письменные и устные, вещественные – свидетельства давно ушедшей в небытие эпохи крестоносцев. Если вещественных свидетельств практически не сохранилось, то недостатка в устных источниках не было. Каждый день Рану на просмотр сдавали исписанные тетради, в них – песни, легенды, истории, переходящие от одного поколения к другому. Ран искал между строчек записей то, что могло навести его на местонахождение сокровищ альбигойцев, которые так и остались упрятанными где-то за толщей гор, замурованными в лабиринтах многочисленных подземных ходов, или в одной из тысячи пещер.

Еще одна группа исследователей трудилась, не покладая рук, в местных архивах, надеясь там «выудить» что-либо интересное.

В общем, «сеть» Ран закинул достаточно широкую, рассчитывая охватить как можно большую площадь для поиска.

Рану удалось точно установить, что из осажденной крепости спаслось не шесть, а, как минимум, десять «посвященных». Если о шести первых было известно много (о четырех – даже имена), то о покинувших осажденный холм последних «братьях» – практически ничего. Ран мог только предположить, что и эта четверка спаслась лишь для того, чтобы вынести в безопасное место альбигойские ценности.

Служители Грааля – братья.

Отважны до невероятья,

Они со всех концов земли

Святой Грааль стеречь пришли,

Закрыв для посторонних выходы…

Их снарядили все народы…

Вольфрам фон Эшенбах

Но почему они уходили группами, а не все сразу? Боялись, что прорыв может окончиться неудачей, а так хотя бы одна из групп да прорвется. Причем вторая и третья группы вышли из своих укрытий уже тогда, когда Монсегюр пал. Так было безопаснее.

Мысли вновь и вновь возвращали Рана к третьей, самой таинственной группе, как, каким образом она покинула холм, почему никто не вспоминал о ней, почему не сохранилось никаких свидетельств, и лишь в немногочисленных, порой просто неправдоподобных историях проскальзывают о ней туманные упоминания.

Ответ пришел сам собой: первые две группы были посланы лишь для отвода глаз, о них было известно все, вплоть до имен и задач, стоящих перед ними. Лишь на долю последней выпала честь вынести из Монсегюра самое дорогое для альбигойцев, их фетиш, их тайну, их Святыню. Предмет этот был невелик, его мог незаметно вынести и один «посвященный», остальные выступали лишь в качестве охраны, почетного эскорта.

Что касется многочисленных легенд о якобы бесценных сокровищах альбигойцев, то Ран понял – все это не более чем миф. Ведь именно катары-альбигойцы были противниками материального стяжательства, сторонниками духовных ценностей (и саму чашу Грааля они рассматривали, как исключительно духовный символ).

В течение недели Ран, закрывшись в своей палатке и запретивший входить в нее на протяжении нескольких часов в день кому бы то ни было, очень тщательно сопоставлял всю имеющуюся у него информацию, дабы решить точно, где стоит искать таинственную чашу.

Неделя пролетела незаметно. Ранним утром в понедельник Ран, видимо, очень довольный своими поисками, приказал создать небольшую группу – в пять человек – которой предстояло двинуться по только ему известному подземному ходу, в самую глубь горных лабиринтов.

Больше Ран не проронил ни слова (он вообще отличался молчаливостью). В 8 часов утра группа, ведомая Раном, ушла в свой путь. Остальные участники экспедиции занимались своим привычным делом. Все с нетерпением, которое возрастало с каждым часом, ждали возвращения коллег.

Группа вернулась лишь после полуночи, явно что-то «не клеилось» в поисках. Все молчаливо, не задав ни единого вопроса, разошлись спать. Только в палатке у Рана до самого рассвета тлела керосиновая лампа. Он что-то вновь сравнивал, читал, делал выписки и вычисления.

Е.Парнов считал, что Ран нашел семь мечей, один из них сломанный (надпись «INOOMINE»[78]на рукоятке), шесть копий, пять кинжалов, кольчужные доспехи.[79]

Утром стало известно, что группой, согласно расчетам Рана, были обнаружены две замурованные пещеры. Кладку, закрывающую проход, удалось выбить быстро. Но в самих пещерах обнаружены лишь запасы оружия – мечи, наконечники для стрел, доспехи (вернее, все, что от них осталось). Расстроились все, кроме самого Рана. Скорее всего, содержимое пещер лишь подтверждало какую-то из его гипотез. День прошел в работе, а вечером в пещеры отправился… один лишь Ран, взявший с собой солидный запас продуктов, воды и спиртовку.

Ран вышел из пещер ровно через двое суток, совершенно обессилевший, но счастливый. Улыбка не сходила с его затянутого щетиной лица. Но опять полное молчание. Никто так и не узнал, нашел ли что-то Ран или нет.

Через два дня, в сопровождении трех сотрудников «Аненербе» Ран, неожиданно для всех, покидает Монсегюр, оставляя экспедицию на своего заместителя. Но без вдохновителя все работы постепенно сворачиваются, пропадает интерес к рутинному труду, не видно каких-либо позитивных результатов. Один за другим экспедицию покидают сотрудники, кто-то – уже уставший, кто-то – из-за обиды на Рана.

Последними ушли археологи, экспедиция закончилась раньше запланированного срока недели на две.

Ран так больше и не появился в в Монсегюре, никто не знал: что он, и где он…

Немало зла я в жизни встретил,

Друзей отважных хоронил,

Стенал над сотнями могил,

Грааль страдать меня заставил!

Ах, я из-за него оставил

Страну, где королем я был,

Жену, которую любил, –

Прекраснейшую из прекрасных!

Живя во власти грез напрасных,

Я к ней стремлюсь и к ней хочу,

Но жребий несчастнейший свой влачу…

Однако никогда доселе

Я так к иной не рвался цели:

Хотя б на миг Грааль узреть!

Вольфрам фон Эшенбах

* * *

И Заратустра говорил так к народу:

Я учу вас о сверхчеловеке. Человек есть нечто, что должно превзойти. Что сделали вы, чтобы превзойти его?

Все существа до сих пор создавали что-нибудь выше себя; а вы хотите быть отливом этой великой волны и скорее вернуться к состоянию зверя, чем превзойти человека?

Что такое обезьяна в отношении человека? Посмешище или мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для сверхчеловека: посмешищем или мучительным позором.

Вы совершили путь от червя к человеку, но многое в вас еще осталось от червя, некогда были вы обезьяной, и даже теперь еще человек больше обезьяна, чем иная из обезьян.

Даже мудрейший среди вас есть только разлад и помесь растения и призрака. Но разве я велю вам стать призраком или растением?

Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке!

Сверхчеловек – смысл земли.

Пусть же ваша воля говорит: да будет сверхчеловек смыслом земли!

Я заклинаю вас, братья мои, оставайтесь верны земле и не верьте тем, кто говорит вам о надземных надеждах!

Они отравители, все равно, знают ли они это или нет.

Они презирают жизнь, эти умирающие и сами себя отравившие, от которых устала земля: пусть же исчезнут они!

Прежде хула на Бога была величайшей хулой; но Бог умер, и вместе с ним умерли и эти хулители. Теперь хулить землю – самое ужасное преступление, так же как чтить сущность непостижимого выше, чем смысл земли!

Некогда смотрела душа на тело с презрением: и тогда не было ничего выше, чем это презрение, – она хотела видеть тело тощим, отвратительным и голодным. Так думала она бежать от тела и от земли.

О, эта душа сама была еще тощей, отвратительной и голодной; и жестокость была вожделением этой души!

Но и теперь еще, братья мои, скажите мне: что говорит ваше тело о вашей душе? Разве ваша душа не есть бедность и грязь и жалкое довольство собою?

Поистине, человек – это грязный поток. Надо быть морем, чтобы принять в себя грязный поток и не сделаться нечистым.

Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке: он – это море, где может потонуть ваше великое презрение.

В чем то самое высокое, что можете вы пережить? Это – час великого презрения. Час, когда ваше счастье становится для вас отвратительным, так же как ваш разум и ваша добродетель.

Час, когда вы говорите: «В чем мое счастье! Оно – бедность и грязь и жалкое довольство собою. Мое счастье должно бы было оправдывать само существование!»

Час, когда вы говорите: «В чем мой разум! Добивается ли он знания, как лев своей пищи? Он – бедность и грязь и жалкое довольство собою!»

Час, когда вы говорите: «В чем моя добродетель! Она еще не заставила меня безумствовать. Как устал я от добра моего и от зла моего! Все это бедность и грязь и жалкое довольство собою!»

Час, когда вы говорите: «В чем моя справедливость! Я не вижу, чтобы был я пламенем и углем. А справедливый – это пламень и уголь!»

Час, когда вы говорите: «В чем моя жалость! Разве жалость – не крест, к которому пригвождается каждый, кто любит людей? Но моя жалость не есть распятие».

Говорили ли вы уже так? Восклицали ли вы уже так? Ах, если бы я уже слышал вас так восклицающими!

Не ваш грех – ваше самодовольство вопиет к небу; ничтожество ваших грехов вопиет к небу!

Но где же та молния, что лизнет вас своим языком? Где то безумие, что надо бы привить вам?

Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке: он – эта молния, он– это безумие!

* * *

Экспедиция Отто Рана не была последней, еще долгие годы Монсегюр обхаживали археологи и спелеологи, искатели кладов и приключений:

Несколько лет назад спелеологи увидели на одной из стен замка какие-то значки, насечки и непонятный чертеж. Они расшифровали его, то был план подземного хода…

…В затхлом воздухе подземелья Монсегюр потянуло свежим воздухом. Подземный ход кончался. И вдруг факелы спелеологов осветили лежащие у покрытой плесенью стены два скелета. Рядом валялись алебарды, конические шлемы, пряжки от поясов. В позвоночнике одного скелета торчал наконечник стрелы, ребра другого пронзило копье…

Считается что альбигойцы спрятали свои свитки и реликвии в одном из окрестных гротов, а их больше 1000.[80]

* * *

Мигель Серрано[81]:

Грааль был унаследован катарами от визиготов Лангедока. Катары не смогли расшифровать рунические надписи, вырезанные на чаше. В ходе последней экспедиции Отто Ран нашел Грааль в пещерах Сабарте, спецы из СС расшифровали записи, отсюда и создание летающей тарелки (блюдца) ovni Гитлера.

Жан Мари Анжебер об экспедиции 1937 года:

Поиски Грааля Раном увенчались успехом, он был вывезен в Германию, а позднее эвакуирован на секретную базу на одном из альпийских ледников, который должен был растаять в 1992 году.

Если ледник и действительно расстаял в начале 1990-х годов, то, скорее всего, тайника Рана там обнаружено не было.

А если смотреть реально на вещи, то где же могли храниться таинственные находки Рана?

Как считают современные исследователи, «эсэсовцы нуждались в собственном Камелоте».

Уже в 1932 году, за год до прихода к власти, – говорил генерал СС Карл Вольф,[82]– Гиммлер сообщил нам, группе наиболее приближенных к нему старших чинов, что он стремится создать из СС не только элитные гвардейские части, но и орден рыцарей – тип новой аристократии на «крови и земле».

Только одна вещь вызывала беспокойство: эта новая аристократия должна была иметь свой замок.

Поэтому Вольф, Виллигут и Гиммлер начали искать его в год прихода к власти нацистов. Именно благодаря «уходящим в древность знаниям» Виллигута такой средневековый замок – Вевельсбург, – был найден Гиммлером в кратчайшие сроки. Этот замок должен был стать Камелотом СС.

Перестроить Вевельсбург планировалось к 1960 году, но история не дала нацистам такой возможности.

Французский ученый Жан-Мишель Ангебер в книге «Гитлер и традиции катаров» пишет, что драгоценный сосуд (то есть Грааль) переправили в охраняемый целой дивизией СС замок Вевельсбург, где чашу установили на мраморный пьедестал. В 1945 году, перед капитуляцией Германии, чаша якобы пропала из замка.[83]К этой версии мы еще вернемся.

Но Гиммлер и его «братья» лелеяли и более обширную мечту, так писали Повель и Бержье, мир должен был получить как образец суверенное государство СС.

На мировой конференции, – говорил Гиммлер в марте 1943 года, – мир узнает о воскрешении древней Бургундии. Эта страна, бывшая когда-то землей наук и искусств, была сведена Францией до уровня заспиртованного придатка. Суверенное государство Бургундия, со своей армией, законами, монетой, почтой, станет образцовым государством СС. В нее войдут Романская Швейцария, Шампань, Фран-Конте, Эно и Люксембург. Официальным языком будет, разумеется, немецкий. Править будет только СС, национал-социалистическая партия не будет иметь в Бургундии никакой власти. Мир будет потрясен и восхищен государством, где будут применены наши концепции.[84]

* * *

Известно, что в конце 1937 года Отто Ран потерял покровительство со стороны высших чинов СС и высших руководителей нацистской партии и по неизвестным причинам откомандирован для прохождения службы в концентрационный лагерь Дахау, охрану которго несли части СС. Такая служба была явно не для него.

Зимой 1938–1939 годов он написал рапорт рейхсфюреру СС с просьбой об увольнении из СС. Коротко и ясно.

Гиммлер ответил одной фразой: «Я не могу Вас больше покрывать!»

Вообще известно очень мало случаев исключения из СС, за подобным следовал арест и казнь (за редким исключением), Рану повезло, пули в затылок он не получил.

Ходит много слухов о причинах выхода Отто Рана из СС. Люди в черной эсэсовской форме из ведомства Г. Мюллера утверждали, что он был гомосексуалистом (уголовное преступление), что среди его предков были евреи (политическое преступление), но никаких доказательств в обоснование этих обвинений не приводили. Все эти обвинения – надуманы, всех вступавших в СС проверяли на предмет рассовой чистоты многократно, и если бы что-то обнаружили, путь в черные шеренги Рану был бы закрыт навсегда.

Дело в другом, Ран, даже будучи на службе в СС и «Аненербе» оставался независимым в своих суждениях и действиях исследователем. Аналитический ум ученого позволил ему быстро разобраться в том, что есть что и кто есть кто, чем грозит ему и Германии нацизм. Ран не скрывал своих раздумий и опасений, что, естественно, не могло не спровоцировать ответной реакции.

В одном из частных писем Ран утверждал, что его предали и что его жизнь в опасности. Он открыто выражал свои критические сомнения о Третьем Рейхе и своей участи:

Я опечален тем, как идут дела в моей стране. Меня пугает моя страна. Две недели назад я был в Мюнхене. Через два дня я предпочел отправиться в свои горы. Терпимому, либеральному человеку, как я, невозможно жить в такой стране, какой стала моя родина.

Был ли Ран либералом? Вопрос… Да, образ жизни, интеллект накладывают определенный отпечаток на мировоззрение, видимо, Ран был не прочь мимикрировать (то есть приспосабливаться) к окружающей среде, которую он с трудом переносил. (То есть жил по своим правилам, но был вынужден играть на людях по правилам, ему навязанным. Рано или поздно подобное противоречие должно было привести к катастрофе.)

И далее еще одна удивительная фраза из письма:

Главное требование – лишить себя жизни не от отчаяния, страха или боли, а лишь для того, чтобы окончательно избавиться от материальной оболочки.

Последнее предложение – прямо по-катарски, отказ от вещественного, посвящение себя служению духовному. Даже – ценой собственной жизни.

Всего тридцать пять лет, столько было предопределено Отто Рану судьбой. В отличие от большинства своих коллег по «Аненербе» он действительно занимался наукой, о том свидетельства – две его удивительные книги. Да, поиск Чаши Грааля больше напоминал приключенческий роман. Но наука без таких авантюристических прожилок превратилась бы в скучное времяпрепровождение. Ран же принадлежал к тому небольшому кругу ученых, которые видели в своих исследованиях в первую очередь возможность приложить знания о прошлом в объективное изучение настоящего и будущего, возможность совместить полезное с приятным, заинтересовать своими поисками окружающих читателей, учеников и просто обывателей.

И Рану это удавалось. Его книги издавали, переиздавали, переводили и переводят и, что самое главное, читают – до сих пор…

* * *

Полковник Говард Бюхнер, автор книги «Изумрудная чаша», пишет:

Не секрет, что Ран был против войны, к которой Германия открыто готовилась в 1938 году.

Вместо войны, считал он, Германия, а затем Европа должны быть преобразованы в сообщество «чистых», или катаров. Другими словами, многолетняя связь Рана с историей катаров и их несправедливым преследованием со стороны церкви и короля Франции привела к его переходу в веру катаров. Он также выступал за «новый порядок», при котором государства Европы и, может быть, все другие страны приняли веру катаров в интересах всеобщего мира.[85]

Может быть и так, но Ран не был уж такой крупной фигурой, изменение взглядов которой могло коренным образом повлиять на внутреннюю или внешнюю политику нацистского государства. Вполне вероятно, что Ран был сторонником пацифистских идей. Но людей с подобными взглядами в Германии было достаточно много, особенно (как это ни странно) среди офицеров вермахта. Однако никто не применял против них какие-либо репрессии.

Дело в другом, он действительно что-то нашел во время экспедиции 1937 года. Это «что-то» и стоило ему жизни. Гиммлер решил так: чем меньше людей знают о находке, тем лучше. Это касалось и самого Рана, который в полном объеме справился с возложенной на него миссией. («Мавр сделал свое дело…», – любил повторять рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер.)

13 марта 1939 года – почти в годовщину падения Монсегюра – Отто Ран погиб в снегах Тирольских гор.

В одной из книг Е.И. Парнова, пожалуй единственного автора, кто в советские времена хоть что-то писал о Ране, находим:

Только после Второй мировой войны журналист Сен-Лоу, автор нашумевшей брошюры «Новые катары Монсегюра», попытался навести справки насчет судьбы Рана у властей ФРГ и получил любопытный ответ: – Согласно документации СС, Ран покончил жизнь самоубийством, приняв цианистый калий на горе Куфштайн.[86] – Причина? – задал еще один вопрос настойчивый Сен-Лоу. – На политико-мистической почве, – процитировал, скорее всего сам того не подозревая, эсэсовский диагноз чиновник юстиции.[87]

Многие умирают слишком поздно, а некоторые – слишком рано. Еще странно звучит учение: «умри вовремя!»

Умри вовремя – так учит Заратустра.

Но все непроходимей лес,

И след меж зарослей исчез, –

Внезапно как бы оборвался…

Так до Грааля не добрался

Герой наш и на этот раз.

Вольфрам фон Эшенбах

Ран умер вовремя, меньше чем через полгода началась Вторая мировая война, многие из тех, кто совсем недавно (под знаменем «Аненербе») занимался историей, археологией или вел экспедиции в далеком от Европы Тибете, оказались, как по команде, не в милости у рейхсфюрера, который сплавлял вчерашних фаворитов в действующую армию. Оттуда возвращались совсем другие люди, сломленные и боязливые, желающие лишь одного – спасти свою жизнь.

«Повезло» лишь Виллигуту, благодаря своим годам он не попал на фронт, но оказался изгнанным и из «Аненербе», и из СС. Остаток жизни он провел, скитаясь по частным гостиницам и больницам.

На смену Виллигуту, Рану приходили иные – беспринципные, угодливые, но…

* * *

Статей и книг, посвященых судьбе и деятельности Отто Рана, на русском языке мы не обнаружили. Но интернет нашел место для размещения хоть какой-то информации об этом неординарном исследователе:

«Наподобие еретиков-катаров, – пишет историк и археолог, публицист и журналист Найджел Пенник, – Ран добровольно оставил мир, который распадался у него на глазах».

За несколько лет до этого Отто Ран писал в своей книге «Крестовый поход против Святого Грааля»:

Их учение разрешало самоубийство, но утверждало, что человек может положить конец своей жизни не из-за отвращения, страха или боли, а только с целью полного освобождения от материи. Endura (укрепление, запащивание до смерти) разрешалась, когда она имела место в момент мистического видения божественной красоты и доброты. От поста до самоубийства всего один шаг. Пост требует мужества, но заключительный акт тотальной аскезы требует героизма. Последствия его не такие жесткие, как может показаться.

История загадочной жизни и трудов Отто Рана, символизирующая Великую Тайну, всегда будет притягивать к себе исследователей Святого Грааля и традиций катаров. Проблеск этой Тайны можно уловить в следующей цитате из «Книги о Воскресении»

Мигель Серрано:

Когда мы говорим о религии любви трубадуров, о посвященных рыцарях Грааля, об истинных розенкрейцерах, мы должны попытаться открыть, что скрывается за их языком. В те времена под словом любовь понималось не то, что мы имеем в виду сегодня. Слова «любовь» (Amor) было шифром, это было кодовое слово. «Amor», если читать справа налево, это Roma (Рим). То есть это слово означало, в том виде, как оно было написано, противоположность Риму, всему, что воплощал Рим. Кроме того, «Amor» можно разделить на две части: A-mor («без-смерти»), что означает возможность бессмертия, вечной жизни благодаря инициации в A-Mor. Инициации, прямо противоположной ценностям Рима. Это эзотерическое, солярное Кристианство. Гностическое Кристианство Майстера Экхарта. И мое тоже. Потому что я пытался научить Западного Человека воскресить Христоса в своей душе. Потому что Христос – это «Я» для западного человека. Вот почему Рим (Roma) разрушил Любовь (Amor), катаров, тамплиеров, хранителей Грааля, миннезингеров (менестрелей) – все, что могло возникнуть в «Гиперборейской Памяти Крови» и что могло иметь полярные, солярные истоки. Любовь, о которой так много говорится и пишется в романах, стихах и журналах, любовь к ближнему, вселенская любовь религиозных конфессий, любовь к человечеству – не имеет ничего общего с «любовью без любви» (A-mor, «без-смерти»), которая является суровым учением, холодным, как лед, острым, как меч, и которое направлено на то, чтобы преодолеть человеческое-слишком-человеческое состояние, чтобы достичь Царства Бессмертных, Ультима Туле.[88]

Николас Гудрик-Кларк:

Портрет Отто Рана – вполне типичный портрет европейского романтического писателя, путешественника и историка. Среди его напыщенных и пасторальных текстов есть вполне живые описания летней деревни в Гессене, холмов Южного Тироля, скалистых твердынь Монсегюра, маленькой деревни, где он провел снежную зиму, уединения и монотонности Исландии. Хотя сосредоточенность Рана и научный склад ума отличали его от эксцентричных оккультистов, существовало и известное сходство интересов и мотивов между ними. Их общей почвой был поиск утраченной немецкой традиции, предположительно уничтоженной католической церковью и другими враждебными силами.[89]

Джоселин Годвин считает, что…

…создание мифологического комплекса, который связывает катаров и Монсегюр со Святым Граалем и его Замком, является в значительной степени заслугой Рана.

Норма Лорр Гудрич подчеркивает свое убеждение в том, что книга Рана «Крестовый поход против Грааля» – «замечательная книга, памятник этому немецкому автору-идеалисту, загадочно погибшему в Альпах при спуске с гор».[90](Какие уж здесь загадки? все ясно, до предела!)

Французские исследователи, для которых его книги стали настоящим открытием, писали:

Отто Ран уверовал в то, что катары были последними хранителями чаши Святого Грааля и что Святой Грааль «пропал», когда они погибли от рук «Папы и короля Франции» в начале тринадцатого века. Война Римской католической церкви против катаров описывается разными авторами как война, в которой друг другу противостояли Рим (Roma) и Любовь (Amor), и в которой католическая (вульгарная) идея огнем и мечом утвердила свое господство над катарической («чистой») идеей. Средневековые катары верили в существование вечной войны между принципами Света и Тьмы, на взаимодействии и столкновениях которых основывается все во вселенной. Тьма для них была темным веществом, несовершенной, преходящей сутью. Они считали всех церковных и светских правителей, и прежде всего католическую церковь, воплощением Тьмы. В их мифологии солнце символизировало изначальный Свет, из которого произошло все живое.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒