Шок 1988 (март).

Шок 1988 (март).

Ах, школьные годы! Трель звонка, урок и перемена, Новогодняя дискотека, одноклассники, дружба и первая любовь – нестираемые маркеры прекрасного времени.

Итак, на дворе весна 1988 года. Пожалуй, самый светлый год перестройки. Новые веяния, надежды, устремления. Глубокий вдох – глубокий выдох! Северная капель за окном приветствует нас, учеников 9 «Б» класса. Перемена. Мы находимся в кабинете химии и коротаем время за непринужденным разговором о проблемах бытия, ожидая начала урока.

……………………………………..

Группа крови на рукаве,

Мой порядковый номер на рукаве,

Пожелай мне удачи в бою,

Пожелай мне удачи.

……………………………………..

Да, из динамиков принесенного в дипломате (вместо учебников) культового магнитофона «Романтик» доносится голос Виктора Цоя. Некоторые из нас подпевают кумиру в коротких паузах беседы. Всё как обычно, одним словом. Ничего невероятного.

Звонок. Магнитофон спрятан. Цой ожидает следующей перемены. Мы неторопливо и неохотно рассаживаемся за школьные парты. Химия.

Она отличалась от других учителей тем, что никогда не повышала голоса. Складывалось такое впечатление, что Маргарите Георгиевне досталось то, что осталось. Абсолютно ровный голос, практически лишённый каких – либо эмоций. Лучше бы она кричала.

Маргарита Георгиевна – довольно миловидная (факт был признан не раз почти всеми юношами нашего класса!) женщина среднего возраста. Воспитана на идеях марксизма – ленинизма, член коммунистической партии и профсоюзного комитета школы. Общественник. Наш учитель неорганической химии. Лучше бы она была беспартийным анархистом.

Не сказать, что мы любим всем сердцем неорганическую химию, в нашем возрасте есть, кому дарить свою любовь и внимание. Вот и сейчас Маргарита Георгиевна терпеливо ждет, пока класс будет готов. Опоздавший. Ещё один. Ещё. Мы точно знаем, что из столовой возвратились далеко не все и ждём с интересом реакции учителя. Вдруг урок будет сорван и у нас появится замечательная возможность вернуться к Цою и беседе!? Понятно, что это будет уже в коридоре¸ но данное обстоятельство нас нисколько не смущает. Однако надежды на такой исход практически нет. Маргарита Георгиевна не из тех учителей, которые устраивают истерики, а потом, приняв валерианы или валидола, читают морали. Желательно, в присутствии родителей или классного руководителя. Лучше бы она была истеричкой.

Подошел очередной опоздавший. Последний, как оказалось. В дверях он открыто (гласность!) заявил о том, что надеялся на срыв урока и поэтому не очень на него спешил. Маргарита Георгиевна как – то печально и устало на него посмотрела, разрешила войти и, повернувшись к доске, начала на ней неторопливо писать тему урока…

А дальше был шок! Внезапный. Бредовый, кошмарный и фантастический сон, в который мы, вместе с моими одноклассниками, попали одновременно без какой – либо возможности выбраться.

Не дописав слово на доске, Маргарита Георгиевна неожиданно развернулась к нам и, выждав паузу, тихим голосом произнесла: «Знаете, на меня не производят впечатление ваши опоздания. Даже не старайтесь вывести меня из себя. Я не завидую вам, и мне вас искренне жаль». «К чему это и зачем?», - прикинули мы, недоуменно переглядываясь и чувствуя интригу. Учительница подошла к входной двери и плотно прикрыла ее, хотя в классе было довольно жарко. Нам сей факт показался странным, что еще больше подогрело интерес. Вернувшись к своему столу, Маргарита Георгиевна продолжила внезапно начатую речь. Лучше бы она к ней не возвращалась.

Наша учительница неорганической химии стала рассказывать вещи, повергшие нас, без преувеличения, в нокаут. Глубокий. Психологический и моральный. Мы, правда, потерялись. Какое – то больное замешательство охватило нас, невероятно ноющее, стригущее нервы и разум. Этому состоянию была веская причина. Маргарита Георгиевна Прохорова (такова её фамилия) сказала, что мы талантливое, по – спортивному дерзкое и независимое поколение, которому довелось жить во время перемен и обновления. Нам, казалось бы, открыты все дороги в будущее, где мы можем раскрыть свой потенциал и состояться в жизни. Подобное заявление нас порадовало и окрылило. Приятно и лестно слушать о себе хорошее. А дальше…

«Дети, вряд ли вашим ожиданиям суждено будет сбыться. Более того, к сожалению, часть из вас вообще не доживет до близкого будущего», - сказала Маргарита Георгиевна. Это был удар! Неожиданный и мощный одновременно! Ниже пояса, выражаясь языком боксеров. В классе воцарилась такая тишина, что тише не бывает. У многих моих одноклассников создалось впечатление, что наша учительница просто сходит с ума. Однако она продолжала говорить своим ровным и тихим голосом. Явных признаков сумасшествия у неё не наблюдалось. Да, взгляд! Я больше никогда и нигде не встречал такого взгляда, одновременно устремленного внутрь и в пространство. Сожалеющий и несколько виноватый. Этот взгляд врезался в мою память.

Учительница химии (не истории!), поведала своим подопечным о том, что скоро Советского Союза не будет, нынешняя страна развалится, надежды рассеются, относительно стабильная жизнь сменится продолжительным и глубоким кризисом. Общество будут раздирать противоречия, между населением развернется жестокая борьба за место под солнцем. Плановая экономика уступит место рыночной. Государственные предприятия придут в упадок и многие из них закроются, что будет сопровождаться ростом безработицы. Появятся частные фирмы, понятия «кричащая роскошь» и «дикая нищета» войдут в повседневный обиход. Финансовая система рухнет и последует резкое падение покупательной способности рубля. Рост цен, спекуляции, черный рынок. Некоторые наши сограждане найдут своё пристанище на вокзалах, в метро и заброшенных домах. Попрошайки на улицах и люди, ищущие пропитание на помойках. Неуверенность в завтрашнем дне. Преступность, алкоголизм, наркомания, суициды. Боль и разочарование, человеческие жертвы и сломанные судьбы…

Наш 9 «Б» класс просто не мог поверить своим ушам, и был обескуражен! Обезоружен. В замешательстве. Как такое возможно!? Какой – то сюрреализм! Растерянность и страх на лицах у меня и моих одноклассников. Холод внутри. А учительница продолжает говорить. Тихим, спокойным и ровным голосом. Ах, Маргарита Георгиевна.

Мы не среагировали бурно и весело на прозвучавший звонок с урока. Только не в этот раз. Класс понял, что не время и не место для радостных эмоций. Учительница закончила свою речь также внезапно, как и начала. При прощании с нами она лишь устало сказала: «Дай Бог вам, дети мои, сил и Жизни». Всё. Раунд закончен. Я и мои одноклассники медленно, в каком – то ступоре покидаем кабинет химии. 1988 год, март месяц.

По прошествии лет, я не раз вспоминал этот случай. Думаю, не я один. Слова Маргариты Георгиевны практически полностью воплотились в реальность. «Мы с болью пережили девяностые!» - так, кажется, с экрана телевизора вещает бодрый голос диктора? Только за этими словами стоят жизни и судьбы реальных людей. Искалеченные и поломанные.

Нет, наша учительница химии вряд ли обладала даром предвидения или другими паранормальными способностями. Наверное, это было простое проявление человеческой любви к нам. Материнской. Какая партийная дисциплина и марксизм – ленинизм! Она чувствовала где – то на неосязаемом уровне то, что нас ждёт впереди. А помочь не могла. Отсюда такой взгляд и голос, ощущение вины. Лишь много позже я понял, что слова Маргариты Георгиевны были, своего рода, посланием нам. Да, мы не смогли понять его суть тогда, в марте 1988 года. Да, действительно, многих уже нет с нами. Однако я до сих пор благодарен своему учителю за то, что она попыталась хоть что – то для нас сделать. Рискуя своей репутацией, партийной принадлежностью и работой. Спокойствием.

На дворе зима 2013 года. Я учитель истории и обществознания общеобразовательной школы. Вряд ли обладаю даром предвидения или другими сверх способностями. Однако чувствую и осязаю. Есть ощущение смутной вины, но я пытаюсь делать и делаю для своих учеников всё, что могу. И в этом я - весь, и в этом я - есть.