Короткое лето».

«Короткое лето».

Вспоминаю часто прошлое лето. Не только потому, что оно было тёплые и солнечное. Главным образом я вспоминаю его за историю, которую я хочу вам рассказать. Это случилось в середине июня. Был тёплый вечер пятницы – и потому захотела погулять после работы, а заодно сходить в любимое кафе, что почти в двух шагах от моего дома. Да и кто дома меня ждал? Муж бросил, узнав, что я родила мертворождённого ребенка и больше не смогу рожать, сёстры живут далеко своими семьями, мама умерла… Даже Джонни, любимый мой пёс, издох в конце той весны. Так что кто бы меня дома ждал! В кафе я сидела у окна, смотрела на вечерний город, пила чай с пирожными и грустила обо всех понемногу.

– Женщина, вам не плохо? – спросила меня какая-то девушка, легонько хлопая меня по плечу. Я взглянула на неё: это была невысокого роста блондинка с длинными волосами и милым личиком, на котором были светлые, тонкие брови, светло-серые глаза, маленький, заострённый носик и такие же маленькие, тонкие губы. Ей-богу, куколка, а не девушка!

– Нет, мне не плохо, спасибо, – отвечаю я. – А вы присаживайтесь ко мне за столик, пожалуйста!

– Спасибо, – сказала девушка, очевидно, удивляясь неожиданному приглашению. – Я лишь своё всё заберу.

Не прошло и двух минут, как мы уже сидели вместе. Какое-то время девушка молча смотрела на меня.

– Что-то не так? – спросила я, прервав эту паузу.

– Нет, – отвечает девушка. – Просто мне нравится ваше лицо. Особенно глаза. Да, у вас красивые, большие, светлые я бы сказала даже, глубокие глаза. Только почему-то они у вас грустные.

– Ого! – удивляюсь я. – Да вы, девушка, художник?

– Почему? – спросила собеседница.

– Да просто художникам дана такая наблюдательность, – говорю я.

Девушка смущённо улыбнулась.

– Увы, но я к художникам не имею никакого отношения, – сказала она. – Я училась два года на псих-факе, потом бросила. Работаю в такси диспетчером. Не жалею, если, по совести. Кстати, а ничего, что мы не познакомились?

– Давайте это исправим! – сказала я. – Меня зовут Валерия Ивановна. Можно тётя Лера и на «ты».

– А я Елена, – сказала девушка. – Можно Ляля и тоже на «ты». А чем ты занимаешься?

– По образованию я учитель иностранного языка, – сказала я, – а по специальности литературный переводчик в издательстве.

– А почему там работаешь? – спросила Ляля.

– Да просто пару лет назад решила поменять профессию, потому что просто надоело, – сказала я. – А что! Ни тебе планов, ни тебе тетрадок с ошибками детей, никакого тебе другого «геморроя».

Ляля невольно хохотнула.

– Что такое? – спросила я её сквозь свой смех.

– Прости, конечно, просто нечасто от взрослой женщины услышишь такие словечки. Они как-то более к лицу нам, молодым, – сказала Ляля.

– Знаешь, Ляля, – говорю я, – я не скажу, что являюсь поклонницей молодёжной культуры речи, но если слышу от молодых какое-то интересное словцо или какую-то остроумную фразу, то беру на вооружение. Спросишь – зачем? Да чтобы иногда украсить ими свои статьи по прочитанным или переведённым мной книгам или путевые заметки. Иначе говоря, если хочешь, сделать их привлекательнее не только для старших, но и молодых.

Моя собеседница удивленно вытаращила на меня свои глаза.

– Так ты и пишешь? – спросила она.

– Немного, – ответил я. – И даже публикуюсь на одном литературном сайте. Но это так, хобби моё. А ты чем увлекаешься?

– Самое больше моё увлечение – спорт, – сказала Ляля. – Причём, в любом его виде: летом – плаванье, бадминтон, ролики, гимнастика на воздухе; а зимой – коньки. Но больше всего люблю собрать пазлы. Книги читаю по настроению. А что ты переводишь и с какого языка?

– Я перевожу проз и пьесы в прозе, – отвечаю я. – Основной язык у меня – английский, а так я знаю ещё и французский. А ты на псих-фак почему пошла?

– В своё время, когда я была школьницей, Варвара Ульяновна, наш психолог, читала психологию так интересно, что я влюбилась в этот предмет и твёрдо решила учиться на психолога, – сказала Ляля.

– А что ж бросила? – спросила я.

– Позволь, я не буду это говорить, – сказала Ляля после недолгого молчания. – Но поверь мне, это далеко не из-за лени.

– Дело твоё! – сказала я.

– А родители у тебя есть? – спросил я.

– Нет, я сирота, – сказала Ляля. – Отца я вообще не знала, а мать у меня непутёвая была: пила – ну и допилась сперва до того, что я в детдом попала, а потом до того, что ей в ссоре башку пробили.

– Ой, прости! – сказала я.

– Ничего, – ответила Ляля. – Одно немного утешает – жить есть где.

Ляля глянула на часы.

– Ты куда-то спешишь? – спросила я её.

– На автобус, – сказала она.

– Подожди немного! – сказала я. Найдя ручку и блокнот, я записала телефон и дала Ляле этот листок. – Позвони, если захочешь.

– Спасибо, – сказала Ляля с улыбкой. – Рада была познакомиться!

– Взаимно! – ответила я, и мы расстались.

Что я думала себе, идя домой, – бог его знает! Но домой я уже шла совершенно другая: да, дома меня никто не ждёт; но в тот вечер я шла с надеждой, что я не одна, что тогда я встретила человека, которому могла подарить своё сердце, свою любовь… Пусть даже он одного со мной пола. В конце концов, этой девочке тоже не сладко. Так почему бы мне её не обогреть, не приласкать!.. Возможно, это будет самым радостным моим воспоминанием на пороге моей смерти.

Было солнечное субботнее утро. Я уже не спала, но с наслаждением нежилась в постельке, радуясь, что не нужно со всех ног бежать на работу. В моих планах было проваляться часов так до 11-ти, после чего всё же выползти из-под одеяла, пойти наводить на лице марафет и готовить завтрак. А после завтрака – гулять, гулять и гулять!.. Лучше всего – в парк. Едва я всё распланировала, как зазвонил телефон. Это была Ляля.

– С добрым утром! – бодро сказала она мне в трубку. – Не разбудила?

– Нет, Ляля, я уже не спала, – ответила я, задавая свой вопрос. – Как ты ночь провела?

– Хорошо, – сказала Ляля. – А ты?

– Да тоже неплохо, – ответила я. – А что ты хотела?

– Да я хотела пригласить тебя покупаться со мной, позагорать, – сказала Ляля. – Или у тебя какие-то свои планы и дела?

– Да нет, – отвечаю я, – я сегодня свободна и с удовольствием поплаваю.

– Тогда давай встретимся у той кафешки, где мы вчера с тобой познакомились через часик-полтора, – предложила Ляля.

– Ну, хорошо, – согласилась я.

Повесив трубку, я выползла из постели и стала приводить себя в порядок. Раздевшись догола, я встала перед зеркалом, которое висело у меня в бельевом шкафу, и стала рассматривать себя: «Господи, Валерия, ты же белая, как поганка! – говорила я себе. – На кого ты похожа вообще? Тебе чуть-чуть за сорок, а глаза, как у глубокой старухи. Хотя и фигура красивая, и плечи у тебя прямые, и грудь ещё ничего, и попка аппетитная... Давай, надевай самый дерзкий купальник и вперёд на пляж – и подрумянишься, и мужиков, может быть, заинтересуешь!..»

Приняв душ, выпив чая, собрав все нужные вещи и одевшись, я поехала к кафе, где меня ждала уже Ляля.

– Привет! –сказала я, выйдя из машины и целуя её. – Давно ждёшь?

– Не очень, – сказала Ляля.

– Поехали? – спросила я.

– Поехали! – сказала Ляля.

Мы сели в машину и тронулись.

***

Тот пляж, куда мы с Лялей приехали, был загородный. И, увидев, как там люди – от малышей до взрослых отдыхают, я поняла, почему: все ходили голышом. Признаться, хотя я сама не монашка, но всё же нечто вроде лёгкого шока я испытала. И тут дело не в том, что я вообще ничего не слышала про нудизм; а я не думала увидеть это живьём. Было некоторое время впечатление, что меня вырвали из нормального общества и забросили в племя к дикарям.

– Что-то не так, тётя Лера? – спросила Ляля.

– Да просто я никогда не думала, что можно вот так запросто ходить голышом, – сказала я.

– А почему бы нет! – сказала Ляля. – Если ты ведёшь себя пристойно и ничего неприличного не делаешь, то пожалуйста!

– Ну, просто я считала, что если человек ходит голый, то у него не все дома, – сказала я.

– Ну, смотря, где он ходит! – отозвалась Ляля. – Если он в таком виде по городу шляется или в серьёзное какое-нибудь учреждение заявился, тогда его точно ждут люди в белых халатах; а если он спокойно лежит и загорает, то он и не опасен. Да и нет ничего плохого в том, чтобы побыть голым ни с моральной точки зрения, так как мы богом так созданы, ни с точки зрения здоровья – закалка будет крепче.

Найдя себе место, мы расстелили наши полотенца. Ляля вмиг разделась. Никогда не забуду, с каким по-детски милым бесстыдством она явила моему взору своё юное тело – округлые плечи, среднего размера грудь, прямую спину, прекрасно подтянутые ноги, живот и ягодицы… Глядя на мою хорошенькую бесстыдницу, я с улыбкой вспомнила любимый мой рассказ Юрия Нагибина «Эхо», где Витька, главная героиня, купалась и загорала вот так же, нагишом, нисколько не стесняясь даже мальчика Володи, и была сама собой.

. – Что-то не так? – спросила Ляля.

– Ничего страшного! – сказала я и стала раздеваться сперва до купальника. – Мне тоже до всего раздеться? – спросила я Лялю.

– Как хочешь! – ответила она. – Я тебя не заставляю. Ты попробуй один раз, а там сама решишь, как тебе лучше.

«А пусть будет, что будет!» – подумала я и сняла купальник. Хотите – верьте, хотите – нет, но я, вопреки ожиданию, не чувствовала какого-то дискомфорта от того, что лежала обнажённой под солнцем. Напротив, в этом было даже что-то приятное; если угодно, ощущение, что мать-природа гладит твоё тело тёплыми ладонями и целует его с головы до пят. И тебе хочется насладиться этой лаской всей кожей; ты лежишь, забыв о проблемах и суете, лежишь на земле, словно ребёнок на тёплой груди матери, и тебе в этот миг не надо ничего, кроме того, чтобы эта мать обласкала тебя и утешила. И один бог знает, о чём ты думаешь в этот сладкий момент!.. А, может быть, ты просто тихонько дремлешь…

Мы с Лялей лежали, молча глядя друг на дружку и улыбаясь.

– Тётя Лера, тебе хорошо со мной? – спросила она, наконец.

– Очень, – ответила я, – а тебе со мной хорошо?

– Мне с тобой тоже очень хорошо! – сказала Ляля. – Заешь, чего бы я сейчас хотела?

– И чего же? – спросила я.

– Чтобы ты меня ещё раз обняла и поцеловала, – сказала Ляля.

– Да пожалуйста! – сказала я. – Иди ко мне!

Ляля подползла ко мне и я, обняв её, оставила у неё на щеке два своих тёплых поцелуя. Ляля ответила мне тем же.

– А ты, оказывается, киска, – сказал я.

– Есть такое, очень люблю ласку, – сказала Ляля. – Всё бы отдала тому, кто подарил бы мне хоть немного любви и нежности! Даже если этим человеком будешь ты. И сама бы любила его, как только могла, как самого дорогого на свете человека...

Тут Лялин голос наполнился слезами и она припала к моей груди. Я её нежно погладила по голове – и Ляля понемногу успокоилась. Наконец она подняла на меня своё лицо и осторожно как-то поцеловала меня в губы. О, как был сочен и сладок этот поцелуй!

– Я тебя люблю, – сказала мне Ляля.

– И я тебя, – сказала ей я.

– Идём купаться? – спросила Ляля.

– Идём! – сказала я.

Мы купались и резвились в воде, как дети! Давно мне не было так хорошо и весело, как в то лето. И едва ли я это забуду. Едва ли я забуду и сам тот тёплый субботний день, и как мы с Лялей, купаясь, брызгались друг на дружку водой и заливались звонким, долетавшим тогда до небес, смехом, и с каким наслаждением мы потом грелись на солнышке…

После вторичного купания мы с Лялей решили поехать в город, так, как и солнце стало изрядно припекать, и у Ляли неожиданно выплыло одно дело.

– А мы ещё увидимся? – спросила она, прощаясь со мной в центре.

– Конечно! – сказала я. – Хочешь, поедем завтра вместе на дачу!

– Хочу, но не обещаю, – сказала Ляля. – Посмотрим, что у меня сейчас будет.

– Ну, позвонишь, – сказала я Ляле.

– Конечно, – ответила она, целуя меня. – Пока.

– Пока, – сказала я, и мы расстались.

Как и было уговорено, в тот же вечер Ляля позвонила мне и сказала, что в воскресенье она работает, потому что у напарницы сын приболел, – и мы не сможем вместе поехать на дачу. Мне стало грустно, потому что я очень хотела взять эту девочку с собой. Да, я в неё влюбилась. Понимайте эти мои слова, кому как нравится, и пошли бы к чёрту все зануды-моралисты!.. Так что в воскресенье на дачу я уехала с лёгкой неохотой и ощущением, что мне немножечко не достаёт любимого мной человека. Пусть мы знакомы недолго, но он мне дорог.
На даче, сами знаете, пропасть дел: полить, прополоть, прибрать, мусор сжечь… Единственное, что я не делала с тех пор, как развелась, я не сажала картошку. Просто я посчитала, что мне и помимо неё хватит ягод, зелени и овощей, чтобы заниматься; а если я ещё и картошку на себя повешу – то слягу со спиной и массажный кабинет будет моим вторым домом. Уж лучше я картошку буду покупать понемногу на рынке.
Я уехала рано утром, чтобы не так жарко было. Первое, что я всегда делаю, приезжая на дачу, надуваю на заднем дворе бассейн и набираю его водой (благо, водонапорная колонка есть!), потому что в жаркую погоду, да ещё после работы, очень охота освежиться. Кстати, и то воскресенье не было исключением в смысле жары: где-то к 10-ти часам начинало припекать. Переодеваясь в комнате на втором этаже дома, я была некоторое время в раздумье: надеть ли купальник или обнаглеть слегка и работать голышом? С одной стороны, на своей земле я имею право даже голой ходить, если так уж захочу; с другой, увидят соседи – решат, что у бабы мозги слетели. Лучше я в огороде поработаю в купальнике, а купаться могу и голой. По крайней мере, купание объяснит мою обнажённость. Так я и сделала. Купаясь после трудов праведных, я прибывала в том, давно забытом блаженстве, которое бывает у ребёнка, когда его приласкает мать; вот как она, обняв своего шалуна, гладит его по голове и телу, успокаивая после долгой беготни, и сорванцу в итоге делается так хорошо, что он, забыв свои подвиги, затихает, расслабляется в тёплых маминых руках, а то и вовсе задрёмывает... Вот я, погружённая в воду, чувствовала себя, как в объятьях матери. Причём матери-природы! Вода быстро сняла с меня пуды усталости, освежила, расслабила – и из бассейна я вылезла, можно сказать, помолодевшей. Было пять часов вечера. Я, прибрав всё, решила ехать в город, как вдруг зазвонил мобильник. Это была Ляля.
– Здравствуй, тётя Лера! Как ты?
– Привет, малыш! Я к дому еду. Ты что-то хотела?
– Хотела, тётя Лера: поужинать с тобой. Я соскучилась по тебе.
– Ляля, девочка моя, и я по тебе соскучилась. Давай у меня и поужинаем!
– Давай!
– Всё, жди меня у кафе!
– Окей! Пока.
– Пока.
Повесив трубку, я едва ли не на всех парах поехала в горд, потому что меня там ждали. Дорогой я ещё заехала в ближайшую продуктовку, купила пельменей и много какой ещё вкуснятины. Ляля ждала меня возле кафе. Увидев меня, подъезжающую к ней, она сперва радостно махала рукой, а после, сев в машину, обняла меня и поцеловала в губы. Я и сама была рада и ей, и её объятьям, и её поцелую.

– Давно ждёшь? – спросила я Лялю.

– Да не особо, – сказала она. – Я сама относительно недавно сюда добралась из-за пробки на Олимпийской: там несколько машин так нехило кокнулись, что мама, не горюй! Дай бог, чтоб хоть без погибших!

– Дай бог! – согласилась я. – Ну, и мы поедем с богом!

Приехав домой и, поужинав от души, мы просто сидели и разговаривали о всякой всячине.
– Может, ты ещё чего-то хочешь? – спросила я Лялю спустя время.
– Хочу, – сказала она. – Поцеловать тебя ещё раз хочу!
– Пожалуйста! – сказала я и тотчас между нами случилось нечто, о чём и стыдно, и почему-то радостнее всего вспоминать: целуя меня, Ляля запустила свою руку в моё декольте и стала там ласкать мне грудь.
– Что ты делаешь? – спросила я.
– Не бойся! – сказала она мне на ухо. – Я больно не сделаю. Мы просто немного поиграем с тобой. Давай перейдём в спальню!
Мы перешли в спальню. Разобрав постель, я подошла к Ляле и, целуясь, мы стали раздевать друг друга, после чего легли в кровать и предавались самой нежной и страстной любви, забыв обо всём! Знаете, ловлю себя на мысли, что ещё ни с кем из мужчин я не занималась любовью с большим удовольствием, чем с этой девочкой, и никого я с такой нежностью не целовала, как её. Мы любили друг дружку, как хотели, и, по-моему, натурально сходили с ума от той дикой, невыразимой, вырывающейся из наших горл страсти! Самое интересное, что мне нравилось целовать её лицо, губы, загорелое тело – плечи, грудь, живот, ноги… Равно, как Ляля получала удовольствие, лаская меня и целуя во все места, в которые хотела. Наконец наши силы иссякли, и мы просто уже лежали голышом в постели и болтали.

– Тебе понравилось? – спросила Ляля. Я не знала, что ответить. – Ну, скажи что-нибудь, пожалуйста!

– Знаешь, я впервые в своей жизни попробовала любовь с женщиной; хотя и читала про это, и слышала… Я пока немного в шоке, – ответила я.

– Понимаю, – сказала мне, усмехнувшись, Ляля. – Сама в первый раз в шоке была, когда со мной этот фокус проделали, а потом понравилось – и я уже без этого жить не могла.

– А кто с тобой этот фокус проделал? – осторожно спросила я Лялю.

– А я тебе расскажу! – уверенно ответила она. – Всё началось после детдома. Я уже стала работать в такси и среди нас работала одна женщина, наверно, помладше чуть тебя. Звали её все просто Олеся. Кстати, и я её так называла по её просьбе. Она жила одна, никого в свою былую жизнь не впускала – и потому я не знаю ничего о её родне. Но при этом Олеся была весёлым, добрым и нежным человеком и ни на что не жаловалась! И вот однажды как-то Олеся пригласила меня на выходные к себе домой. Я согласилась, не предполагая того, что меня ждёт. В субботу утром мы с Олесей поехали на пляж, где накупались и назагорались, потом мы заехали к её подружке на огонёк, где пробыли тоже немало времени… Словом, домой мы попали уже вечером. И вот тут начались чудеса: едва мы вошли – Олеся тут же стала меня обнимать, гладить моё тело и целовать. Я возмутилась: «ты что, на солнце перегрелась?». Она спокойно отвечает: «нет, я в порядке! Просто я тебя люблю». Я так и офонарела. А она продолжает: «чего смотришь на меня так, будто перед тобой инопланетянка или кто-то в таком роде? Да, я женщина; однако внутри я не чувствую себя ей, а наоборот, там я мужчина и мне хочется любить женщин и девушек... Я не знаю, почему это так вышло, но я с этим живу и даже не чувствую себя ущербной». Я послала её к чёрту и хотела, было, уйти, но Олеся меня остановила, говоря: «дурёха! Ты с начала попробуй, что это такое – любовь с женщиной! Поверь мне, это не менее прекрасно, чем любовь с мужчиной! А если тебе не понравится – я тебя оставлю в покое. Обещаю!». Словом, она завела меня в спальню, мы там разделись догола и занялись любовью. Никогда не забуду, как Олеся нежно меня ласкала и целовала, а я сходила с ума от страсти и хотела ещё ласки и поцелуев. Закончив, наконец, мы с ней, как с тобой, просто валялись голышом молча, не глядя друг на дружку. Как сейчас помню, Олеся спросила меня после некоторого молчания, мол, понравилось ли мне то, что было? Я тогда сказала зачем-то нет, оделась и ушла домой. После того случая мы с Олесей неделю толком не общались; но всю эту неделю я почему-то вспоминала всё произошедшее… Вспоминала не без отвращения, точно это было самое лучше событие в моей жизни. И в конце концов я однажды заявилась к Олесе сама, и буквально с порога стала её целовать, поняв, что не могу без неё, что я хочу её любви… И с тех пор мы просто жили вместе то у неё, то у меня, пока Олесю одна сволочь в её подъезде не подрезала. До си пор не пойму, как я пережила смерть Олеси…

Тут рассказ прервался слезами. Я поспешила приласкать Лялю и успокоить, что получилось довольно скоро, после чего мы лежали, молча, пока не заснули.

Утром я проснулась в самом хорошем настроении, даже при том, что был будний день и нужно было на работу. Не спеша, я встала, взяла всё чистое и пошла в душ. Моясь, я подумала о том, что мы с Лялей делали минувшим вечером. И вот здесь я, пожалуй, повторю за Лялей: мне не было почему-то мерзко и гадко от этих воспоминаний, даже хотелось ещё той любви, которая была между нами. Да, я поняла, что Ляля лесбиянка; но уж лучше я подарю ей всю мою любовь и нежность, что буду выть одна в пустой квартире. В конце концов, какая разница, с кем в постели валяться и в роли кого при этом там быть – в роли самца или в роли самки? Самое главное, что ты кому-то на этом свете стал нужен. Я готова была подарить ей хоть весь день (да что там день – жизнь бы подарила!), если она пожелает, и не пожалела бы об этом ни разу! Что бы мы делали весь этот день, где бы мы его провели – это не важно! Самое главное – мы бы были вместе и нам было бы хорошо. Вернувшись в спальню, я увидела вставшую Лялю. Она делала гимнастику. Причём совершенно обнажённой! Знаете, меня этим зрелищем не удивить и не возмутить, потому что из курса истории мне памятно, что древнегреческие спортсмены в таком виде в играх участвовали, а потом я и сама иногда себе такое позволяю. Надо бы сказать, Ляля все движения делала так красиво, что я невольно засмотрелась. Окончив упражнение, Ляля подняла на меня глаза.

– Доброе утро! – сказала она. Я, подойдя к ней, поцеловала её в губы.

– Доброе утро! Встала уже?

– Да, – сказала Ляля нехотя. – Хотя не скрою, было так неохота это делать, а хотелось ещё чуток поваляться в постельке!

– Так валялась бы! – сказала я Ляле. – В чём дело?

– Так тебе ведь сегодня на работу, – ответила Ляля. – Это я выходная, а ты нет.

– Девочка моя, – начала я, обняв её. – Одно твоё слово – и мы будем вместе весь день! Хочешь этого?

– Хочу! – уверенно сказала Ляля.

Я позвонила моей директрисе и объяснила ей, что немного приболела, и беру один день, чтобы подлечиться. Так как и директриса меня ценила, и на мне никаких проступков не было, то она меня отпустила без шума. Знаю, что очень нехорошо то, что я сделала… Но если нам обеим хотелось побыть ещё немножко вдвоём, полюбить друг друга и так далее – то почему иногда нельзя послать к чёрту всё и всех ради этого? Однако я даже представить не могла, какой дорогой окажется плата за этот один день любви. И едва ли представляла это Ляля. А пока что, закончив разговор, я с нежной улыбкой подошла к моей девочке, обняла и снова поцеловала её в губы.

– Ну, вот, теперь весь день наш! – сказала я, гладя Лялю по телу. – Давай сейчас ещё разок поиграем, как вчера!

– С удовольствием! –сказала Ляля и, сняв с меня халат и трусики, увлекла меня в постель, где мы снова с неописуемой страстью и радостью занялись любовью. И вновь в нашей кровати бушевали настоящие бури, пока не забрали у нас все наши силы, и не отступили, оставив нас, абсолютно обнажённых и уставших, на постели, точно выброшенных в шторм на берег морем. Мы лежали молча.

– Есть хочешь? – спросила я Лялю, наконец, уже придя в себя.

– Хочу! – твёрдо ответила она.

– Овсянку сварю – будешь? – спросила я.

– Да, конечно! – сказала Ляля.

– Ну, и хорошо! – сказала я и, набросив халат, пошла на кухню. Ляля тем временем, взяв всё своё, пошла в душ. Увидев это, я бросила на время кашу, сходила в спальню за чистым полотенцем и отнесла его Ляле. После этого я вернулась в кухню и продолжила варить кашу. За завтраком мы обсуждали, как мы проведём наш общий день, и я предложила сперва погулять в парке, а после проехать в сторону моей дачи на озеро, где бы мы могли позагорать и поплавать, ну и на дачу можно заехать, чтобы чуть-чуть отдохнуть и чтобы Ляля увидела всё, чем я богата.

–А если мы сразу поедем на озеро и на дачу? – спросила Ляля.

– Ну, хорошо! – ответила я ей. – Как захочешь, моя девочка!

Покончив с завтраком и взяв с собой большие полотенца, мы с Лялей тронулись в путь. Однако, доехать до озера нам было не суждено: по дороге туда мы попали в страшную аварию. Последнее, что помню я, это то, что нам в машину влепилась какая-то иномарка. Остальное я узнала от врачей: и про свои травмы, и про то, что Ляля умерла… Думаю, излишне говорить, в каком я тогда была отчаянии. Вот с того дня для меня закончилось всё и навсегда: и лето, и жизнь. Я плакала почти каждый день и не хотела идти на поправку и жить дальше… Да и теперь не хочу жить, потому что не для кого. Я каждый день проклинаю бога за то, что хожу по этой земле, ем, пью и сплю… Потому что я всё это делаю одна, без Ляли, любимого мной человека… А Ляля мне нередко снится, всё такой же юной, весёлой, озорной и заводной, и лишь во сне мы с ней смеёмся, обнимаемся, целуемся... А, проснувшись утром, я опять плачу. Господи, да лучше бы ты нас обеих на тот свет забрал! Так нет, тебе надо было, чтобы я жила и мучилась от горя, одиночества и пусты, чтобы я страдала до конца дней. Хватит! Пора прекратить это подобие жизни. Сейчас я допишу последние слова моих записок, уберу тетрадь и сброшусь с окна. Прощайте все, кто меня знал, и простите, если что-то было не так.

2-го июля 2019г.