ЗАПАХ НЕБА И МАХОРОЧКИ

Кисловская сельская модельная библиотека

ЗАПАХ НЕБА И МАХОРОЧКИ

Если подумать, так это просто какой-то ужас: я еще ни разу не летал на

самолетах. Правда, один раз я чуть-чуть не полетел, да не тут-то было.

Сорвалось. Прямо беда. И это не так давно случилось. Я уже не маленький

был, хотя нельзя сказать, что и большой. В то время у мамы был отпуск, и

мы гостили у ее родных, в одном большом колхозе. Там было много тракторов

и косилок, но главное, там водились животные: лошади, цыплята и собаки. И

была веселая компания ребят. Все с белыми волосами и очень дружные. По

ночам, когда я ложился спать в маленькой светелке, было слышно, как где-то

далеко гармонисты играют что-то печальное, и под эту музыку я сразу

засыпал.

И я полюбил всех в этом колхозе, и особенно ребят, и решил, что проживу

здесь для начала лет сорок, а там видно будет. Но вдруг стоп, машина!

Здравствуйте! Мама сказала, что отпуск промчался как одно мгновение и нам

надо срочно домой. Она спросила у дедушки Вали:

- Когда вечерний поезд?

Он сказал:

- А чего тебе поездом-то телепаться? Валяй на самолете! Аэропорт-то в

трех верстах. Момент, и вы с Дениской в Москве!

Ну что за дедушка Валя - золотой человек! Добрый. Он один раз мне божью

коровку подарил. Я его никогда не забуду за это. И теперь тоже. Он когда

увидел, как мне хочется лететь на самолете, то в два счета уговорил маму,

и она, хотя и неохотно, но все-таки согласилась. И дедушка Валя, чтобы не

гонять пятитонку по пустякам, запряг лошадь, положил наш тяжелый чемодан в

телегу, на сенцо, и мы уселись и поехали. Я просто не знаю, как сказать,

до чего было здорово ехать, слушать, как скрипит тележка, и слышать, как

вокруг пахнет полем, дегтем и махорочкой. И я радовался, что сейчас

полечу, потому что Мишка у нас в Москве во дворе рассказывал, как он с

папой летал в Тбилиси, какой у них был самолет огромный, из трех комнат, и

как им давали конфет сколько хочешь, а на завтрак сосиски в целлофановом

мешочке и чай на подвесных столиках. И я так совсем задумался, как вдруг

наша тележка въехала в высокие деревянные ворота, украшенные елочными

ветками. Ветки были старые, они пожелтели. За этими воротами тоже было

поле, только трава была какая-то не пышная, а пожухлая и потертая.

Немножко подальше, прямо перед нами, стоял небольшой домик. И дедушка Валя

поехал к нему. Я сказал:

- Зачем мы сюда едем? Мне надоело трястись. Поедем поскорее в аэропорт.

Дедушка Валя сказал:

- А это чего? Это и есть аэропорт... Иль ослеп?

У меня просто сердце упало. Это пожухлое поле - аэропорт? Чепуха какая!

А где красота? Ведь никакой же красоты! Я сказал:

- А самолеты?

- Вот войдем в аэровокзал, - он показал на домик, - пройдем его

насквозь, выйдем в другие двери, там и будут тебе самолеты... Покормить,

что ли?..

И он повязал нашей лошади на голову мешок с овсом, и она начала

хрупать.

А мы пошли в этот домик. В нем было душно и пахло щами. В первой

комнате сидели люди. Тут был дяденька с колесом и старушка с мешком. В

мешке кто-то дышал - наверно, поросенок. Еще была женщина с двумя

мальчатами в розовых рубашках и одним грудным. Она его завернула в пеленки

туго-натуго, и он был похож на гусеничку, потому что все время корчился.

Тут же был газетный киоск. Дедушка Валя поставил наш тяжелый чемодан возле

мамы и подошел к киоску. Я пошел за ним.

Но киоск не работал.

Там в стекле была бумажка, а на ней надпись печатными буквами:

"Приду через 20".

Я прочел эту надпись вслух. Дядька, что был с колесом, сказал:

- Смотрите - читает!

И все посмотрели на меня. А я сказал:

- И всего-то шесть лет.

Они все засмеялись. Дедушка Валя, когда смеялся, показывал все свои

зубы. Они у него интересные были: один вверху направо, а другой внизу

налево. Дедушка долго хохотал. В это время в комнату заглянул какой-то

толстый парень. Он сказал:

- Кто на Москву?

- Мы, - сказали все хором и заторопились. - На Москву - это мы!

- За мной, - сказал парень и пошел.

Все двинулись за ним. Мы прошли длинным коридором на другую сторону

дома. Там была открытая дверь. Сквозь нее было видно синее небо. Перед

выходом стояли два богатыря - дядьки здоровенные, прямо как борцы в цирке.

У одного была черная борода, а у другого рыжая. Возле них стояли весы.

Когда пришла наша очередь, дедушка Валя крякнул и вскинул тяжелый чемодан

на прилавок. Чемодан взвесили, и мама сказала:

- Далеко до самолета?

- Метров четыреста, - сказал Рыжий Богатырь.

- А то и все пятьсот, - сказал Черный.

- Помогите, пожалуйста, донести чемодан, - сказала мама.

- У нас самообслуживание, - сказал Рыжий.

Дедушка Валя подмигнул маме, закашлялся, взял чемодан, и мы вышли в

открытую дверь. Вдалеке стоял какой-то самолетик, похожий на стрекозу,

только на журавлиных ногах. Впереди шли все наши знакомые: Колесо, Мешок с

поросенком, Розовые Рубашонки, Гусеничка. И скоро мы пришли к самолету.

Вблизи он показался еще меньше, чем издали. Все стали в него карабкаться,

а мама сказала:

- Ну и ну! Это что - дедушка русской авиации?

- Это всего-навсего внутриобластная авиация, - сказал наш дед Валя. -

Конечно, не "ТУ-104"! Ничего не поделаешь. А все-таки летает! Аэрофлот.

- Да? - спросила мама. - Летает? Это мило! Он все-таки летает? Ох,

напрасно мы не поехали поездом! Что-то я не доверяю этому птеродактилю.

Какие-то средние века...

- Не лайнер, конечно! - сказал дедушка Валя. - Не стану врать. Не

лайнер, упаси Господь! Куда там!

И он стал прощаться с мамой, а потом со мной. Он несильно кольнул меня

своей голубой бородой в щеку, и мне было приятно, что он пахнет

махорочкой, и потом мы с мамой полезли в самолет. Внутри самолета, вдоль

стен, стояли две длинные скамейки. И летчика было видно, у него не было

отдельной кабины, а была только легкая дверца, она была раскрыта, и он

помахал мне рукой, когда я вошел в самолет.

У меня сразу от этого стало лучше настроение, и я уселся и устроился

довольно удобно - ноги на чемодан.

Пассажиры сидели друг против друга. Напротив меня сидели Розовые

Рубашонки. Летчик то включал, то выключал мотор.

И по всему было видно, что мы вот-вот взлетим. Я даже стал держаться за

скамейку, но в это время к самолету подъехал грузовик, заваленный

какими-то железными чушками. Из грузовика выскочили два человека. Они

что-то крикнули летчику. Откинули у своей машины борт, подъехали к самым

дверям нашего лайнера и стали грузить свои железные чушки и болванки прямо

в самолет. Когда грузчик бухнул свою первую железку где-то в хвосте

самолета, летчик оглянулся и сказал:

- Потише там швыряйте. Пол проломить захотели?

Но грузчик сказал:

- Не бойсь!

Тут его товарищ принес следующую чушку и опять:

"Бряк!"

А первый приволок новую:

"Шварк!"

А тот еще одну:

"Буц!"

Потом еще:

"Дзынь!"

Летчик говорит:

- Эй вы там! Вы все в хвост не валите. А то я перекинусь в воздухе.

Задний кувырок через хвост - и будь здоров.

Грузчик сказал:

- Не бойсь!

И снова:

"Бамс!"

"Глянц!"

Летчик говорит:

- Много там еще?

- Тонны полторы, - ответил грузчик.

Тут наш летчик прямо вскипел и схватился за голову.

- Вы что? - закричал он. - Ошалели, что ли! Вы понимаете, что я не

взлечу? А?!

А грузчик опять:

- Не бойсь!

И снова:

"Брумс!"

"Брамс!"

От этих дел в нашем самолете образовалась какая-то жуткая тишина.

Мама была совершенно белая, а у меня щекотало в животе.

А тут:

"Брамс!"

Летчик скинул с себя фуражку и закричал:

- Я вам последний раз говорю - перестаньте таскать! У меня мотор

барахлит! Вот, послушайте!

И он включил мотор. Мы услышали сначала ровное: трррррррррррр... А

потом ни с того ни с сего: чав-чав-чав-чав...

И сейчас же: хлюп-хлюп-хлюп...

И вдруг: сюп-сюп-сюп... Пии-пии! Пии...

Летчик говорит:

- Ну? Можно при таком моторе перегружать машину?

Грузчик отвечает:

- Не бойсь! Это мы по приказу Сергачева грузим. Сергачев приказал, мы и

грузим.

Тут наш летчик немножко скис и примолк. Мама стала желтая, а старушкин

поросенок вдруг завизжал, как будто понял, что здесь шутки плохи. А

грузчики свое:

"Трух!"

"Трах!"

Но летчик все-таки взбунтовался:

- Вы мне устраиваете вынужденную посадку! Я прошлое лето тоже вот так

десять километров не дотянул до Кошкина. И сел в чистом поле! Хорошо это,

по-вашему, пассажиров пешком гонять по десять верст?

- Не подымай паники! - сказал грузчик. - Сойдет!

- Я лучше свою машину знаю, сойдет или нет! - крикнул летчик. -

Интересно мне, по-твоему, полную машину людей гробить? Сергачева за них не

посадят, нет. А меня посадят!

- Не посадят, - сказал грузчик. - А посадят - передачу принесу.

И как ни в чем не бывало:

"Ббррынзь!"

Тут мама встала и сказала:

- Товарищ водитель! Скажите, пожалуйста, есть у меня до отлета минут

пять?

- Идите, - сказал летчик, - только проворнее... А чемодан зачем берете?

- Я переоденусь, - сказала мама храбро, - а то мне жарко. Я задыхаюсь

от жары.

- Быстренько, - сказал летчик.

Мама схватила меня под мышки и поволокла к двери. Там меня подхватил

грузчик и поставил на землю. Мама выскочила следом. Грузчик протянул ей

чемодан. И хотя наша мама всегда была очень слабая, но тут она подхватила

наш тяжеленный чемоданище на плечо и помчалась прочь от самолета. Она

держала курс на аэровокзал. Я бежал за ней. На крыльце стоял дедушка Валя.

Он только всплеснул руками, когда увидел нас. И он, наверно, сразу все

понял, потому что ни о чем не спросил маму. Все вместе мы, как будто

сговорились, молча пробежали сквозь этот нескладный дом на другую сторону,

к лошади. Мы вскочили в телегу и собрались ехать, но, когда я обернулся, я

увидел, что от аэропорта по пыльной дорожке, по жухлой траве к нам бегут,

спотыкаясь и протягивая руки, обе Розовые Рубашонки. За ними бежала их

мама с маленькой, туго запеленатой Гусеничкой. Она прижимала ее к сердцу.

Мы их всех погрузили к себе. Дедушка Валя дернул вожжи, лошадь тронула, и

я откинулся на спину. Повсюду было синее небо, тележка скрипела, и ах как

вкусно пахло полем, дегтем и махорочкой.