Божественный ребенок 2 страница

Это был гипнотизм, который развился из того, что в конце XVIII века называлось «месмеризмом», а в начале XIX века — «животным магнетизмом». Развитие гипнотизма привело через Шарко, Либоля и Бернхайма к медицинской психологии, которую представляет Пьер Жане. Другой из учеников Шарко, Фрейд из Вены, использовал вначале гипнотический метод в тех же случаях, что и Жане, но пришел к другим результатам. В то время как метод Жане в основном остался экспериментальным и описательным, Фрейд пошел дальше и глубже в изучении тех сфер психики, которые представлялись медицинской науке того времени недостойным внимания, а именно: болезненных фантазий пациента и их изменений в подсознательных слоях духа.

Было бы несправедливо утверждать, заметим мы, что Жане недооценил это обстоятельство. Случилось обратное. Большая заслуга Жане состоит в том, что он указал на существование и значение подсознательных процессов в психологической структуре невротических и умственных отклонений и расстройств.

Аналитическая психология и воспитание

Особая заслуга Фрейда не в том, что он открыл генезис подсознательной деятельности, а в том, что объяснил ее действительную природу и прежде всего разработал практический метод эффективной работы с ней.

Независимо от Фрейда, я подошел к практической психологии со стороны экспериментальной лабораторной психологии в результате применения главным образом так называемого метода ассоциаций. Как Фрейд сделал особым предметом своего анализа болезненную фантазию пациента, так и я пытался понять, почему неожиданно возникающие отклонения выступают в процессе ассоциативного эксперимента. Таким образом я открыл, что эти отклонения рождены бессознательными процессами, которые принадлежат к комплексам, как я их называл, определяющим чувства.

Практические выводы о психологическом механизме, к которым я пришел, подобны фрейдовским, — ведь в течение многих лет я был его учеником и сотрудником. Но в то же время, хоть я и признавал истинность его выводов, основанных на фактах, я не скрывал своих сомнений по поводу применимости его сексуальной теории. Присущий ему догматизм, заслуживающий сожаления, стал причиной того, почему я разошелся с Фрейдом и пошел своим путем. Моя научная совесть не позволила мне поддерживать почти фантастическое убеждение, которое превращало одностороннее и потому наверное толкование фактов в догму.

При этом заслуги Фрейда ни в коей мере не умаляются. Хоть он и разделяет с другими учеными открытие значимости бессознательного для причинности и структуры неврозов и психозов, только его оригинальной и своеобразной заслугой является метод толкования сновидений, или как минимум его смелая попытка открыть тайные двери сновидений. Я не думаю, что Фрейдом сказано последнее слово о сновидениях, но обоснование снов и выработка подходов к их толкованию, несомненно, краеугольные камни того впечатляющего здания, которое именуется психоанализом.

Я ни в коей мере не хотел бы преуменьшать заслуги Фрейда, как это мне часто приписывают мои недруги. Но я должен высказать признательность тем ученым, которые

К. Г. ЮНГ

способствовали своей деятельностью получению таких результатов, без которых ни Фрейд, ни я были бы неспособны выполнить нашу задачу. Это — Пьер Жане, Август Форель, Теодор Флурно, Мортон Пранц, Евгент Блейлер, которых мы с благодарностью вспоминаем всякий раз, когда говорим о началах новой медицинской психологии.

Взгляд на структуру неврозов и психозов, который мы приобрели с помощью методов аналитической психологии, позволяет подчеркнуть, что функциональные неврозы, а также многие психозы причинно обусловлены бессознательными феноменами, природа которых позволяет нам понять, как появляется болезнь.

Значение этого открытия так же велико, как и обнаружение специфического возбудителя туберкулеза или других часто встречающихся инфекционных болезней. Наряду со строгим медицинским значением аналитической психологии была существенно обогащена психология нормы, т. к. понимание снов открыло почти необозримый простор для развития сознания из удаленных и темнейших глубин бессознательного, а практическое применение аналитического метода позволило нам исследовать и различать типичные функции и представления в поведении нормального индивидуума.

В то время как психоанализ, оставаясь медицинской психологией, занимается только аномальными случаями и врач сосредоточен на них, психология сновидений и человеческого поведения направлена на изучение обыкновенных людей и преследует терапевтические цели. В действительности было бы желательно, чтобы педагог, если он хочет понять внутренний мир своих воспитанников, обращал внимание на результаты аналитической психологии.

Но это включает в себя и хорошее знание патологии, т. к. отклонение от нормы и болезнь недалеки друг от друга, и если мы ожидаем от честного воспитателя определенных знаний о том, что представлют собой телесные заболевания детей, то можно также ожидать от него и некоторого знания душевных расстройств.

Есть пять групп душевных расстройств, о которых должен знать каждый воспитатель:

Аналитическая психология и воспитание

1. Умственно отсталый ребенок — наиболее часто встречающийся случай — имбецильность, которая характеризуется главным образом низкой интеллектуальностью и общей неспособностью понимания. Часто встречающийся тип — флегматичный, замедленный и бесчувственный ребенок. Более редкий и тяжелый для изучения тип, нежели имбецильный, — легко возбудимый, весьма активный и раздражительный ребенок. Его психическая неполноценность так же несомненна, как и в первом случае, но часто является чрезвычайно односторонней. От этих врожденных, практически неподдающихся лечению и воспитанию форм нужно отличать ребенка с задержкой психического развития. Развитие такого ребенка очень замедленно, временами почти незаметно, и часто необходим точный диагноз опытного психиатра, чтобы понять, идет ли речь об идиоте или нет. Очень часто такие дети реагируют так же, как и имбецилы.

Я однажды консультировал шестилетнего мальчика, страдавшего острыми приступами ярости, во время которых он ломал свои игрушки и угрожал родителям и воспитательнице; кроме того, он «не хотел разговаривать», как это описывали его родители. Это был маленький, упитанный мальчик, но чрезвычайно злой, сердитый, своенравный и отсталый. Он был, несомненно, идиотом и не мог говорить. Он никогда не учился. Но его идиотизм был не в такой тяжелой форме, чтобы этим объяснять его речевой дефект. Его общее поведение указывало на невроз. Всегда, когда маленький ребенок демонстрирует симптомы невроза, не стоит терять много времени на исследование его подсознания. Нужно начать исследования в другом месте, и в первую очередь у матери, ибо родители, как правило, являются или прямыми источниками неврозов у детей, или как минимум важнейшей составной частью этого источника. В данном случае я понял, что ребенок был единственным мальчиком среди семи девочек. Мать была честолюбивой, своенравной женщиной, и она восприняла как оскорбление, когда я сказал, что ее сын нездоров. Она была убеждена, что ее сын должен быть умным, а если он не мог быть таким, то только потому, что не хотел из вредности и упрямства.

К. Г. ЮНГ

Конечно, мальчик совсем не учился, но знал намного меньше, чем был бы способен знать, если бы имел более разумную мать, ведь ее честолюбие принуждало его быть сердито-своенравным. Так как он был совсем не понят и изолирован в себе самом, его приступы ярости развились из простого сомнения в себе. Я видел другого 14-летнего мальчика при подобных обстоятельствах, убившего в приступе ярости топором своего отчима, который требовал от него слишком многого.

Отсталое умственное развитие встречается нередко у единственных в семье детей или у детей, родители которых отчуждены друг от друга в результате душевной несовместимости, или оно есть следствие болезни матери во время беременности или очень длительных родов, или при деформации черепа во время родов. Если таких детей не портит честолюбие воспитателей, они достигают со временем относительной умственной зрелости, хотя и позднее, чем их товарищи.

2. Группу составляют морально-дефектные дети. Случаи «морального слабоумия», врожденные или возникшие в результате органического повреждения частей головного мозга из-за болезни или травмы, не поддаются лечению. От этой группы надо отличать ребенка с отсталым моральным развитием — болезненно аутоэротический тип. Эти случаи показывают ненадежность, фальшивость ранней сексуальной активности наряду с полным отсутствием любви и человеческого чувства. Такова жуткая цена аутоэротизма.

Такие дети, часто незаконнорожденные, никогда или очень часто не имели счастья воспитываться в душевной атмосфере действительных родителей. Эти дети страдают от почти органического отсутствия того, в чем каждый ребенок жизненно нуждается. Некоторые из них усыновляются приемными родителями, но далеко не все; у неусыновленных развиваются в высшей степени эгоцентрические представления с неосознанной целью — дать самим себе то, чего они не получали от родителей. Такие случаи ни в коей мере не являются неизлечимыми. Я видел мальчика, который в свои пять лет мучил свою четырехлетнюю сестру, а в восемь лет пытался убить своего отца и к восемнадцати годам развился в нормального юношу, несмотря на поставленный диагноз· неизлечим, «моральное слабоумие».

Аналитическая психология и воспитание

3. Группа — эпилептический ребенок. Такие случаи, к сожалению, не редки. Конечно, легко узнать явный эпилептический случай, но то, что известно как «птималь»', является очень темным и сложным состоянием, при котором нет очевидных припадков, но есть своеобразные и часто почти незаметные изменения сознания, переходящие тем не менее в характерный тип эпилептика с его раздражительностью, хмуростью и жадностью, с его навязчивой сентиментальностью, болезненной любовью к справедливости, с его эгоизмом, с его узким кругом интересов. Сейчас невозможно перечислить все из многообразных" форм эпилептического состояния, но я, чтобы проиллюстрировать симптоматологию такого состояния, хочу упомянуть об одном маленьком мальчике, у которого примерно с семи лет стали наблюдаться некоторые особенности. Первое, что было замечено, — это то, что он иногда исчезал, а затем его находили спрятавшимся в подвале или в темном углу. Далее, было невозможно получить от него объяснения, почему он так неожиданно убегал и исчезал. Иногда он прекращал игру, подбегал к матери и прятал лицо, уткнувшись ей в фартук. Сначала это было так редко, что на его странное поведение не обратили внимания, но когда он то же самое делал в школе, где он неожиданно покидал парту и бежал к учителю, домашние его обеспокоились. Никто, однако. не думал о возможности серьезного заболевания.

Иногда он мог среди игры остановиться на несколько секунд, не давая объяснения и даже сам не зная почему. У него развился характер неприятный и раздражительный. Иногда у него были приступы ярости, во время одного из которых он бросил в свою младшую сестру ножницы с такой силой, что они пробили лобную кость как раз над глазом, Он чуть не убил тогда свою сестру. Поскольку его родители не подумали тогда обратиться к психиатру, этот случай остался непонятым, а к ребенку стали относиться как к злому мальчику. В двенадцать лет он имел первый объективно наблюдаемый эпилептический припадок, и с того момента стала очевидна его болезнь.

•Птималь (фр.) — малый припадок. — Примеч. авт.

К. Г. ЮНГ

Несмотря на большие трудности, я смог узнать от мальчика, что он в шесть лет испытал ужас. С тех пор он опасался маленького человечка с бородой, которого раньше никогда не видел, но черты его лица мог описать во всех подробностях. Этот человечек появился неожиданно и испугал его так, что он побежал прочь. Мне было очень трудно понять, чем этот человек столь ужасен. Понадобилось много времени, чтобы завоевать доверие мальчика, и он мне поведал: «Этот человечек пытался передать мне нечто страшное. Я не могу сказать, что это было, но это было страшно. Он подходил ко мне все ближе и ближе и настаивал на том, что я должен взять это, но я был так испуган, что убежал». Пока он все это говорил, он побледнел и начал трястись от страха.

Когда мне наконец удалось успокоить его, он продолжил: «Этот человек пытался отдать мне долг». — «Но за что долг?» — спросил я. Тогда мальчик встал, посмотрел недоверчиво вокруг и сказал почти шепотом: «Это был убийца». Когда мальчику было восемь лет, он чуть не убил свою сестру, как сказано выше. Позднее приступы страха продолжались, но видение изменилось. Ужасный человек больше не приходил, но появлялся образ монахини, сестры милосердия, сначала с закрытым лицом, но вскоре и с открытым, что явилось в высшей степени шокирующим фактором — лицом бледным как смерть. Больше года его преследовал этот образ. Приступы ярости прекратились позднее, несмотря на растущую возбудимость, но вместо них начались открытые эпилептические припадки. Очевидно, появление образа монахини означает превращение криминальной тенденции, символом которой был бородатый человек, в открытую болезнь.

Такие случаи возможно описывать только на путях аналитического обсуждения. Это и есть та причина, по которой я упомянул так много деталей этого случая. Он показывает, что может происходить в глубинах души ребенка.

4. Группа состоит из невротических детей. Я не буду давать здесь описание всей полноты симптомов и форм неврозов. Все они находятся между ненормальным поведением и просто истерическими припадками и состояниями. Нарушение может быть и телесным, например истерическая ли-

Аналитическая психология и воспитание

хорадка, ненормально низкая температура, спазмы, боли, продолжительные расстройства и т. п., и нарушение может быть умственным или моральным в форме возбуждения или депрессии, лжи, сексуальных извращений, воровства и т. п.

Я рассматривал случай одной очень маленькой девочки, которая с самых первых лет жизни страдала от запоров. Она была подвергнута всем мыслимым соматическим способам лечения. Но все было напрасно, так как врачи упускали из виду один важный фактор жизни ребенка, который был не телесного, а психологического рода, а именно ее мать. Когда я впервые увидел мать, я понял, что именно она являлась причиной, поэтому я предложил лечить ее и одновременно посоветовал оставить ребенка в покое. И уже на другой день после этого расстройство у ребенка исчезло. Решение проблемы оказалось простым. Маленькая девочка была младшим ребенком, обожаемым ее невротической матерью. Мать передавала все свои фобии ребенку и окружала его таким количеством пугающих забот, что девочка практически никогда не выходила из напряженного состояния, которое, как известно, не является благоприятным для процессов пищеварения.

5. Группа состоит из детей с различными формами психоза. Хотя такие случаи нечасты, их считают первой стадией того болезненного развития, которое позднее, после пубертата, ведет к dementia praecox1 во всех его многообразных проявлениях.

Такие дети ведут себя, как правило, своеобразно и при чудливо, они непонятливы, замкнуты, полностью погружены в свои ощущения, или тупые, или чрезвычайно взрывные по незначительным причинам.

Я наблюдал четырнадцатилетнего мальчика, у которого сексуальная активность началась неожиданно и преждевременно в довольно пугающих формах, что нарушало его сон и общее самочувствие. Расстройство началось тогда, когда мальчик решился танцевать, а девочка ему отказала. Он рассердился и ушел. Придя домой, он попытался сделать домашнее задание, но это оказалось невозможным из-за по-

'Dementia praecox (лат.) — раннее слабоумие. — Примеч. пер

К. Г. ЮШ

стоянно растущего и неописуемого возбуждения: эмоций, страха, ярости и сомнений, которые им овладели в такой мере, что он, наконец, выбежал в сад, где в почти бессознательном состоянии катался по земле. Через несколько часов возбуждение прошло, но началось сексуальное расстройство. Это типично патологическая эмоция, характерная для детей с плохой наследственностью. В семье этого мальчика были различные случаи dementia ргаесох. По моему мнению, каждому воспитателю, который хочет применять принципы аналитической психологии, необходимо обратить внимание на психопатологию ребенка.

К сожалению, есть такие книги по психоанализу, которые оставляют у читателей впечатление, что применять психоанализ очень просто и самые лучшие результаты получаются сами собой. Компетентный психиатр не может разделять такие поверхностные взгляды. Он должен предостеречь от недостаточных и легкомысленных попыток анализа состояний у детей.

Несомненно, большую ценность представляет для воспитателя знание того, что дает современная психология для понимания детской души. Но тот, кто хочет применять свои методы на детях, должен иметь основательные знания о болезненных состояниях, которыми он хочет заниматься. Я должен признаться, что я не могу понять, как может тот, кто не является ответственным врачом, отважиться исследовать детей без специальных знаний и врачебного совета.

Кроме того, это очень тяжелое дело — изучать детей; здесь приходится работать при совсем других обстоятельствах, чем при анализе взрослых. Как я доказал в своем докладе на конгрессе в Территете, ребенок имеет собственный склад души. Так же как его тело в процессе эмбрионального развития составляет часть материнского тела, так же и его душа в течение многих лет есть часть духовной атмосферы родителей. Это объясняет, почему так много детских неврозов являются скорее показателями духовной атмосферы между родителями, чем собственно болезнью самого ребенка.

Ребенок лишь частично имеет собственную психологию, большей же частью она зависит от психологии родителей.

Аналитическая психология и воспитание

Такая зависимость нормальна, и нарушать ее опасно для естественного созревания детской души. Отсюда. понятно какое негативное влияние может иметь раннее и грубое просвещение в сексуальных вопросах на отношение ребенка » своим родителям. Негативных последствий не избежать, если применять строго фрейдовский анализ, который в значительной части представляет собой анализ сексуальности, построенный на догме, что отношения между родителями и детьми являются естественно сексуальными.

Конечно, любой последователь Фрейда будет утверждать, что он имеет в виду не грубую сексуальность, а психосексуальность, что практически равно совершенно ненаучному и логически неоправданному расширению понятия вне рамок сексуальной терминологии. Неоправданно и то, что Эдипов комплекс считается причинным фактором. Этот комплекс не более чем признак, лишь символическая языковая фигура.

Если мы, например, какую-либо сильную привязанность к чему-либо обозначим как «брак», то, согласно примитивному духу, выражающему все через сексуальную или какую-либо другую метафору, мы отметим регрессивную тенденцию ребенка как «инцестную потребность в матери». Но это фигуральный способ выражения. Слово «инцест» имеет определенное значение и обозначает определенное отношение, так ^to применять подобное обозначение для характеристики фудностей развития самосознания ребенка неправомерно.

Подобная констатация не отрицает факт ранней сексуальной зрелости. Но такие случаи — чрезвычайно болезненные исключения, и никто не оправдывает врача, если он распространяет понятия патологии на область нормальных фактов. Нельзя называть покраснение болезнью кожи, радость — частным случаем сумасшествия, как и угрюмость — не всегда садизм, удовлетворение не обязательно сладострастие, а твердость не всегда сексуальная испорченность и т. д.

Если изучать историю человеческого духа, то видно, что развитие духа есть расширение возможностей сознания и что каждый шаг вперед представлял собой чрезвычайно болезненное и напряженное достижение. Можно даже сказать, что ничто для человека не является более трудным, чем са-

к. г. юнг

мому пожертвовать маленькой частью своего бессознательного.

Человек боится неизвестного, тем более дети. Отсюда, однако, нельзя заключать, что боязнь шагать вперед у ребенка необходимо связана с сексуальной зависимостью от родителей. Даже в тех случаях, когда у детей есть сексуальные симптомы, другими словами, налицо инцестные тенденции, я бы посоветовал обратиться к анализу психики родителей. Здесь можно найти удивительные вещи, например отца, бессознательно влюбленного в свою дочь, или мать, подсознательно флиртующую со своим сыном.

Я хочу описать такой случай — речь идет о семье с четырьмя детьми: две дочери и два сына. Все четыре ребенка — невротики. Девочки проявили еще до пубертата невротические черты. Я, избегая частностей, лишь в общем опишу судьбу этой семьи.

Старшая дочь была помолвлена в двадцать лет с одним во всех отношениях порядочным молодым человеком с хорошим воспитанием и академическим образованием. В то время как свадьба по разным внешним причинам отодвигалась, она начала общаться, как загипнотизированная, с одним служащим из фирмы своего отца. Казалось, она любит своего жениха, но была с ним так жеманна, что он не имел права ее ни разу поцеловать, в то время как с другим она зашла очень далеко. Она была чрезвычайно наивна, ребячлива и действовала бессознательно. Но однажды, к ее безотчетному ужасу, к ней пришло осознание того, что она делает. Она была сломлена и впала в истерику, продолжавшуюся много лет. Она сразу же прекратила свои отношения не только с этим служащим, но и со своим женихом, никак не объясняя своего поведения.

Вторая дочь вышла замуж, кажется, без трудностей, но за человека с более низким умственным уровнем. Она была фригидна и оставалась бездетной, но не прошло и года, как она влюбилась в друга своего мужа с такой страстью, что это привело к любовным отношениям между ними, продолжавшимся много лет.

Старший сын, одаренный молодой человек, впервые проявил невротическую нерешительность, когда должен был

Аналитическая психология и воспитание

выбрать профессию. Наконец, он решился изучать химию. Но едва приступив к ее изучению, почувствовал такую скуку, что бросил университет и возвратился домой к матери. Там он впал в своеобразное состояние затмения, сопровождавшееся галлюцинациями, но после того, как оно прошло, он решил изучать медицину. Однако и это желание исчезло еще до первого экзамена. Сразу все после своей помолвки он стал испытывать страх и сомнения в правильности своего выбора. Непосредственно за этим он впал в очень тяжелое, болезненное состояние духа, длившееся несколько месяцев.

Второй сын — психоастенический невротик, женоненавистник, серьезно готовившийся к жизни старого холостяка и в высшей степени сентиментально привязанный к матери.

Как врач, я имел дело со всеми четырьмя детьми. История каждого отдельного случая, несомненно, восходила к загадке их матери. Выявилось следующее: она была одаренная, жизнерадостная женщина, с молоду воспитывавшаяся в строгости и скромности. С большой требовательностью к себе самой и с волевым характером она сохранила заимствованные с детства принципы на всю жизнь и не допускала исключений. Она была совсем короткое время замужем, когда познакомилась с другом своего мужа, в которого влюбилась. Она была уверена, что эта любовь не останется без ответа. Так как этот вариант не укладывался в ее принципы, она вела себя так, как будто не происходило ничего особенного, и играла эту роль двадцать лет, не проявляя себя и молча, пока не умер тот человек. Ее отношения с мужем все это время были ровные и корректные.

Конечно, такое положение создало в ее семье гнетущую атмосферу, а ничто не влияет на детей больше, чем такая невысказанная атмосфера. Подобные обстоятельства имели заразное воздействие на установки детей. Девочки бессознательно перенимали установки матери, сыновья компенсировали это тем, что стали бессознательными любовниками, и эту бессознательную любовь уравновешивали осознанным отрицательным отношением к другим женщинам.

Можно представить, как тяжело на практике лечить такой случай. Было бы большой ошибкой считать, что чисто ин-

К. Г. ЮНГ

теллектуальное просвещение может помочь в данной ситуации. Нет такой техники, которая могла бы разрушить такую сильную блокировку. Так как лечение каждого серьезного случая ведет к конфликту вне действенности какой-либо психотерапевтической техники, никто не должен забавляться аналитической психологией как игрушкой. Те, кто пишет поверхностные и дешевые книги об этом предмете, либо не понимают широкого значения аналитической психологии, либо не знают действительную природу человеческой души.

II ЛЕКЦИЯ

Дамы и господа!

Научная психология была или часто академической, или простым накоплением фактов и экспериментами над изолированными функциями. Поэтому естественно, что фрейдовская, хотя и чрезмерно сексуализированная, гипотеза стала стимулирующим фактором при переходе к психологии душевных взаимосвязей. Его труд есть собственно психология, изучающая разветвление сексуального инстинкта в человеческой душе. Несмотря на неоспоримую важность сексуальности, все же нельзя признать, что все и вся зависят от этого инстинкта. Такая гипотеза широкой применимости действует сначала как оптический обман: она стирает все, что другого цвета, и видно лишь красное. Это обстоятельство важно потому, что первый ученик Фрейда — Адлер — выдвинул совершенно другую гипотезу столь же широкой применимости. Последователи Фрейда забывают обычно упомянуть заслуги Адлера потому, что сделали из своей сексуальной гипотезы фанатичную веру.

Но догматизм и фанатизм — всегда лишь компенсации тайного сомнения. Религиозные преследования имеют место лишь там, где есть еретики. В человеке нет ни одного инстинкта, который бы не уравновешивался другим. Сексуальность была бы в человеке совершенно безгранична, если бы не было уравновешивающего фактора в виде столь

^^политическая психология и воспитание

же важного инстинкта, который противодействует безграничному и потому деструктивному функционированию сексуального инстинкта. Как сексуальность есть инстинкт, захватывающий человека принудительными импульсами, так есть и другая власть — власть инстинкта самосохранения, который помогает человеку противостоять всякого рода эмоциональным взрывам. Каждое ограничение слепого действия сексуальных инстинктов порождено инстинктом самосохранения, который и подразумевается гипотезой Адлера.

К сожалению, Адлер заходит слишком далеко и впадает в заблуждение односторонности и преувеличения в результате того, что почти полностью игнорирует точку зрения Фрейда. Психология Адлера — психология разветвления инстинкта самосохранения в человеческой душе.

Я допускаю, что односторонняя истина имеет преимущество простоты, но, если она становится гипотезой, — то это уже другое дело. Мы должны видеть, что многое в человеческой душе действительно зависит от сексуальности: временами — почти все, временами — очень мало, так как влияет инстинкт самосохранения иди инстинкт власти. Ошибка как Фрейда, так и Адлера в том, что они принимают непрерывное действие одного и того же инстинкта, как будто он имеет какой-то химический состав, который является неизменным, как два атома водорода в воде. Если бы это было так, человек имел бы главной чертой сексуальность — по Фрейду, а по Адлеру главной чертой было бы стремление к утверждению и сохранению себя. Иметь одновременно и те и другие качества невозможно.

Каждый знает, что инстинкты различаются по силе. Временами может преобладать сексуальность, временами ~ самоопределение и другие инстинкты. Это простое обстоятельство оба исследователя упустили. Если преобладает сексуальность, все сексуализируется, ибо тогда все несет сексуальный отпечаток и служит ей. Если превалирует голод, все практически сводится к этому чувству голода.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒