О сострадательных

О сострадательных

Друзья мои! до вашего друга дошли насмешливые слова:” Посмотрите только на Заратустру! Разве не ходит он среди нас, как среди зверей?”

Но было бы лучше сказать: «Познающий ходит среди людей, как среди зверей».

Но сам человек называется у познающего: зверь, имеющий красные щёки.

Откуда у него это имя? Не потому ли, что слишком часто должен был он стыдится?

О, друзья мои! Так говорит познающий: стыд, стыд, стыд - вот история человека!

И потому благородный предписывает себе не стыд других: стыд предписывает он себе перед всяким страдающим.

Поистине, не люблю сострадательных, блаженных в своём сострадании: слишком лишены они стыда.

Если должен я быть сострадательным, все-таки не хочу я называться им; и если я сострадателен, то только издали.

Я люблю скрывать своё лицо и убегать, прежде чем узнан я; так советую я делать и вам, друзья мои!

Пусть моя судьба ведет меня дорогой тех, кто, как вы, всегда свободны от сострадания и с кем я вправе делить надежду, пиршество и мёд!

Поистине, я делал и то и другое для всех, кто страдает; но мне казалось всегда, что лучше я делал, когда учился больше радоваться.

С тех пор как существуют люди, человек слишком мало радовался; лишь это, братья мои, наш первородный грех!

И когда мы научимся лучше радоваться, тогда мы тем лучше разучимся причинять другим горе и выдумывать его.

Поэтому умываю я руку, помогавшую страдающему, поэтому вытираю я также и душу.

Ибо когда я видел страдающего страдающим, я стыдился его из-за стыда его; и когда я помогал ему, я прохаживался безжалостно по гордости его.

Большие одолжения порождают не благодарных, а мстительных; и если маленькое благодеяние не забывается, оно обращается в гложущего червя.

“И будьте чопорны, когда принимаете что-нибудь! Вознаграждайте дарящего самим фактом того, что вы принимаете!” - так советую я тем, кому нечем одарить.

Но я из тех, кто дарит: я люблю дарить как друг - друзьям. Но пусть чужие и бедные сами срывают плоды с моего дерева; это менее стыдит их.

Но нищих надо бы совсем уничтожить! Поистине, сердишься, что даёшь им, и сердишься, что не даёшь им.

И заодно с ними грешников и угрызения совести! Верьте мне, друзья мои: угрызения совести учат грызть.

Но хуже всего мелкие мысли. Поистине, лучше уж совершить злое, чем думать мелкое!

Хотя вы говорите: ”Радость мелкой злобы бережет нас от крупного злого дела”, но здесь не следует быть бережливым.

Злое дело похоже на нарыв: оно зудит, и чешется, и нарывает, - оно говорит откровенно.

“Гляди, я - болезнь” - так говорит злое дело, в этом откровенность его.

Но мелкая мысль похожа на грибок: он и ползет, и прячется, и нигде не хочет быть, пока все тело не будет вялым и дряблым от маленьких грибков.

Но тому, кто одержим чертом, я так говорю на ухо: “ Лучше, чтобы ты вырастил своего черта! Даже для тебя существует путь величия!“

Ах, братья мои! О каждом знают слишком много! И многие делаются для нас прозрачными, но от этого мы не можем ещё пройти сквозь них.

Трудно жить с людьми, ибо так трудно хранить молчание. И не к тому, кто противен нам, бываем мы больше всего несправедливы, а к тому, до кого нам нет никакого дела. Но если есть у тебя страдающий друг, то будь для страдания его местом отдохновения, но также и жестким ложем, походной кроватью: так будешь ты ему наиболее полезен.

И если друг делает тебе что-нибудь дурное говори ему: «Я прощаю тебе, что ты мне сделал; но если бы ты сделал это себе, - как мог бы я это простить!»

Так говорит всякая великая любовь: она преодолевает даже прощение и жалость.

Надо сдерживать своё сердце; стоит только распустить его, и как быстро каждый теряет голову! Ах, где в мире совершалось больше безумия как не среди сострадательных?

Горе всё любящим, у которых нет более высокой вершины, чем сострадания их!

Так говорил однажды мне дьявол: “Даже у бога есть свой ад- это любовь к его людям”.

И недавно я слышал, как говорил он такие слова: “Бог жертва; из сострадания своего к людям умер Бог”.

Итак, я предостерегаю вас от сострадания: оттуда приближается к людям тяжёлые тучи! Поистине, я знаю толк в приметах грозы!

Запомните также и эти слова: всякая великая любовь выше всего своего сострадания: ибо то, что она любит, она ещё хочет создать!

“Себя самого приношу я в жертву любви своей и ближнего своего, подобно себе” - так надо говорить всем созидающим.

Но все созидающие тверды. Так говорил Заратустра.

Любовь к одному есть варварство: ибо она осуществляется в ущерб всем остальным. Также и любовь к Богу.

“Я это сделал”, - говорит моя память. “Я не мог этого сделать”, - говорит моя гордость и остаётся непреклонной. В конце концов, память уступает.

Женщина научается ненавидеть в той мере, в какой она разучается очаровывать.

Стыдится своей безнравственности - это одна из ступеней той лестницы, на вершине которой стыдятся также своей нравственности.

Безумие единиц - исключение, а безумие целых групп, партий, народов, времён - правило.

Люди свободно лгут ртом, но рожа, которую они при этом корчат, всё-таки говорит правду.

Мы ненавидим ещё человека, коль скоро считаем его ниже себя, мы ненавидим лишь тогда, когда считаем его равным себе или выше себя.

Фамильярность человека сильнейшего раздражает, потому что за неё нельзя отплатить тою же монетой.

Бывает заносчивость доброты, имеющая вид злобы.

“Это не нравится мне”. - Почему? - “Я не дорос до этого”. - Ответил ли так когда-нибудь хоть один человек?

Чтобы жить в одиночестве, надо быть животным или богом, говорит Аристотель. Не хватает третьего случая: надо быть и тем, и другим - философом.

Это были ступени для меня, я поднялся выше их, - для этого я должен был пройти по ним. Они же думали, что я хотел сесть на них для отдыха...

Ницше Ф. Так говорил Заратустра // Ницше Ф. Сочинения. В 2т. М.: Мысль, 1990. Т.2. С.8 – 11, 18 – 19, 62 – 64, 291, 293, 295, 302, 304, 305, 558, 562.

⇐ Предыдущая 12