УДК 32(460) А. А. Сагомонян. ИСПАНСКИЙ КРЕСТ» НАПОЛЕОНА. Sagomonyan A. A.. uml;THE SPANISH CROSS¨ OF NAPOLEON

УДК 32(460) А. А. Сагомонян

доктор исторических наук, профессор кафедры истории МГЛУ; e-mail: scobochka@mail.ru

«ИСПАНСКИЙ КРЕСТ» НАПОЛЕОНА

В статье сопоставляются заявленные Наполеоном цели начатой им войны против Испании с их реальными причинами. Главным источником послужили воспоминания людей из его ближайшего окружения.

Ключевые слова: Испания в начале XIX в.; Наполеон; испанские Бурбоны; континентальная блокада.

Sagomonyan A. A.

Doctor of the historical science, professor at the Department of history MSLU; e-mail: scobochka@mail.ru

¨THE SPANISH CROSS¨ OF NAPOLEON

The author compares the declared purposes of the war that Napoleon launched against Spain with its real reasons. The main sources were the memories of several persons of the emperor's in exile entourage.

Key words: Spain of the early 19^th century; Napoleon; Spanish Bourbons; the Continental Blockade.

Оказавшись в изгнании и оглядываясь назад, оценивая свой удивительный взлет и столь же стремительное падение, Наполеон называл своей величайшей ошибкой войну против Испании.

Говоря о причинах похода французского императора за Пиренеи, необходимо постоянно иметь в виду политику континентальной блокады, поскольку ни одного его серьезного шага после 1806 г. нельзя понять без учета этого важнейшего фактора.

Наполеон абсолютно не верил, что правящие династии в Португалии и Испании (Брагансы и Бурбоны) станут исправно разорять свои страны, прервав отношения с Англией в угоду французскому императору. Он был убежден, что беспрекословно приняв на словах Берлинский декрет 1806 г., они будут тайно попустительствовать контрабанде и другим способам продолжения торговли с Британией. Единственной возможностью пресечь ее и реально блокировать континент от английских товаров он считал полное подчинение этих стран своему диктату. Первой на очереди была Португалия. В октябре 1807 г. французские войска двинулись через испанскую территорию на Португалию, в конце ноября они вступили в Лиссабон, а королевская семья на английском корабле отплыла в Бразилию.

Затем наступил черед Испании. Правивший в стране король Карл IV находился под влиянием свой жены и ее фаворита Мануэля Годоя. У них были крайне напряженные отношения с наследником престола Фердинандом, который был популярен в среде дворянства, буржуазии, а также простонародья. Замысел Наполеона был прост: низвергнуть испанских Бурбонов и посадить на престол кого-либо из своих братьев. В 1808 г. французские войска начали наводнять Испанию. Возмущенные толпы вынудили Карла IV отречься от престола в пользу сына. Тогда Наполеон призвал к себе во Францию в город Байонну королевскую семью, чтобы решить конфликт. В конце апреля туда прибыли оба короля, королева и Годой. Французский император вынудил обоих Бурбонов отречься от престола в пользу Жозефа Бонапарта. Когда известие об этом достигло Испании, там вспыхнула непримиримая крестьянская партизанская война, с которой Наполеону так и не удалось справиться.

И накануне своего испанского похода и впоследствии, на о. Святой Елены, Наполеон пытался доказать, что его главной целью было возрождение Испании и благо ее народа. Подводя итоги своей деятельности, он говорил: «В моей политике я стремился достигнуть двух великих целей. Во-первых, я хотел восстановить королевство Польши, чтобы воздвигнуть барьер против русских и тем самым спасти Европу от этих северных варваров. Во-вторых, я хотел изгнать Бурбонов из Испании, ввести там конституцию, которая позволила бы сделать страну свободной, вышвырнуть из нее инквизицию, предрассудки, монахов, феодальные права и привилегии … Испания мне практически была не нужна с теми глупцами, которые правили ею» [7, с. 397]. Как вспоминает личный секретарь императора де Меневаль, Наполеон доказывал, что за годы правления Карла IV страна опустилась «до самых глубин унизительного положения». Ее флот стал практически равен нулю: в нем оставалось менее 30 годных для плавания кораблей. Армия, насчитывающая около 50 тыс. человек, было полуодета, голодна и практически не оплачивалась. Высшие офицеры присваивали себе все военные ассигнования. Колонии, предоставленные сами себе, были истощены и готовы отделиться от метрополии. Налоги взимались безобразно, промышленность практически прекратила существование, сельское хозяйство было

Вестник МГЛУ. Выпуск 24 (710) / 2014

абсолютно запущено. По его собственному утверждению, Наполеон долго колебался, но потом осознал, что возрождение страны с такими правителями невозможно, и был вынужден сменить их – для их же, впрочем, блага, поскольку они могли быть попросту сметены восставшим народом [6, c. 251–252]. На о. Святой Елены он говорил графу Лас Казу: «Всякое значение Испания уже потеряла: у нее не осталось ничего, кроме инквизиции да прогнивших кораблей» [5, c. 66].

Однако позднейшие научные исследования опровергают нарисованную Бонапартом столь мрачную картину испанского экономического коллапса. В частности, французский историк ХХ в. Дедевиз дю Дезер писал, что Карл IV добился многих успехов, несмотря на общие тяжелые условия: была упорядочена финансовая система, проведен ряд удачных мер для пополнения королевской казны, начато отчуждение колоссальных земельных владений католической церкви. Торговля развивалась, строились современные дороги. Флот, хотя и был расстроен, но сохранял боеспособность, и даже после Трафальгара (1805) насчитывал 42 линейных корабля, в том числе 8 стопушечных. В армии благодаря деятельности Годоя была упорядочена система набора, созданы военные училища и т. п. Историк отмечает, что в тех условиях большего сделать было нельзя [1, c. 207–211]. Так что Испания вряд ли, как утверждал Наполеон, находилась на дне пропасти и нуждалась в бескорыстной помощи французского соседа. Как отмечал А. З. Манфред, «доминирующим началом психологии Наполеона … были … расчеты агрессора, волчьи чувства добытчика, увидевшего беззащитную жертву и готовящегося к прыжку» [4, c. 529].

Наполеон также говорил, что одной из главных целей его похода было избавление испанского народа от зверств инквизиции, «жертв которой было не меньше, чем во времена Торквемады» в XV в. На о. Святой Елены он неоднократно повторял, что испанцы должны быть ему благодарны за избавление от неисчислимых страданий, – ведь именно он избавил испанцев от «их ужасных органов власти», одарил их либеральной конституцией, запретил суды инквизиции. Однако и этот тезис весьма далек от реальности. К началу XIX в. благодаря деятельности Карла IV и его министров число жертв инквизиции было незначительным. Например, в 1800 г. была совершена лишь одна «заочная» казнь (символическое сожжение деревянной фигуры, изображавшей преступника). Правда, вынужденная отказаться от сожжений людей, инквизиция ополчилась на книги: специальный «Индекс» запрещал чтение лучших литературных произведений [1, с. 210]. Заблуждение Наполеона по поводу инквизиции несколько напоминает известный эпизод сентября 1812 г., когда стоя на Поклонной горе у ворот Москвы, французский император вдруг потребовал привести к нему «бояр», которых в России уже как 100 лет не существовало.

В связи с «байоннским пленением» королевской семьи Бонапарт утверждал, что первоначально его целью было просто решить конфликт между Карлом и Фердинандом по поводу королевской короны, поскольку анархия в стране была лишь на пользу Англии, что процветающая Испания была необходима Франции и, урегулируя острую ситуацию в соседней стране, он «закладывал фундаментальные основы для мира и безопасности в Европе» [6, с. 256–257]. Увидев же в Байонне полное ничтожество королевской семьи, он понял, что эти люди не способны к управлению страной. Свою миссию Наполеон видел в том, чтобы «возродить Испанию, вырвать ее из когтей Англии и более тесно связать с нашей системой». Но одновременно он утверждал, что Карл IV сам вручил ему корону, «чтобы он распорядился ею, как считает нужным» [6, c. 255–256].

А. З. Манфред убедительно доказал, что план лишить испанских Бурбонов трона созрел у французского императора задолго до Байонны, о чем он прямо говорил Талейрану, и, поручая генералу Савари заманить Карла и Фердинанда во Францию, он в то же время приказывал маршалу Бессьеру немедленно арестовать их, если они откажутся ехать [4, c. 530, 531]. Сам Наполеон впоследствии откровенно говорил об этом графу Лас Казу: «Я принял решение и спользовать этот благоприятный случай к своей выгоде, имея в виду избавиться от этой ветви Бурбонов, продолжить семейную систему Людовика XIV в моей собственной династии и связать судьбы Испании и Франции» [2, c. 695].

На о. Святой Елены Наполеон неоднократно высказывался о дикости, варварстве испанцев, их неспособности оценить тех благодеяний, которыми он их осыпал. Он имел в виду свои антифеодальные декреты от 4 декабря 1808 г.: отменялись личные привилегии дворян, церковь ставилась под контроль государства, уничтожались все таможенные барьеры между провинциями и др. Но вместо благодарности он получил ожесточенное сопротивление.

Вестник МГЛУ. Выпуск 24 (710) / 2014

Как пишет А. З. Манфред, «недостаток этих декретов был не в их характере – в способе, которым они навязывались испанскому народу. <…> Испанский народ отверг их с порога: он их не принимал не потому, что они были плохи или могли быть лучше, а потому что это были законы завоевателей» [4, c. 560–561]. Здесь вполне уместно вспомнить слова Наполеона о том, что стоило ему в России в 1812 г. опубликовать манифест об освобождении крестьян, то по всей стране прокатилась бы крестьянская революция, которая смела бы власть Романовых и отдала Россию в его руки. И в этом случае французский император заблуждался: русские, как и испанцы, не приняли бы свободу в дар от завоевателя.

Уже в изгнании Наполеон называл ожесточенное сопротивление испанских герильяс французам абсолютно бессмысленным, вызванным не конкретно историческими причинами, а всего лишь выплеском веками копившейся в испанцах взрывчатой энергии, ярости и отчаяния. «Несчастные, темные, дикие люди, чей разум помрачен столетиями голода и лютой нужды, а голова заморочена бездарными королями, министрами и генералами, так что единственным прибежищем их и наследственным достоянием поневоле стали гордость и смертельная ярость. <…> Я совершил ошибку, ибо дал этому отребью то единственное, что вернуло им гордость и чувство собственного достоинства – врага, и они сплотились против него и начали эту чудовищную войну, дав наконец выход скопившейся за столько веков ярости» [8, c. 87]. И вот здесь Наполеон, по-видимому, во многом прав: когда в 1823 г. французские войска в рамках политики Священного союза вновь вторглись в Испанию (для подавления революции), никакого серьезного сопротивления им уже не было. Взрывная энергия народа была к этому времени выплеснута.

Таким образом, говоря современным языком, идеологическое обеспечение Наполеоном своих грубых действий в Испании мало кого могло ввести в заблуждение и тогда, и впоследствии. Общим выводом к реальным причинам испанского похода французского императора могут служить его слова в письме своему брату Людовику, назначенному королем Голландии от 3 апреля 1808 г.: «Я собираюсь принять меры в отношении создавшейся ситуации в Испании, в результате которых Португалия будет оторвана от Англии, и все побережье Испании на обоих морях будет подчинено влиянию французской политики. Тогда побережье всей Европы будет закрыто для Англии, за исключением Турции. Но Турция меня мало волнует, поскольку она не ведет торговлю с Европой» [3, c. 316].

12 Следующая ⇒