Доброта не имеет национальности

Вроде бы столько лет прошло с тех пор, а вспоминать тяжело…очень тяжело…

Доброта не имеет национальности

Дючкова

Жанна Александровна

В феврале 1939 года в Могилевской области в городе Горки появилась героиня моего очерка Дючкова Жанна Александровна, в сентябре этого же года Германия захватила значительную часть территории Польши.

В 1940 году на юге Польши, на реке Сола, около города Освенцим, по-немецки Аушвиц, развернулся немецко-фашистский концлагерь, где в годы Великой Отечественной войны было истреблено свыше 4 миллионов человек.

Молодая семья Дючковых - Александр Павлович, инженер - химик и Татьяна Григорьевна, работница столовой - строили планы по воспитанию дочерей Лизы и Жанны, занимались хозяйством, жили обычной жизнью, как многие другие, не подозревая, что надвигается страшная смертельная угроза.

22 июня 1941 фашистская Германия вероломно напала на Советский Союз. Вместе с европейскими союзниками Германия сосредоточила для нападения на СССР 191,5 дивизий; силы противника насчитывали 5,5 миллионов человек, около 4,3 тысяч танков и штурмовых орудий, 47,2 тысяч орудий и минометов, около 5 тысяч боевых самолетов, 192 корабля. Германия планировала против СССР «молниеносную войну» - «блицкриг».

В самом начале войны добровольцем ушел на фронт Александр Павлович… Свою семью он больше никогда не увидел.

Начальный период войны до середины июля в целом привели к поражению Красной Армии. Она потеряла убитыми и ранеными 850 тысяч человек, 9,5 тысяч орудий, свыше 6 тысяч танков, около 3,5 тысяч самолетов; в плен попало около 1 миллиона человек.

Жанне не было четырех лет, но она помнит, как в их доме появились «огромные мужики в форме с бляхами на груди» и велели срочно собирать вещи для переселения. Это были гитлеровцы, которые проводили политику выселения людей с обжитых мест. Людям говорили, что их везут «на поселение» в другие места, на самом деле отправляли в концентрационные лагеря, где над ними издевались, ставили противоправные медицинские опыты, изнуряли тяжелой работой, сжигали в газовых камерах, различными способами уничтожали безвинный народ.

Самой страшной, нечеловеческой была судьба женщин и детей. Беременные женщины, а также дети, которые свободно проходили под планкой в 120 сантиметров, сразу отправлялись в газовые камеры. Редко из-за недосмотра эсэсовцев в лагерь вместе с взрослыми все же попадали маленькие дети. «Посчастливилось» и моей героине.

В 1942 году Татьяна Григорьевна - молодая красивая женщина, на вид цыганской национальности с двумя малолетними девочками на руках попала в Освенцим - концентрационный лагерь уничтожения людей. Гитлер наряду с еврейской нацией планировал истребить и цыганский народ.

Когда война закончилась, были найдены учетные документы цыганского лагеря в Освенциме. Их тайно спрятали сами заключенные, в них было внесено 20946 фамилий. Гитлеровцы сажали в лагерь целые цыганские семьи, взрослых и детей. Из общего числа цыган только 2000 были вывезены в другие лагеря. Остальные погибли в результате болезней, истощения и уничтожения в газовых камерах. Вот что пишет о ликвидации цыганского лагеря комендант Рудольф Гесс: «…к августу 1944 года в Освенциме было еще около 4000 цыган, которые должны были пойти в газовые камеры. До последнего момента они не знали, что их ждет, и поняли это только тогда, когда их вели в крематорий №5. Их было трудно загнать в камеры».

Из истории мы знаем, что в лагере была создана подпольная организация Сопротивления, которая помогала узникам в освобождении. Но люди, находившиеся там, знали одну дорогу смерти. Постоянный вид густой сети колючей проволоки под током высокого напряжения, отнимал всякую надежду на спасение. Очень часто, видя безнадежность своего положения, узники решались на последний шаг и «шли на проволоку», так в лагере называлось самоубийство. Женщины были более выдержанными, об этом пишет Рудольф Гесс, комендант лагеря Освенцим: «… Женщины какое-то время держались хорошо. Но после определенного периода жизни в лагере, когда они доходили до физического и духовного истощения, их конец приобретал очень резкие формы…». Дети должны были подчиняться той же дисциплине, что и взрослые. По мере возможности взрослые не только из числа узников старались облегчить участь детей.

Был ли это цыганский лагерь, в который первоначально попали Дючковы, конкретно Жанна Александровна не помнит. Она вспоминает переезды из барака в барак и отдельные моменты из жизни в лагере: «Постоянно мы с сестрой и мальчиком по имени Митька сидели, закрытые соломой, и не то чтобы разговаривать, мы пошелохнуться боялись. Мама запихивала наши локти и коленки, они видимо торчали из сена. Поднимались, мы только тогда, когда мама приносила нам еду».

Ей вспоминается страшная сцена, после которой с сестрой они прятались уже вдвоем. Однажды у Митьки не выдержали нервы, он устроил истерику и отказался прятаться в соломе, в этот момент зашли эсэсовцы и расстреляли его вместе с его бабушкой …

Запомнились ей не только безжалостные и жестокие, но и добрые немцы. Когда в очередной раз их переселяли, Татьяне Григорьевне пришлось вытаскивать из соломы детей на глазах у немцев. Из-за того, что девочки постоянно сидели на корточках у Жанны онемели ноги, она не могла встать. Мама бросилась растирать костлявые ножки. Эту сцену наблюдал конвоир, он подошел к молодой матери, сказал ей какие-то слова и погладил ее по голове. Жанне Александровне вспоминается одно предложение: « Мутэр, гуд!».

Позже мама рассказывала, что он похвалил ее и спросил, как ей удалось уберечь детей, после чего переселил их в барак, где девочки уже спокойно могли двигаться. Такого поступка от немцев никто не ожидал. Этот барак находился на окраине лагеря, с одной стороны была колючая проволока под током, а за ней высокие снежные насыпи. Это было последнее место жительства в лагере.

А больше всего Жанне Александровне запомнился конвоир, который спас им жизнь. Его звали Ганс, он отлично играл на губной гармошке. Видимо уже тогда раскрывался музыкальный талант Жанны. Любопытная девочка подбежала на звук гармошки. Так они встретились в первый раз. С одной стороны колючей проволоки стоял молодой светловолосый, кудрявый мужчина в форме с «бляхой на груди», с другой истощенная лысенькая девочка без головного убора в рваной одежде. Он что-то говорил ей, но она ничего не понимала.

Их встречи были трогательными. Жанна очень привязалась к дяде Гансу. В свое дежурство он давал ей шоколадные конфеты. Жанна Александровна рассказывает, что мама запрещала встречаться с немцем, а девочка все равно убегала, проползала через лаз под проволокой, который они вместе с дядей Гансом выкопали, он оружием, она руками. Услышав звук гармошки, девочка бежала к колючей проволоке, протягивала ему ручки, он тянул за них, и Жанна оказывалась с другой стороны. Потом, держась за шинель, она разгуливала с ним от поста до поста, приплясывая под музыку губной гармошки. Иногда, сидя на коленях у конвоира Ганса, она снимала с него шапку и шевелила ручонками в его красивых волосах. Ей запомнился еще один немец по имени Вальтер, с которым дядя Ганс «шпрехал», как она говорит. «Вот и дошпрехались, записочку- то мне и подкинули»,- вспоминает моя собеседница.

Доброта, ненависть к фашизму, любовь к детям. Что заставило молодого немца рисковать?

Ганс передал с Жанной записку для мамы, спрятав ее в конфете, где указал место и время их побега. Благодаря знаниям немецкого языка Татьяна Григорьевна четко понимала, что надо делать и где их будут ждать.

Ночь побега запомнилась Жанне Александровне так: «Мама нас с сестрой быстренько собрала. Еще с нами бежала тетя Люда, у которой был маленький ребенок, она его еще грудью кормила, и какие-то люди, их я не знала. Нас с сестрой и других детей перекинули через снежные насыпи, а мама с т. Людой и остальные взрослые скатывались по ним вниз туда, где ждали повозки с лошадьми. У тети Люды заплакал ребенок, от страха и переживания за других пленных она чуть не задушила его собственными руками, ведь он своим криком мог всех выдать. Успокоился ребёнок только лишь тогда, когда мать дала ему грудь. К счастью, собак и конвоиров поблизости не было, наверное, дядя Ганс со своими друзьями их отвлекали».

Хорошо помнит Жанна Александровна, что после побега их прятали поляки в различных местах: на мельнице, под мостом, в соломе, корме для скота, на крыше. В годы войны многие польские семьи, рискуя жизнью, прятали беглых пленных в своих домах, одна из таких семей ценой своей жизни спасла семью Дючковых. Девочек переодели, выдали за своих дочерей, а Татьяну Григорьевну спрятали, привязав её на коньке крыши.

После побега людей из лагеря фашисты обыскивали дома местных жителей. По доносу пришли и в тот дом, где находились Дючковы. Сначала немцы избивали и пытали хозяина, выбили ему зубы, а он терпел и молчал, не найдя беглых, расстреляли жену, а потом его. А их маленькие дети, вместе с Жанной, через щели в ограде испуганными глазенками смотрели на эту чудовищную сцену.

Потом Жанну захотели удочерить в другой польской семье. Татьяна Григорьевна, решив, что этим поступком спасёт младшую дочь от гибели, дала согласие, а сама, забрав с собой старшую Лизу, ушла в лес. Но на другой день мама вернулась. Со словами: «Умирать, так всем вместе», - забрала девочку, не успели они пройти пятисот метров, как раздался сильный взрыв. На дом, в котором должна была жить Жанна, упала бомба.

Потом наступило затишье. До прихода Советской Армии и освобождения Польши Жанна Александровна вместе с мамой и старшей сестрой жили и работали у пана Стахо, богатого поляка. Этот человек казался Жанне строгим и в то же время добрым.

В 1945 году территория Польши была полностью освобождена Советской Армией и частями Войска Польского.

День Победы! Жанна Александровна со слезами вспоминает этот удивительный и неповторимый день: «Утром раздался какой-то сильный грохот на улице. Это были советские танки. Люди стали выбегать из домов, даже те, которые долгое время прятались. У людей была такая радость, все веселились, обнимались и целовались. А мы- то, дети, как радовались, мы уже давно не видели таких довольных лиц. Около нас остановился танк, из него вышел танкист, схватил меня, начал обнимать и кружить, потом надел мне на голову свой шлем и понес в танк. Целый день я каталась на танке».

Чуть позже на телегах их перевезли в Варшаву, там сделали документы, и они поехали к двоюродному брату Татьяны Григорьевны в Тульскую область деревню Паваляевка.

«В этом доме был страшный голод, кроме нас там находились ещё шесть детей. Когда наша мама сильно заболела, нас отправили в детский дом. Мы жили там больше года, пока наша мама лечилась в больнице для психических больных. Сестра собирала маме еду; в мешочек мы клали половинку пряничка, недоеденные кусочки хлеба и что-то еще, и очень ждали маму»,- вспоминает моя собеседница.

Когда Татьяну Григорьевну выписали из больницы, она забрала детей и переехала с ними в поселок Таварковский. Там ей предоставили барак и работу сторожем. «После всего пережитого с матерью часто случалась истерика, она рвала все белое, что попадалось ей в руки. Очень часто избивала нас. Она просто сходила с ума, ведь невозможно забыть весь пережитый ужас в застенках концлагеря, - вспоминает Жанна Александровна. - Мама была под надзором, ее постоянно допрашивали. Однажды ей дали 18 плеток, за то, что она якобы была разведчицей, а детьми только прикрывалась. Вскоре все затихло, маму приняли на завод, в литейный цех рабочей».

Из-за того, что Жанна пережила страшный голод, здоровье её было сильно подорвано. Был такой случай: она серьезно заболела. Больница находилась в нескольких километрах от её дома. Во времена Сталина нельзя было опоздать, а тем более не прийти на работу. Мама не знала, что делать. Решила завернуть девочку в бумагу и положить в ящик с углем, таким образом, оставив ее выживать, другими словами, она её просто похоронила. Прибежав на обед, первым делом мать заглянула в ящик. Со словами: «Будь, что будет!», она вытащила из ящика сверток, развернула, а из него смотрят черненькие угольки глаз, и долгожданный тихий голосок говорит: «Мам, я хочу помидорку».

Мама побежала в соседнее село и принесла в переднике несколько помидорин. Накормила дочь зелеными солеными помидорами, и маленькая девочка начала поправляться. Жанна Александровна говорит, что до сих пор любит зеленые помидоры.

После наступили сравнительно лучшие времена. Страшные годы пребывания в концлагере мама велела дочерям навсегда забыть, так как люди, бывшие там, долгое время находились под надзором, подозрением и страшились такой метки. Лишь в 1991 году, прочитав статью в газете, в которой просили откликнуться людей, прошедших фашистский плен, Жанна Александровна в очередной раз ослушалась свою мать, и почти первой в городе Усть-Илимске заявила о себе.

Жанна Александровна, может быть, в благодарность дяде Гансу получила музыкальное образование, она замечательно играет на баяне. Работала в средней школе учителем музыки. К сожалению, семейная жизнь не сложилась, детей у нее нет, но у нее есть огромное богатство - это её доброта. Несмотря на все тяготы жизни, она не огрубела, не разочаровалась, не замкнулась. Наоборот, стала открытым, добрейшим человеком, любящим и ценящим жизнь.

На примере людей военного времени мы еще раз убеждаемся в том, что тяжелая жизнь не портит людей, а делает их более добродушными, отзывчивыми, порядочными, щедрыми, миролюбивыми.

Ещё одна судьба, которую беспощадно потревожила Великая Отечественная война. Ещё одна человеческая жизнь, искалеченная фашистскими застенками, принёсшими страдания и боль. Время летит вперёд. Мы верим, что наша жизнь будет тихой и спокойной. Хочется пожелать Жанне Александровне мирного неба над головой, счастья и благополучия.

С 1947 года на территории бывшего концлагеря создан музей, прошло более шестидесяти лет с момента зарождения Памятника Мученичества, и нам кажутся нереальными события, которые происходили не с нами в Великую Отечественную войну, освободительную войну советского народа против фашистской Германии. Но благодаря людям–музеям, таким, как Жанна Александровна Дючкова, мы узнаем и обязательно передадим младшему поколению то, что в тяжелой кровопролитной войне 1941-1945 годов наш советский народ внес решающий вклад в освобождение народов Европы от фашистского ига.

Мы не имеем права забывать это…