Темный лес.

Сколько мне осталось, Кукушка?

Темный лес.

За окном виднелись темные, укрытые словно белыми облаками сопки. Темный лес, тесная проекция среди деревянных стен, в которые вписаны все мои впечатления. Вписана память, вписан я.

- А помнишь, как вы бегали с Кристиной голышом купаться в пруд, - раздалось откуда-то из темного угла комнаты.

- Помню, конечно же, тогда-то все и пошло, наверное, наперекосяк, - ответил я, даже не удивившись, что в комнате ещё кто-то есть. Я был обессилен.

- Дело было, наверное, вовсе и не в пруде, и не в вас, простое стечение обстоятельств.

- Я понимаю...

Откуда-то из кухни раздались шаги, голос из темного угла комнаты же продолжал о чем-то рассказывать, но я его больше не слышал.

Я слышал лишь свои мысли, я размышлял о поездках, о лесе. О том, что такое душа. Возможно душа - это и есть тот же самый лес. Чем гуще дебри, тем больше он темней и запутанней, тем больше ты можешь в нём заблудиться. С далека темные дебри кажутся згой, но подойдя ближе понимаешь, что они и вовсе не такие страшные. Ты вступаешь в них, зажигаешь фонарь освещая гущу.

- Так-то оно всё так, но.... - снова начал уже раздавшийся за окном голос, - может ты и вовсе сошел с у...

Я не дослушал его. Да и не хотел. Я был слишком обессилен.

Да и какая разница?

II.

- Я до сих пор тебя люблю, - прозвучал голос эхом из лесу.

Я лениво поднялся с пола и выглянул в окно. Там была она.

Я нисколько не испугался. Я понимал, что она по стечению нелепых обстоятельств мертва, что это всего лишь галлюцинация, ее призрак, выходящий из глубины леса, из глубины сознания, где она похоронена. Я знал это, но я был обессилен. Я даже не был рад ее видеть. Я не был напуган, не был счастлив, я не был жив и не был мертв. В тот момент меня не существовало.

Я вышел из дому, дятлы постукивали воплю ворон, пытаясь попасть в их несинхронный ритм.

Безуспешно.

Сопки елей замело. Я взял лопату, счистить выпавший снег. Я взял лопату, накинул пальто поверх грязной, помятой футболки и направился в лес.

- Я до сих пор тебя люблю....

Сколько бы я не следовал к эху ее голоса, он все больше отдалялся от меня.

- Галлюцинация... - повторял я, чтобы не сойти с ума. Снова ни чувств, ни тела - ничего. Пустота.

Тот самый пруд, на другом берегу которого виднеется заваленная снегом сопка. Были бы у нас дети, они обязательно бы катались на этой сопке, как на горке.

Я перешёл потрескавшийся в нескольких местах пруд. Теперь же эта горка прямо передо мной. Вот она. Я разгреб снег, разрыл сопку. Вот, ее до сих пор нежное, ещё более хрупкое тело. Все так же прекрасно. Не смотря на покрытое изморозью, землёй и временем лицо.

- И я тебя люблю.... - сказал я опустившись к ее силуэту, - замерзла, бедная.

- Отдыхай, - донеслось из гущи леса ее голосом. - Отдыхай, мой милый, отдыхай..

III.

- Ты, наверное замёрзла, я укрою тебя одеялом новой земли. Грейся, спи и отдыхай, любимая.

Туман упал на пруд. Весь лес утонул в молоке. Послышалась кукушка. Меня даже не смутило, что они улетают в зимь на юга. Я спросил:

- Кукушка, кукушка, сколько мне осталось?

А кукушка мне в ответ:

- Терять любимых - это всегда тяжело, если держишься за них. Но в то же время держаться не нужно, что тоже весьма нелегко.

- Как ваше имя?

Из леса, среди тумана и берёз, на том берегу уже замёрзшего пруда появился силуэт стройной, длинноволосой кукушки.

- Вы заблудились?

Кукушка лишь продолжала куковать, видимо не замечая меня. Я перешёл пруд и теперь встретился с ней лицом к лицу. Поначалу она стояла спиной, но повернувшись, ее нежное, бледное лицо оказалось впритык с моим.

- Вы меня напугали, - засмущалась она.

- Вы меня тоже.

- Вы ее любили? - указав на свежевырытый сугроб, спросила она.

- Любил. И она меня любила и любит до сих пор.

- Кажется я заблудилась, как мне выйти из этой гущи темного леса?

- А давайте я вас провожу, я живу вон там, дальше тех ёлок, метров двести...

Мы долго шли, о чем-то разговаривая. Мы уже давно прошли мой дом и сделали три круга, перед тем как зайти в него.

Мы словно были знакомы с ней несколько жизней. Мы зашли в избу и наши лица вновь по какому-то случаю оказались впритык. Наши губы соприкоснулись.

- Целуйся, любимый мой, будь счастлив, - прозвучало звонкое эхо из темного тумана леса. - Я с тобой.

Мы продолжали целоваться, но я ничего не чувствовал: ни страха, ни страсти, ни стыда. Я словно оцепенел. Я словно уже целовался с ней раньше. В какой-то из жизней. Её или моей.

Я снял с нее футболку и она, раскинув свои пестрые, серые крылья вдруг улетела, в последний раз коснувшись моих губ.

- Кукушка, кукушка, сколько мне осталось?

Но в сером тумане молочно-зелёного леса неслышно было даже доносящегося свиста играющей в догонялки вьюги. Ни эха, ни кукушки, ни голосов из углов комнаты, ни шагов на кухне - пустота. Мне кажется, я даже перестал ощущать себя.

Я растворился. Улетел. В Африку. В Азию. На юга.

- Кукушка, кукушка...

Пустота.

IV.

"Он страдал, если за окном темно,
Он не спал, на ночь запирал окно..." ну и так далее. Все как в песне Макаревича. Я ждал ее ночами, я ждал ее днями, но все безуспешно. Пустота.

- Кукушки не прилетают зимой. Забыл?

Вновь знакомый голос из темного угла, как из ниоткуда.

Наш поцелуй был чем-то обычным, но в том же время захватывающим. Я ничего не чувствовал и не был даже в себе уже который день, но что-то, что-то томилось, не давало спать, убивало меня. То тоска, то счастье. То полная голова мыслей, то вновь пустота.

- Я уже совсем скоро, погреюсь и вернусь...

«Галлюцинации?

Расстройство?

Психоз?

Может стоит больше спать?

Может начать принимать таблетки?

Таблетки, таблетки, таблетки. Какие таблетки?

Я помню съел таблетку и ничего не помнил.

Я помню съел таблетку и помнил больше, чем стоило бы помнить. Я видел и слышал неизвестных существ. Так. Таблетки. Нет. Не стоит. Они убивают нас. Перестать думать. Остановиться».

- Не останавливайся, милый, следуя по пути своего естества.

- Как мне быть с инстинктами?

Раздался громкий черный смех.

- Откуда же мне это знать, я всего лишь фантом.

В дверь позвонили.

Кто бы это мог быть?

Я взглянул, а за окном все тот же лес, серые тела окутывающие вершины елей. Мы их называет ветром. Но это неорганические существа. Их тоже можно звать, разговаривать с ними и они будут отвечать. Слушаться. Противиться.

- Куда фига туда дым...

- Помню, помню....

Я посмотрел в окно, а там начинал моросить дождь.

Звонок в дверь. Может быть это прилетела она.

- Все надеешься. Все ждёшь.

Я совершенно забыл, что у моей избы нет звонка.

Я пошел открывать дверь.

А лес тем временем тихо и томно, словно себе под нос, о чем-то пел. А о чем, увы, я разобрать так и не смог.

Звонок в дверь.

- Может это она?
Может самое время открыть?

- Пора бы.

Светлый лес.

Темный угол внезапно исчез. Теперь же он ничем не отличался от каких-либо других углов моей избы. За окном светится яркими красками белоснежный лес. Лучи солнца играют с ним, а он мягко отзывается, отвечая своей зеленью. Все стало другим. Вот даже этот темный зимний лес. Он больше не был темным, он больше не был страшным. Он словно поработил меня с головой, окутал и обогрел. В комнате стояла тишина, а за окном слышались отголоски лёгкого, блуждающего как по лабиринту, ветра. Спокойствие и радость. Тишина. Это все теперь было и в моей голове. В моем теле. Где оно таилось ранее? Может просто спало, а теперь, неожиданно, проснулось.

Даже голые березы и те кажутся теперь чем-то приятным, и совсем не голым, наоборот, дополняющими лес. Пруд затянуло лёгким покровом свежего снега, сквозь который видно голубое свечение льда. Почему раньше он мне казался таким серым? Когда он на самом деле был голубым.

Я прошел через пруд. У берега лёд был еще тонок и начинал хрустеть, как только я наступал на него. Но я шел спокойно, ничего не боясь. Я был пьян. Я был чем-то опьянён до безумия. Любовью, счастьем, мгновениями? Всем одновременно.

Я перешёл через пруд. Сопки ещё больше светились в лучах солнца, я хотел было прикоснуться к его лучам и растворился в них. Я сделал несколько шагов и увидел что-то пушистое перебегающее мой путь. Это была белка. Я позвал ее. Она подошла, обнюхала мою руку и, убедившись, что в ней ничего нет - убежала. Красивые они зимой. Белые, пушистые круглые комочки.

Пройдя дальше я обнаружил, что снежный пригорок, в котором лежала она - исчез. Там не было ни ямы, ни земли. На его месте теперь расцветал новый лес. Лишь огромные высокие сосны, стоявшие, кажется, уже несколько сотен лет остались на том самом месте.

"Была ли она?" - подумал я.

Светло-голубое зарево, медленно плывущее в неизвестность. Это был все тот же пруд, который слегка затянуло туманом.

В избе теперь все так же царила тишина, лишь половицы изредка скрипели от старости. Из открытой двери веяло теплом и уютом. Никаких темных углов. Никаких голосов. Никаких холодов и пустоты. Все наполнилось и стало чем-то одним. Чем-то теплым и прекрасным.

Я подошёл к окну полюбоваться лесом. Он светился приятным зелёным заревом. Все пело и жило своей, лесной жизнью. Все оживилось. За окном будто началась весна. Будто во мне началась весна. Расцвели цветы души моей. Я открыл окно, чтобы притронуться к весне. Туман проплывал мимо, и где-то под окном мне снова пела кукушка.

"Это она - предчувствовал я. - Вернулась."

Эпилог.

Я выглянул в окно. Яркое солнце лениво выкатывалось из-за горизонта, встав между двух сосен. Спокойствие. Легкий холодок по моей избе. Скрип половиц. Легкий иней покрыл следы моего участка. Рядом с сараем резко играет метелица, закручиваясь в маленький вихрь.

Я вгляделся в солнце и увидел какую-то мелькнувшую тень. Я вгляделся внимательней и увидел, как силуэт кукушки, похожий в тот момент на Феникса, резво летит к моему дому. «Это снова она», - подумал я. Как же я был счастлив.

Силуэт все ближе и ближе приближался ко мне, пока в какой-то миг, где-то там, совсем близко, в том самом месте, у пруда, внезапно не оборвался. Я быстро накинул на себя что было, открыл дверь и выбежал на улицу. Солнце ослепило глаза. Но дорога до пруда была четко высечена в моей памяти. Метелица бежала за мной, а вместе с ней и ещё кто-то. Я не мог разобрать, кто это был, но он тоже бежал рядом. Параллельно со мной. По левую сторону леса.

Пруд всё так же стоял непоколебим. Его голубо-зеленые воды нежно дополняли белоснежно-фиолетовый пейзаж. Я оглянулся вокруг – ничего. Я решил перейти пруд. Таким голубым как сейчас я его еще не виде. В нем словно и не было льда. Я дошел до середины и замер. Под моими ногами было видно, как плавает рыба, перекатываются медленно камни на дне и легким ветром раскачиваются красные водоросли. Я поднял глаза, чтобы оглянуться и отыскать её, но ее нигде не было. Я закрыл глаза, чтобы насладиться этой красотой. Я закрыл глаза посреди пруда, сделал глубокий вдох и почувствовал, как ее нежная, холодная рука окутывает мою шею.

- Здравствуй, мой хороший - услышал я.

Я повернулся. Открыл глаза и нежно поцеловал её лоб.

- Здравствуй. Я знал, что ты вернешься.

Я крепко обнял её. Посмотрел под ноги, где плавали рыбы. Льда словно и не было.

Тихо пел о чем-то лес.

Еле слышно пела о чем-то метелица.

Солнце ласкало нас, всё так же застряв между елей.

Я услышал какой-то хруст.

- Теперь мы всегда будем вместе и я никуда не уйду, - тихо сказала она мне на ухо, видимо не хотя нарушать гармонию леса.

Хруст. Медленная, ленивая метелица, легкий ветер, колышущий водоросли. Рыбы были все ближе и ближе, и вот, они уже проплывают мимо нас. Словно и не замечая наших объятий.

- И снова мы вместе, - сказал я.

Некогда темный лес зажегся яркими красками зимы. Солнце в зените. Лес живет своей жизнью. Где-то вдалеке скрипит незакрытая дверь избы. Ветер то открывает её, то закрывает. Играет. Пруд прекрасно дополняет пейзаж. Спустилась легкая дымка.. Два пятна мелькают на солнце. Два Феникса улетают вдаль, а за ними зима становится поздней весной, плавно переваливая в лето.