Джонатан Эдвардс. Религиозные чувства. Примечание издателя

Джонатан Эдвардс

Религиозные чувства

Миссия «Приди и помоги»

Название оригинала на английском языке: «The Religious Affections» by Jonathan Edwards.

Перевод с английского языка Сергея Денисюка

Нам интересно узнать Ваше мнение об этой книге. Отзывы и заявки на распространение присылайте по адресу: Христианская миссия «Живое слово», а/я 35, г. Ровно, Украина, 33010.

Дж. Эдвардс

Э 18 Религиозные чувства / Пер. с англ. С. Денисюка: — «Приди и помоги», 2006. ……. с.

ББК 86.37

Примечание издателя

После первого издания в 1746 году, книга «Религиозные чувства» была много раз переиздана, и между ними имеются некоторые отличия в пунктуации. Хотя настоящее издание осуществлено согласно тексту Ворсестерского издания, пунктуация была тщательно проведена и местами пересмотрена, чтобы помочь современному читателю. Некоторые незначительные изменения и исправления были внесены в текст, который печатается без сокращений. Где это было возможно, цитаты в сносках, взятые из пуританских авторов, были проверены, и ссылки на страницы были изменены на более доступные поздние издания их трудов. Так, номера страниц в цитатах из Томаса Шепарда (Thomas Shepard) отнесены к трехтомному изданию его трудов, Бостон, 1853 г. (Искренний обращенный и Здравый верующий в томе 1 и Притча о десяти девах в томе 2), а ссылки на номера страниц в цитатах из Джона Флавела (John Flavel) относятся к шеститомному полному изданию его трудов, Лондон, 1820 г. Если нынешний спрос на пуританскую литературу продолжится, то это будут издания Шепарда и Флавела, наиболее подходящие для переиздания.

Содержание

Введение

Часть I. Природа чувств и их важность в религии

1. Что такое чувства души.

2. Доказательство того, что истинная религия во многом состоит в чувствах.

3. Выводы.

Часть II. Определения, которые не являются верными признаками истинности религиозных чувств.

1. То, что религиозные чувства очень велики или очень возвышенны, — это не признак

2. То, что религиозные чувства оказывают сильное воздействие на тело, — это не признак

3. То, что религиозные чувства побуждают обладающих ими много, пламенно и часто говорить о делах религии, — это не признак.

4. То, что люди не возбуждают религиозных чувств по своему замыслу или своими силами, — это не признак.

5. То, что религиозные чувства приходят с текстами Писания, замечательным образом донесенными до разума, — это не признак.

6. То, что в религиозных чувствах есть видимость любви, — это не признак.

7. То, что люди имеют различные религиозные чувства, сопровождающие друг друга, — это не признак.

8. То, что утешение и радость, как кажется, следуют за пробуждением и обличением совести в определенном порядке, — это не признак.

9. То, что религиозные чувства располагают людей проводить много времени в религии и быть ревностно вовлеченными во внешние обязанности поклонения, — это не признак.

10. То, что религиозные чувства сильно располагают людей восхвалять и прославлять Бога своими устами, — это не признак.

11. То, что религиозные чувства делают людей, обладающих ими, крайне уверенными в том, что то, что они испытывают, — божественно, и что они в благом положении, — это не признак.

12. То, что внешние проявления религиозных чувств и свидетельства людей о них очень впечатляющие и приятные праведникам, — это не признак.

Часть III. Отличительные признаки истинно благодатных и святых чувств.

1. Истинно благодатные чувства вытекают из Божественного влияния и воздействия на сердце.

2. Основание истинно благодатных и святых чувств — превосходная природа Божественных ценностей, а не своекорыстие.

3. Истинно благодатные и святые чувства основаны на привлекательности морального совершенства Божественных ценностей.

4. Истинно благодатные и святые чувства происходят из просвещения ума для понимания или восприятия Божественных ценностей.

5. Истинно благодатные и святые чувства сопровождаются разумным и духовным осознанием реальности и достоверности Божественных ценностей.

6. Истинно благодатные и святые чувства сопровождаются евангельским уничижением.

7. Истинно благодатные и святые чувства сопровождаются переменой природы.

8. Истинно благодатные и святые чувства сопровождаются кротким и тихим духом и качествами Иисуса Христа.

9. Истинно благодатные и святые чувства сопровождаются христианской чуткостью духа.

10. Истинно благодатные и святые чувства имеют прекрасную симметрию и пропорцию.

11. Чем выше поднимаются истинно благодатные и святые чувства, тем сильнее стремление души к росту духовных достижений.

12. Истинно благодатные и святые чувства имеют свое проявление и приносят плод в христианской практике.

(1). Христианская практика и святая жизнь — это признак искренности для других.

(2). Христианская практика — это главное доказательство для нас самих, гораздо более предпочтительное, чем метод первых обличений, озарений, утешений или каких-либо присущих открытий или проявлений.

Введение

По всеобщему признанию выдающихся лидеров в мире мысли, Джонатан Эдвардс (Jonathan Edwards) должен быть включен в число людей с высочайшим талантом.

Его самые знаменитые книги с интеллектуальной и богословской стороны были написаны в его последние годы жизни. «Свобода воли», «Защита доктрины о первородном грехе», «Обсуждение природы истинной добродетели», «Трактат о конечной цели Бога в творении» — все они были написаны в период жизни, проведенный в Стокбридже (1751—1758); и большинство из них были опубликованы только после того, как его земные труды были окончены, и его тело было положено на покой на церковном кладбище в Принстоне. Написание этих великих работ было вдохновлено одной полемической целью — целью опровержения арминианства. Но, сами по себе, они находятся среди значительнейших книг истории. Они обладают неослабевающим и неистощимым качеством. Скрытый огонь бьется и трепещет под острыми, победными и безупречными аргументами, и есть на этих страницах нечто такое, что будет поддерживать их насущность и живительную силу, пока люди будут жаждать великих мыслей, с которыми можно жить и умирать.

«Свобода воли» — это, как сказал Исаак Тейлор (Isaak Taylor), «классический труд по метафизике»; и, согласимся мы или нет с его тезисом, что человеческая свобода должна жить и двигаться и существовать в пределах сферы божественного детерминизма, он пленяет нас. Леки (Lecky) осудил трактат о первородном грехе как «одну из самых отвратительных книг, когда-либо выходивших из-под пера человека»; но когда поверхностный оптимизм очаровывает нас, и когда жизнь рисуется, в стиле Ренана (Renan), как приятный пикник и «восхитительная экскурсия сквозь реальность», нам необходимо, чтобы пуританство Эдвардса напомнило нам, что мы не столь далеки от бедствия и трагедии, и что существует протяженная и глубокая отчужденность, которая отделяет человека от Бога. Может быть, что в своем рассуждении над природой истинной добродетели он иногда предъявляет чрезмерные требования к нашей бренной и швыряемой бурями человеческой натуре; но он сам — один из благородных людей, которые умерли в стремлении к великим делам, и когда он описывает любовь Божью как самое начало и самый конец наших мыслей, слов и путей, он изображает свои собственные мотивы и свою собственную цель. И, что касается творения, то Эдвардс говорит нам, что оно — откровение Божественной славы, издание нескольких слогов в величественном, обожаемом и благословенном Божьем имени, начертание отчетливыми знаками небольшой доли Его несравненного и непостижимого совершенства. Этот человек всегда находится на самом возвышенном уровне. Нам, глядящим на него снизу, кажется, что он занимает свое надлежащее место среди херувимов, которые обладают знанием.

Но иногда он подходит еще ближе к священному Присутствию и благодатному Лицу. И тогда он встает в ряд серафимов, которые горят. Таково несравненное общество, в котором мы находим его, читая «Религиозные чувства».

Эта книга старше, чем другие. Она была опубликована в 1746 году, а до этого она проповедовалась как серия проповедей перед его общиной в 1742—1743 годах. И разве служители не были обильно благословлены, внимая его речам, которые раскрывали тайны Царства Небесного? Эту книгу произвело на свет Великое Возрождение.

В последние месяцы 1734 года и на протяжении всего 1735 года, когда Эдвардс был уже семь или восемь лет служителем, обильные потоки Святого Духа начали изливаться на души, которые он так страстно наставлял и благословлял. Как он писал, город «никогда не был так наполнен любовью, никогда не был так наполнен радостью, и при этом никогда не был так полон горя, как в то время». Когда бы ни встречались мужчины и женщины — и не имело значения, были ли они молодыми или старыми, — разговор обращался к божественным и вечным темам. Собрания проходили как в частных домах, так и в здании церкви. Глубокий и всеобщий интерес к религии завладел этим местом. В такой обстановке Эдвардс действовал, и его сердце было полно благодарности, и его ум стремился внимательно исследовать эти деяния Бога в Своем святилище. Он отметил, что, во-первых, пробужденная совесть была погружена в глубины тьмы и страха. Она осознавала, что над ней нависает ужасная опасность. Вся ее энергия была напряжена и направлена на то, чтобы избежать грядущего гнева. Затем он видел, как смущенная душа училась признавать суверенитет Бога и всецело предавать себя в Его руки и исповедовать свою нужду в посредничестве Христа. И вскоре, после многих смущенных поисков и многих смиряющих открытий, он созерцал, как она приходила к блаженной гавани спасения, буря сменялась тишиной по Божьему повелению и воле. Благословенные картины он встречал рядом с собой повсеместно. В течение этого странного и славного 1735 года он исследовал их с глубоким интересом психолога и ликующей благодарностью рада Иисуса Христа.

Затем, к своему великому огорчению, великолепное видение постепенно исчезло, сменившись светом обычного дня. Суета и грех вновь стали заявлять о себе в Нортгемптоне. Но хотя господство благодати ушло на спад, были признаки того, что вскоре оно может возвратиться. Этого Эдвардс ждал; об этом он молился и ради этого трудился; и Бог исполнил желание его сердца. В 1740 году Возрождение вернулось, подобно тому как весна возвращается после временной и приводящей в уныние зимы. На этот раз ему было предопределено выйти далеко за пределы своего собственного прихода и пройти вначале по Новой Англии, а затем за океан в Британию и в континентальную Европу. Оно стало чудесным духовным оживлением, которое мы связываем с именами Уитфилда (Whitefield) и Уэсли (Wesley), а также с именем Эдвардса. Оно имело свои недостатки и просчеты, которые его враги преувеличивали, и которые возбуждали мучительное сожаление у его самых близких друзей. Часто возникали тревожные и беспокойные телесные последствия. Была идея, которая вскоре стала слишком распространенной, что Бог, Христос, небеса и ад немедленно открывались душе; и эти люди поносили написанное Слово и использование его Духом как Его инструмента. Были странствующие проповедники, которые проталкивали сами себя, и которые часто очень сурово осуждали поставленных Церковью служителей. Была реальная опасность того, что установившийся порядок дома Божьего будет уничтожен. Были печальные и таинственные изъяны, и Эдвардс стенал об их присутствии и желал, чтобы они были исправлены. Но что касается самого дела Божьего, его подлинности, его глубины, его чудесного действия, он не имел никаких сомнений. «Кто, видевший состояние дел в Новой Англии несколько лет назад, — спрашивал он, — мог бы подумать, что за столь короткое время произойдет такая перемена?» Совесть людей была пробуждена и приобрела новую чувствительность. Молодые отложили в сторону свою ветреность. Таверны опустели. Богатые оставляли свою суетность. Библию полюбили, и над нею размышляли, и день Господень добросовестно соблюдался. Со старыми ссорами было покончено, и те, кто находился в размолвке, вновь соединяли руки в знак братства и дружеских отношений. Могло ли все это быть сатанинской подделкой — его миражом, который ослеплял взор и обманывал сердце? Не было ли это Божьей сверхчеловеческой и неоспоримой реальностью?

В связи с пробуждением 1735 года Эдвардс написал «Повесть об удивительных обращениях»; в связи с более поздним движением 1740 года и последующих лет из-под его пера вышли в свет две книги: «Отличительные черты работы Духа Божьего» и «Мысли об оживлении». После этого появился «Трактат относительно религиозных чувств». Он представляет собой его наилучшие и самые зрелые выводы по великой теме, которой он касается.

Выражениям, которыми часто клеймили его стиль, не было конца. И в самом деле, мы почти не находим здесь акцента, пафоса и остроумия Джона Буньяна (John Bunyan) и Томаса Шепарда (Thomas Shepard), звучного красноречия Хоу (Howe), восточного благоухания Рутерфорда (Rutherford). Говорят, что в конце своей жизни Эдвардс сожалел о том, что он обращал так мало внимания на изящество стиля и выражался так, будто он полностью осознавал убедительное достоинство, которое сокрыто в правильно выбранных словах. Много раз в его собственных произведениях кажется, будто он думал вслух и выбрасывал свои мысли такими, какими они к нему приходили, со всей их расчлененностью и со всем их богатством, не пытаясь придать им вид и совершенную форму, отсекая все лишнее. Тем не менее, если мы будем читать эту книгу внимательно, мы найдем, что, если ее рассматривать просто в ее литературном аспекте, она имеет много отрывков, в которых нежность переливается через край, и много таких, которые волнуют нас своей невероятной силой высказывания, а также некоторые отрывки, которые звучат великолепной органной музыкой, которая должна отражаться эхом в наших сердцах. Стиль этого труда осуждался непомерно и подвергался чересчур сильным нападкам.

В тоне книги сквозит непомерная печаль. Доминирующая атмосфера — скорее октябрьская, чем майская. Кажется, будто за годы, которые минули со времени Оживления, Эдвардс стал все острее осознавать ошибки и крайности, которые можно было поставить ему в упрек. Он никогда не терял веру в то, что ветер Духа веет, благотворно и победоносно, над долиной сухих костей; но он до боли переживал, когда вспоминал о различных ложных опытах, лицемерии и упадке, которые сопровождали Пробуждение. На этих страницах Эдвардс стремится оставить позади происшествия времени и места, разочарования недавнего опыта, мужчин и женщин, от которых он ожидал добра, но оно никогда не пришло. Он забывает утренние облака, которые выглядели очень радужными в начале рассвета, но так быстро исчезли, и реки потекли, бурля, искрясь и волнуясь, лишь для того, чтобы потеряться в песках. Он уносит свой идеал в свою тайную комнату и рассматривает его в свете Священного Писания и того, чему Божественный Дух научил его душу. Таким образом, книга «Религиозные чувства» представляет не просто местный и преходящий интерес как описание мимолетного и разочаровывающего эпизода в истории Церкви; она жива и будет жить как портретное изображение людей по сердцу Божьему.

Некоторые черты в этом портрете нас особенно поражают. Одна из них — его осторожность и баланс — то, как художник проводит различие, и тщательно рассматривает, и ставит это суждение в сравнение с другим, и дает каждому его соответствующие оценку и вес. Другая черта — его завершенность; когда мы разберемся в нем полностью, мы признаем, что здесь, вне сомнения, картина души, которая под опекой Божественной благодати стала пригодной для союза с Самим Богом. Далее, эта книга оставляет у нас ощущение трудности христианской жизни. «Праведник едва спасается», — мы чувствуем это, когда находимся в обществе Джонатана Эдвардса. Такие заблуждения могут заманить сердце, когда оно восходит к Божьим небесам; такие сети могут опутать его; такие начальства и силы борются против него — ах, нет путешествия, даже вполовину столь серьезного, как это; нет другого похода против столько устрашающего противника. Если бы Бог не был за нас, не прошло бы и одного часа, как мы были бы унижены и убиты.

Иногда Эдвардс кажется слишком чистым, возвышенным и величественным. Мы задаемся вопросом, не это ли тот случай, когда «первым объективным основанием благодатных чувств является исключительно превосходный и привлекательный характер божественных предметов самих по себе, а не какое-либо воображаемое отношение, которое они имеют к нашему «я» или собственному эгоизму»? Разве не может благодарность Богу, Который сделал великое для него, быть самым ранним чувством молодого ученика, а наслаждение безукоризненностью и величием Самого этого Бога — лишь последующим опытом, который происходит от общения и тесной близости с Отцом, Сыном и Духом?

Тем не менее, тем не менее, da mihi magistrum. Иероним (Jerome) говорит нам, что не проходило и дня, в который Киприан Карфагенский (Cyprian of Carthage) не отдавал приказа своему личному секретарю, пишущему под диктовку: «Дай мне мастера!» И тогда секретарь снимал с полки один из трактатов Тертуллиана — Тертуллиана с его оригинальностью, его глубиной, его силой и полнотой мысли, его размышлениями, его ясной и убедительной диалектикой. Каждый из нас, кто желает расти в благодати и познании Господа Иисуса Христа, и знать, чего Бог требует от него, должен сказать о книге «Религиозные чувства»: «Da mihi magistrum!» Кощунством отдает любой намек на критику книги, которая воспаряет до таких высот, и которая настолько преисполнена мудростью, сходящей свыше.

На этих страницах Джонатан Эдвардс провозгласил на все времена глубинную природу и духовность истинной религии. Она сильно удалена, заверяет он нас, от механических рутинных обязанностей; это не холодная и расчетливая урочная работа. Глубоко заблуждаются те, кто полагает, что это нечто жреческое и сакраментарианское. Это приближение к Нему, в любви и в жизни, души, которой Бог коснулся и в которой Он живет. Это «движение скрытого огня», трепещущего в груди, согревающего все сердце, пожирающего в своем страстном пламени остатки наших грехов, очищающего, питающего и преображающего нас, пока — о, чудо из чудес! — мы не станем небесным прекрасным и очищенным золотом.

Возможно, сейчас мы неизмеримо ниже идеала, который написан в этих возвышенных и испытующих главах; но если мы — дети в доме Божьем, в одном можно быть уверенным: мы будем поражены страстью достигнуть его. И, наверное, никто по эту сторону Нового Иерусалима не подошел к нему ближе, чем человек, который изобразил его здесь для нас.

Александер Смели,

1898 год

Предисловие автора

Нет вопроса, который имел бы большую значимость для человеческого рода, и надлежащее решение которого сильнее касалось бы каждого отдельного человека, чем этот: «Каковы отличительные качества тех, кто пользуется благосклонностью Бога и имеет право на Его вечные награды?» Или, «Какова природа истинной религии? Где находятся отличительные черты той добродетели и святости, которая приемлема в глазах Бога?» Но хотя этот вопрос очень важен, и мы имеем ясный и обильный свет в Слове Божьем, который направляет нас в этом отношении, тем не менее, нет другого пункта, по которому исповедующие христиане сильнее отличались бы друг от друга. Было бы бесконечным занятием подсчитывать многообразие мнений по этому вопросу, которые разделяют христианский мир. Это и делает очевидной истинность заявления нашего Спасителя: «…тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их» (Мт. 7:14).

Рассуждение над этими вещами давно заставило меня приняться за эту проблему с предельными усердием и вниманием и точностью исследования и изучения, на которые я был способен. Это предмет, к которому мой ум особенно настойчиво стремился с того самого момента, когда я впервые вступил на путь изучения богословия. Но, что касается успеха моего изучения, то он должен быть оставлен на суд читателя нижеследующего трактата.

Я ясно представляю, что гораздо труднее судить беспристрастно о том, что является темой этого разговора, среди пыли и дыма такого состояния противоречия, в котором наша страна теперь находится в отношении вопросов этого рода. Так как труднее писать беспристрастно, то труднее и читать беспристрастно. Возможно, многие будут уязвлены в своем духе, когда найдут, что здесь осуждается многое из того, что принадлежит к религиозному чувству; и, наверное, возмущение и презрение пробудится у других, когда они увидят, что так многое здесь оправдывается и одобряется. И, может быть, некоторые будут готовы обвинить меня в непоследовательности самому себе в том, что я так сильно одобряю некоторые вещи и так сильно осуждаю другие; так как я нахожу, что некоторые всегда возражали против этого с самого начала наших недавних дебатов о религии. Тяжелая вещь — быть сердечным и страстным другом добрых и славных моментов в последних необыкновенных внешних проявлениях и испытывать большую радость в них, и одновременно видеть злую и пагубную тенденцию того, что было плохо, и серьезно сопротивляться этому. Однако я со смирением, но вполне убежден, что мы никогда не будем на пути истины, не будем ходить по пути, приемлемому Богу, и стремиться к приближению Царства Христа, пока не станем делать это. Конечно, есть нечто очень таинственное в том, что так много добра и так много зла смешано в Церкви Божьей; подобно тому, как таинственным является то, что озадачивало и изумляло многих добрых христиан, а именно, что то Божественное и драгоценное, как спасительная благодать Бога и новая и Божественная природа, соседствует с таким развращением, лицемерием и беззаконием в сердце одного и того же святого. И ничто из этого не является в большей степени таинственным, чем реальным. И ничто из этого не является новостью или редкостью. Нет ничего нового в том, что немалым будет распространение ложной религии во время великого оживления истинной религии; и что в такое время немало лицемеров восстанет среди истинных святых. Во время этой великой реформации и возрождения религии было то же, что и во времена Иосии (см. Иер. 3:10; 4:3-4); также и вскоре после его царствования было великое отступление в земле. В тот период великого излияния Духа на иудеев было то же, что и во дни Иоанна Крестителя, как явствует из великого отступничества этого народа вскоре после такого общего пробуждения и из временного религиозного успокоения и радости многих: «…а вы хотели малое время порадоваться при свете его» (Ин. 5:35). Так было во время того большого волнения толпы, вызванного проповедью Иисуса Христа, когда было много званных, но мало избранных. Так было с толпой, которая была воодушевлена и тронута Его проповедью и временами казалась сильно увлеченной, исполненной восхищения Христом и возвышенной радости, но среди них было мало истинных учеников, которые выдержали удар тяжелых испытаний, нахлынувших впоследствии, и выдержали их до конца. Многие были похожи на каменистую почву или тернистую почву, но сравнительно мало из них были подобны доброй почве. Из всего собравшегося множества большая часть была «соломой», которую впоследствии унес ветер, а масса оставшейся пшеницы была сравнительно малой, о чем обильно свидетельствует новозаветная история. Так было во время великого излияния Духа во дни апостолов (см. Мт. 24:10-13; Гал. 3:1; 4:11,15; Флп. 2:21; 3:18-19; 1 Кор. 1—16; 2 Кор. 1—13). Так же было и в эпоху великой Реформации от папства. Кажется ясным, что в видимой церкви Божьей во времена великого оживления религии время от времени было так же, как с плодовыми деревьями в саду: множество цветов, все из которых кажутся приятными на вид и красивыми и выглядят многообещающе плодоносными, но многие из них недолговечны — они скоро опадают и никогда не достигают полноты плода.

Не то, чтобы следовало предположить, что всегда так будет, ибо хотя в этом мире никогда не будет полной чистоты, будь то в отдельных святых, в совершенной свободе от примесей развращения; или в Церкви Божьей, без какой-либо смеси лицемеров со святыми, поддельной религии и ложных проявлений благодати с истинной религией и реальной святостью. Тем не менее, очевидно, что настанет время гораздо большей чистоты в Церкви Божьей, чем в прошедшие века (см. Ис. 52:1; Иоил. 3:17; Зах. 14:21; Пс. 68:33,36-37; Ис. 4:3-4; 35:8,10; Иез. 20:38; Пс. 36:9-10,22,29). И одной важной причиной этого будет то, что в то время Бог даст гораздо больше света Своему народу, чтобы он различал между истинной религией и ее подделками. «И сядет переплавлять и очищать серебро, и очистит сынов Левия и переплавит их, как золото и как серебро, чтобы приносили жертву Господу в правде» (Мал. 3:3). Добавлю сюда еще один стих, который является продолжением пророчества о тех же счастливых временах: «И тогда снова увидите различие между праведником и нечестивым, между служащим Богу и не служащим Ему» (Мал. 3:18).

Именно в нераспознанной и неразличимой смеси поддельной религии дьявол до настоящего времени имел свое самое большое преимущество в борьбе против дела и Царства Христа. Именно этим способом, главным образом, он брал верх над всеми оживлениями религии, которые происходили когда-либо после основания христианской церкви. Этим он нанес гораздо больше вреда делу христианства во время и после апостольского века, чем преследования со стороны как иудеев, так и язычников. Апостолы во всех своих посланиях проявляют в гораздо большей мере обеспокоенность по поводу первого зла, чем последнего. Этим методом сатана достиг своей цели в борьбе против Реформации, начатой Лютером (Luther), Цвингли (Zwinglius) и другими, и прервал ее распространение и компрометировал ее в десять раз больше, чем это сделали все кровавые, жестокие и прежде неслыханные гонения, предпринятые католической церковью. Этим он, главным образом, взял верх над оживлениями религии, которые имели место в нашей стране после Реформации. Этим он преуспел в борьбе против Новой Англии, угасил любовь и расхитил радость ее деятельности около ста лет назад. И, на мой взгляд, я имел достаточную возможность ясно увидеть, что этим дьявол одержал победу над последним великим оживлением религии в Новой Англии, таким удачным и многообещающим вначале. Весьма очевидно, что здесь было главное преимущество сатаны во вражде с нами; этим он расстроил наши планы. Именно вследствие этого дочь Сиона в этой стране сейчас лежит на земле, в таких плачевных обстоятельствах, в которых мы теперь наблюдаем ее, с разодранными одеждами, с обезображенным ликом, с открытой наготой, валяющуюся в крови своих собственных ран и не имеющую сил подняться, и все это — так скоро после ее недавних великих радостей и надежд. «Сион простирает руки свои, но утешителя нет ему. Господь дал повеление о Иакове врагам его окружить его» (Пл. Иер. 1:17). Я видел, как дьявол также одержал победу в борьбе против двух великих оживлений религии в нашей стране. Сатана продолжает действовать в отношении человечества так же, как он начинал с ним. Он одержал верх над нашими прародителями и выбросил их из рая, и внезапно привел все их счастье и славу к концу, явившись в образе друга их блаженного райского состояния и притязая на то, что он поднимет его до более высокой ступени. Итак, тот же самый коварный змей, который своим вероломством обманул Еву, отвратив нас от простоты во Христе, неожиданно сумел лишить нас прекрасной перспективы, которую мы имели недавно, — своего рода райского состояния Церкви Божьей в Новой Англии.

После того как религия в Церкви Божьей оживает и появляются враги, люди, которые заняты защитой ее дела, обычно сильнее всего подвергаются опасности в те моменты, когда они меньше всего осознают ее. Когда они полностью сконцентрированы на противниках, которые открыто предстают перед ними, чтобы двинуться на них, и пренебрегают тем, чтобы внимательно осмотреться кругом, дьявол подкрадывается к ним сзади и наносит фатальный невидимый удар, и он имеет возможность поразить еще точнее и ранить еще глубже, потому что он бьет так, как ему удобно, и так, как ему нравится, и ему не препятствует никакая защита или сопротивление.

Похоже, всегда так будет в церкви, когда религия переживает заметное оживление, пока мы не научимся различать между истинной и ложной религией, между спасительными чувствами и переживаниями и теми разнообразными показными шоу и сверкающими внешними проявлениями, которые подделывают их, и последствия которых, если их не распознать, часто бывают невыразимо страшными. Посредством этого дьявол доставляет себе удовольствие, добиваясь того, что то, что многие люди должны приносить Богу под знаком приятного и приемлемого служения Ему, оказывается превыше всего отвратительным Ему. Посредством этого он обманывает огромное множество людей в отношении состояния их душ, заставляя их думать, что они представляют собой что-то, тогда как они — ничто, и, тем самым, губит их навечно. И не только это, но и утверждает многих в сильном убеждении относительно их выдающейся святости, в то время как в Божьих глазах они — одни из самых низких лицемеров. Посредством этого он во многих отношениях заглушает и ранит религию в сердцах святых, затуманивает и деформирует ее грязными примесями, вызывает прискорбное вырождение их религиозных чувств и порой в течение значительного времени их уподобление манне, которая породила червей и начала смердеть; а также ужасающе улавливает и смущает умы других святых, и вводит их в большие трудности и искушения, и втягивает их в пустыню, из которой они никак не могут выбраться сами. Посредством этого сатана сильно подстрекает сердца открытых врагов религии, и укрепляет их руки и наполняет их оружием, и делает сильными их крепости, тогда как при этом религия и Церковь Божья остаются незащищенными перед ними, как город без стен. Посредством этого он добивается того, что люди творят нечестие под видом совершения служения Богу и, тем самым, грешат безудержно, даже с горячим рвением и усердием и изо всех своих сил. Посредством этого он привлекает даже друзей религии, неразличимо для них самих, совершать работу врагов, разрушая религию гораздо более эффективным образом, чем это могут делать открытые враги, под видом ее развития. Посредством этого дьявол рассеивает стадо Христово и восставляет их друг против друга, и это — с большим рвением духа, под видом ревности для Бога; и религия постепенно вырождается в тщетные пререкания. И во время этой борьбы сатана уводит обе стороны далеко от истинного пути, загоняя каждую из них в большие крайности: одну — в правую сторону, а другую — в левую, в зависимости от того, к какой стороне он находит их более склонными, или куда их легче всего направить или поколебать, пока правильный путь посередине почти совсем не останется в пренебрежении. И среди этой путаницы дьявол имеет прекрасную возможность продвигать свои собственные интересы, и укреплять их бесчисленными способами, и получить управление всем в свои собственные руки и творить свою собственную волю. И вот в чем можно увидеть страшные последствия этой фальшивой религии, когда она неотличима от истинной религии: умы Божьих людей в целом выбиты из колеи и расстроены в вопросах религии, и они не знают, где найти опору для своих ног, или что думать или делать. И многие охвачены сомнениями относительно того, есть ли что-либо стоящее в религии; и ереси, неверность и атеизм значительно преобладают.

Поэтому нам весьма надлежит приложить наши максимальные усилия, чтобы ясно распознать, хорошо уяснить и утвердиться в том, в чем заключается истинная религия. Пока это не будет сделано, можно ожидать, что великие оживления религии будут всего лишь непродолжительными. Пока это не будет сделано, мало доброго можно ожидать от всех наших горячих дебатов, разговоров и из печати, так как мы не знаем ясно и отчетливо, что мы должны отстаивать.

Мой замысел — внести скромную лепту и приложить все усилия (какими бы немощными они ни были) для этой цели в последующем трактате. Нужно отметить, что мое намерение несколько отлично от замысла в том, что я опубликовал прежде, и что было призвано показать отличительные признаки работы Духа Божьего, включающей как Его общие, так и спасительные деяния. Сейчас я ставлю своей целью показать природу и признаки благодатного действия Божьего Духа, по которым их следует отличать от всего того, чему подвержены умы людей, и что не имеет спасительной сущности. Если я добился успеха в этой моей цели в какой-либо приличной мере, я надеюсь, это будет способствовать поддержке интересов религии. Независимо от того, удалось ли мне пролить какой-либо свет на этот предмет или нет, и как мои попытки будут подвергаться упрекам в эти придирчивые и склонные к осуждению времена, я надеюсь по милости благодатного Бога на принятие искренности моих стремлений, и также надеюсь на искренность и молитвы истинных последователей кроткого и доброжелательного Агнца Божьего.

Часть I.

Природа чувств и их важность в религии

«…Которого не видев, любите, и Которого доселе не видя, но веруя в Него, радуетесь радостью неизреченною и преславною».

1 Петра 1:8

В этих словах апостол представляет состояние умов христиан, которым он писал, под преследованиями, которым они подвергались. Этих страданий он касался в двух предыдущих стихах, в которых он говорит об испытании их веры и об их страданиях вследствие различных искушений.

Такие испытания имеют тройную пользу для истинной религии. Таким способом проявляется ее истинность, и она предстает поистине подлинной религией. Они, превыше всего остального, имеют тенденцию делать различие между истинной религией и ложной и заставлять разницу между ними проявиться с очевидностью. Поэтому они названы искушениями в стихе, предшествующем процитированному тексту, а также в бесчисленных других текстах. Они испытывают веру и религию исповедующих, какого она свойства, подобно тому, как кажущееся золото испытывается в огне, и огонь выявляет, подлинно ли это золото, или нет. И вера истинных христиан, подлинность которой, таким образом, испытывается и доказывается, оказывается «к похвале и чести и славе» (см. 1 Пет. 1:7).

Далее, эти испытания приносят и последующее благо для истинной религии: они не только выявляют ее истинность, но они позволяют ее подлинной красоте и привлекательности замечательно проявиться. Истинная добродетель никогда не выглядит такой восхитительной, как тогда, как она встречает наибольшее сопротивление; и божественное превосходство подлинного христианства никогда не выражено в таком выгодном свете, как в то время, когда оно подвергнуто самым большим испытаниям, — тогда эта истинная вера бывает гораздо более ценной, чем золото, и на этом основании она оказывается «к похвале и чести и славе».

Еще одно благо, которое такие испытания приносят для истинной религии, — это то, что они очищают и умножают ее. Они не только выявляют ее подлинность, но и имеют тенденцию облагораживать ее и освобождать ее от тех примесей лжи, которые обременяют ее и препятствуют ей; так чтобы не оставалось ничего, кроме того, что истинно. Они направлены на то, чтобы показать привлекательность истинной религии в самом выгодном свете, как было отмечено выше. Кроме этого, они призваны умножать ее красоту, утверждая и подтверждая ее, и делая ее более энергичной и сильной, и очищая ее от того, что затмевало ее сияние и славу. Как золото, которое испытывается в огне, очищается от своих примесей и всех остатков шлака и выходит более прочным и прекрасным, так истинная вера, будучи испытанной, подобно золоту, испытываемому в огне, становится более драгоценной и, таким образом, также «оказывается к похвале и чести и славе». Кажется, апостол Петр касается каждого из преимуществ, которые испытания приносят для подлинной религии (см. 1 Пет. 1:7).

В послании апостол наблюдает за тем, как истинная религия