Н. В. Хвощинская

ДРЕВНИЕ ЭСТЫ НА ЗАПАДЕ НОВГОРОДСКОЙ ЗЕМЛИ 325

XI-XII века - время бурных событий на русско-эстонском пограничье. В 1030 г. князь Ярослав Владимирович (Мудрый) захватил эстонское укрепление и основал на его месте крепость Юрьев. С тех пор письменные источники неоднократно сообщали о столкновениях на русско-эстонском пограничье. Однако археологические раскопки показывают, что, несмотря на политически нестабильную ситуацию, русское и финское сельское население жило чересполосно на обоих берегах Чудского озера. Это убедительно подтверждают и многолетние исследования могильника Залахтовье.

ДРЕВНИЕ ЭСТЫ НА ЗАПАДЕ НОВГОРОДСКОЙ ЗЕМЛИ

Н. В. Хвощинская

Во второй половине I тыс. н.э. в лесную зону Восточной Европы из южных и юго-западных районов проникают славянские племена. Это был первый шаг к формированию в конце I тыс. н.э. северной части Древнерусского государства с центром в Новгороде. Славяне прежде всего осваивали территорию вдоль крупных рек, по которым проходило расселение, поскольку речные долины наиболее удобны для пашенного земледелия и скотоводства. Население двигалось по реке Ловать к озеру Ильмень и далее по Волхову к Ладоге, по реке Великой к Псковско-Чудскому водоему, вдоль верховьев рек Луги и Плюсы. Только в начале II тыс. н.э., по мере совершенствования агротехники, древние коллективы начинают заселять водоразделы.

До прихода славян территория лесной зоны Восточной Европы была занята двумя этническими группами населения. К югу от озера Ильмень жили балты, к северу - финны. Это дославянское население фиксируется как на основании собственно археологических материалов, так и по сохранившимся названиям рек, озёр, различных местностей и населённых пунктов, то есть по дан-ным исторической ономастики. Как проходил яроцесс расселения славян, какие взаимоотношения у них складывались с местным населением? -вопрос не простой. Прямых письменных свидетельств об этом нет. Между тем контакты могли принимать многообразные формы.

Археология, предметом изучения которой является материальная культура, иногда может от-

вечать на некоторые историко-этнографические вопросы. Однако правильность их решения во многом зависит от степени изученности отдельных памятников. В этом отношении особое место на восточном побережье Чудского озера занимает крупный древний некрополь у деревни Залахтовье, насчитывающий несколько сотен курганных и безкурганных захоронений. Многолетние исследования памятника, предпринятые экспедицией Института истории материальной культуры РАН, дали интереснейшие результаты. В значительной степени успех исследований был связан с применением нетрадиционной методики раскопок. Обычно в курганных могильниках изучаются сами насыпи, мы же исследовали всю центральную часть памятника сплошной площадью, то есть раскопали не только видимые на поверхности курганы, но и пространство между ними. В результате были выявлены ранее не известные древнейшие погребальные сооружения, изучение которых полностью перевернуло представления о жителях этой местности.

Первые обитатели на побережье залива (современное название - Тёплый залив) Чудского озера появились во второй половине I тыс. н.э. Археологические материалы более раннего периода здесь не выявлены. Именно при этом населении данная местность стала осваиваться: были сведены леса и расчищены участки под пашни, появились дороги, которые существуют до сих пор. Вдоль одной из них вытянулись курганы -древнее кладбище. Сам поселок располагался севернее могильника на мысу при впадении ручья в залив. Место, выбранное для поселения, было чрезвычайно удобно для ведения комплексного хозяйства - подсечного земледелия, скотоводства, охоты и рыболовства. Кроме того, расположение посёлка на берегу внутреннего залива давало ему естественную безопасность, так как с акватории озера он не был виден.

Погребальные сооружения первых обитателей Залахтовья представляли собой насыпи различной формы и размеров, среди которых выделялись длинные песчаные валы. Они-то и дали название археологической культуре - культура

ВЕСТНИК РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК том 76 № 4 2006

ХВОЩИНСКАЯ

длинных курганов. Валообразные насыпи часто использовались как своеобразные платформы для помещения на них захоронений, совершённых по обряду кремации. Население, насыпавшее подобные курганы, занимало обширные пространства лесной зоны Восточной Европы - от юго-западного побережья Псковского озера на западе до верхнего течения реки Чагодощи на востоке. Большинство современных исследователей связывают культуру длинных курганов с первой волной славянской колонизации [1]. Залахтовье считается одним из наиболее северных пунктов, куда при расселении дошли отдельные группы славян.

Исходя из современной хронологии культуры длинных курганов, время её бытования рассматривается в пределах V-X вв. [2]. Вполне достоверные факты свидетельствуют, что обычай соору-

жать длинные курганы зародился в Псковско-Новгородском регионе. Курганному обряду изначально предшествовали грунтовые могильники, которые открыты в различных районах ареала культуры длинных курганов - на востоке в бассейне Мологи на озере Съезжем, в бассейне реки Меты в урочище Кобылья Голова, в районе Из-борска и в Удомельском Поозёрье [3].

Рубеж X-XI столетий - время серьёзных перемен в погребальном обряде практически у всех народов, живших в лесной зоне Восточной Европы, в том числе и у славянских племён. Обряд кремации уступает место обряду ингумации. В смене обрядов отразились коренные изменения, произошедшие во взглядах древних обществ на переход умершего в загробный мир. За обрядом сожжения стояли представления о быстром перемещении душ усопших к предкам на небо, а за обрядом трупоположения - помещение умершего в могилу как в некое постоянное жилище -"дом мёртвых".

Именно в момент перехода от одного обряда к другому исчезает культура длинных курганов с характерными для неё кремациями. В XI в. она сменяется древнерусскими курганами с погребениями по обряду ингумации. Часто курганы XI-XII вв. сооружаются на краю могильников культуры длинных курганов, как бы продолжая древнее кладбище. Такие погребальные памятники смешанного типа известны и на восточном побережье Чудского озера. В ряде случаев, в частности на примере могильника Безьва [4], можно говорить о прямом перерастании культуры длинных курганов в древнерусскую. Основным показателем этого мы считаем использование насыпей культуры длинных курганов для захоронений XI-XII вв. Такое явление возможно лишь при условии, что люди древнерусского времени воспринимали себя прямыми потомками тех, кто был похоронен в длинных курганных насыпях.

В Залахтовье мы столкнулись с иной ситуацией. Здесь развитие культуры длинных курганов было прервано. Скорее всего, поселок был заброшен, когда на рубеже X-XI вв. сюда, в уже хозяйственно освоенный микрорегион, приходит новое население, никак не связанное с обитателями предшествующей поры. Его погребальные памятники в виде деревоземляных сооружений (вначале с захоронениями по обряду кремации, а затем по обряду ингумации) коренным образом отличались от насыпей культуры длинных курганов. Это были различного типа деревянные "домики мёртвых" и сопутствующие им конструкции. Над некоторыми захоронениями возвышались столбы или идолы, в поминальные дни здесь зажигались костры. Посёлок мёртвых был "двойником" реальной деревни на противоположном берегу ручья.

ВЕСТНИК РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК том 76 № 4 2006

ДРЕВНИЕ ЭСТЫ НА ЗАПАДЕ НОВГОРОДСКОЙ ЗЕМЛИ

В первой половине XI в. залахтовцы сжигали своих усопших, а с середины столетия начали хоронить по обряду ингумации в своеобразных деревянных склепах, то есть меняется представление о "транзитной" семантике погребения. Покойника не лишают его телесной оболочки, не сжигают. Несмотря на различие в концепции обрядов, и при кремации, и при ингумации погребённого снабжали всем необходимым для загробной жизни: праздничной одеждой, пищей, оружием, орудиями труда, бытовыми предметами. Любопытно, что обряду сожжения сопутствовал ритуал порчи вещей. На месте захоронения разбивали глиняные сосуды, сгибали и ломали орудия труда и оружие, некоторые крупные предметы втыкали в прах, помещённый в ямку в берестяном туеске. Подобная традиция порчи предметов широко известна у народов Европы в эпоху железного века. Видимо, считалось, что, поскольку обряд сожжения предполагал мгновенный переход человека из одного состояния в другое, следовало обеспечить такой же быстрый переход и сопровождавшим его в жизни вещам. Надо отметить, что у древних народов, судя по материалам этнографии, потусторонний мир представлялся противоположным живому (как бы мир с перевернутыми связями) в плане оппозиции "целое - не целое". Это - "типологически обычное" явление, по мнению Б.А. Успенского, в частности, оно характерно для этнографии телеутов (алтайских тюрок). Они, "хороня вместе с покойником вещи, необходимые ему в загробном мире, специально ломают их (причём портят и новые вещи!), имея в виду именно то, что вещи, которые здесь имеют

обратный вид (сломаны), получают тампрямой настоящий вид" [5].

Материальная культура нового древнего поселения Залахтовья отличалась яркостью и своеобразием. Еще в начале XX столетия первые исследователи Залахтовья обратили внимание на обилие в погребениях бронзовых украшений различных типов, фрагментов тканей, расшитых металлическими деталями, на наличие оружия и орудий труда. Это так сильно контрастировало с обычными древнерусскими памятниками на данной территории и длинными курганами, что этническая интерпретация полученных материалов вызвала оживлённую дискуссию. Высказывались мнения, что курганы Залахтовья были оставлены либо местным финским населением, в частности водью, либо балтами, скорее всего, латгалами или близким к ним другим восточнобалтийским племенем.

Основу материальной культуры залахтовцев составляют вещи, прежде всего украшения бал-тофинских типов. Отдельным элементам культуры залахтовцев, вырванным из общего контекста, можно найти аналогии в культурах самых разных народов бассейна Балтийского моря начала II тыс. н.э. Дело в том, что в результате длительного совместного проживания и тесного общения в регионе Балтики у различных групп финнов, балтов и скандинавов сложился близкий комплекс вещей (украшения, оружие, бытовые предметы и др.). Именно поэтому тонкий знаток северных древностей В.В. Седов так и не смог до конца определиться с этнической оценкой залахтовцев.

ВЕСТНИК РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК том 76 № 4 2006

328 ХВОЩИНСКАЯ

Несмотря на иногда кажущееся единство культур, у каждой древней общности есть свои специфические этноопределяющие элементы, свойственные только ей. К таким элементам относятся украшения одежды, которые рассматривались древними народами как знаки, помогающие определить положение человека и его принадлежность к конкретной родовой группе. Известный русский этнограф Н.И. Гаген-Торн отмечала, что "украшения, то есть отметина одежды, понимались как связь человека с его родовой группой: с её видимой, живущей на земле частью, так как по этим знакам можно узнать сородича и защитить его в случае нужды, и невидимой частью рода, предками, так как эти знаки позовут их и послужат защитой от враждебных, чужих, невидимых сил". В украшениях ничего не должно было быть индивидуального, "все члены группы обязаны были в орнаменте носить знаки своей группы"[6].

Залахтовские погребения дают богатейший материал для анализа украшений одежды. По погребальным комплексам восстанавливаются шерстяные накидки, онучи, верхние шерстяные кафтаны с боковыми разрезами у мужчин, головные покрывала и передники у женщин. Многие детали одежды расшиты бронзовыми орнаментами, выполненными из мелких спиралек и колечек. Традиция украшать одежду бронзой была широко распространена у народов Балтийского региона. Однако по типам узоров, особенностям крепления бронзовых элементов, их размеру и характеру украшения залахтовцев отличались от украшений латгалов и других балтских племён. Мелкие бронзовые спиральки набирались на толстый шерстяной шнурок, образуя различные геометрические узоры, иногда сложной конфигурации. Затем готовые узоры прикреплялись к одежде с помощью проволочных колечек. Сравнивая узоры по мотивам орнаментов, отметим, что ближайшие аналогии залахтовским бронзовым аппликациям мы находим в памятниках эстов (Каберла, Карья, Кюти в Эстонии), а орнаментальным композициям - у жившего юго-западнее эстов другого финского племени - даугавских ливов.

Неотъемлемыми деталями костюма замужних женщин у всех финских народов Балтики были головные заколки, набор нагрудных украшений и массивные кожаные ножны для ножа. Этот общий устойчивый комплекс украшений был связан с едиными традициями и покроем одежды. Однако каждый финский народ использовал в качестве отдельных металлических элементов в этом уборе собственные оригинальные украшения. За-лахтовский убор во всех деталях повторяет элементы костюма, характерные для жителей материковой части Эстонии: те же булавочки со спиральными головками для крепления головного покрывала, те же нагрудные украшения, состоящие из массивных булавок, цепочек и цепедержа-

ВЕСТНИК РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК том 76 № 4 2006

ДРЕВНИЕ ЭСТЫ НА ЗАПАДЕ НОВГОРОДСКОЙ ЗЕМЛИ

ВЕСТНИК РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК том 76 № 4 2006

330 ХВОЩИНСКАЯ

телей и та же форма ножен, декорированных пластинками с тиснённым орнаментом. В древнеэс-тонской культуре находят себе аналогии и другие вещи залахтовцев: шейные гривны, браслеты, перстни, фибулы и иные металлические элементы украшений.

В памятниках Эстонии, расположенных на противоположном берегу Чудского озера, например в ближайшем к Залахтовью могильнике Ла-хепера, материальная культура полностью идентична Залахтовью как по типам украшений, так и по составу инвентаря. При сопоставлении отдельных вещей создаётся даже впечатление, что они были изготовлены одним мастером. Этнографические особенности обитателей Залахтовья однозначно указывают на то, что на восточном берегу Чудского озера в XI-XII вв. обосновались выходцы с территории нынешней Эстонии.

Чудское озеро, протянувшееся примерно на 30 км, легко можно было пересечь зимой или весной - на санях перевезти имущество и перегнать скот. Не составляло проблем сообщение между противоположными берегами и в летнее время на лодках. Само название "Залахтовье", имеющее в основе финский корень lahta (залив) с русской при-

ставкой "за", свидетельствует о том, что здесь в определённый отрезок времени жили финны и от них русское население переняло данный топоним.

В соответствии с современными методиками подсчёта численности населения по данным антропологии для периода средневековья, поселок состоял из семи-девяти семей и насчитывал не менее 50 и не более 70 человек. Учитывая специфику и возможности ведения хозяйства в лесной зоне Восточной Европы, - это довольно значительное поселение. Несомненно, жизнь его обитателей основывалась не только на сельском хозяйстве, но во многом определялась выгодным расположением на берегу большого озера с богатыми рыбными ресурсами и массой водоплавающих птиц, на которых было легко охотиться. Сплошные камышовые заросли служили неоценимым подспорьем для корма скоту в голодное зимнее время. Сопровождающий инвентарь в погребениях - остроги, блёсны, косы, серпы, стрелы, гирьки, весы, привозные вещи - в полной мере подтверждает такой характер хозяйственной деятельности населения.

По своим ландшафтным особенностям участок местности на берегу Тёплого залива полностью соответствовал природному окружению

ВЕСТНИК РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК том 76

№ 4 2006

ДРЕВНИЕ ЭСТЫ НА ЗАПАДЕ НОВГОРОДСКОЙ ЗЕМЛИ 331

района на западном берегу озера, откуда прибыли залахтовцы. Это была обычная финская община, видимо, близких родственников, свободных и равноправных людей. Всё мужское население было вооружено. По материалам захоронений невозможно проследить какую-либо социальную дифференциацию общины. Все изменения в сопровождающем инвентаре связаны с половозрастными характеристиками умерших. Для каждой половозрастной группы имелся свой строго определённый набор вещей. Самый роскошный убор представлен в погребениях женщин и мужчин от 20 до 40 лет. Отметим также, что в нескольких захоронениях мужчин встречались редкие вещи, которые могут рассматриваться как символ власти -меч, боевые топорики. В одном из этих захоронений мужской кафтан был весь расшит бронзовыми спиральками. На фоне синего цвета ткани бронзовые орнаменты выглядели очень эффектно. Здесь мы, несомненно, имеем дело с погребениями старейшин, лидеров данной общины.

На рубеже X-XI столетий, судя по археологическим памятникам, восточное побережье озера было слабо заселено. Посёлка времен культуры длинных курганов уже не было, и финская община беспрепятственно обжилась здесь, сохраняя контакт с родственными ей группами на территории нынешней Эстонии. Однако во второй поло-

вине XI в. вокруг начинают появляться деревни уже древнерусского населения, причём их количество со временем возрастает. Ближайшие из них находились в 6 км от Залахтовья. Финской общине приходится, несомненно, вступать в контакты с окружающим её населением. В результате брачных связей она пополняется и выходцами из древнерусских поселков, по крайней мере, об этом свидетельствуют единичные захоронения женщин в традиционном славянском уборе.

Древняя эстонская община сумела сохранить свою самобытность в материальной культуре на протяжении двух столетий - XI и XII, а это были достаточно непростые времена во взаимоотношениях между Новгородом и эстами. Напомним, что во второй половине XII в. Новгород пытался заставить платить дань сосолов - жителей южной Эстонии западнее озера Выртсъярв [7]. Но ещё до регулярных походов на сосолов в 1030 г. Ярослав Владимирович захватил эстонское укрепление Тарту и основал на его месте русскую крепость Юрьев. Здесь разместился русский гарнизон, а ближайшие сёла вошли в княжескую волость. С той поры походы на эстов за данью должны были осуществляться ежегодно. Известно, что в конце 1060 г. сосолы предприняли ответный удар, сожгли Юрьев и двинулись на Псков. Активные военные действия продолжались и

ВЕСТНИК РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК том 76 № 4 2006

ХВОЩИНСКАЯ

весь XII в. С различными временными интервалами состоялось не менее десяти походов на эстов. Юрьев попеременно переходил в руки то русских, то эстов. В основном борьба проходила на территории современной восточной Эстонии, но в начале XIII в. новгородские войска дошли до крупнейшей крепости Варбола, расположенной на северо-западе Эстонии, и обложили данью жителей земли Харьюмаа.

На этом фоне бурных военных и исторических событий существование эстонской общины на восточном побережье Чудского озера весьма примечательно. Совершенно очевидно, что жизнь в залах-товском поселении в период постоянных конфликтов между Новгородом и эстами продолжалась в обычном русле без особых потрясений.

Трудно сказать, что послужило причиной переселения на восточное побережье эстской группы на рубеже X-XI вв. Возможно, начавшиеся политические конфликты и военные стычки, в итоге чего был основан Юрьев, или раздоры внутри самого местного финского общества. Напомним, что, когда сосолы взяли Юрьев, они пожгли окрестные сёла, где преимущественно жили эсты, о чём свидетельствуют данные археологии. Это могло подтолкнуть одну из общин перебраться в более спокойное место. Конечно, могли быть и другие причины, о которых мы можем только догадываться, в частности более плодородные земли на восточном берегу Чудского озера. Не вступая в конфликты, данная община нашла экологическую нишу среди древнерусского населения, видимо, исправно платя дань новгородским тиунам.

Залахтовские эстонцы не были одинокой финской общиной на восточном побережье Чудского озера. Имело место переселение и других групп, например близкий залахтовцам комплекс вещей найден при случайных обстоятельствах в 20 км севернее Залахтовья, под Гдовом. Надо отметить, что в Причудье в различные исторические периоды наблюдалось движение населения. Так, по данным А.Х. Мооры, низменные песчаные почвы Северного Причудья в конце I - начале II тыс. н.э. были освоены выходцами с востока [8]. А когда заселяются заболоченные окрестности Авинур-

ме, на западном побережье Чудского озера возникают редкие чересполосно расположенные эстонские и русские рыболовецкие посёлки. До сих пор на территории Псковской области встречаются, ныне обычно разрушенные, хозяйственные постройки, выложенные из валунов, - это остатки эстонских хуторов.

В зоне бассейна Чудского озера причудливо переплетались элементы разных культур. И даже возникшая здесь в начале II тыс. н.э. древнерусская материальная культура изначально отличалась от центральных районов Новгородской земли включением в неё различных финских элементов украшений, видимо, полюбившихся славянским женщинам. Это несомненно свидетельствует, что финское население и, в частности, залахтовцы внесли свой вклад в формирование культуры на северо-западных окраинах Древнерусского государства. Сами залахтовцы сохраняли свою самобытность на протяжении только двух веков. Под влиянием древнерусского населения они, постепенно ассимилировавшись, переходят к христианскому обряду захоронения.

ЛИТЕРАТУРА

1. Седов В.В. Древнерусская народность. Историко-археологическое исследование. М., 1999.

2. Седов В.В. Славяне в раннем средневековье. М., 1995. С. 215,216.

3. Хвощинская Н.В. Финны на западе Новгородской земли. СПб., 2004. С. 144.

4. Хвощинская Н.В. К вопросу формирования древнерусской культуры на западе Новгородской земли (по материалам могильника Безьва) // Славяне и финно-угры. Археология, история, культура. СПб., 1997.

5. Успенский Б.А. Антиповедение в культуре Древней Руси // Избр. труды. Т. 1. Семиотика истории. Семиотика культуры. М., 1994. С. 322, 323.

6. Гаген-Торн Н. Женская одежда народов Поволжья (материалы к этногенезу). Чебоксары, 1960. С. 3,4.

7. Назарова ЕЛ. Заметки к истории похода на Чудь 1054 г. // Норна у источника Судьбы. М., 2001.

8. Moora A. Peipsimaa etnilisest ajaloost. Tallinn, 1974.

ВЕСТНИК РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК том 76 № 4 2006