Чувство вины, страха и раскаяние стали моими ежедневными спутниками

"Чувство вины, страха и раскаяние стали моими ежедневными спутниками"

Теперь, когда я в полной мере наслаждаюсь своей трезвостью, я в состоянии видеть, насколько слепа я была на протяжении двадцати лет. Первый раз я выпила в тринадцать. Я выпила на спор огромное количество портвейна, сильно опьянела, и мне стало так плохо, что я дала себе слово больше так не пить.

В средней школе я общалась с ребятами постарше. Они выпивали, и не было ничего, что мне нравилось бы больше. Я пила, потому что мне это нравилось, и раз начав, я уже не могла остановиться, когда другим это удавалось. Если вы были любителем выпить, я была рада вашей компании. Если же выпивка была вам безразлична, то и вы становились мне неинтересны.

В девятнадцать я вышла замуж. Мой муж пил. Он любил это дело и мог выпить достаточно много без видимых последствий. У меня появился пожизненный собутыльник, и наша супружеская жизнь продолжалась как один бесконечно долгий праздник.

Через год после рождения дочери я сильно заболела. Наш семейный доктор посоветовал мне бросить пить, сказав, что я потенциальная алкоголичка. Я смеялась и игнорировала и его, и своих родных, и друзей, которые осуждали меня за пьянство.

Я все чаще теряла контроль над собой. Иногда то, что начиналось как несколько рюмок за вечер, переходило в недельный запой. Чтобы как-то слезть с крючка, мы переехали в другой район, и я пошла работать. Я начала искать предлоги, чтобы выпивать почаще. Однажды по дороге на работу я ловила попутную машину и задержалась, чтобы выпить. Я помнила, как выпила еще две рюмки после первой. В себя я пришла только через три дня. Тогда я впервые познала страх. Я сказала своей семье, что, должно быть, я психически ненормальна, раз допустила такое.

Я начала посещать психиатра, но так и не рассказала ему о своем пьянстве, упомянув лишь о том, что изредка выпиваю, когда есть повод. Не сказала я и о том, что обычно делала все, чтобы повод выпить имелся наверняка, и что визиты к нему тоже были таким поводом.

Шли годы, и я достигла стадии, когда вообще перестала справляться с жизнью. Мы с мужем несколько раз расставались, а когда мирились, то надеялись, что дела переменятся.

И они менялись. В худшую сторону. В конце концов, я попала в больницу, где врач сообщил мне, что я шизофреничка. Я была неимоверно довольна: я - сумасшедшая, душевнобольная. Я не алкоголичка!

Когда я, наконец, перестала "слышать голоса" и поправилась, мне надо было это отпраздновать. Врач посоветовал, чтобы я ничего не пила, кроме хорошего виски, и то не больше трех порций. Правда он не сказал, каких размеров должны быть бокалы.

Мы с мужем окончательно расстались. Он поставил передо мной выбор: или он, или бутылка. У меня же выбора не было - к тому времени я уже не могла жить без выпивки.

Следующие два года я прожила в сплошном кошмаре. Чувство вины, страх и раскаяние стали моими ежедневными спутниками. У меня больше не было друзей - они переходили на другую сторону улицы при моем приближении. Большую часть времени я была словно зомби. Наконец в тот день, когда я уже в "надцатый" раз очнулась в незнакомой комнате вместе с незнакомцем, я поняла, что больше не в состоянии это выносить. Меня приговорили к тюремному заключению за преступление, совершенное в состоянии алкогольного опьянения.

Благодаря Программе АА я наконец научилась, как жить. Когда я начала посещать собрания АА в тюрьме, мои молитвы о помощи были услышаны. Одна из женщин часто повторяла выражение, которое в точности описывает то, что случилось со мной в этом Содружестве: "Я начала жить, когда перестала плакаться и стала пытаться". Я пыталась работать по программе, предложенной мне АА в Двенадцати Шагах - образец на сегодняшний день и на всю жизнь.

Из этой программы я узнала две вещи. Первое - полностью признать свое поражение. Раньше я пыталась продолжать безнадежную борьбу с бутылкой. Я сдалась, и через поражение победила. Второе - изменить себя, ибо мир не собирается меняться так, чтобы устраивать меня, "разнесчастную бедняжечку". Все так просто: что бы там во мне такого ни было, из-за чего я скатилась по пути алкоголизма до состояния ничтожества, я больше не желаю это иметь. Я провела 14 месяцев в исправительном учреждении из-за того, что не могла жить без бутылки, но теперь я этому научилась.

Теперь я еще одна спица в колесе нашего Содружества. Мне был дан второй шанс стать той матерью, какой я всегда мечтала быть. Да, у меня есть величайшие дары - возвращение дочери и ее любовь. Вчера я всего лишь существовала - без надежды, не имея ничего, кроме страданий и невзгод. Сегодня я живу с надеждой, потому что несу весть надежды другим алкоголикам. Эта программа работает по такому принципу: ты очень хочешь обрести трезвость, а имея ее, делишься ею с другими.

"На последней стадии своего пьянства... я угрожала пациентам, выходила пьяной на дежурство, замышляла убийство..."

Я - алкоголичка. А еще - я дипломированная медсестра, незамужняя женщина, которая наслаждается активным образом жизни. Но так было не всегда.

Моей трезвости в АА немногим более пяти лет, и это были самые счастливые годы в моей жизни. До прихода в АА я уже около года была "сухой" из страха перед еще одной встречей с "детоксом". Я поклялась, что никогда больше не возьму в рот спиртного, потому что не пережила бы еще раз такого выхода из запоя, который произошел между Рождеством и новым 1977 годом. Рано утром на Рождество, управляя машиной в пьяном виде и под действием наркотиков, я снесла телефонный столб и не в первый раз изуродовала машину. Попав в травмопункт (на мне все еще был халат медсестры), я повела себя вызывающе, не отвечала на вопросы врачей и отказалась от помощи до следующего утра, когда меня смогли бы принять уже без признаков употребления алкоголя и иных изменяющих сознание наркотиков.

В то время, насколько мне помнится, я пила уже ежедневно и принимала любые препараты, которые только могла достать как с рецептом, так и без. После моего увольнения мои увеличивающиеся раздражительность, нервозность и похмельная дрожь перешли в полномасштабные галлюцинации, сопровождавшиеся все нарастающим ужасом от того, что я испытывала.

Я не могла вернуться в больницу, в которой раньше работала, а моя семья не могла больше терпеть мое антисоциальное поведение. Весь последующий год я опускалась и опускалась на дно, глубина каждый раз увеличивалась, но в моих взглядах на жизнь не происходило никаких существенных изменений. Выздоровление для меня началось, когда я перестала принимать наркотики и стала предпринимать активные попытки поправить дела. И началось это с моего первого посещения собрания АА.

Я была застенчивым ребенком, излишне чувствительной, с лишним весом и очень неуверенной в себе. Я искала утешение в книгах, играя роль "маленькой мамы". Помню ощущение собственной важности, когда после упрашивания папа позволял мне сделать хлебок из его бокала. Мне нравилось действие спиртного. Моя первая настоящая "отключка" случилась, когда мне было тринадцать. Казалось, что единственным способом заглушить мое чувство неполноценности, угрызения совести было напиться.

В школе я считалась хорошей подругой, готовой "отдать последнюю рубашку" кому угодно. Стремление угождать людям причинило мне много горя, особенно в моей профессии, пока я не научилась говорить нет своей первой рюмке.

Облачиться в белый халат и шапочку, для меня означало быть этакой раскованной Чудо-медсестрой. Без униформы я увлекалась протестной культура хиппи. Чтобы компенсировать это, мне надо было быть Флоренс Найтингейл. Я вечно злилась на некомпетентность вокруг себя, убежденная, что только я и выполняю работу правильно.

Из-за всей этой злости и страданий мне приходилось выпивать после работы, чтобы выпустить пар. Мне нужна была работа, чтобы поддерживать стою привычку и чтобы поддерживать уважение к себе.

На последней стадии своего пьянства я угрожала пациентам, выходила пьяной на дежурство, замышляла убийство, продавала наркотики детям, прошла через "передоз", сделала два аборта и "отключалась" в барах, будучи одетой в форму медсестры. От меня плохо пахло, я предала свою самую лучшую и последнюю подругу, переспав с ее мужем. Я садилась за руль, когда бывала слишком пьяна, чтобы идти пешком. Я разбила несколько машин, и меня неоднократно останавливала полиция, но об этом я ничего не помнила.

Я ненавидела пьяниц, потому что они были видимым доказательством того, что скрывалось под моей маской - манипулирующая, нечестная, испуганная, одинокая женщина. Я потратила большую часть жизни, пытаясь выглядеть той, кем я не была на самом деле. Я не знала, пока не протрезвела, что я и есть в точности такая, какой всегда хотела быть.

В АА мне показали, как можно действительно измениться - внутренне, а не только внешне. Это сделали люди, которые теперь смеются над своими проблемами, плачут от радости и наслаждаются трезвой жизнью.

Сейчас я работаю бортовой медсестрой в транспортной вертолетной компании. Такая возможность для профессионального роста, которой я не смогла бы воспользоваться, не будучи трезвой. У меня репутация честного человека, хотя иногда мои высказывания не очень-то дипломатичны. Прелесть трезвости заключается в умении признать свою неправоту, если кого-то обидишь необдуманным словом или поступком, и продолжать отношения с этой точки отсчета. Когда я пила, то до ужаса боялась, что кто-то узнает о совершенных мною ошибках. Таким образом, я была лишена возможности на них учиться и продолжала повторять их снова и снова.

Теперь я могу учиться и расти вместе с людьми, которые окружают меня по жизни, не предъявляя ни к ним, ни к себе завышенных требований. Я вернулась в церковь своего детства с верой взрослого человека. Я принимаю активное участие как в служении в АА, так и в общественной и профессиональной жизни.

Единственное, за что мне по-прежнему приходится бороться в Программе-это способность реально оценивать себя по отношению к другим людям. Приобретение самоуважения и принятие себя были, пожалуй, самыми трудными задачами. Выходя из полосы невезения во многих трудных жизненных ситуациях, я обретала некоторое самоуважение и покой, независимо от того, получала ли я одобрение, или нет.

Я так признательна за дар честной любви к себе. Я всегда хотела быть полезной и способной помогать другим, но была не в состоянии делать это из-за своей парализующей зависимости. Теперь я свободна и, живя жизнью, о которой я и не мечтала, я все больше с каждым днем понимаю, что единственным ограничением в моей жизни является недостаток веры. Из ходячего зомби появляется способная, полноценная, заботливая женщина.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒