Глава пятая

Глава пятая

Тараненко, наверное, прикидывал — как Психа половчее стреножить, а то снова удерет ведь, ищи его потом свищи.

Однако Псих при виде человека, который давно на него охотился, поступил нетривиально: как только разглядел Тараненко в слабо освещенном зале, тут же направился к столику, за которым тот сидел.

— Добренький всем денечек, — поздоровался он.

Псих выглядел спокойно и уверенно.

— И тебе не кашлять, — осторожно произнес Тараненко. — Какими судьбами?

— Поговорить надо.

— Поговорить? Как интересно! Я тут с ног сбиваюсь, полгода уже, а ему поговорить! Впрочем, давай поговорим.

Тараненко на секунду отвлекся и обратился к офицеру:

— Петро! Сходи-ка к орлам и вели троим у задней калитки подежурить, Забиран знает где это. А остальные пусть парадный вход держат, а то Псих у нас парень шустрый, любит исчезать в самый неожиданный момент.

Сиверцев подозревал, что этим ходом шеф убил сразу двух зайцев: и Психу один из путей бегства перекрыл, и лишние уши из-за стола убрал. Изящно и толково, ничего не скажешь. Правда, остался Рахметян, но судя по тому как Альбертик иногда с Тараненко шепчется, не исключено, что он тоже в деле.

Как только Петро ушел, Тараненко приглашающе развел ладони:

— Говори! Ты знаешь, что меня интересует в первую очередь.

Некоторое время Псих молча глядел шефу в глаза. Сиверцев при этом сидел ни жив, ни мертв — шелохнуться боялся.

— Я слышал, Покатилов откупился от прокуратуры, — сказал наконец Псих.

— Возможно, — пожал плечами Тараненко. — Меня это не очень интересует, уж прости.

— Вы ведь понимаете, долго жить между молотом и наковальней сложно. Я долго думал кому сдаться — вам или Покатилову? И выбрал вас.

— Что значит — сдаться? — поинтересовался Тараненко.

— То и значит. Отдать… эту штуку. В сборе.

— Ты уже один раз отдавал, — напомнил Тараненко довольно жестко. — Я из-за тебя такого огреб, мама дорогая!

— В тот раз вы действовали с позиции силы, а я этого не люблю. Так что мы квиты. А сейчас я пришел сознательно и добровольно. И, между прочим, не просить пришел, Максим Николаич, а сотрудничать. На равных.

— Ух, как ты весело запел! — оживился Тараненко. — Сотрудничать! Я тебя сейчас упакую, дорогой друг, привезу куда следует, вот там и посотрудничаем! И сразу станет понятно — квиты мы или же нет.

— Не надо, — спокойно возразил Псих. — Во-первых, того, что вас интересует, у меня с собой все равно нет.

— Подумаешь, проблема! — фыркнул Тараненко. — Информацию мы из тебя вытрясем, можешь не сомневаться.

— Информация не заменит вам сам предмет. А без меня вы его не возьмете. Никак. Однако главное состоит в том, что я без вас его тоже не возьму, такая уж сложилась ситуация. Поэтому я и пришел.

— Не понял, — насторожился Тараненко. — Ну-ка, давай поподробнее!

— Я его спрятал, — пожал плечами Псих. — Тут, в Зоне, разумеется. Очень удачно спрятал, что называется на века. Однако после февральского выброса… Помните тот, двойной, который бешеным назвали? В общем, на месте тайника теперь действующая аномалия. И вокруг тоже — целое поле аномалий, каких угодно, от электры до плеши. Но это еще не самое плохое.

— А что самое плохое?

Тараненко слушал хмурясь — то ли не верил Психу, то ли еще почему-то.

— У единственного прохода теперь лагерь Синоптиков. Так просто не сунешься, они надолго обосновались. На поле они и сами не суются, просто прикрылись с трех, практически, сторон, как в крепости. Что они затевают, я не интересовался. В общем, я там в одиночку не пройду, отловят, а чем это чревато — сами понимаете…

— Что ты не пройдешь — я понимаю, — с расстановкой произнес Тараненко. — Но мои-то ребята пройдут! Спрашивается — зачем мне ты? Повторяю, подробности мы из тебя вытрясем, на этот счет можешь не питать никаких иллюзий.

— Я и не питаю, — ответил Псих. — Синоптиков вы действительно пройдете без проблем. Да только чуть дальше, уже среди аномалий, гнездо химеры. С детенышем. Синоптики о нем могут и не знать, потому что в проход не лезут. А химера их не трогает именно потому, что они не лезут, а сам проход в свою очередь перекрывают. Химеру не пройти уже вам, Максим Николаевич, невзирая на всю вашу бронетехнику и жлобов в скафандрах. И теперь уже я вам не советую поддаваться иллюзиям: за четверть века никому и никогда не посчастливилось справиться с химерой.

— Ты так говоришь, словно тебе пройти химеру — раз плюнуть, — хмыкнул Тараненко.

— Не раз плюнуть, — уточнил Псих. — Но пройти — пройду. И она меня не тронет, разве только я сунусь к детенышу. Но я к нему соваться не собираюсь, да и вообще к гнезду приближаться не намерен. Мне надо пройти лагерь и потом вынуть сейф из нужной аномалии. Как именно — я расскажу. С вашим оборудованием это решаемая задача.

Тараненко какое-то время молчал, глядя в столешницу и постукивая по ней же пробкой от «Пльзеньского».

— Хорошо, допустим, — сказал он, обдумав услышанное. — Допустим, я тебе поверил и согласился организовать… операцию по выемке, скажем так. Но я пока не понимаю твой интерес. Просто хочешь, чтобы от тебя отстали? Вроде, меленько как-то…

— Разумеется, хочу, чтобы отстали, — подтвердил Псих. — Просто я уже использовал эту штуку… на перспективу. В сущности, она мне больше не нужна.

— Нашлепал кредиток? — ухмыльнулся Тараненко. — С запасиком?

— Что-то вроде этого, — подтвердил Псих. — Знаете, я недавно фильм посмотрел про мафию какую-то буржуйскую. Так вот, взяли тамошние дельцы одного парня вместе с его бизнесом в оборот. И спросили: сколько ты хочешь, чтобы сидеть в сторонке зиц-председателем и не чирикать лишнего, а бизнесом твоим мы теперь будем распоряжаться? Сколько? Двадцать процентов? Тридцать? А мужик был умный, поэтому он подумал и ответил: бизнес вы у меня все равно отберете, так что иные варианты не рассматриваем. Двадцать или тридцать процентов вам быстро надоест выплачивать и вы меня через какое-то время просто грохнете. Поэтому я попрошу всего полпроцента. Мне на жизнь хватит, чтобы никогда больше не работать, а вы ради такой суммы убийство затевать не станете — организация и отмазы дороже выйдут, я посчитал. В общем, мужика не убили.

— Я понял, — кивнул Тараненко. — Надеешься на свои полпроцента?

— Именно так.

— Что ж… Определенный резон в этом есть, хотя это логика пешек. Но ты хотя бы не корчишь из себя ферзя, а это само по себе очень здраво. Пожалуй, я соглашусь выслушать тебя более детально. Только, разумеется, не здесь. Поедешь с нами.

— Нет, — вздохнул Псих. — Не поеду.

Тараненко посуровел.

— Что значит — не поеду?

— Мне лучше не покидать Зону. Хотя бы затем, чтобы не попасться на глаза людям Покатилова. Это не единственная причина, но довольно и ее.

— Не попадешься, — заверил Тараненко. — Уж это-то я организую.

Псих вздохнул.

— Максим Николаич, мы сидим в общем зале «100 рентген». Покатилов узнает о нашей встрече в ближайший же час, а вернее всего — о нашей встрече он уже знает.

— Еще не знает. — Тараненко небрежно взглянул на хронограф. — В данный момент он, скорее всего, выходит из Зоны, а может уже и вышел.

— Ночевал-то он тут, в «Рентгенах».

— Ну и что?

— Покатилов не станет ночевать в месте, которое хотя бы частично не считает своим. Из бара я выйду с вами, но потом мне лучше отколоться. Я ведь уже сказал: я просчитал свои полпроцента, а если я стану от вас прятаться — мне их не видать. К тому же, всю жизнь прятаться все равно не получится. Найдут и отоварят.

Шеф напряженно глядел на сталкера Психа, словно прикидывая — верить ему или не верить. Сиверцеву показалось, что Псих все изложил очень складно. Его история выглядела лишенной провисов и противоречий и казалась вполне правдоподобной. И все равно — отчетливо было видно, что Тараненко боится поверить Психу. Боится его снова потерять.

— Хорошо, — наконец решился Тараненко. — Я тебя отпущу. Но не одного. Вот он пойдет с тобой, присмотрит, чтобы не шалил.

И небрежно кивнул в сторону Сиверцева.

У того внутри все будто оборвалось. Сходил, блин в отпуск!

Тараненко тем временем продолжал:

— Но если что-нибудь повернется не так, как ты сейчас рассказывал, дорогуша, учти: второго шанса разойтись по-хорошему у тебя не будет, а насчет пряток ты сам не давно очень верно подметил: сколько не прячься, все равно найдут.

— Все будет так, Максим Николаевич. Я обещаю.

— Пойдем-ка со мной. — Тараненко поднялся. — А то тут верно заметили: слишком многие считают это место чуточку своим… Да не дергайся ты, это недалеко: перед баром мой вездеход стоит. Там и потолкуем в спокойствии и, так сказать, неге… Ваня, а вы пока с Альбертиком повторите по пивку, вижу же, хорошо пошло. Бармену скажи — я велел.

Тараненко и Псих ушли к выходу. Сиверцев отметил, что завсегдатаи «100 рентген» проводили эту парочку цепкими взглядами. Прав был Псих: Покатилов узнает об этой встрече вот-вот, если еще не узнал.

Рахметян жестом подозвал бармена. А Сиверцев погрузился в некое подобие транса.

«Если не сообщить Покатилову о Психе — это может в итоге отлиться неприятностями, — рассуждал он. — Очень удачно, что Псих пришел к шефу сам. Не придется таиться от шефа, сначала сообщая Покатилову, потому что шеф о Психе все равно уже знает. Но и тормозить с письмом Покатилову тоже не след, хрен знает что у него в голове?»

Пока Рахметян заказывал «Пльзеньского», Ваня вынул ком и поглядел на индикатор связи. Сеть еле теплилась, но ком ее все же видел.

Сиверцев залез в почту, нашел нужное письмо в базе, ткнул в «Ответить», цитирование грохнул, а в поле письма набрал всего одно слово: «Пришел».

И отправил.

Покатилов должен понять — что это значит. А не поймет — сам виноват, мало ли с каким трудом Ваня отправлял это послание…

Сиверцев проделал все это так быстро, что Рахметян толком ничего и не заметил. Или сделал вид, что не заметил. Поди угадай, его истинные мысли и устремления…

Запив свежеоткрытым «Пльзеньским» Ваня слегка приободрился, но через секунду вспомнил, что судьба ему задержаться в Зоне, если только Тараненко не передумает. А передумает он вряд ли. И Сиверцев невольно приуныл. Он уже настроился сегодня ночевать в общаге, предварительно отмокнув в ванной (и с горой пены, да, да!), но, похоже, не желает отпускать его Зона.

А у него даже снаряги толковой нет, только комбез легкий да полумаска — погулять около заимки, от сенсора до сенсора, не дальше. Ну, может, по вездеходному тракту до «100 рентген» дотопать. Но соваться в какие-нибудь дебри? Псих явно ведь не в людных местах отсиживается.

К середине бутылки Ваня вдруг обнаружил, что захмелел: в голове шумело, а перед глазами плыло. Видимо, доброе пивко удачно легло на недавний недурной коньяк. И с непривычки Ваню повело.

За каких-то десять минут он проскользил вдоль всего спектра настроений, от чернейшей тоски в стиле «хочу на волю, в городок», до полубезразличного «а и хрен с ним, посижу в Зоне еще чуток». А потом вдоль всего спектра обратно.

И тут как раз вернулся Петро, так что вторично потосковать Сиверцев не успел.

Офицер даже в зал толком входить не стал — поманил Рахметяна пальцем, а тот уже пихнул в плечо безутешного Сиверцева:

— Пойдем, Ваня, зовут!

И поднялся.

Поскольку пиво уже было допито, Сиверцев без промедления встал и, механически переставляя ноги, двинулся за Рахметяном. Так же механически он вышел во дворик, миновал громилу у ворот и сами ворота, подошел к вездеходу и уже тут впал в ступор перед плотно закрытой дверью. Стоял, смотрел на нее, словно загипнотизировать хотел, и никак не мог сообразить — как же она, сволочь эдакая, открывается.

К счастью, дверь открылась сама: наружу выпрыгнул Сергей Забиран — один из вояк-сталкеров.

— Ага, ты тут уже, — удовлетворенно сказал он, чуть не сшибив Ваню. — Залазь, шеф ждет не дождется.

Сиверцев молча шагнул на ступеньку, потом в чрево вездехода.

«Так, — подумал он сердито. — Хватит тормозить, надо быстренько в себя придти!»

На секунду замер, потряс головой, провел по лицу ладонью и как мог бодро пошел по проходу. Тараненко, конечно же, сидел в тупичке перед дверью в грузовой отсек, и Псих, конечно же, сидел рядом с ним.

— Вот и он, — произнес Тараненко когда Ваня приблизился. — Ну, чего, Ваня, послужи науке еще с недельку! Обещаю: как закончится все — в Зону тебя больше совать не стану, пока сам не попросишься. Надо, Ваня! Сам знаешь, как надо.

— Догадываюсь, — буркнул Сиверцев, потом набрался храбрости и выпалил: — Но отдупляться за сверхурочные будете «Пльзеньским», Николаич!

— Та легко! — выдохнул Тараненко, потом поглядел на Психа, хмыкнул и, поведя бровью в сторону Сиверцева, пожаловался: — Каков наглец, а?

Но тот не поддержал его веселья и Тараненко поднялся с лавки, чтобы выпустить Психа.

В этом тоже был весь Тараненко: вроде бы встречает радушно — вон, стаканы на столе — но гость сидит у борта, а Тараненко — с краю. И блокирует единственный путь в проход. Через откинутый стол не больно-то выскочишь. Псих был надежно заперт в самом углу салона.

Едва Тараненко встал, у выхода напряглись Кутний и Середа — бойцы, прикрывавшие на всякий случай шефа.

— Постойте с гостем там, у вездехода, — велел им Тараненко и снова повернулся к Психу, уже выбравшемуся в проход: — А Ваня сейчас выйдет.

Псих кивнул и протиснулся мимо Сиверцева, который подался в сторону, пропуская будущего спутника по первому настоящему вояжу в Зоне. Вместе с бойцами он покинул вездеход и Сиверцев остался с шефом с глазу на глаз.

Тараненко сразу перестал улыбаться и строить из себя радушного хозяина — едва Псих вышел наружу, сразу же и перестал. И снова сделался самом собой — хищником на охоте, аж глаза азартно заблестели.

— Ну, чего, Ваня? Задание у тебя простое: смотреть и запоминать.

«Ага, — подумал Сиверцев. — Ничего нового! Опять смотреть и опять запоминать!»

— Я не знаю куда поведет тебя Псих. Но ты должен запомнить все его лежки и нычки. Чтобы к любой мог провести, понял? Хочешь, рисуй кроки на карте, хочешь, модель в коме строй, дело твое, но когда я скажу провести меня тем путем, которым вы ходили с Психом, ты должен взять и провести, след в след, без ошибок и заблудежа. Ты — мои глаза и моя память. Даже если он попробует нас надуть, мы должны понять где он прячет дупликатор.

Последнее слово Тараненко произнес, понизив голос. Чуть ли не впервые с памятных прошлогодних событий.

— И прикинь себе. — Тараненко вдруг взял Ваню за уголок воротника и притянул к себе, так, что глаза их оказались на одном уровне и очень близко, сантиметрах в тридцати. — Возьмем дупликатор, и сразу же валим к чертовой матери из этих мест. В Европу, в какую-нибудь тихую Швейцарию или еще какой Люксембург. Мне нужен будет биолог, ты вполне подойдешь. Это тебе не покатиловские гроши, что он подручным своим отсыпает, это полноценная работа и жизнь в Евросоюзе, с гражданством и положением, без жалких пособий и иммигрантской волокиты. На востоке ловить нечего, жить по-людски можно только на западе. Уяснил?

Ошарашенный этим неожиданным заявлением и тараненковским напором Ваня торопливо кивнул.

— База Синоптиков где-то на Болоте, — глядя в сторону сообщил Тараненко напоследок. — Отметишь на карте, только без расшифровки, крестик поставь, да и все. Сейчас тебе Забиран легкий броник выдаст, антирада отсыпет, пайки на несколько дней, патронов и прочего. Если чего забудем, Псих сказал у себя нароет. Верь ему, но не доверяй, понял? То есть, всегда оставляй путь к отходу, в любой ситуации. Но так, чтобы это в глаза не лезло, люди не любят, когда им демонстративно не доверяют.

— Догадываюсь, — вздохнул Сиверцев. — В общем, улыбаться с фигой в кармане. Дело привычное.

Тараненко поморщился: должно быть, ему не понравилась формулировка, но возражать или поправлять Ваню он не стал.

— Мы отсюда прямиком в институт. Выписать скафандр — это дня два, не меньше, согласовать новый рейс — примерно столько же. В общем, рассчитывай, что мы вернемся через четыре-пять, быстрее вряд ли управимся. С Психом мы договорились встретиться вот здесь. — Тараненко вынул планшет, высветил карту участка Зоны между Агропромом и Болотом и указал где именно.

— Будете выползать сюда каждый день, начиная… сегодня у нас что? Пятница? Значит… Черт, выходные на носу, в хозотделе не будет никого… В общем, начиная со вторника. Хотя вряд ли до вторника успею согласовать… Эх, если б не выходные!

«Ага, — подумал Сиверцев невесело. — Вот так вот пять дней в зоне нечувствительно трансформировались практически в неделю. Надо думать, это только начало целой вереницы отсрочек…»

— Хорошо, — сказал Сиверцев. — Начиная со вторника будем выглядывать вездеход в указанном месте.

— Экипируйся, — выдохнул Тараненко и направился к выходу.

Через минуту в салон вездехода деловито влез Забиран и прямиком отправился в грузовой отсек, по пути поманив Ваню за собой.

В новом, еще необмятом комбезе на размер больше чем нужно (зато броник не мешает), с вещмешком в одной руке и автоматом в другой, в модерновом легком шлеме, но в старых привычных ботинках (только полуперетертые шнурки пришлось сменить на новые) Сиверцев вывалился из вездехода минут через пять. Псих и бойцы стояли поодаль, о чем-то мирно беседуя. Тараненко толковал у приоткрытой дверцы бара с охранниками.

В голове у Сиверцева воцарилась сущая каша — легкий хмель бесследно выветрился, отчего сумбур в мыслях стал только заметнее. Что ждало его в ближайшие дни — не получалось даже представить. Впервые предстояло ходить по Зоне, без вездехода с военсталкерами, без надежного Филиппыча или других бойцов с заимки. Со сталкером по весьма обнадеживающему прозвищу Псих, который не так давно умудрился кинуть сразу нескольких околозоновских воротил, а теперь перед одним из них пытался загладить вину.

Однако прежнего судорожного страха перед Зоной Ваня уже не испытывал. Двенадцать недель на заимке быстро вышибли первичную романтическую дурь и научили азам выживания: смотри, замечай, не лезь, не трогай. Стреляй, если что, первым. А главное — Ваня своими глазами убедился: тут живут люди, месяцами и годами живут. Значит, не такое уж архисложное это дело, уцелеть в Зоне. Главное — не расслабляться.

— Готов, Ваня? — участливо спросил Тараненко, быстрым шагом приблизившись к вездеходу.

— Надеюсь, — вздохнул Сиверцев.

— Надеяться не надо, — проворчал Тараненко. — Надо знать точно: готов или нет.

— У меня дебют. — Ваня пожал плечами. — Нет богатейшего опыта, на который следует полагаться. Так что я, Николаич, пока только надеюсь.

— Воды взял? — поинтересовался Псих, которого интересовали вещи поприземленнее.

— Две полторашки, — доложил Сиверцев, обернувшись. — Без газа.

Псих удовлетворенно кивнул:

— Хватит.

Остальное снаряжение спутника его, по-видимому, не заинтересовало.

— Все, живо на борт! Гвардия — на броню!

Водила, покуривавший у носового кенгурятника, затоптал бычок и направился в кабину. Старший маршрута выразительно поглядел на бойцов и те по очереди взбирались на вездеход по лесенке.

— Может, мы так? — с сомнением протянул Псих, обращаясь к Тараненко. — Ножками?

— Не надо ножками, — тихо буркнул тот. — А то недалеко уйдете. Вот отъедем подальше от бара, тогда шуруйте, а сейчас марш в салон.

Псих вздохнул и повиновался. За ним в салон влез Сиверцев. Далеко они решили не проходить — все равно бойцы остались снаружи, вот и уселись прямо у выхода, на места, где обычно сидели военсталкеры. Тараненко устроился напротив, через проход.

Завелись двигатели, вездеход развернулся на месте и пополз прочь от бара.

— Мы сейчас на юго-восток пойдем, — объявил Тараненко. — Где-нибудь на полпути к Темной долине вас высадим.

— Ладно, — кивнул Псих с видом человека, которому все это смертельно надоело и он ждет не дождется когда можно будет сойти с гусеничного монстра на больную землю Зоны и отправиться в путь, где он будет сам себе полным хозяином, пусть и под присмотром чужака.

А пока вездеход не спеша полз на юго-запад и сидящие внутри люди мерно покачивались в такт неровностям под гусеницами.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒