Секрет неистребимости «Талибана» *

В первых числах июля 2021 г. подразделения афганских правительственных войск под натиском талибов ("Талибан" - запрещённая в РФ организация) начали переходить границы Таджикистана и Узбекистана. Афганская армия сдала северный Афганистан талибам. Южная часть страны, исторический оплот талибов, уже давно находится в их руках. С начала мая, когда контингенты США и других стран НАТО ускорили выход из Афганистана, под контроль талибов перешло более 50 из 370 районов страны. В настоящее время «Талибан» контролирует большую часть его территории – правительственные силы держатся только в крупных городах. Но талибы уже оперируют в непосредственной близости от столицы страны Кабула.

Белым цветом обозначены территории, контролируемые талибами летом 2020 г., розовым - контролировавшиеся правительственными силами

Афганское правительство агонизирует. Как всегда бывает при крушении государства в ходе гражданской войны, где-то правительственная армия оказывает ожесточённое сопротивление, но во многих местах талибы занимают города и сёла без сопротивления. Армия страдает от недофинансирования, предательства, распада государственных структур, коррупции, эпидемии COVID-19 и прочих неурядиц. Но главное, конечно – это вывод американских и союзных им войск. Операции афганской армии – прямо скажем, никогда не бывшие особенно удачными – приносили результаты только благодаря действиям американской авиации и спецназа. Точно так же, как действия афганских войск во время советской оккупации 1979-89 гг. были успешными только при поддержке советских подразделений.

Афганские беженцы на границе ожидают возможности перейти в Таджикистан

«Быстрый вывод сил США и НАТО оказал деморализующее воздействие на афганские силы безопасности. Из-за того, что талибы одновременно наступают на нескольких фронтах, правительственные силы чувствуют, что у них нет возможностей и ресурсов для защиты своих позиций в ряде районов страны, особенно при отсутствии поддержки с воздуха со стороны американских военных. При этом "Талибан" - и это часть их военной тактики - объявил всеобщую амнистию для всех правительственных военных, кто готов сложить оружие. В некоторых случаях талибы даже дают сдающимся солдатам немного денег, чтобы те могли доехать в свои родные города и деревни в отдаленных районах страны» (Давуд Азами, редактор радиопрограмм Афганской службы ВВС).

Афганская армия не в состоянии противостоять талибам

Американцы уходят, не достигнув военной победы над талибами и не обеспечив мирного урегулирования (впрочем, ни то, ни другое и не было возможным). Они пришли для того, чтобы отомстить за нападение 11 сентября 2001 г. и предотвратить возможность повторения новых атак из Афганистана. Эти задачи они выполнили. А дальше – пусть афганцы разбираются сами, тем более, что правительство 20 лет получает от США большие деньги, оружие, всякую технику и Бог знает, что ещё. И что оно не смогло эффективно использовать военную, финансовую, экономическую, техническую и гуманитарную помощь - проблема самих афганцев.

Это напоминает ситуацию начала ХХ века в вымышленной латиноамериканской стране, описанную великим колумбийцем Габриэлем Гарсиа Маркесом. «Десантники [американские] разобрали по дощечкам и уложили в контейнеры свои офицерские коттеджи, содрали с земли свои синтетические голубые лужайки … оказали главе государства приличествующие в таких случаях почести, наградили его медалью в знак добрососедских отношений, а затем гаркнули во всю глотку так, что весь мир услышал: "Все! Оставайся один в этом грязном борделе! Посмотрим, как ты справишься без нас!" И ушли» (Г.Г.Маркес «Осень патриарха», электронная версия, с.37).

Без американцев правительство не справляется вообще. Афганские солдаты, вооружённые до зубов и обученные гораздо лучше талибов, не верят в победу. Талибы используют психологический слом противника эффективнее, чем автоматы: они передают осаждённым гарнизонам, что им никто не поможет, и предлагают уйти в обмен на сдачу оружия. Таким образом, в руках талибов оказываются горы современных американских вооружений – пару лет назад они не могли о таком и мечтать.

Но талибы победят и без современного оружия и сложных приборов, передаваемых им солдатами разбитой армии. В конце 1990-х они захватили всю страну с одними «калашниковыми», причём в ужасном состоянии (устаревшими китайскими копиями и самоделками, изготовленными в мастерских Пешавара). Да и стрелять они толком не умели. С этим же оружием они выдержали 20-летнее противостояние с американцами – с их авиацией, беспилотниками, системами слежения и прочим.

В чём же секрет неистребимости «Талибана»? Это в большом «внешнем мире» талибы воспринимаются как дикари, изверги и обскурантисты, убивающие детей, терроризирующие женщин и уничтожающие исторические памятники. Т.е. всё это правда, но крайние консервативный ислам, исповедуемый талибами, вполне соответствует мировоззрению сельского населения Афганистана. Талибы, придерживающиеся исламских правовых и моральных норм, характерных для мусульман Средневековья – это и есть самое настоящее местное население. Консервативный ислам даёт чёткие правовые и нравственные основы жизни и местного управления в сельском Афганистане. Все режимы, опиравшиеся на идеологические системы, отличные от шариата, всегда отторгались афганским селом. Отторгалось реформаторское правление шаха Амануллы в 1919-28 гг. с его светскими школами и частной собственностью на землю, республиканский режим Мохаммеда Дауда, свергшего монархию в 1973-м и пытавшийся проводить аграрную реформу, и просоветские режимы 1978-92 гг.

Причины этого просты: любые реформы успешны лишь в случае, если в обществе вызревают заинтересованные в них социальные группы. Если общество статично, ему требуется только одно – стабильность. Для афганского села стабильность – это консервативный (точнее – ультраконсервативный) ислам суннитского толка. Он больше тысячи лет полностью организовывал и направлял жизнь афганского общества. И для того, чтобы общество почувствовало необходимость в изменениях, оно само должно измениться. Школы для девочек, права женщин, европейская музыка и прочее – зачем это крестьянам, выращивающим урожай теми же методами, что их предки во времена «правоверных халифов»? Какие аграрные реформы, какая частная собственность на землю (или, как при социализме – общественная), если вода на поля подаётся из общественных арыков, доступ к которым регламентируется общинными правилами, коим тысяча лет?

Взорванная талибами школа для девочек в Кабуле

Стабильность, стержневая идея традиционного сельского мира – это равенство, пусть в нищете (если все нищие, это не воспринимается как трагедия). В плане благополучия допускается некоторое превосходство, но только традиционных лидеров (в Афганистане – шейхов, ханов, кади, улемов и др.), и никак не разбогатевших общинников, предпринимателей, всевозможных председателей и партийных секретарей. Все эти люди, отторгаемые общиной (как отторгались в России сначала «кулаки», а во время восстаний против коллективизации – колхозное начальство) могут удержаться и вообще выжить только при поддержке внешних, по отношению к селу, вооружённых сил.

Село всегда и везде – консервативная сила. Оно трансформируется только под воздействием городской цивилизации, искушающей с село своими соблазнами, а часто навязывающей реформы селу силой. При этом село сопротивляется: успешность сопротивления зависит от соотношения сил между городом и селом. Французская Вандея – типичный пример отчаянной войны между консервативным селом и модернистским городом. Она закончилась победой горожан, поскольку города во Франции уже в конце XVIII века были многолюдными, богатыми и сильными. А в России в 1917-21 гг., что бы ни говорили по этому поводу коммунисты, победило село, причём его самая консервативная часть (другое дело, что организованные и грамотные горожане-коммунисты лишили крестьян плодов их победы). Похожая ситуация была и в Иране 1979 г.: там консервативное село восстало против модернистского режима шаха Мохаммеда Резы Пехлеви, и привело к власти своих традиционных лидеров – исламское духовенство.

В Афганистане города маленькие и бедные. Это не столько экономические и культурные, сколько военно-политические центры. Большинство горожан – недавние выходцы из села, сохраняющие принадлежность к сельскому миру и ориентированные на сельские ценности (так же, как крестьянами по мироощущению было большинство рабочих в России и в Иране во время революций).

Современный экономический сектор в Афганистане настолько незначителен, что он не формирует специфической городской культуры. Робкие ростки такой культуры, время от времени проявлявшиеся в Кабуле, раз за разом выкорчёвывались репрессиями Тараки и Амина, зверствами моджахедов, захвативших столицу в 1992-м, и террором талибов, занявших её в 1996-м. Афганистан, не имеющий выхода к морю, железных дорог и привлекательных для инвестиций минеральных ресурсов, с крайне отсталым сельским хозяйством – редкий в современном мире образец сельского общества. Которое упорно борется за сохранение своих традиций и образа жизни.

Коалиция моджахедов, свергнувшая просоветский режим в 1992-м – это тоже село, воевавшее под знамёнами консервативного ислама. Но Афганистан – многонациональная страна, и участники коалиции прежде всего выражали интересы национальных общин: Хекматиар, Халес и Сайяф – пуштунов, Раббани и Масуд – таджиков, генерал Дустум – узбеков, Мазари – хазарейцев, Надери – бадахшанцев. Кроме того, вожди моджахедов представляли различные племена внутри крупных афганских народов, а также опирались на различные тарикаты (ордена). После их прихода к власти Афганистан фактически распался на владения полевых командиров, бесконечно боровшихся между собой.

Маршал Дустум, 30 лет правящий узбекскими районами Афганистана

Учение талибов – «чистый» ислам времён первых халифов, отрицающий этнические деления и различные религиозные толкования. Талибы предлагали всем правоверным суннитам равенство, единый закон и единообразные правила жизни. Это означает мир и спокойствие для афганских кишлаков. Поэтому, если в конце 1990-х талибам пришлось завоёвывать узбекско-таджикский север страны с боем – авторитет Дустума и Масуда были велики – то теперь именно он превратился в оплот «Талибана». Потому, что установленный американцами режим опирался на пуштунов, превратив узбеков и таджиков в граждан второго сорта. При этом юг и восток Афганистана, откуда в 1996-м начался марш бородатых «учеников» на Кабул, и сегодня поддерживают «Талибан».

Если в 1996-м против талибов выступала сильная коалиция узбеков, таджиков и хазарейцев, то теперь хазарейцы остались в одиночестве, изолированные на своих горных вершинах (самое большое розовое пятно на карте Афганистана, означающее правительственный контроль – это Хазараджат). Они, шииты, просто не могут примкнуть к талибам. Кроме того, другие народы Афганистана всегда их презирали из-за ярко выраженной монголоидной внешности. Таджики и узбеки всё активнее поддерживают талибов. Традиционный лидер узбеков Дустум не перешёл на сторону талибов, но отказался подчиняться Кабулу, фактически отделив свой анклав от Афганистана. А это играет на руку как раз талибам.

Талибы в только что занятом им городе Тала Ва Бафрак

Свержение власти талибов американцами не повлияло на социальную структуру Афганистана. Страна впала в состояние раздробленности: на местах правили полевые командиры, союзные американцам, только если те им достаточно платили. Правительства в Кабуле оставались безвластными и неавторитетными; а как может быть авторитетным коллаборационистское правительство, да ещё держащееся на штыках «неверных»? Никакого экономического развития при американцах в Афганистане не было: какой инвестор согласится вкладывать деньги в страну, где нет ни порядка, ни закона, ни инфраструктуры? Зато вовсю развивалось производство наркотиков, почти задавленное талибами (впрочем, после прихода американцев талибы сами занялись наркотиками – им нужны деньги на войну). Поэтому для сельских афганцев правление проамериканских сил оказалось даже хуже, чем талибское: для них это хаос, анархия и беззаконие. Талибы своим варварством и зверствами, конечно, отталкивали афганцев, но порядка при них было куда больше, а законы, пусть жестокие и безумные, всё-таки исполнялись.

В городах, конечно, существует социальная прослойка, ненавидящая талибов и готовая драться с ними. Это – чиновники, офицеры, образованные афганцы. Но их слишком мало – гораздо меньше, чем сторонников просоветского режима в 1992-м. Помощи извне им ожидать не стоит: США и НАТО, конечно, кое-что им подбрасывают, но это трудно делать из-за отдалённости Афганистана, фактической осады талибами Кабула и других крупных городов, где ещё держатся правительственные силы.

Ситуация в Афганистане очень напоминает весну 1975 г. в Камбодже, где войска президента Лон Нола удерживали столицу и крупные города, отбиваясь от осаждавших их «красных кхмеров» и взывая к американцам о помощи. Поскольку Вашингтоном было принято решение о прекращении участия США в Индокитайской войне, военной помощи правительство Лон Нола не дождалось, а прочая помощь была совершенно недостаточной. 17 апреля 1975 г. «красные кхмеры» взяли Пномпень, и Камбоджа оказалась в руках движения, весьма напоминавшего «Талибан». Как и талибы, сторонники Пол Пота представляли собой крестьянское движение – ультраконсервативное и предельно обскурантистское, только поначалу выступавшее под флагом марксизма. Впрочем, что такое марксизм, камбоджийские крестьяне не знали, и, ссылаясь на него, выстраивали типично крестьянскую утопию средневекового типа. Талибам же никакие «измы» не нужны: они воссоздают традиционные крестьянские общины по образцу тех, что существовали столетия назад. Только с «калашниковыми», спутниковыми телефонами и джипами с пулемётами.

До ХХ века Афганистан пребывал в средневековье, но после прихода к власти Амануллы в 1919-м страна начала движение… по кругу. Попытки реформ сменялись вспышками реакции, модернизация сворачивалась, а потом всё повторялось. Так провалились попытки капиталистической модернизации при Аманулле (1919-28 гг.), национально-революционной при Дауде (1973-78 гг.), социалистической в 1978-92 гг., и, наконец, капиталистический современного типа (2003-21 гг.). Все один были отторгнуты консервативным афганским селом. А городское сообщество в стране так и не сформировалось, поэтому ни правые, ни левые реформаторские эксперименты не получили поддержки.

***

Талибы, выдержав почти 20-летнюю войну с сильнейшей державой мира, не изменили своим убеждениям, но стали гибче. Они «прощают» своих противников-афганцев, ведут переговоры с «неверными» (невозможно представить себе, чтобы мулла Омар переговаривался с немусульманами). Если первоначально талибы представляли собой пуштунское движение (несмотря на все декларации о равенстве всех мусульман, неприязнь к нацменьшинствам всё же присутствовала), то теперь они активно привлекают в свои ряды все народы страны (разумеется, суннитские).

После победы талибы вряд ли захотят вновь участвовать во внешнеполитических авантюрах, наподобие союза с Аль-Каидой и атак на США. Скорее, они будут тратить силы на подчинение собственной страны. А это будет непросто, поскольку всё-таки сотни тысяч афганцев не желают возврата в средневековье. Продолжают существовать, пусть и сильно ослабленные, политические и национальные движения различного толка. Наконец, им придётся что-то делать с двумя миллионами хазарейцев-шиитов, укрепившихся в своих горах, и менее многочисленными исмаилитами и кызылбашами. Они для талибов еретики, что ещё хуже, чем «неверные», и в Исламском Эмирате Афганистан им места не будет.

Однако не надо думать, что талибы будут править Афганистаном вечно. Межнациональные конфликты в стране талибы могут лишь приглушить на некоторое время, но они всё равно будут подтачивать единство Эмирата. Соседи-гиганты – Китай, Пакистан и Иран – тоже будут «играть» в Афганистане, ища экономические выгоды и вербуя союзников. Кроме того, в стране действуют и другие претенденты на роль борцов за чистоту ислама – такие, как Исламское государство (запрещено в России). Сейчас, когда объединяющей силой выступают талибы, они слабы, но после победы талибов ситуация изменится.

Тем не менее мировому сообществу стоит подготовиться к возвращению талибов к власти в Афганистане – может быть, в формальном союзе с какими-то менее радикальными группами. Афганистан вступает в новый этап своей истории: на этот раз он возвращается в средневековье - сознательно, всерьёз и надолго.

12 Следующая ⇒