Митя Шкляров – осень.

Митя Шкляров – осень.

                                   Этим летом я обгорел.
                                                               Кожа кусками слезает с меня
                                                                                         Сменяя совсем неприятные старые мысли.
                                                                                   И я вхожу в приятную, прохладную осень
                                                                             Совсем обновленным, замерзающим и
                                    Улыбчивым.

Светлая, мягкая, прохладная и тёплая, нежная, заботливая, но не навязчивая осень. Солнце перестаёт нагло и без спроса жарить тебя, оно понимающе отдаляется, но остаётся на таком расстоянии, чтобы по-матерински согревать и наблюдать за тобой. Ветер ещё не отговаривает выходить на улицу, он наоборот подбадривает к движению, стимулирует выбрать путь и двигаться по нему, а если тебя что-то не устраивает или ты просто от чего-то устал, он похлопывает тебя по плечу, помогая решиться на порой такие необходимые, но сложные в реализации перемены. Мне кажется, что жизнь началась именно с осени. Не потому что я сам родился в этот живой момент, а потому что, как мне кажется, первая половина этого прекрасного времени года является идеальным началом чего-то нового, чего-то смелого и кардинально настоящего. Это ощущение начинается ещё с детства, хоть и не является единственной причиной такого чувства. Первый класс, школа, колледж или университет - как ни крути, но первый месяц обучения всегда является чем-то большим, чем обыкновенное возвращение в так утомившую рутину. Ты возвращаешься в какую – никакую семью, ты ещё не устал, и ожидания твои на появление чего-то действительно интересного пока не превратились в сухую реальность. А какие же осенью краски? Глаза превращаются в кисти талантливейшего художника, и куда ни глянь – везде прорисовывается практически идеальный пейзаж.

В одно такое чудесное утро мне нужно было попрощаться с человеком. Я назову это так, потому что не хочу расписывать ничего здесь подробно. Опишу только вкратце самое основное для поверхностного понимания ситуации. Человек не умер, человек не ушёл или уехал куда-то далеко, мне просто надо было человека отпустить. Бессмысленная банальность. Искренность подобного сводится к нулю, но из-за неотделяемого багажа впитанных с детства традиций, не попрощаться с человеком я просто не мог. Это чем-то напоминает поминки умершего. Нет никакого смысла приезжать на кладбище, томно и рассудительно пялиться в землю или в камень с фотографией и говорить какие-то нужные только тебе самому слова, надеясь, что они донесутся до костей в деревянном домике, которые смиренно обитают ниже. Такая же формальность, как поминать после 9ти и 40ка дней, как поминать каждый год. Мне кажется сама мысль о человеке, истории, воспоминания – они уже делают жизнь ушедшего небессмысленной, они оживляют то время, те события, те чувства, которые ты испытывал к человеку или вместе с ним. Но я вырос в самой простой семье, поэтому с детства привык соблюдать определённую формальность. Мне нужно было человека отпустить, и я это сделал, и человек ушёл из моей жизни, оставаясь сладкими моментами воздушных воспоминаний. Но человек – существо самовлюблённое, поэтому, когда я вспоминаю что-то плохое, сделанное мной, и когда мне становится стыдно за свои действия – в противовес и оправдание я подмечаю слабости человека, которые меня когда-то задели. Мне стыдно за это, да, но зато становится легче. Так было всегда – злость легче стыда. Детские штуки: а она вообще сделала такое, а он вообще сломал то-то. И ты сразу не такой одинокий в своих неправильных деяниях. Можно себя успокоить, что ты не самый плохой человек на земле, что и другие делают плохие вещи. Да и вообще, тебя задели и обидели – это просто твоя реакция на зло в твою сторону.

Я поставил очередную мысленную галочку у себя в голове. Список был самым обыкновенным: проснуться, умыться, поставить чайник, покурить, позавтракать, почистить зубы, попрощаться. Все эти пункты были выполнены, ну а дальше, по распорядку, у меня был свободный день. Я присел на лавочку в парке, на которой редкие листочки выглядели как неосторожные брызги жёлтой краски. Солнце мягко просвечивало через кроны деревьев, ветерок отрывал уже готовые к перемене листья, а голубое небо убаюкивало своим невозмутимым спокойствием. Спокойно – наверное это идеальное описание того момента. Но это описание имело скорее негативную окраску, потому что становилось даже немного противно от вездесущего спокойствия. Всё вокруг какое-то бутафорское. Вся живость и красота окружения была мёртвой и ненастоящей. Но солнце ещё было очень тёплым, оно светило в глаза, вынуждая щуриться, а иногда даже закрывать их полностью. И в один из таких моментов, я слишком глубоко задумался, перестал слышать все звуки вокруг и уснул. Как мне казалось, я уснул всего на секунду, но когда я проснулся, уже будто началась поздняя осень. Небо было бесконечно серым, холодный ветер пронизывал до костей, постоянный дождь превращался в пытку. Я не помнил, что мне приснилось, но перед глазами был будто набранный текст, будто я упал лицом на клавиатуру и слова сами полетели под тяжестью моей головы. Слова были не самыми красивыми, особенно пугал их порядок. Это было что-то вроде: “Апатия апатия апатия желание апатия апатия апатия апатия апатия желание апатия апатия апатия апатия апатия страх апатия апатия апатия желание разочарование апатия апатия апатия слабость страх апатия желание апатия сон ночь утро апатия шум апатия желание разочарование злость страх апатия”. Этот набор слов пронёсся криком вороны и отдавался эхом ещё какое-то время. Спустя пару минут я начал вспоминать и сон, в нём я встретил самого себя в подземном переходе. И когда я себя увидел, мне стало настолько противно, что я плюнул в себя изо всех сил.

За то время, пока я дремал, ко мне подсел человек. Это был мужчина лет 50ти, хотя цифра 50 в России очень субъективная, в плане возраста. Всё зависит от образа жизни, от условий, в которых человек живёт, и так получается, что фраза “ну, ему на вид лет 50” может быть как комплиментом так и оскорблением. В данном случае – это был комплимент. Видно, что человеку уже не 20, но ещё и далеко не 70. Он заметил, что я проснулся, и вежливо попросил закурить. Обычно я не даю сигареты, так как привык их всегда экономить, чтобы при любом срыве, при любых ссорах, при любом моменте моей жизни я бы смог закурить, плюс я сам никогда не прошу сигарету у незнакомых мне людей. За всю жизнь это было раза 2, но это были крайние случаи, когда у меня не было денег, даже на “поштучно”, а до встречи со знакомыми было слишком много времени. Я достал из пачки 2 сигареты, передал одну своему соседу, а вторую закурил сам. Мелкий дождь прекратился, на улице стало немного теплее. Спустя минуту сосед снова заговорил вежливым и располагающим голосом.

- А Вы верите в Бога?

- Не знаю, – сказал я честно, - если и верю, то не в религиозного.

- А я вот всегда верил именно в религиозного, - сказал мужчина, слегка понизив голос. – Для меня он всегда был эталоном морали, даже самой моралью. Во многих фильмах из моей молодости и детства, когда люди творили ужасные вещи – им всегда говорили: не “по-божески” это. – После этих слов он глубоко вздохнул и затянулся.

Я тоже затянулся, и немного помолчав спросил.

- Вы так говорите, будто перестали верить. Что изменилось?

- Не знаю, наверное, я перестал верить в людей. Для меня так всегда было – человек верующий, значит порядочный, значит мораль у него высокая, ведь Бог – это мораль. А ведь это совсем не так. Тут уж неважно – верующий или нет, человек всегда был грязным существом, с самого рождения, - он говорил это не отрывая взгляда от земли. – Главное, ведь, это отмыться, очиститься, стать человечнее. Но человек не хочет этого делать, лень ему, проще надеть, что почище и блестит со стороны, будь то религия, лицемерие, дорогая одежда, неважно, главное, чтобы сильно не стараться. Главное, чтобы взгляд от себя отвести, переключить на что-нибудь другое. Дорогая одежда – чтобы манила на себя взгляды, а не на человека, лицемерие – чтобы облепить себя лживыми мнениями, которые обманом сформировал у других, религия – чтобы всегда был старший брат, защитник, так сказать, чтобы всегда было куда прибежать и пожаловаться, а Бог ведь всегда поймёт, всегда простит, и на душе сразу легче от этой мысли, можно продолжить делать свои мелкие или большие гадости, – я заметил, как у него начали глаза блестеть от слёз.

Я не знал, что сказать. Сигареты у обоих догорели, и я молча достал ещё две. Мы закурили. Тишина. Иногда её так не хватает, но иногда она так режет. Я хотел, что-нибудь сказать, наверное, как-то успокоить, но он продолжил сам.

- А вообще, почему бога приравнивают к самой морали? Строитель, например, не ходит по построенному им дому, не заходит в каждую квартиру и не следит, чтобы никто не грешил. Он своё дело сделал, а дальше уже всё зависит от людей, проживающих в этом доме. Но некоторые возразят, приводя в пример родителя и воспитание ребенка, мол, мы все дети, и бог следит за нами, помогает нам, выслушивает, но тут можно парировать войнами, эпидемиями, катаклизмами. А если это всё за непослушание, то какой тогда родитель получается? – он плюнул в сторону урны. - Ну, наш, обычный строитель, который приходит после тяжелейшего рабочего дня, хочет включить телевизор, открыть баночку пива, а его ребенок сломал любимый столик своего отца, на который залез, играя во что-то, хотя отец уже не раз запрещал ему залезать на него. И понеслась кара! – в конце он уже не отрывал глаз от неба.

Я решил немного отвлечь его от разговора про религию. Когда он говорил про мораль, мне сразу вспомнилось моё рассуждение, которым я ещё ни с кем не поделился.

- Мне кажется, что моральные ценности – это социальная эволюция, адаптация человека к жизни в обществе. Естественно, большую роль играют воспитание, окружающая среда, но сама способность человека к невозможности игнорирования каких-то личных, внутренних моральных устоев – это именно эволюция, которую могут пройти далеко не все, - с эгоистичной гордостью я произнёс это. Но он меня уже не слушал, ему было важно выговориться, так что он докурил, поблагодарил меня и ушёл. Так мне и надо. Слушать человека – хорошо, но выслушать – это то, что иногда нужнее понимания. Ему просто нужно было выговориться полностью, чтобы ничего свербящего внутри не осталось. В такие моменты не нужны слова поддержки, не нужно приводить свои примеры или свои мысли, которые, как некоторым кажется, смогут смягчить боль человека, показывая ему, что он не один такой, с такими или похожими проблемами. Но человеку иногда нужно побыть одному, ему нужно понимание того, что ему тяжело не просто так, что это именно он тот самый главный герой, который столкнулся с подобной проблемой впервые. И именно ему первому и единственному нужно с ней бороться, поэтому всё так тяжело и сложно. Понимание этого, наверное, уже следующая ступень “социальной эволюции”.

                                                            И вынесло рыбу с громким хлюпом на берег.
                                                                 От последних движений она сильнее зарывалась в песок,
                                                                 Пробираясь обратно к привычной воде.
                                                                 Земля оказалась не такой интересной,
                                                                 А танцующее желто-зеленое солнце
                                                                 Улыбалось намного сильнее, с ножом за спиной.

Две маленькие и холодные капельки дождя на лоб, напомнившие мне жёлтые пульки в игрушечных пистолетах из детства, которые не покалечат, но неприятно сделают – вернули меня в реальность. Осень всё ещё обнимала меня, но была не особо искренна в этих объятиях, такое чувство складывалось, что я её чем-то обидел. Очередной жёлтый парашютист приземлился мне на ногу, как бы намекая на то, что пора бы уже двигаться. Смахнув его на дорогу, я заметил недалеко от урны яркую брошюрку. Она была окрашена специально в яркие цвета, чтобы привлечь внимание, с чем, собственно, и справилась. Я поднял эту бумажку, фон которой был будто обрызган синими, кислотно-зелёными и фиолетовыми каплями. Посередине был нарисован маленький чёрно-белый кораблик с чёрно-белым триколором (белый, чёрный, серый) рядом с трубой, а под ним жирным курсивом напечатано: “ГОРДО РАЗВЕВАЮЩИЙСЯ ФЛАГ, ГОРДОЙ РАЗВИВАЮЩЕЙСЯ РОССИИ НА ГОРДО ДРЕЙФУЮЩЕЙ ПО РЕЧКЕ БАРЖЕ!”. С другой стороны брошюры было написано: “ОБЪЕКТИВНЫЙ ПАТРИОТИЗМ (С)”. Наверное, очередные школьники – “революционеры”, но, как ни странно, я сразу же подумал о реке, недалеко от которой, я как раз и находился. А подумал я именно об этой реке, потому что сам наблюдал подобную картину, естественно не так помпезно я бы её описал, но баржа с российским флагом действительно проплывала однажды, когда я сидел на берегу этой реки. На улице было в меру холодно, а домой я никак не хотел, поэтому и решил туда прогуляться.

Дорога шла через парк. Даже в наше время он всё ещё отдавал своеобразной советской сказочностью – всё вроде и на месте, но какое-то не детское, грубое. Железные будки со сладкой ватой были слегка покрыты налётом ржавчины, места, где продавали билеты на аттракционы своей формой напоминали мне шоколадного деда Мороза – в детстве были такие полые шоколадные фигурки, поверх которых были целлофановые обёртки с нарисованными деда Морозами, снегурочками или зайцами. Ты каждый раз надеялся, что внутри этой фигурки будет ещё шоколад или другая сладкая начинка, но внутри всегда была пустота. Чёртово колесо тоже было, оно вызывало восторг своей величиной, но оно не было украшено – ни ярких кабин, ни гирлянд, в какой-то степени оно выглядело даже устрашающе. Людей практически не было в парке, я думаю это из-за погоды, но это добавляло заброшенности этому месту. Мне даже стало немного жутко находиться там, поэтому я быстрее отправился к реке. Путь к ней лежал через лес. Хоть на улице и была уже осень, но ещё не все деревья успели раздеться. Забавно получается: люди, когда наступает зима, пытаются одеться теплее, удержать своё личное тепло, а деревья, которые являются частью природы наоборот - сбрасывают с себя всё, отдаются полностью, без доли сомнения в руки этой самой природы – и за это она их и согревает. Всё-таки фраза “человек и природа” подчеркивает не единство, а раздельность и самостоятельность этих двух понятий. Над моей головой пролетела птица и уселась на ёлку. Кстати, ёлка не оголяется зимой и ничего, живёт. Видимо ёлка – очеловечилась со всеми этими Новыми Годами и Рождествами, поэтому переняла людское табу на наготу в общественных местах.

Крик чайки развеял мои представления о том, как ёлки перед зеркалом примеряют наряды, и я понял, что оказался на берегу реки. Пляж, конечно, был пустым. Небо отражалось серым цветом в воде так, что они сливались, и казались огромной надвигающейся волной, необратимо сметающей и поглощающей всё на своём пути. И вот перед лицом неотвратимого апокалипсиса было забавно мне заметить двух мужчин, которые сидели в лесочке рядом с пляжем. Они расположились очень уютно: расстелили плед, украшенный сине-зелёными цветами на белом фоне, в середине стояла бутылочка, рядом нарезка колбасы, телефон, который служил маленьким тихим магнитофоном, пластиковые рюмочки и ветки деревьев, которые свисали над ними и скрывали их практически ото всех. Я смог заметить их только потому, что услышал их разговоры. Они уже изрядно подпили, поэтому фразы были экспрессивными, эмоциональными и искренними. Из телефона тихонько пел Высоцкий. Я присел на лавочку, закурил и сделал вид, что уставился в телефон, на случай если они меня заметят и подумают, что я их подслушиваю. Не хотелось смущать их.

- Ну что, - сказал один, - как говорили в древности: Разливай и пьянствуй! – слышно было, как кто-то начал постепенно наполнять рюмочки каждого. – Будем!

- Да, хорошо, - сказал второй. - Вот ты умный мужик, скажи мне, почему вот я выпил, и мне хорошо стало?

- Ну, смотри, жизнь вокруг не шибко-то уж блещет яркими красками, всё не так, каким представлялось в детстве, - заговорил первый тоном доброго учителя. – Выпивка детям запрещена не только потому, что может помешать их физическому развитию, она им просто не нужна. Как бы некоторым плохо не жилось, они могут построить себе домик из одеяла и стульев и убежать туда, представляя себя на необитаемом острове. А когда ребёнок подрастает, он уже физически не может выбросить из головы то, что окружает его, потому что слишком долго находится в этой самой реальности. Я думаю, что алкоголь – это смазка, позволяющая скользить душе по чёрствому, полному ухабов ощущению реальности. Не знаю, - он замолчал ненадолго, - ну, как например, дырка в ремне. Вот ты похудел, штаны начинают потихоньку сваливаться с тебя, можно дальше их подтягивать, а можно проделать новую дырку.

- Да уж, так и спиться недолго…

- А тут как на велосипеде – надо уметь балансировать, и следить не только за тем, чтобы набок не завалиться, но и на дорогу поглядывать, чтобы не врезаться в дерево и, не дай бог, сбить кого-то. Конечно, есть люди, которые даже не обратят внимания на эти штаны из примера – они либо наденут новые штаны, либо купят новый ремень. Суть не в “дырках” и не в “похудении”, а в том, что есть люди чувствительные и ранимые, а есть люди рациональные и прагматичные, которым просто не до этого. Они настолько загружают себя работой, чтобы ни в коем случае не появилась мысль о том расписаном по пунктам способе жизни, о том кромешном страхе размышления обо всём вокруг. Именно поэтому мы и засыпаем “под телевизор”, чтобы этот шум не давал разгуляться нашей уставшей и понимающей всё голове…

- А я как-то думал, - сказал второй, пытаясь сделать такой же голос, как и первый – что алкоголь - это как кредит, он дает тебе то, что ты хочешь здесь и сейчас, то есть отвлечься, повеселиться, расслабиться. Но почувствовав окрыление, человек забывает о чувстве меры, - он говорил практически без пауз, - это происходит в тот же вечер, то есть человек напивается, перестаёт себя контролировать, начинает либо страдать ещё сильнее, либо ругаться, ссориться со всеми – это будто приходят внутренние коллекторы за неуплату, они разносят всё, а на утро ты начинаешь расплачиваться, возвращая с большими процентами за просрочку. Ладно, что-то и меня понесло, давай выпьем за балансирование в реальности…

Наступила тишина, тактично прерываемая Высоцким из телефона: “Берега текут за лодку, ну а я ласкаю глотку медовухою. После лишнего глоточку глядь – плыву не в одиночку, - со старухою...” Эти слова уже начали сливаться с ветром, когда я решил пройтись.

                                                                    Мысли разлетаются чёрными грязными птицами
                                                      Имея строгий и чёткий беспорядок.
                                               Летят они с закрытыми глазами
                                                       И врезаются друг в друга постоянно.
                                                                      А охотник не может застрелить мерзких птиц,
                                                                    Потому что они давно выклевали ему глаза.

На самом деле не совсем я решил пройтись – этот ветер, будто погнал меня дальше. Мой прохладный проводник повёл меня вдоль берега в сторону города. Поднимаясь по тропинке, я увидел белоснежную кошку, которая неспокойно сидела на пне спиленного дерева. Увидев меня, она спрыгнула со своего пьедестала и плюхнулась в лужу, в которой начала игриво кувыркаться. После каждого движения она становилась всё темнее и темнее, и когда она закончила, она превратилась в самую чёрную кошку из всех, которых я видел. Она бросила спокойный взгляд на меня, потянулась и направилась в сторону города по протоптанной людьми тропе.

Я провожал её взглядом до того момента, как заметил что-то яркое на пне, где она сидела. Подойдя ближе я увидел брошюрку, раскрашенную так же, как и та, что была под лавкой. Только на этой были другие слова и рисунок. Нарисован был маленький безликий человечек, который одной рукой держался за затылок, как бы почёсывая его. Он стоял напротив окна, из которого был виден лес. А надпись была следующая: “Чего бы ты хотел больше, рассматривать картину, написать картину или быть картиной?” На этот раз цитата принадлежала собранию под названием “Объективная искусственность”.

Пьяным голосом ветер завыл песню, которая послужила мне сопровождающей музыкой, заменяя телефон, на котором села батарея. Дорога к городу была в горку и через пару минут подъёма я начал подыгрывать ветру в такт своим громким дыханием. Мы распрощались с ветром входа в “цивилизацию”, в городе уже природа была в роли декораций, а не главного героя. Я вышел на площадь возле торгового центра, в котором был расположен кинотеатр. Огромный рекламный монитор, который висел возле входа крутил трейлеры фильмов, которые сейчас шли в кино. И я как раз подошёл к началу очередного кусочка фильма. Как ни странно, на площади было много людей, они все шумели, почему-то ругались, в основном это были пары. Но громкий звук из колонок их остановил, все разом замерли возле яркого монитора. Новый фильм был мелодрамой, которая рассказывала о тяжёлой жизни молодой пары. Они очень хотели завести ребёнка, но мужчина был бесплоден. Они любили друг друга, поэтому продолжали быть вместе. В один из вечеров эта пара отравилась на вечеринку к своим общим друзьям. Завязался разговор между одним из главных героев и его другом. Они потягивали пиво из бутылок и разговаривали. Друг говорит герою: “Слушай, раз ты так всегда хотел именно своего ребёнка, брось ты свою и найди себе другую.” “Но как это мне поможет?” – спросил главный герой. На что друг ему отвечает: “Я слышал, как твоя говорила моей, что это она бесплодна, и из-за неё у вас не получается ничего, так что беги от неё”. Друг улыбнулся, а герой ударил его, пошёл к своей жене, театрально её поцеловал, сказал что-то про любовь и в следующей сцене они усыновили ребёнка из детдома. Вся площадь разом ахнула, все стали обниматься и целоваться, забылись все разногласия. Это выглядело как какой-то мюзикл, не хватало только финального общего танца. Я подумал, что это интересная пиар-кампания фильма, мол, вон всё как душевно у нас и в кино и в жизни. Но только продлилось это минуту, а после все продолжили шуметь и ругаться.

Следом за этой кино-слизью шёл второй трейлер, который рассказывал об антропоморфных животных. Это был “мультфильм для взрослых”, где главным героем был козёл. Он был крайне неприятен в своих выходках, зато после них он очень натужно жаловался на свои проблемы, стараясь облачить своё нытьё в философские рассуждения, которые, якобы, должны показать какой он умный козёл, и скрыть его максимальное желание просто поныть вслух и вызвать жалость у всех окружающих его животных. Плачется козёл, а с одного бока свинья в полудрёме выслушивает его, и мышка с другого поддерживает, а он всё ноет голосом, который никак не может сорваться на плачь, а только дребезжит противной расстроенной струной. Выглядит это жалко. Как вообще можно делать из козла главного героя, а потом ждать сопереживания от зрителей? Он же изначально вызывает лишь отвращение, если начать обращать на него более пристальное внимание. Провальный будет мультик. Спасибо, что хотя бы не очередной ремейк классических произведений с гиперболизированной толерантностью, которая выглядит не как поддержка каких-либо меньшинств, а как одержимость некоторых родителей, которые пихают своих детей везде, даже туда, где дети вообще изначально не должны были быть. Массовая толерантность как была, так и остаётся лицемерной и двуличной. В наше время появился новый тренд - снимать ремейки чего-то старого, но известного и заменять персонажей одной расы или одного пола на этого же персонажа только с небольшими отличиями. Только, как всегда, это работает в одну сторону. Почему-то, например, в ремейке мультфильма Мулан - главную роль ни в коем случае не сможет сыграть девушка с европеоидной внешностью, но зато русалочка, обитающая глубоко под водой может быть афроамериканкой. Главное, чтобы женский персонаж оставался сильным, решительным и мужественным. А кстати, считается ли оскорблением и неуважением называть девушку мужественной? По большому счёту неважно. В любом случае человечная адекватность отходит на второй план, а за руль берётся социальная одержимость.

                          Зубы воют сибирскими волками,
                                       Сердце зайцем выстукивает мелодию,
                                                               Солнце, просыпаясь, оставляет жаркий воск на теле.
                                              А я вот тоже бы проснулся в понедельник
                                  И прожил бы так до конца недели.
                                                     Только снятся мне затейливые красочные сны,
                                                                       И чтобы не прогнать их - выпиваю жидкое снотворное.
                                                               Пью до тех пор, пока не захлебнусь, чтоб наверняка.
                 А зубы всё так же ноют,
                                                             Как девчонки с мальчишками в детстве и всю жизнь.

Человечек загорелся ярким зелёным цветом, как бы приглашая меня перейти дорогу, игнорируя этот разыгравшийся водевиль на мониторе. Я отправился дальше, толком не зная куда и зачем иду. Часто бывают такие мысли: не знаешь, что делать со сложившейся ситуацией, хочется, как кино или книгах, просто выйти на улицу и идти вперёд, куда глаза глядят. Это поможет освежиться, всё обдумать и решить все проблемы. Но у меня так никогда не получалось. Я люблю ходить, меня не пугают длинные расстояния, но мне всегда нужна цель. Идти бездумно куда-то я не могу. Наверное, это мне иногда и мешает. В нашей, вычурно обдуманной жизни, порой не хватает безобидного хаоса, который бы помог расставить приоритеты, вместо цепляния за каждое событие, за каждый свой или чей-то поступок, в надежде, что он уж точно будет очень важным, и сыграет свою роль в твоей жизни. Энтропия больше не растёт, зато использование белых ниток для выкройки дальнейших жизненных планов приобрело промышленные масштабы.

Я решил отправиться в библиотеку, которая располагалась на первом этаже жилого девятиэтажного дома, находившегося неподалёку от меня. Небо всё ещё было покрыто трёхдневной серой щетиной, хотя местами начали проявляться белые островки седины. Ветер утих, абсолютно проиграв битву за территорию многоэтажкам, плотно прижавшимся друг к другу в непроходимом строю. Стало теплее. Дорога, сопровождаемая тишиной и штилем, заняла у меня минут 10. Но поход оказался бессмысленным, потому что библиотека сегодня была закрыта.

Я присел на лавочку рядом и начал осматривать дом. Он был похож на старого титана. Величие его поражало, хотя уже были видны глубокие морщины повсюду. Я закурил. Мой взгляд остановился на надписи на стене у подножья дома. Надпись гласила: “Каждая кнопка, сделана для того, чтобы на неё нажать”, а рядом была нарисована эта самая кнопка. Я выпустил дым в небо и прислонил палец к рисунку кнопки. С крыши что-то вылетело и через пару секунд упало передо мной. Сначала я подумал, что это человек сбросился с крыши, но приглядевшись понял, что это что-то вроде манекена или большой куклы, сделанной в человеческий рост. На ней была чёрная куртка с надетым на голову капюшоном, и тёмно-синие спортивные штаны. В руках была очередная яркая брошюрка. На этой уже не было рисунка и подписи от кого, была лишь только надпись: “А не пора ли проснуться?” И я проснулся.

Я снова оказался в тёплой и приятной осени на той самой лавочке в парке. Солнце согревало и тихонько светило, а ветерок обдувал ненавязчивой решимостью. Внутри стало свежее. Все мои плохие мысли и проблемы, естественно, никуда не испарились. Да они и не должны были. Ведь если ты, со своими проблемами, находишься в затхлой комнате, а потом решаешь открыть окно и проветрить – проблемы не вылетят в пространство, не растворятся в небе и не залетят кому-то другому в квартиру. Как бы наша излюбленная российская мантра (Икота, икота, перейди на Федота… и тд.) ни была часто проговорена. Отвечая за свои слова и поступки, человек научится разговаривать по-человечески. А мне стало легче. Свежий ветер добавил свежести и решимости внутри, для того чтобы решить нынешние проблемы и обзавестись новыми. Ведь это, в какой-то степени, и есть доказательство жизни. И я пошёл домой.

05.01.2020.