Если бы не это бы

Татьяна Гаврикова.

Если бы не это бы

Алексей, 40 лет — вахтовик

Людмила, 40 лет — экскурсовод

Действие происходит на берегу моря, по набережной гуляют люди, стоит киоск с продажей однодневных туров, на сигвее мчится Алексей. Врезается в киоск.

Людмила. Пьяный что-ли? (устало) Буханоид.

Алексей. Сто грамм мадам. (поднимается после падения) Неловко приземлился. Еще раз извиняюсь. Здравствуйте! (отряхивается) К Вам можно обратиться?

Людмила. Обратиться или подкатить? Такой хороший вечер был минуту назад. (отвернулась сердито в глубину киоска)

Алексей. О! Ваш профиль сейчас напомнил мне один бюст, с советских еще времен, ну там Ленин, (сдвигает брови, вспоминает) ну может Сталин, а фигура такая (смотрит внимательно на Людмилу)… Пу...пу...пу… (закатывает глаза, произносит наконец) Пушкина. Александра Сергеевича. Там еще плакат был, может помните — Ты, гордость северной столицы? (пауза, причмокивает) Давай на ты, А? Я Леха, Алексей, Леша. Немного отдохнул, вот тут...тут вот. (неловко поправляется, улыбается Людмиле)

Людмила. (придвинулась ближе, грудь чуть вперед) Людмила Сергевна. Или Люда. (по-учительски) Вечер действительно прекрасный. Атмосферный такой. Не находите? (поправляется) Не находишь?

Алексей. Соглашусь. Потерянное время только на севере бывает, а тут у вас на ваших югах всё цветет, кустится, плодоносит ни по разу в год.

Людмила. А что так грустно?

Алексей. Да так вот. Улетаю я Люда сегодня отсюда на свои проклятые севера. Самолет у меня ночью. С твоих ласковых глаз долой.(смотрит, прищуривается)

Людмила. Домой что-ли?

Алексей. Нет, на вахту, в Норильск. Живу я там и работаю.

Людмила. Да ты что, вот не поверила бы. И давно ты там обитаешься?

Алексей. По правде сказать, если всё сложить, то 13 лет уже этой осенью будет.

Людмила. Прилично. А выглядишь хорошо, и деньжата у тебя наверно водятся. Вахтовики за плохим куском в такую тьму тараканью не поехали бы. Я слышала, что у вас там то ли день, то ли ночь, непонятно, и живете вы все как кроты. (смеется)

Алексей. (весело) А, женская логика. Так вы наверно про нас работяг и думаете, что раз вкалываем, где темно и грязно, так ничем не лучше животного какого безобидного. А я вот соску приделал, шланг противогазный с банкой взял и пошел работать. Знаешь, у меня тут все дни на отдыхе, на вашем свежем воздухе сажа из легких выходить начала, только успевал сплевывать. А дома, на вахте кашель такой, что до хрипоты рвало. Я же забойщик, по первой сетке иду. Это издержки производства. Это нормально практически.

Людмила. Почему не уехал?

Алексей. А куда уехать? Историю могу рассказать.

Людмила. (перебирая стопку каких-то проспектов) Ой знаю я эти ваши исковерканные судьбы, сломанные жизни. Сами живете на всем готовом. Это мы тут вырасти, потом продай, постой на рынке или как я в киоске на жаре сижу весь день. Раньше группы сопровождала, все лето без выходных. Рассказывала я интересно, где-то что знаю, где придумывать приходилось. Туристам я нравилась, особенно потому, что лучше всех знала на чем можно сэкономить, где вкусно поесть, откуда самые лучшие виды открываются. А что же экскурсанты? Те вообще, если семейные и с детьми, то следить приходилось за всеми как за маленькими. Когда по полчаса уговариваешь их одеть куртку в пещеру — они улыбаются. Говоришь, что кизил горький и кислый — они обязательно его попробуют. Внимательно послушают легенду про «ванну молодости» и потом проверяют на себе, ныряя по 10 раз в ледяную воду. Бесили они меня страшно. Я даже мужа так себе и не нашла с идиотами этими.

Алексей.(заметно протрезвев) Еще не поздно. Я закурю, ты не против? Сама курить будешь?

Людмила. Ну давай, раз предлагаешь, хотя я на работе. Все равно никого нет.

Алексей. И у меня нет. Никого нет. Я месяц назад развелся, а потом сразу в отпуск рванул на материк. Одноклассница моя была. Жили дружно. Любили крепко. Кошка между нами пробежала первый раз, когда мы в долги влезли, кредитов набрали. Поехали, чтоб вылазить с долгов. А в Норильске стабилка. Работа легальная даже.

Людмила. Легальная?

Алексей. Слушай, мне кажется тебя совесть замучает, если ты мне не будешь вопросы задавать.

Людмила. Сногсшибательно. (отворачивается)

Алексей.А что мне душу перед тобой сейчас выворачивать прикажешь?

Людмила.(смеется) Надо было тебе мимо меня (пауза) на чем-нибудь другом покататься.

Алексей. (воодушевленно) А представь Люд, что это не я к тебе на колесах любви летел, а ты мне из своего киоска знак подала, ну как на автогонках просто взяла и рукой махнула. А я удачно в тебя зашел на повороте. Уже можно сказать, что и вмазался.

Людмила. Любовь до гроба — дураки оба. (оба смеются)

Пауза. Вдали виден белый лайнер, кажется, что он направляется к берегу.

Алексей. Ты смотри какой.

Людмила. Как небоскреб. Они к нам сюда такие огромные раньше никогда не заплывали. Этот и вовсе первый раз появился. Размером с две-три хрущевки наших будет.

Алексей. Я таких тоже не видел. Мечтал когда-то. Воображал себя на его палубе. Как плывем вместе со всей командой в невозможно светлые дали навстречу неизвестному сквозь туман, бури и ураганы, а впереди такое огромное красное солнце встает, и мы все туда стремимся, и уходим в полном спокойствии, а главный наш, капитан в своем оцепенении говорит, что это мы экватор пока еще проходим и надо держаться. Без остановок никто не идет, а мы пошли.

Людмила. Не понимаю я, в чем прикол. Корабль, стихия, но причем здесь экватор?

Алексей. Как? А центр Земли? Разве это не единственное место, которое можно занять? Там всё по весу меньше становится. Представляешь, как легко там от балласта избавляться?

Людмила.Не представляю и представлять не хочу. (раздраженно) Не хорошо это, когда размечтаешься и казаться начинает, что всё довольно ничего. А по итогу детки чуют, когда мать есть садится, с младенчества у них такое. Любая мать до конца пойдет, чтоб детей накормить, это у нее в мозгу заложено. А все остальное уже после.

Алексей. Ну хоть не напоследок?

Людмила. На посошок. Как по-твоему? Так лучше? (тушит окурок, идет обратно в киоск)

Алексей. (грустно) Ну вот все вы так. С какой стороны не подкати.

Людмила.А ты и стороны знаешь? Вахтовик дальнего плавания! Попендосил и бросил. Ну что тут скажешь? А то думаешь раз понравился, так мне ничего и не надо о тебе понимать?

Глаза у меня пока еще на своем месте. (надменно) Ой Зин гляди какие клоуны!

Алексей. (обидчиво) Да не клоун, а скорее шут гороховый. Вырядился тут перед тобой. Веселю, от жары можно сказать спасаю, а сам себя только этим развлекаю. (достает из кармана бутылку) Будешь? Для храбрости. У меня самолет через два часа.

Людмила. Нет, не буду. Мне еще два часа доработать надо. Потом избушку на клюшку и пошла Москва, разговаривай Россия! На море сбегать хочу. Вон к тому лайнеру. Он тут долго стоять будет. Стоянки у них больше чем на пару часов рассчитаны. А ты Леша лучше купи у меня что-нибудь на память о встрече, будешь вспоминать, как я тебе воздушный поцелуй посылала.

Алексей. А ты знаешь, я умею на послания отвечать. Даже если они из космоса.

Людмила. Лёш, ты еще скажи, что в космических пришельцев веришь. Им наша земная жизнь все равно, что плоская тарелка, на которой они сюда спуститься не могут.

Алексей. Большинство в них что-то находит. Увидят и бегают за ними, ищут, снимают.

Людмила. Я не такая. Мне это не интересно. Пусть хоть рухнет она посреди этой набережной, хоть что-то такое из ряда вон произойдет. Не шевельнусь. А зачем?

Внезапный хлопок. Лопается лампочка внутри киоска. Становится темно. Спустившиеся сумерки окутали Людмилу и Алексея. На набережной видны силуэты отдыхающих. Слышно, как кто-то плескается в воде. И только на лайнере по-прежнему светло, там даже включили музыку. Кажется начались танцы или какой-то банкет.

Алексей. Страшно тебе? Где ты там, выйдешь сюда?

Людмила. Внутри совсем темень настала. Не понимаю, где тут что. Сейчас ручку найду.

Алексей. Давай быстрее, самолет же скоро у меня, а я тут с тобой в темноте потерялся. Так и не дала ты мне выбрать хотя бы магнитик с якорем или пальмой, я уже на них собрался раскошелиться.

Людмила. Значки участников регаты с какого-то заплыва остались. Их при бывшем мэре выпустили. Вон зеркальце с обратной стороны. Удобно, если пользоваться начнешь. Будешь смотреться, когда захочешь, меня вспоминать. На, забирай.

Алексей. Ты будто и от меня, и от них избавиться хочешь, и не знаешь как.

Людмила. Это то, что первое на ум пришло, то есть под руку попалось. Ну хочешь, вон открытки с видами города — Привет с Юга! Виды Москвы еще есть. Из самолета поглядишь сверху в иллюминатор, когда взлетишь. Я не настаиваю.

Алексей. Да я был бы только рад, если бы встретил тебя, но не сейчас. Ведь был женат сколько лет и думал, что живу ради дома, работы. Старался, чтобы было как лучше, хотел жить как все живут. Столько лет наша с ней идиллия продолжалась. Детей правда не стали заводить. Ей привыкать очень сложно было к Норильску. Она плакала по началу, наверно с полгода. На третий год вообще у нее была истерика и мы хотели убежать просто. Там детям учиться невыносимо, постоянно у них актировка идет. Полгода сидят дома. Опять же дым этот, сажа, когда им угодно, удобно, выпустили и всё. Конечно, вода там не сказать чтобы, но нормально, купаемся. Так там всё есть, всё.

Людмила. (в раздумьях) А что если бы не она, а я была бы на её месте, и чтобы я там делала. Как бы я привыкнуть смогла. Куда ходила, какая бы у меня работа была, с кем бы я дружить там стала. Была бы тебе верной или нет.

Алексей. Отец говорил, он у меня маяк строил — сынок не ездий, север затягивает. А я говорю нет, и поехал только поглядеть. Насовсем у нас никто не остается, потому что город Норильск, он имеет статус, что здесь все временно, даже коренные так думают. Тут просто работа-дом, дом-работа. Всё. Семью не видишь. То бишь с работы отбежал до дома, переночевал и обратно туда убежал. Хотя старожилы рассказывают, что здесь дескать тяжело было, но уютно проживать, и что приезжали сюда самые лучшие кадры, был отсев, отбор. И я вот тоже думаю, как, если я уеду жить на материк навсегда буду уезжать с этого города? Как я буду без вот этого контраста?

Людмила. Того, что все равно вернуться тянет?

Алексей. Ну да. Вернуться, а тебя там нет. (смотрит на Людмилу, берет в руки ее лицо)

Людмила.Но ведь меня и здесь у тебя нет. (смотрит Алексею в глаза, постепенно освобождаясь от объятий)

Алексей. Теперь я не настаиваю. Будешь честным с самим собой — умрешь красиво, будешь честным с женщиной — умрешь как мученик.

Людмила. Азартно. Я могла бы остолбенеть уже на месте. Но ты знаешь, конечно, человека всегда спасает случай, но чаще другой человек, его любовь, его совесть. Люди старшие, умудренные, они понимают, что не всё еще кончается. Всё еще может быть. Вот они и знали, что значит есть только миг между прошлым и будущим, именно он, Леша, называется жизнь.

Алексей. (в смятении) Ты меня еще поучи. Научи меня расстаться с тем, что мне и самому в себе противно.

Людмила.Пожалуйста. Жизнь чаще отнимает, чем дает, и ты на своей шкуре это почувствовал. Но не больше, чем я. Встретить своего человека в жизни большая удача, кому-то это сразу дается, у кого-то это только в конце жизни получается. И хорошо, что он вообще есть. Я раньше спать ложилась с этими мыслями в голове, что где-то ходит по Земле мой или мной рожденный человек. Никогда нельзя убирать его из своей жизни, не дав ему хотя бы небольшого места в ней. Жизнь прекрасна именно тем, что места в ней всем хватит. Но я не настаиваю.

Внезапно со стороны лайнера запустили салют. Небо стало озаряться многочисленными вспышками фейерверка. Алексей сел на корточки возле своего сигвея и слезы покатились по его смуглым щекам. Людмила обнимала его за плечи, а его всхлипы были в такт каждой новой вспышке салюта. И когда все закончилось, он стал постепенно приходить в себя и ему казалось, что на небе светят те же звезды, что и в его родном Норильске.

Конец