Потому что мы знаем, как все было на самом деле.

De Profundis.
Мемориал любви в семи частях.

Персонажи:

Оскар Уайльд - литератор, мужчина неопределяемого возраста с усталым лицом, любовник нижеуказанного.

Лорд Альфред Дуглас, Бози - почти литератор, очаровательный молодой человек с острыми глазами, любовник вышеуказанного.

Тюрьма ее Величества, Рединг (Тюрьма - ее Величество Рединг).

Оскар: "Дорогой Бози!" Я до сих пор пишу это привычно и легко, словно не переставал писать эти двадцать четыре месяца, словно только тем и занимался, что писал "дорогой Бози, дорогой Бози, дорогой Бози", словно ничего важнее и правильнее я в жизни не написал. Может статься так и есть, а, дорогой Бози?

"После долгого и бесплодного ожидания я решил написать тебе сам, и ради тебя, и ради меня: не хочу вспоминать, что за два долгих года, проведенных в заключении, я не получил от тебя ни одной строчки, до меня не доходили ни послания, ни вести о тебе, кроме тех, что причиняли мне боль."
Конечно! Мне причиняет боль даже воспоминание о чем-то, что за пределами тюремных стен, решеток, гулких дурнопахнущих коридоров. Мне причиняет боль даже солнечный свет. Потому что он не принадлежит мне более. Мне больно знать, что не пренадлежишь мне и ты.
Я наверное сошел с ума, милый мальчик. Я говорю с тобой так, словно ты сидишь у моей койки, или в соседней камере и можешь все слышать.
Какие страшные строчки я написал! "De Profundis"! Но полно, полно сантиментов, что написано - вычеркнуть уже нельзя. Как сделанного не повернешь вспять, так написанного письма нельзя не отправить. Мне будет стыдно за эти слова, но сейчас я дышу ими, как буду дышать свежим воздухом, когда выйду на свет.

Комната в отеле. Или в доме Оскара. Или у Тейлора. Кто знает?

Бози: И, представь себе, он распрашивал только о тебе! Ни о чем более. Мне это наскучило и я ушел. И после этого меня упрекают в том, что я неподобающи веду себя в обществе! Оскар, ты слушаешь?

Оскар: Конечно же слушаю. Не злись так сильно, тебе это не к лицу. Подожди немного, недавно прошла премьера, но через несколько недель востоги схлынут и меня снова забудут. И ты сможешь говорить с кем бы то ни было не обо мне...

Бози: Если бы! Тогда ты уже допишешь "Саломею". И, поверь мне, Оскар, восторги вокруг этой пьесы не стихнут никогда. И мне снова придется говорить лишь о тебе со всеми окружающими. Ты меня и после смерти достанешь! Честное слово, Оскар, ты тенью будешь стоять надо мной всю мою жизнь!

Оскар: Тебе остается одно – умереть раньше моего, милый мой мальчик. Это решило бы все проблемы.

Бози: Оскар, не говори пожалуйста такой страшной ерунды. Скажи, ты плакал бы, если бы я решил умереть, Оскар?

Оскар: Нет, Бози, нет. Я бы не плакал ни единой минуты. Не нужно перебивать пожалуйста и злиться. Я бы не плакал ни мига, я бы немедленно лег рядом с тобой и закрыл бы глаза навсегда.

Бози: Страшную, страшную ерунду ты говоришь. Рядом с тобой мне все больше хочется плакать, чем смеяться…

Оскар: Ты пришёл ко мне в поисках смысла жизни и смысла наслаждений, но быть может я был избран научить тебя чему-то более важному: смыслу Страдания и красоте его.

Бози: Красоте! Красоте, Оскар! Какая может быть красота в страдании, если оно искажает самые прелестные черты? Оно исказило тебя, Оскар, ты стареешь. Оно исказит и меня, если я останусь подле тебя еще хотя бы на час.

Оскар: Чего же ты хочешь, прогнать меня? Сбежать самому?

Бози: Едем в город.

Оскар: Сейчас?

Бози: Сейчас! Немедленно! Я велю звать извозчика…

Оскар: Но, мой милый мальчик, я не одет.

Бози: Ты одет достаточно, чтобы не шокировать публику.

Оскар: В моей привычке быть одетым в достаточной мере так, чтобы публику шокировать.

Бози: Тогда волноваться тебе стоит в еще меньшей степени!

Савой. Шумно. Бози идет меж людей и мебели так, словно танцует с каждым (со стульями тоже). Они садятся так, чтобы всем было видно.

Бози: На нас все смотрят.

Оскар: И что же? На это есть много причин. Первая и самая очевидна из них это то, что ты выбрал столик прямо по середине...

Бози: Знаю, знаю, знаю! Вторая - твоя популярность, третья - моя неземная красота. Не будь, пожалуйста, занудой, Оскар. Я ведь говорю вовсе не об этом. Разве не весело знать, что на нас все смотрят? Мы можем сделать все, что угодно и они сожрут это, как хороший спектакль или цирковое представление! Разве не весело?

Оскар: Противно. Тебе не претит быть для них музейным экспанатом?

Бози: Ты скучен! Мне нравится, что они видят нас, но не могут ничего сделать. Ты любишь меня, Оскар?

Оскар: Что за вопросы, Альфред?

Бози: Не называй меня по имени. Никогда не называешь, зачем же теперь? Мне от этого делается грустно...

Оскар: Мой дорогой Бози...

Бози: Так тоже не говори. Представь себе, мне все кажется, что именно этими словами ты меня убьешь. Что именно с этих слов начнется что-то ужасно страшное. Так ответь, не занудствуй, любишь ты меня или нет?

Оскар: Люблю.

Бози: Тогда поцелуй меня.

Оскар: Бози! О господи. Не безумствуй. Тебе не нравилось всеобщее внимание к моей персоне, так зачем же ты стремишься лишь увеличить его?

Бози: Значит не поцелуешь?

Оскар: Милый мой мальчик, не здесь и не сейчас.

Бози: Значит не любишь.

Оскар: Пожалуйста, не говори глупостей.

Бози: Шампанское! Пренесли шампанское, это прекрасно. Давайте выпьем за то, что Оскар Уайльд меня не любит!

Оскар: Прекрати.

Бози: Прекратить что? Ты боишься их?

Оскар: Нет, мой мальчик, я боюсь тебя. И себя иногда. Поэтому не кричи и не смотри на меня так, может случиться несчастье.

Бози: Ты снова говоришь словами своей пьесы. Это слова пажа, верно?

Оскар: Верно. Впрочем, ты, кажется знаешь мою "Саломею" лучше меня. Бедный, бедный паж, мне жаль его сильнее, чем кого-либо...

Бози: А по-моему, ты создал его скучным. Он на тебя похож, знаешь, Оскар. Так же сидит и ноет понапрасну.

Оскар: Ты жесток к нему и ко мне.

Бози: Вероятно. А на кого же похож я?

Оскар: Ты знаешь ответ на этот вопрос.

Бози: Да, пожалуй, я его прекасно знаю. О! (хватает записку, которую принес официант) Даже не сказал откуда... Оскар, прочти, мне не хочется ни о чем сейчас думать... Оскар? Ну что там, говори быстрее, или скажи, что там ничего важного, чтобы я не волновался. Оскар! Оскар, ну не сиди, как истукан и не делай такое лицо, словно кто-то умер. Оскар!

Оскар: Там ничего важного.

***

Улица Лондона. Как будто бы никого.

Бози: У тебя лицо грустное.

Оскар: Не верь человеческим лицам, Бози...

Бози: А, впрочем оно всегда у тебя такое.

Оскар: Лица - лишь маски...

Бози: И слава богу! Представь, какие мы все на самом деле страхолюдины!

Оскар: Не говори так. Ты прекрасен без всех масок, что зачем-то носишь. У тебя душа золотая. Будь ты Дорианом Греем, твой портрет...

Бози: Глупости! Так себе у меня душа. Обыкновенная, человеческая.

Оскар: Еще и любит поспорить.

Бози: Непременно! А будь я Дорианом Греем, мой портрет... мой портрет...

Оскар: Вот и ты погрустнел.

Бози: Вовсе нет.

Оскар: Я же вижу, что погрустнел. Каких грехов ты снова выдумал для себя, мой любимый мальчик? Мы и так далеки от святых, Бози, так зачем же думать о себе хуже, чем ты есть на самом деле? Чем хуже ты думаешь о себе, тем более высокого мнения о тебе другие. Я, кажется, обещал тебя поцеловать?

Бози: Не делай мне пожалуйста одолжений и не закатывай глаза так, словно ты голова на серебряном блюде.

Оскар: Неужели ты так жесток, чтобы потребовать мою отрубленную голову?

Бози: Если ты еще раз откажешься меня целовать, когда я этого хочу...

Они целуются. Вокруг все еще словно бы пусто.

Бози: Что было в той записке?

Оскар: Ты совсем не романтик, мой мальчик.

Бози: Что там было?

Оскар: Ты кажется не хотел знать...

Бози: Отвечай пожалуйста, Оскар.

Оскар: Ничего важного.

Бози: Оскар! Не ври мне в лицо! Это выглядит жалко.

Оскар: Это было оскарбление в мой адрес. Еще и с граматическими ошибками. Очень глупое. Не стоит твоего внимания.

Бози: И почему ты не сказал мне?

Оскар: Потому что ты сказал, что не хочешь об этом думать, Бози.

Бози: Если кто-то оскорбляет тебя, он оскорбляет и меня, Оскар. Об этом ты не подумал? А я имею право знать, когда меня кто-то оскорбляет. Кто это был?

Оскар: Я не знаю.

Бози: Врешь! Ты опять врешь! Ты все время врешь мне! Врешь и скрываешь что-то, словно я для тебя ничего не значу...

Оскар: Бози, я умоляю...

Бози: Умоляешь о чем, Оскар? Не интересоваться тобой и твоей жизнью? Не пытаться защитить свою и твою честь, если ты почему-то об этом не заботишься? Об этом ты меня умоляешь, Оскар?!

Оскар: Это был твой отец.

Бози: Зачем ты сказал?

Оскар: Потому что ты попросил.

Бози: Какой же ты неисправимый дурак, Оскар. О таком ведь нельзя говорить, чего непонятного?

Оскар: Все непонятно. Я совсем не понимаю тебя, Бози. Раньше понимал просто не все, теперь каждое слово для меня - шифр, иной язык, не поддающийся переводу, почти древние иероглифы.

Бози: А я-то все думаю, почему мне вдруг стало ужасно не о чем с тобой разговаривать.

Оскар: Что ты имеешь в виду?

Бози: Что мне не о чем с тобой говорить. Я словно тебя никогда и не знал. Прощай, Оскар.

Оскар: Я вызову в суд твоего отца, маркиза Куинсберри, хочешь?

Бози: Не хочу.

Письмо, которого никто не видел (может быть, его совсем не было).

"Дорогой Бози,

Мне страшно думать, что однажды тебе взаправду станет не о чем со мной разговаривать. Ты ведь сказал это со зла и не подумав, как это часто с тобой бывает. Как это часто бывает с нами обоими. Я написал тебе сонет. Нет, песню. Это песня. Мне удивительно, как без тебя время течет медленно, будто не двигаясь вовсе, в него можно окунуть руки и задержать там навсегда, наслаждаясь покоем и теплым дыханием его течения. Так, когда ты рядом, время мчится беспощадно и ветряно, и если захочешь окунуть в него руки - обожжешься холодом, порежешься сталью быстрого бега. Я люблю твое острое время! Я люблю твои острые слова и такие же глаза, беспощадно разящие в самое сердце. Если бы мне пришло в голову умереть раньше положенного срока, я бы просто попросил тебя, глядя в глаза, сказать: "Я не люблю тебя больше, Оскар." Клянусь, мой мальчик, я бы умер тут же, как умирают от меткого выстрела: без стонов и слез. Но я не хотел бы так умирать, дорогой Бози..."

Оскар пишет что-то еще тем неразборчивым почерком, от которого Бози всегда хочется плакать.

"...будь же милосердным, мой мальчик, а я знаю, что душа твоя милосердна, и убей меня пулей или сталью, но не словом своим, не поцелуем. В тебе нет этого, я знаю, хотя слишком часто шучу о твоей юной жестокости. Не разлюби меня, как не разлюблю тебя я никогда.

Всегда твой,

Оскар."

Комната в отеле. Или дома у Оскара. Или у Тейлора. Это уже совсем не важно.

Оскар: Ты простил меня?

Бози: Я на тебя не обижался. Я злился на мир, так несправедливый к нам последнее время.

Оскар: Мир всегда справедлив. Потому что мир - есть Бог. А Бог любит нас. Он всеблаг, всемилостив и всемогущ. Он - гармония. Он знает, что делает, Бози.

Бози: Мне иногда кажется, что нет. Почему бы ему не поделиться с нами этим знанием?

Оскар: Поделись он с нами, подумай, как скучно стало бы нам жить.

Бози: Невыносимо. Но и без этого невыносимо.

Оскар: Посиди, пожалуйста, минуту спокойно. Будь тихим. Разве не нравится тебе этот вечер?

Бози: Он был бы еще прекраснее, если бы где-то в городе не потирал довольно руки мой отец, этот старый осел.

Оскар: Я вызвал его в суд, как и обещал тебе. Скоро мы будем счастливы, Бози. Я могу сделать нас счастливыми.

Бози: Только вот все почему-то не делаешь...

Оскар: Зачем ты так со мной, Бози? Я сделал так, как ты хотел. Думаешь, мне не страшно? Мне очень страшно. Но я боюсь не за себя, не за свою жизнь.

Бози: Лгун.

Оскар: Я не вру тебе.

Бози: Значит, ты обманываешь себя. Но не бойся, мой отец глуп и самолюбив. А ты знаменит, талантлив, тебя все вокруг любят. Он же старый балван! Его осмеет весь Лондон, когда ты выиграешь суд!

Оскар: Я рад, что ты в это веришь.

Бози: А что еще мне остается делать? Ты вновь погрустнел. Зачем? Если ты вновь собираешься ныть, Оскар, я лучше уйду. Я ненавижу это, ты знаешь. Тебе всегда плохо, когда я счастлив. Ты это мне на зло, верно?

Оскар: Нет, Бози, вовсе нет. Мне просто кажется...

Бози: Ну? Что же тебе кажется?

Оскар: Что я умру скоро.

Бози: Какая трагедия!

Оскар: Не смейся надо мной. Мне кажется, что все это плохо кончится. Но я убеждаю себя в обратном. Погляди Бози на что способен человек перед лицом настоящей любви. Стоя перед лицом любви, ты не боишься взглянуть в лицо смерти.

Бози: Не неси бред, Оскар! О какой смерти ты говоришь?

Оскар: Они ведь убьют нас, Бози.

Бози: Ну, может быть. А может быть мы выиграем процесс, мой отец навсегда заткнется, а мы будем вечно молоды, влюблены и счастливы!

Оскар: Они убьют нас, Бози. Они уже убили нас…

Бози: Глупости.

Бози выходит из комнаты и бесшумно закрывает двери.
Они убили их.

Тюрьма ее Величества, Рединг (Тюрьма - ее Величество Рединг).

Оскар: И все же я люблю тебя, Бози. "...О тебе я скажу только одно, последнее слово. Не бойся прошлого. Если тебе станут говорить, что прошлое невозвратно, не верь. Прошлое, настоящее и будущее — всего одно мгновенье в глазах Бога, и мы должны стараться жить у него на глазах." Это я напишу. Что я думаю? Я думаю, что хотел бы навсегда остаться в том вечере, когда я целовал тебя на улице, а кругом никого не было. Может быть мы просто были так ослеплены друг другом, что не видели их. Слава богу, что мы не видели их. Наверное, мы там и останемся. Пусть не будет ничего, кроме этого вечера, пусть, Бози, мы всегда будем молоды, счастливы и влюблены. Пусть я наконец-то смогу сделать нас счастливыми, как обещал очень много раз. "Ты пришел ко мне, чтобы узнать Наслаждения Жизни и Наслаждения Искусства. Может быть, я избран, чтобы научить тебя тому, что намного прекраснее — смыслу Страдания и красоте его." Дай мне Бог научить тебя красоте Любви, Бози.
И вот я совсем не злюсь на тебя. И вот тюрьма не кажется больше Тюрьмой. Я был глуп, когда писал это письмо, я глуп теперь, отправляя его. Но разве не должны мы оба умереть, мой милый мальчик, чтобы навсегда остаться в том вечере, который есть наше прошлое, настоящее и будущее, самый темный зрачок ясных глаз Бога? Я не дотянусь до тебя ни пулей, ни сталью, только словом, прости. Сам я давно уже умер.

И все же я люблю тебя, Бози.

"Твой преданный друг,
Оскар Уайльд".

Оскар встает с тюремной койки. Подходит к Бози. Они целуются или делают что-то настолько романтичное, что забыть о глупостях, записанных историками, становится еще проще.

Потому что мы знаем, как все было на самом деле.

12 3 Следующая ⇒