Глава вторая. Нападение на Царьград

Глава вторая

Нападение на Царьград

18 июня 860 года на закате дня огромная флотилия кораблей вошла во внутреннюю гавань Константинополя. По водной глади залива Золотой рог величественно скользили большие лодки с находящимися на борту вооружёнными людьми. Происходящее действо оказалось столь неожиданным для греков, что они не успели поднять цепь, отделявшую внутреннюю бухту от пролива. Высокорослые воины стояли в выдолбленных из цельного ствола дерева кораблях, размахивая длинными мечами, внешним видом наводя ужас на жителей. О размере лодок и количестве воинов, размещавшихся в них, речь пойдёт в другой главе, для отечественного водного транспорта корабелы далёкой страны придумали особое название – лодьи, по размерам они были меньше классического корабля, но значительно превышали размер лодки. По сохранившимся артефактам грузоподъёмность судна достигала 15 тонн, что позволяло разместить на борту несколько десятков воинов, припасы и снаряжение.

Момент нападения выбран очень удачно, случайно или нет - вопрос обсуждается и поныне. Попробуем на него найти ответ, узнав подробности нападения, а также проанализируем возможные варианты развития событий. Армия и флот Византии ушли далеко от города, император Михаил III забрал в поход даже часть гарнизона столицы. Русский историк А.А. Васильев в книге «Византия и арабы» указал цифру ромейского сухопутного войска в 40 000 человек. Уважаемый исследователь поверил в сверхвыдающиеся способности Михаила-полководца, способного преодолеть сотни километров в считанные дни и бросить войско на глазах противника. Катастрофические последствия подобного поведения наглядно демонстрирует история с Феоктистом на Крите (глава о Михаиле Пьянице). Цифра Васильева относится к походу 861 года, поэтому оставлю известие на вашу рецензию. Город на самом деле оказался без защиты, по какой причине, станет ясно в дальнейшем. Царьград, как называли столицу Византийской империи, располагался на берегу пролива Босфор у самого выхода к Мраморному морю, с одной стороны его каменные стены проходили вдоль морского побережья, с другой - вдоль бухты Золотой Рог, третья сторона - материковая. Если взглянуть на карту, форма города геометрически представляла не очень ровный треугольник. Со стороны суши крепостные стены были двойными и выше, чем остальные, как сообщает арабский автор «Книги путей и стран» Ибн Хордадбех: самая высокая стена построена высотой в 21 локоть, вторая 10 локтей, а со стороны бухты город был укреплён намного слабее. Крепостная стена, выходящая к заливу, возведена одинарной, высотой в 5 локтей (если принять единицу измерения в 60 см, то высота стены будет не более 3 метров, размер локтя в указанную эпоху не мог быть больше, чем у ныне живущих), между каменным ограждением и кромкой воды расстояние составляло 50 локтей. Дополнительной защитой от посягательств со стороны залива служила цепь, натягивающаяся при подходе неприятеля и препятствовавшая проникновению врага во внутренние воды города. Как говорится, судьба - злодейка: именно в этом месте византийцы глаза в глаза лицезрели страшных варваров.

Характеристику напавшим пришельцам дал Константинопольский патриарх Фотий. Через века до нас дошли его драгоценные слова в проповедях, произнесённых перед соотечественниками, первая: в момент страшной угрозы, вторая: сразу после ухода врагов. В «Беседе на нашествие россов» (произнесена непосредственно во время осады) святой отец донёс до умов обезумевших от страха сограждан следующие слова:

«Посему народъ вышелъ отъ страны сѣверной, устремляясь какъ бы на другой Іерусалимъ, и племена поднялисъ отъ краевъ земли, держа лукъ и копье; они жестоки и немилосерды; голосъ ихъ шумитъ какъ море; мы услышали вѣсть о нихъ, или лучше, увидѣли грозный видъ ихъ, и руки у насъ опустились, скорбь объяла насъ и муки, какъ женщину въ родахъ; не выходите въ поле и не ходите по дорогѣ, ибо мечъ со всѣхъ сторонъ (Іер. VI, 22–25)» (Журналъ «Христiанское чтенiе, издаваемый при Санктпетербургской Духовной Академiи», 1882 г., Часть II, с. 419–430).

Ещё одна характеристика нападавших, данная Фотием во второй проповеди, после набега.

«Народъ неименитый, народъ несчитаемый ни за что, народъ поставляемый наравнѣ съ рабами, неизвѣстный, но получившій имя со времени похода противъ насъ, незначительный, но получившій значеніе, уничиженный и бѣдный, но достигшій блистательной высоты и несмѣтнаго богатства, народъ гдѣ-то далеко отъ насъ живущій, варварскій, кочующій, гордящійся оружіемъ, неожиданный, незамѣченный, безъ военнаго искуства, такъ грозно и такъ быстро нахлынулъ на наши предѣлы, какъ морская волна, и истребилъ живущихъ на этой землѣ, какъ полевый звѣрь (Псал. 79, 14) истребляетъ траву или тростникъ, или жатву, – о какое бѣдствіе, ниспосланное намъ отъ Бога! – не щадя ни человѣка ни скота, не снисходя къ немощи женщинъ, не жалѣя нѣжности дѣтей, не уважая сѣдины старцевъ, не смягчаясь ничѣмъ, отъ чего обыкновенно смягчаются люди, даже дошедшіе до свойства звѣрей, но всякій возрастъ и полъ поражая мечемъ. (Святой Фотій Константанопольскiй «Бесѣда вторая на нашествіе россовъ»).

Какие ценные сведения, характеризующие пришельцев, оставил нам автор проповедей? Греки раньше не воспринимали представителей весьма отдалённого (территориально) этноса за опасного противника, он был незначительным, бедным, кочующим, ничего не значащим для великих ромеев, но оказалось, что народ этот очень гордится своим оружием, умеет нападать неожиданно, дерзко, без страха. В отрывках есть сообщение об оружии налетевших как ураган варваров. Обратите внимание, в одном случае проповедник упоминает лук и копьё, в другом меч. Попробуем разобраться в данном вопросе. Вооружение определяет способ сражения: лук и стрелы, а также в какой-то степени и копьё отличаются от оружия ближнего боя (меч, сабля, топор) тем, что в первом случае можно биться на дистанции с противником, а во втором - при непосредственном контакте. Второй вид боя подразумевает бо́льшую опасность для сражающихся сторон, для ведения контактного поединка надо иметь изрядную смелость и силу. Метание копья также требует наличия силы, но всё-таки бросок не диктует непосредственного соприкосновения с противником, и ответных действий можно избежать. В различных племенах и народах укоренялись особые условия жизни и способы нападений, соответственно в вооружении каждого из этносов царила параферналия.

Развивая мысль, вывожу гипотезу. Нападавшие были из разных народов и умели сражаться: одни – в ближнем бою, другие – на дистанции. В чём различие? Народ, носивший меч, не носил лук и копьё. Им не было необходимости поражать противника издалека. Набегом, как правило, метательным оружием пользовались конные воины. Вооружённая мечами и топорами, воюет тяжёлая пехота, одетая в броню и не бегающая от врага. Существовали как род войск и конные рыцари, закрытые железом с головы до ног, на лошадях, защищённых металлическими пластинами, но это не тот случай. О нападавших верхом летописцы умалчивают, тем самым сужают круг возможных агрессоров. С вооружением людей с длинными мечами мы познакомимся чуть позже, кто они и к какой нации относятся. Вторая группа ополчившихся недругов, вооружённая луками и копьями, отличалась не только оружием, но и самостоятельными действиями. Высадившись на берег, предводители разных частей воинства на глазах перепуганных греков бросили жребий и определили местности для разграбления. Сообщение патриарха является подтверждением прибытия к Константинополю неоднородного состава налётчиков. Кто они, почему пришли вместе? Решение исторического ребуса, откуда напавшие, позволит выяснить, кто пришёл и почему у них разные виды вооружения.

Группировки «варваров» вели себя совершенно по-разному. В то время, когда одна часть вооружённых людей бросилась грабить окрестности Константинополя, убивать мирных жителей и сжигать постройки, вторая группа, более организованная, под руководством своего военачальника пошла на взятие города приступом. Я нашёл описание эпизода нападения у одного исследователя российской истории. Автор, С.Э. Цветков, в книге «Начало русской истории. С древнейших времён до княжения Олега» озвучил очень интересные подробности: «Предав огню и мечу загородные виллы, дворцы и монастыри, русы приступили к осаде. И здесь они действовали напористо и целеустремленно. Осадных машин и приспособлений у них не было, но они воспользовались строительными инструментами, которые всегда носили на себе. Одни из них принялись рыть подкопы под стены, в то время как другие попытались возвести вровень со стеной земляную насыпь, позволявшую перейти на городские укрепления».

Я не смог отыскать авторство первоисточника выдержки, очень надеюсь, что человек нашёл столь важное сообщение в исторических летописях. Опираясь на него, можно ещё раз подтвердить тезис о неоднородности прибывшего воинства, исходя из различий в поведении. Поиск первичных документов занимает много времени, иногда удобнее использовать цитату известного историка, с той лишь оговоркой – «доверяй, но проверяй!». Если первоисточник не найден, а выдержка интересная, я оставляю решение на суд читателя, доверять вставленному фрагменту или нет, а если есть вопросы, откуда информация, даю ссылку на автора, далее ищите самостоятельно. От себя могу подтвердить из представленного отрывка: грозные воины могли иметь при себе строительный инструмент. Что они носили на поясе? Кроме длинного меча, каждый имел нож и топор. Топор – оружие ближнего боя, такой же, как меч, кто умело сражался мечом, тот умел пользоваться топором, а при необходимости рубящее оружие удобный инструмент, всегда носимый при себе, им допустимо воспользоваться в земляных и строительных работах, исключив прочие шанцевые приспособления.

Какие интересные сведения можно почерпнуть из проповедей Фотия и смогут ли они помочь в поисках истинной картины нападения?

Появление диких варваров застало греков врасплох. Они не ожидали подобного поведения от людей, им ранее знакомых, кого не воспринимали как угрозу империи. Народ, представший с оружием в руках, считался незначимым, не умеющим воевать, не имеющим боевого строя, не представляющим серьёзной опасности. Ранее у жителей столицы не было стычек с напавшими внезапно агрессорами и уж тем более войн под стенами города. Подданные ромейского государства не были беззаботными бездельниками, имперская жизнь состояла из непрекращающихся столкновений с врагами на удалённых границах. С трёх сторон греки были окружены арабами. На севере постоянные конфликты начались с образованием Болгарского царства, лишь в Чёрном море ромеи чувствовали полное превосходство, арабский флот не проникал в столь отдалённый район мореплавания, а болгары не имели собственных кораблей и могли воевать исключительно на суше. Внушительная флотилия соперников греков серьёзно поменяла расклад сил в бассейне Понта Эвксинского. В последующем греческие колонии Тавриды предупреждали жителей столицы о кораблях неприятелей, проходящих в сторону Фракийского Босфора.

Предполагаемая причина нападения? В проповеди Фотий сокрушается по поводу недостойного поведения византийцев по отношению к инородцам. Греки поступили с кем-то несправедливо. Сурово наказали за долги, а кого-то даже лишили жизни. В первой гомилии он очень сильно возмущается поведением сограждан по отношению к иностранцам и ставит своим в вину за такое поведение: вы вели себя непристойно, за что пришло божье наказание.

В чём выражалась вина греков? После смерти отца, императора Феофила, в 842 году власть наследовал сын Михаил. Пока мальчик был мал, государственными делами занималась вдова с прежним окружением, но в 855 году был убит глава регентского совета, фактически правивший страной. Происходила расправа не без участия подросшего Михаила, пожелавшего заняться делами государства самостоятельно.

Надежды юноши не оправдались, власть удержала в руках мама. Спустя год молодой император получил-таки возможность «порулить» державой. Отпрыску в это время исполнилось 18 лет, пока нет точной информации, когда глава ромейского государства начал выпивать, но именно во времена его самостоятельного правления начались несправедливые нападки греков на иностранных купцов. О личности Михаила III, о том, каким был самодержец Византии и за что получил метко характеризующее поведение прозвище Пьяница, будет рассказано в следующей главе.

Торговые связи купцов из разных стран в эпоху могущества ромеев просто потрясающи. Гости проникали в отдалённейшие уголки мира. В качестве примера могу привести совершенно уникальный случай из книги Сергея Маркова «Круг земной»: на Камчатке в районе озера Ушки на севере полуострова были найдены очень древние медные монеты. Остаётся загадкой, как они попали туда.

В Византию стекались пути многих торговцев из различных стран мира. Греки имели представление о том, каким образом добирались торговые люди в Константинополь – главный город мира, где пересекались интересы различных наций. В столицу империи удобнее всего попасть морем, жители страны мореходы с большой буквы, ими с древних времён исследованы Средиземное, Чёрное и Азовское моря, где издавна находились греческие колонии. Кораблестроение имели и другие народы, кроме потомков Ясона и Одиссея, знакомые с водной стихией. В относительно населённой части мира помимо изведанных греками морей существовал огромный Атлантический океан и загадочное «Варяжское» море, куда не один отважный мореплаватель империи не добирался. Вы, конечно, можете возразить, а как же Пифей, он побывал там ещё до рождения Христа. Да, возможно, он и был в крайних пределах земли, но греки не смогли проложить на Балтику торговый путь и не знали навигации по далёкому морю, но были люди, освоившие дикие и отдалённые от византийской цивилизации просторы «Свейского» моря.

Речь пойдёт о народе, сильно напугавшем заносчивых ромеев. Дерзким набегом высокорослые воины заявили о себе на весь мир. В царственный город наши герои добирались издалека, с северного моря, носившего название «Варяжского». Через Ладогу-озеро прошли они в реку Волхов, далее вверх в Ильмень-озеро, затем из реки Ловать волоком в Днепр к Киеву и в Чёрное море, а там вдоль берега до Константинополя. Кем были отважные северные мореходы? Кто возил товары с Балтики в город мира? Об этом есть сведения у арабов и персов, встречавшихся с купцами с характерной внешностью: «Что касается купцов русов, а они – вид славян, то они везут меха бобра, меха чёрных лисиц и мечи из отдалённых славян к морю Румийскому (Средиземное), и берёт с них десятину властитель Рума (Константинополя)» (Ибн Хордадбех «Книга путей и стран»). В Киеве незадолго до описываемых событий происходили важные исторические трансформации, о них чуть позже, а пока примем общепринятую историю расселения народов и отправим торговать в Царьград наших подопечных.

К купцам стали очень плохо относиться. За небольшие долги греческим ростовщикам кого-то продали в рабство, кого-то лишили жизни. В первой проповеди Фотий сокрушается и осуждает отношение к иностранцам, дословно его слова звучат так: «Тѣхъ, которые должны намъ нѣчто малое и незначительное, мы жестоко истязали, наказывали; не вспоминали о благодарности по минованіи благодѣянія, и за то, что сами получали прощеніе, не миловали ближнихъ, но, освобождаясь отъ угрожавшихъ намъ ужасовъ и опасностей, становились отъ этого болѣе жестокими; не думали о множествѣ и величіи собственныхъ долговъ и прощеніи ихъ Спасителемъ и не обращали вниманія на маловажность и незначительность въ сравненіи съ нашими долгами одинаковыхъ съ нами рабовъ, но, получая себѣ человѣколюбивое прощеніе многаго и великаго, другихъ за малое безчеловѣчно ввергали въ рабство» (Святой Фотий Константинопольский «Беседа первая на нашествие россов»).

Ростовщики подавали жалобы на долги иностранных купцов эпарху столицы, иск рассматривался администрацией города, и выносилось решение, совпали жестокие приговоры как раз по времени с началом относительно самостоятельного правления царя Михаила. Условно можно считать годы единоличного царствования с 856-го по 866-й, о чём свидетельствует византийская хроника, попавшая в Брюссельскую библиотеку и опубликованная Францем Кюмоном. Рукопись датируется периодом 1280–1300 годов и написана на бумаге западного производства, таким образом, она может быть отнесена к переписанной европейцами неизвестной византийской летописи, предположительно из Константинополя. Для чего такие подробности? Сведения Брюссельской хроники в конце второй её части включают нападение 860 года с точной датировкой события, что само по себе очень ценно, но есть не менее интересные даты правления Михаила III: «Михаил, сын Феофила, со своей матерью Феодорой – четыре года, и один – десять лет, и с Василием – один год и четыре месяца. В его царствование, 18 июня, в 8-й индикт, в лето 6368, на пятый год правления, пришла русь на 200 кораблях, которая молитвами достославной богородицы была побеждена христианами и по мере сил поражена и истреблена» (Византийский временник, т. 52, 1991 г.).

Загадка записи заключается в следующем: автор указал точную дату по древнейшему летоисчислению и по греческому, что византийские летописцы позволяли себе крайне редко. Лишь изредка в хрониках империи к индиктам привязаны даты, к тому же потомки эллинов точно знали годы царствований своих императоров. Михаил правил с Василием – период указан точно. Один с 856 года, будем считать после убийства главы регентского совета и удаления матери из дворца, но с ней-то он правил не 4 года, а с 842-го по 856-й, почему в хронике четыре? Благодаря таким ошибкам мы с вами можем выяснить, кто, когда и у кого списывал. Ничего не меняется в жизни, как переписывали с ошибками друг у друга много лет назад, так и сейчас происходит то же самое. В конце главы сведения, собранные из разных источников, разложим по полочкам и попробуем найти ответ на вопрос, почему у упоминавших событие авторов разное число кораблей нападавших безбожников. После чего выясним, кто занимался плагиатом.

Попробуем расшифровать запись хроники: 8-й индикт (греческий счёт лет) соответствует 860 году, и пятый год правления Михаила с 856-го попадает точно в цель, откуда взялись нелепая ошибка времени правления с матерью плюс дополнительная дата 6368-й? Благодаря таким нюансам можно с уверенностью сказать, болгарин был не первый, кто писал русскую летопись!

Продолжим ход событий до нападения. О непристойном поведении молодого императора становится известно в Киеве и Новгороде. В описании жизни главы Византии мы ещё раз удостоверимся в праведности возмущения и гнева напавших людей. Они пришли не просто грабить, они пришли защитить себя и других от нечеловеческого отношения. Могли жестокие приговоры иностранным купцам послужить причиной нападения? Вполне. Историко-хронологическая картина осады города свидетельствует сама за себя.

Греки не увидели среди напавших единоначалия, как волна растеклась по побережью неисчислимая, несущая смерть неуправляемая масса людей. Никита Пафлагонянин в «Житии патриарха Игнатия», сочинении начала X века, сообщает: «В это время запятнанный убийством более, чем кто-либо из скифов, народ, называемый Рос, по Эвксинскому понту придя к Стенону и разорив все селения, все монастыри, теперь уж совершал набеги на находящиеся вблизи Византия [Константинополя] острова, грабя все [драгоценные] сосуды и сокровища, а захватив людей, всех их убивал. Кроме того, в варварском порыве учинив набеги на патриаршие монастыри, они в гневе захватывали все, что ни находили, и схватив там двадцать два благороднейших жителя, на одной корме корабля всех перерубили секирами». Эмоциональное высказывание грека могло относиться к народу, пришедшему с росами, сложно представить, каким образом по жребию одни и те же люди осаждали город и одновременно грабили острова? Вопрос требует дополнительного рассмотрения непредвзятыми историками. Для нас более важна другая информация из высказывания свидетеля набега.

Никита озвучил название народа, греками отнесённого к скифам, но даже из пантеона свирепых варваров росов выделяли особенно, как самых жестоких. Одно из древних имён русов – скифы, греки нам в свидетели! Утверждение греческого монаха необходимо принять с определённой оговоркой: огульно зачисленных в скифские народы представителей различных этносов науке придётся разделить на самостоятельные племена, резко отличающиеся как по характеру быта, так и внешне. Росы – самостоятельный народ, поставленный в один ряд с другими коренными жителями будущей России. Первый раз собственное имя отдельного этноса из сонма скифских народностей прозвучало правильно из уст греческих летописцев. Вся история мира представлена неправдоподобно из-за нелепой ошибки нескольких европейских писателей, поэтому для нас с вами так важен исторический момент нападения. Не приди росы к стенам Константинополя, намного легче уверовавшим в собственные фантазии толкователям истины вводить обывателей в заблуждение и не спешить с ответом на вопрос: что за племя испокон веков проживало в Европе? Кто должен считаться коренным жителем и каково правильное имя этого народа?

Нападение закончилось так же неожиданно, как и началось. Внезапно прекратив осадные работы, захватчики сели на корабли и убыли восвояси. Поведение, не поддающееся нормальному объяснению. Что случилось? Они испугались, что вскоре прибудет греческая армия или поняли, что не одолеть крепостные стены? Разумеется, греки не преминули приписать чудесное избавление от нашествия и разграбления города чуду, сотворённому по их просьбе Пресвятой Богородицей. Перепугавшись от страха, вместо того чтобы взять в руки оружие и защищаться, граждане великой империи достали ризу Богородицы и стали обносить её вокруг крепостных стен, а затем ещё и окунули край накидки в воду. Внезапный уход так поразил обезумевших от вида врагов ромеев, что можно было в самом деле поверить в Божественное избавление. Патриарх Фотий на радостях придумал по этому поводу новый христианский праздник «Положение честной ризы Пресвятой Богородицы во Влахернах». Священная реликвия действительно была внесена в храм 2 июля, но праздник начали отмечать только по избавлению от набега. По сообщениям наших летописей, внезапно на море разразился страшный шторм, корабли нападавших разметало и разбило о берег, и лишь незначительная часть из них смогла вернуться домой. О трагедии сообщает Нестор в легендарном «эпосе», а также Симеон Логофет, творивший в середине X века. Примечательно, что ни сам Фотий, непосредственный участник событий, ни сторонний наблюдатель, предшественник Иоанна Дьякона, очевидец событий, ни о какой буре не сообщают.

Иоанн Диакон, капеллан венецианского дожа, вписал в четырёхтомную хронику слова побывавшего в то время в Константинополе земляка, составившего рассказ о нападении. Непосредственно автор сообщения побывал во время осады на крепостной стене и своими глазами видел происходящее снаружи укреплений и внутри города, а историк «города каналов» сохранил факт, в оригинале отрывок из записей «Венецианских хроник» выглядит так: «eo tempore Normannorum gentes cum trecentis sexaginta navibus Constantinopolitanam urbem adire ausi sunt; verum quia nulla racione inexpugnabilem ledere valebant urbem, suburbanum fortiter patrantes bellum quamplurimos ibi occidere non pepercerunt, et sic predicta gens cum triumpho ad propriam regressa est» (Giovanni Diacono «Cronaca Veneziana». STORIA D'ITALIA, Roma, 1890, р. 116–117)^{^[1]}.

Странно, не правда ли? Очевидец событий написал о 360 кораблях и что они беспрепятственно удалились. Кто в таком случае автор рассказа о внезапно налетевшей буре и о том, какой вред она причинила? Прежде стоит рассказать о ключевом предмете эпоса - ризе Богородицы и процессе омовения её в воде.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒