ГЛАВA XV.

ГЛАВA XV.

СОЕДИНЕНИЕ 1-Й И 2-Й АРМИЙ У СМОЛЕНСКА.

Отступление от Витебска к Поречью. – Повеление Дохтурову спешить в Смоленск. – Усердие Поречан. – Твердое намерение не отступать от Смоленска. – Вывоз из Смоленска казенного имущества. – Надежда на скорое соединение с Князем Багратионом. – Платов вступает в связь с 1-ю армиею. – Составление отряда Барона Винцингероде. – Воззвание к жителям Смоленской губернии. – Свидание Князя Багратиона с Барклаем де Толли. – Князь Багратион подчиняет себя Барклаю де-Толли. – Донесения обоих Главнокомандующих Государю. – Ответ Его Величества. – Соединение 1-й и 2-й армий. – Наполеон останавливается в Витебске.

Когда Князь Багратион открыл себе путь на Смоленск, Барклай де-Толли был на марше из Витебска к Поречью, где «хотел принять меры, судя по обстоятельствам»[138]. Направление на Поречье, а не на Смоленск, было избрано им для прикрытия всех тяжестей, провиантских транспортов и парков, ибо они были отправлены по Поречской дороге. Выступив из-под Витебска 15-го Июля, армия шла к Поречью тремя колоннами. На другой день находились они: 1-я колонна, корпуса Багговута и Графа Остермана, в Яновичах; 2-я, корпус Тучкова, в Колышках; 3-я, корпуса Дохтурова и гвардейский в Лиозне[139]. Главный арьергард под начальством Графа Палена, отступал по Поречской дороге так медленно, как только позволял напор неприятеля.

На другой день по выступлении из Витебска получено известие, которое казалось вероятным, но после не подтвердилось, что Наполеон вознамерился пресечь нашей армии дорогу к Смоленску, и отправил туда войска двумя путями, одну часть из Витебска через Рудню, а другую из Могилева. Смоленск был пунктом чрезвычайно важным, ибо в нем надеялись соединить обе наши армии, а потому Главнокомандующий велел Дохтурову, следовавшему с своим корпусом и гвардиею из Витебска в Лиозну, тотчас идти усиленными маршами, из Лиозны через Рудню в Смоленск, непременно быть там через три или четыре дня, 19-го или 20-го Июля, предупредить неприятеля, и по прибытии в Смоленск, открыть сообщения с Платовым[140]. «Совершенное спасение Отечества», сказано в повелении Дохтурову, «зависит теперь от ускорения занятия нами Смоленска. Вспомните Суворовские марши и идите ими. Для обеспечения дорогою вашего продовольствия, посылайте вперед офицеров забирать у дворян и жителей провиант под квитанции, по которым в свое время Правительство заплатит с благодарностью. Для облегчения войск, старайтесь собрать более обывательских подвод и прикажите на них положить ранцы».

Между тем, как Дохтуров спешил к Смоленску, куда он вступил 19-го Июля, Барклай де-Толли пришел, 17-го, в Поречье – первый старинный Русский город, в который прибыли войска на отступлении от Немана. Жители встретили нас, как родных. Невозможно было изъявить ни более ненависти и злобы к неприятелю, ни более усердия к поданию помощи армии: безденежно доставили ей продовольствие на четыре дня; мещанки возили курьеров, ибо мужчины заняты были возкою военных тяжестей, под которые употреблялись обывательские лошади. Поречане предлагали свою собственность и жизнь; просили о позволении вооружиться против врагов, а между тем сохраняя беспрекословно повиновение Правительству, спрашивали: не подвергнутся ли они ответственности, если вооружатся? Дела присутственных мест, архивы, казна и арестанты отправлены в Ржев и Зубцов. По выходе армии из Поречья, мост на Гобсе сожжен, город опустел, жители разбежались, а отважнейшие остались в ближних окрестностях, и во все время войны делали разъезды, нападали на мародеров и транспорты, ловили курьеров, и даже отбили орла у одного Французского пехотного полка.

18-го Июля, армия тронулась из Поречья на Холм, и 20-го пришла к Смоленску, не тревожимая неприятелем, ибо Наполеон, достигнув Поречья, прекратил преследование за нами. Армия расположилась на правом берегу Днепра, имея два авангарда: 1-й, Графа Палена, в Холме; 2-й, Шевича, в Рудне. Не было более сомнения в скорой, решительной битве. Отдать во власть иноплеменных Смоленск, древнее достояние России, такая мысль не могла поселиться в душе Русских, и сам Барклай де-Толли был намерен не отступать далее. Он писал к Князю Багратиону:

«Я иду форсированным маршем из Поречья к Смоленску, чтобы там непременно предупредить неприятеля, и не давать ему далее распространиться внутрь нашего Государства, почему я твердо решился от Смоленска ни при каких обстоятельствах не отступать дальше, и дать там сражение, не смотря на соединенные силы Даву и Наполеона. Теперь, кажется, ничто уже не может препятствовать вашему быстрому движению к Смоленску, от чего совершенно зависит участь Государства, и потому полагаюсь я на ваше решительное содействие; а без того трудно будет устоять против всех соединенных сил неприятельских. Первая армия разве тогда будет иметь только то утешение, что она принесла себя на жертву для защиты Отечества, быв оставленною от своих товарищей. Именем Отечества убедительнейше прошу вас поспешить прямейшим направлением к Смоленску. По прибытии вашем, 1-я армия возьмет тотчас свое направление вправо, дабы очистить Псковскую, Витебскую и Лифляндскую губернии, которые между тем уже наверно заняты будут неприятелем».

Смоленский Гражданский Губернатор Барон Аш, видя вступление армии в вверенную ему губернию, возымел справедливое опасение за участь Смоленска и просил разрешить вывоз казенных сумм и присутственных мест. Барклай де-Толли приказал отправить в Юхнов, из предосторожности, только денежные суммы, бумаги, карты и те источники, из коих неприятель мог почерпнуть хотя малейшие сведения о состоянии края. Отправление сие велено было скрыть от жителей, и даже от чиновников, производить его ночью и тайно. «Я уверяю вас», так заключал Барклай свое отношение к Губернатору, «что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а Князь Багратион с другой стороны, идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22-го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов Отечества, или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их»[141].

По мере приближения к Смоленску, надежды Барклая де-Толли на соединение со 2-ю армиею все более осуществлялись. В день выступления его из Поречья, нарочный привез ему письмо от Князя Багратиона, извещавшего, что для 2-й армии путь в Смоленск открыт. «Ваше отношение», отвечал ему Барклай де-Толли, «так меня порадовало, что я не могу вам того изъяснить; с благополучным соединением для блага Отечества искренно вас и себя поздравляю». Барклай де-Толли просил Князя Багратиона опередить 2-ю армию и приехать в Смоленск, для соглашения о будущих действиях. Спустя день получено другое радостное известие: Платов вступил в сообщение с 1-ю армиею и находился на дороге из Рудни в Смоленск. Платову приказано войти немедленно в сношение с авангардами Графа Палена и Шевича, и сверх того: 1), сильным отрядом прикрыть левое крыло армии, и находясь в связи с высланным из Смоленска в Красной отрядом Генерал-Майора Оленина, наблюдать и прикрывать дорогу из Любавичей и Рудни к Дубровне, из Рудни прямо в Смоленск и далее к Холму; 2), в Холме учредить сильный аванпост и находиться там самому Атаману с резервами, и 3), на что преимущественно указывали Платову, отрядить 4 казачьи полка, с отличным начальником, на дорогу из Поречья к Духовщине, по которой пошли все тяжести. Этому отряду велено посылать разъезды сколько можно далее к Велижу, истреблять неприятельские партии, брать пленныхи стараться узнавать от них: кто именно идет на нас и в каком числе?[142] Казачий отряд, посланный к Духовщине, был усилен Казанским драгунским полком и поручен Генерал-Адъютанту Барону Винцингероде, который, при проезде Императора через Смоленск, оставлен был там Его Величеством для командования резервными батальонами и эскадронами. Барону Винцингероде велено тревожить денно и нощно левое крыло неприятелей, «препятствуя им далее распространяться в нашу землю»[143]. С сего времени отряд Винцингероде находился постоянно на правом крыле армии и до конца войны действовал отдельно.

Еще прежде прибытия армии к Смоленску, Дворяне Смоленские неоднократно просили не скрывать от них настоящего положения дел, дабы в следствие того могли они вооружаться, действовать совокупно с армиею, или вести партизанскую войну. Сначала Главнокомандующий уверял их в безопасности, но на другой день после вступления своего в Смоленск пригласил к вооружению дворянство, граждан и поселян. Он писал Гражданскому Губернатору:

«Да присоединятся сии верные сыны России к войскам нашим для защиты своей собственности. Именем Отечества просите обывателей всех близких к неприятелю мест вооруженною рукою нападать на уединенные части неприятельских войск, где их увидят. К сему же я пригласил особым отзывом Россиян, обитающих в местах, Французами занятых, дабы ни один неприятельский ратник не скрылся от мщения нашего за причиненные Вере и Отечеству обиды, и когда армия их поражена будет нашими войсками, тогда бы бегущих неприятелей повсюду встречали погибель и смерть из рук обывательских. Восставшие для защиты Отечества граждане вспомогать будут усилиям братьев и соотечественников своих, которые на поле брани за них жертвуют жизнью. Нашествие вероломных Французов отражено будет Россиянами, равно как предки их в древние времена восторжествовали над самим Мамаем, смирили гордость завоевателей и за вероломство наказали и истребили коварных соседов. Смольяне всегда были храбры и тверды в Вере. Я надеюсь на их усердие»[144].

В таком же смысле писано Платову:

«Как мы теперь находимся в местах отечественной России, то должно внушить обывателям, чтобы они старались. Хватать патрули и шатающихся по разным дорогам, где можно, чтобы их истребляли, и также ловили мародеров. Внушите жителям, что теперь дело идет об Отечестве, о Божьем Законе, о собственном имении, о спасении жен детей»[145].

Следственно, с прибытием 1-й армии в Смоленск война должна была сделаться войною народною. Вместе с тем хотели положить конец отступлению и начать борьбу с неприятелем. Не доставало только Князя Багратиона. Июля 17-го, в тот день, когда 1-я армия подходила к Поречью, Князь Багратион был в Мстиславле, откуда думал он взять первоначально направление на Горы, и потом прямейшим путем идти на Витебск, ибо ему не было еще известно об отступлении 1-й армии от Витебска. Узнав о движении ее к Поречью, он отменил марш на Горы, и обратился прямою дорогою на Смоленск, через Хиславичи и Щелканово. Из Мстиславля он доносил Императору: «Я наконец достиг того пункта, на котором не имею неприятелей в тылу и во флангах армии. Здесь я к ним грудью»[146]. Так открыл себе путь Князь Багратион на соединение с 1-ю армиею. В пятинедельном борении с двумя Французскими армиями, превосходившими его числом, из коих одна преследовала его, в то время, как другая перерезывала ему дорогу, успел он достигнуть своей цели – свободного сообщения с Барклаем де-Толли, и ускользнул от сил неприятельских, долженствовавших поставить его между двумя огнями и отбросить от главного театра воины. Быстрота маршей и непоколебимая твердость, с которою стремился он к цели, единожды им предположенной, ставят его отступление на ряду с самыми блистательными военными действиями. Он шел иногда верст по 40 и более, имел беспрестанно позади и впереди себя сильного неприятеля, вез больных, пленных и обозы, от чего армия была иногда растянута на протяжении 50-ти верст. «Одно непомерное желание людей драться, поддерживало их силы», говорит Князь Багратион в донесении Государю. «Удостойте, Всемилостивейший Государь, принять удостоверение, что быстроте маршей 2-й армии,во все время делаемых по самым песчаным дорогам и болотистым местам, с теми тягостями, которые на себе ныне люди имеют, удивился бы и Великий Суворов»[147].

21-го Июля, опередив армию, Князь Багратион, приехал в Смоленск. Он тотчас отправился к Барклаю де-Толли, который увидев из окна коляску его, надел шарф, взял шляпу, пошел к нему на встречу до передней комнаты и сказал: «Узнав о вашем приезде в Смоленск, я сам только что имел намерение быть у вас». От свидания Главнокомандующих зависело многое, весьма многое. Во время отступления, случались недоразумения между ними касательно взаимных действий их. Иначе и быть не могло. По великому пространству, разделявшему армии, один не мог в точности знать препятствий, какие должен был одолевать другой. Барклай де-Толли винил Князя Багратиона, почему не пробивается он для соединения с 1-ю армиею, а Князь Багратион досадовал на своего товарища, зачем он не атакует Французов, и тем лишает его средств идти к Двине. По мнению Князя Багратиона, 1-я армия наступлением своим на Наполеона принудила бы его притянуть к себе Даву, и тем очистила путь для 2-й армии. Барклай де-Толли оправдывался невозможностью действовать наступательно, в чем Князь Багратион сначала не был убежден, ибо не знал о силах неприятельских, находившихся против 1-й армии, равно как Барклаю де-Толли неизвестны было препятствия, с коими должен был бороться Князь Багратион. При свидании Главнокомандующих все объяснилось: недоразумения кончились. Несравненно важнее было решение вопроса: кому принять верховное начальство над обеими армиями, на что предварительно не было дано повеления. Князь Багратион был старше Барклая де-Толли в чине, но Барклаю де-Толли, как облеченному особенною доверенности Монарха, не были сокрыты мысли ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА на счет войны, и как Военному Министру, более известны состояние и расположение резервов, запасови всего, что было уже сделано и приготовлялось еще для обороны Государства. Князь Багратион подчинил себя Барклаю де-Толли, который в прежних войнах бывал часто под его начальством.

Первое свидание продолжалось недолго. Оба Главнокомандующие расстались довольные друг другом. Вот собственные их выражения из донесений Государю: «Долгом почитаю доложить», говорил Барклай де-Толли, «что мои «сношения с Князем Багратионом самые лучшие. Я в нем нашел человека благороднейших свойств, исполненного возвышенных чувствований и любви к Отечеству. Мы объяснились на счет дел, и совершенно одинакового мнения в мерах, которые надлежит принять. Смею заранее уверить, что по утверждении между нами доброго согласия, мы будем действовать единодушно»[148]. – «Порядок и связь, приличные благоустроенному войску», писал Князь Багратион к Его Величеству, «требуют всегда единоначалия; еще более теперь, когда дело идет о спасении Отечества, я ни в какую меру не отклонюсь от точного повиновения тому, кому благоугодно будет подчинить меня. Я принял смелость, из особенной преданности моей к Отечеству и благотворительным ко мне милостям Вашего Императорского Величества, удостоверить сим, что никакая личность в настоящем времени не будет стеснять меня, но польза общая, благо Отечества и слава Царства Вашего будут неизменным законом к слепому повиновению».

«Я весьма обрадовался, услышав о добром согласии вашем с Князем Багратионом», отвечал Государь Барклаю де-Толли. «Вы сами чувствуете всю важность настоящего времени и что всякая личность должна быть устранена, когда дело идет о спасении Отечества»[149]. В тот же день Император писал к Князю Багратиону: «Зная Ваше усердие к службе и любовь к Отечеству, Я уверен, что в настоящее, столь важное для оного время, вы отстраните все личные побуждения, имев единственным предметом пользу и славу России. Вы будете к сей цели действовать единодушно и с непрерывным согласием, чем приобретете новое право на Мою признательность».

На другой день после свидания Главнокомандующих 22-го Июля, прибыла к Смоленску 2-я армия и соединилась с первою, по прошествии 40-ка дней от вторжения Наполеона в Россию, и по совершении первою армиею 500, а второю 750-ти верстного обхода. Отданы были на расхищение неприятеля губернии: Курляндская, Виленская, Гродненская, Витебская, Могилевская, Минская, часть Смоленской и Блостокская область, но не менее того соединение армий почиталось, по справедливости, событием столь же счастливым, сколь и неожиданным: счастливым, потому, что некоторым образом уравновесились силы воюющих сторон на главном театре войны, а неожиданным от того, что Наполеон, заняв сначала похода центральное положение между нашими армиями, мог, действуя решительнее, отделить их одну от другой на долгое неопределенное время. Соединение армий совершилось в день, который благодарная Россия привыкла тогда праздновать полвека: день тезоименитства Императрицы Марии Федоровны. 2-я армия расположилась на левом берегу Днепра. Неумолкающие гром музыки и отголоски веселых песен свидетельствовали о бодрости солдат. Забыты были понесенные труды, видны были гордость побежденных опасностей, готовность к одолению новых. Глядя на войско, можно было подумать, что оно прошло пространство между Неманом и Днепром не отступая, но торжествуя.

Узнав, что Даву не успел преградить Князю Багратиону пути к Смоленску, Наполеон остановил движение главной и своей армии. Остановка была необходима. После утомительных переходов от Немана до Витебска, армия имела нужду в отдохновении; требовалось время для собрания множества отсталых, ожидания запоздавших на пути обозов, для распоряжений о продовольствии; словом: необходимо было устроиться, и перед дальнейшим вторжением в Россию обеспечить тыл и фланги, распоряжаясь действиями отдельных корпусов Князя Шварценберга, Ренье, Макдональда и Удино. Остановясь в Витебске, Наполеон разместил армию на пространные кантонир-квартиры между Двиною и Днепром, от Велижа до Орши. В таком расположении провел он две недели, между тем как наши армии совершали безуспешные движения около Смоленска. Оставляя их на Днепре, занятых маневрами, а Наполеона в Витебске в бездействии, обратимся к тому, что происходило, с открытия похода до начала Августа, в других частях театра войны: армиях Тормасова и Чичагова, корпусе Графа Витгенштейна и в окрестностях Риги; обозрим губернии, занятые неприятелем, скажем, как, по воззванию Александра, восстала и ополчилась Россия, и потом перейдем к битвам, загремевшим в окрестностях Смоленска и в стенах его.

[138] Донесение Государю, от 15 Июля, в день отступления из-под Витебска.

[139] Движение 1-й и 2-й армий к Смоленску, № 13-й.

[140] Поведение Дохтурову, от 16-го Июля, №542-й.

[141] Отношение Барклая де-Толли Смоленскому Губернатору, от 19-го Июля,№562-й.

[142] Повеление Платову, от 20-го Июля, №570-й.

[143] Повеление Барону Винцингероде, от 21-го Августа, №574-й.

[144] Повеление Гражданскому Губернатору, Барону Ашу, от 21-го Июля, №575.

[145] Повеление Платову, от 20-го Июля, № 570.

[146] Донесение Государю, от 17-го Июля, № 452.

[147] Донесение ГОСУДАРЮ, от 10-го Июля, № 434.

[148] Донесение, от 22-го Июля.

[149] Письмо Государя Барклаю де-Толли, от 28 го Июля.