ПЛАТОВУ.. КНЯЗЮ БАГРАТИОНУ.

ПЛАТОВУ.

«Так как главнейшие неприятельские силы сосредоточены между Ковно и Меречем, и сегодня, вероятно, последует переправа неприятелячерез Неман, то предлагаю вам: 1), Иметь корпус ваш сосредоточенным около Гродно. 2), С первым известием о переправе неприятеля, идти решительно ему во фланг, действовать сообразно обстоятельствам и наносить всевозможный вред. 3), Не должно излишне озабочиваться тылом вашего корпуса,ибо Князю Багратиону дано знать о предназначенных вам действиях, и предписано обеспечивать тыл ваш».

На другой день, 13-го Июня, когда уже совершилось вторжение неприятеля, Барклай де-Толли известил о том Князя Багратиона и объявил ему подтвердительное Высочайшее повеление, согласное с посланным к нему накануне[66]. Князь Багратион, тотчас вступил в сношение с Платовым, и советовал ему стараться не быть отрезанным от 1-й армии, и для того идти из Гродно правым берегом Немана на Лиду и Минск. «В сем случае», писал ему Князь Багратион, «я соберу мою армию за Щарою, в Слониме, где будут и мои казачьи полки, под начальством Иловайского 5-го. При отступлении, они прикроют мой левый фланг, а перейдя Несвиж, я их направлю на мой правый фланг, откуда они могут, совокупно с вашим корпусом, быв подкреплены моею армиею, наносить неприятелю вред и сохранять сообщение с 1-ю армиею. Впрочем, я говорю собственные мои мысли, и единственно для того, чтоб вы приняли оные в одном случае к соображению, а в другом, если не имеете особенных повелений, то для совместного выполнения»[67]. Давая советы сии Платову, Князь Багратион не выступил из Волковиска, но собрав там армию, писал к Барклаю де-Толли, чтобы он испросил у Государя разрешения: идти ли ему на Минск? Два дня прошло в ожидании ответов от Барклая де-Толли и от Платова. Платов не был подчинен Князю Багратиону, а потому последний не знал: согласится ли Атаман на его предложение обратиться на Минск, или, может быть, вознамерится взять из Гродно иное направление на сообщение неприятелей? Самого Князя Багратиона занимала в то время мысль, совсем противоположная движению на Минск – мысль идти на Варшаву. Он писал Военному Министру: «Если благоугодно будет

Его Императорскому Величеству сделать диверсию, по сердечным чувствам и по духу известного мне воинства Российского выгоднейшую, которая иметь будет особенное влияние на всю Польшу и на движение союзных армий неприятельских, то я прошу разрешения, чтобы с корпусом Платова и армиеюo, мне вверенною, позволено было идти через Белосток и Остроленку в Варшаву. Поражая и истребляя неприятеля в сих местах против меня, между Влодавы и Тыкочина расположенного, если наконец я найду себя в необходимости от превосходнейшего несравненно в силах отступать, и разумеется уже не к Борисову, то еще буду иметь время воспользоваться сим через Брест-Литовский, и соединиться с Тормасовым, который по уважению к сему должен будет идти к Бресту, чтобы совокупно отразить силы неприятельские, под командою Князя Шварценберга и других начальников Польских там состоящие»[68]. Предложение Князя Багратиона идти на Варшаву осталось без ответа. На другой день по отправлении сего отношения пришло к нему от Барклая де-Толли известие, что 1-я армия отступает от Вильны к Свенцянам, где, может быть, будет дано сражение. В следствие того Барклай де-Толли предписал Платову действовать неприятелю в тыл и во фланг, через Лиду и Сморгоны к Свенцянам, а Князя Багратиона просил, соображаясь с движениями Платова, стараться о недопущении неприятеля отрезать дороги 2-й армии на Минск и Борисов[69]. Получив сие отношение, Князь Багратион выступил, 17-го Июня, из Волковиска через Зельве на Слоним, в намерении идти оттуда к. Минску[70].

Уведомление о ежеминутном ожидании вторжения неприятельского застало Платова в Гродно, где он находился с 10-ю казачьими полками 1-й армии. Платов немедленно отрядил разъезды к Меречу, разведывать: не переправляется ли где неприятель, и стал сосредоточивать войска, имея в виду, согласно своему назначению, ударить в тыл и во фланг Французам. Между тем он отправлял из Гродно внутреннюю стражу, запасы, казенное имущество, главную аптеку, оружие, амуницию и больных; к чему со стороны гражданского ведомства еще не было приступлено. Усмотрев из донесений, получаемых от разъездов, что неприятель между Гродно и Меречем не готовился еще к переправе, и между тем узнав, что Наполеон перешел у Ковно, Платов велел казакам, содержавшим пограничную цепь, снять посты и следовать к Щущину и Лиде, куда направил и весь свой корпус. В то время, на противоположном берегу Немана, появился Вестфальский Король, с корпусами Ла-тур-Мобура, Понятовского и Вандама, и готовился к переправе, для напора на Князя Багратиона с тыла. Платов, еще находившийся в Гродно, испортил мост и стрелял по неприятелю, желая удержать его несколько времени, дабы успеть отправить внутрь Государства тяжести, вывозимый из Гродно более нежели на 3.000 подводах[71]. Потом, 17-го Июня, выступил он к Лиде, в тот день, когда Князь Багратион трогался из Волковиска на Слоним.

Пока Князь Багратион и Платов производили сии движения, последовала перемена в назначении предводимых ими войск. Вместо первоначально предписанного им движения во фланг и в тыл неприятеля, приказано Князю Багратиону идти на соединение с 1-й армиею, а Платову прикрывать его марш. Обоим даны следующие собственноручные повеления Императора:

1. КНЯЗЮ БАГРАТИОНУ.

«По движениям неприятеля против правого фланга 1-й армии, найдя необходимым соединить большие силы против оного, дабы нанести ему сильный удар и потом действовать на него наступательно, почитаю нужным предписать вам, чтобы перейдя с вверенною вам армиею за реку Щару, тянуться на соединение к 1-й армии через Новогрудек или Белицу, куда из сих двух мест вам удобнее будет, оттуда же на Вилейку, на которую предпишите следовать на соединение с вами и 27-й пехотной дивизии, идущей теперь из Минска на Новогрудек. Действуя таким образом в правый фланг неприятеля, иметь главным предметом вышеупомянутое соединение вашей армии с первою. В случае же, что весьма превосходные силы неприятеля не позволят исполнить сим предписываемого вам движения, вы всегда будете в возможности ретироваться на Минск и Борисов[72]. Соединение ваше с нами составляет всю Мою заботу, и чем скорее будет оное вами выполнено, тем более вы будете заслуживать Мое благоволение и признательность Отечества»[73].

2. ПЛАТОВУ.

«Пока вверенный вам весь корпус казаков будет находиться между Лидою и Виленкою, должны вы иметь предметом для нападений наших на неприятеля все дороги, ведущие от вас к Вильне, по коим посылать вам вперед отряды из 500 до 1.000 казаков, по усмотрению вашему, назначив сим отрядам пункты, на кои им отступать. Когда весь корпус казаков минует Вилейку, тогда нападения казаков должны производиться на сообщения неприятеля с Вильною, прикрывая марш армии Князя Багратиона; соображать же движения свои по направлению армии его, следующей по предписанию из Волковиска через Новогрудек на Вилейку, и которая служить будет вам опорою на случай вашего на нее отступления. Посему и должно вам иметь беспрерывное сношение с Князем Багратионом, которому предписано уведомить вас о подробнейшем направлении марша вверенной ему армии, а вам как можно чаще извещать его о всех движениях, как ваших, так и неприятельских, равномерно доставлять известия сии ко Мне и Военному Министру, в место пребывания главной квартиры между Видзою и рекою Двиною»[74].

Высочайший рескрипт Князю Багратиону был отправлен с флигель-Адъютантом Бенкендорфом, который, 18-го Июня, настиг Князя Багратиона на марше в Минск, в местечке Зельве, близ Слонима, откуда 2-я армия немедленно выступила к Новогрудку, чтобы потом идти через Вилейку к 1-й армии. 27-й дивизии, Неверовского, только что в Москве сформированной, и шедшей оттуда на присоединение к 2-й армии, Князь Багратион послал приказание остановиться в Новогрудке, и там ожидать его. Платов, получив Высочайший рескрипт о прикрытии движения 2-й армии, выступил из Лиды к Николаеву, где Князь Багратион намеревался переходить через Неман. Донося Государю о выступлении к новому своему назначению, Князь Багратион присовокупил: «Определить точного времени соединения с 1-ю армиею не смею, поелику удостоверен, что неприятель будет преграждать путь мой и беспокоить войска на переходе толикого пространства, но по мере сил 2-й армии и всеподданнейшего усердия, следовать мановениям Монаршим отражая врагов, поспешу в точности исполнить волю Вашего Императорского Величества»[75].

Без дневок шла 2-я армия из Слонима. Лишние обозы и больные были отправлены в Бобруйск. 22-го Июня, на четвертый день после получения Высочайшего повеления в Зельве, Князь Багратион был уже в Новогрудке. С такою же поспешностью сделаны и приготовления для переправы через Неман в Николаеве, где в тот день, 22-го Июня, первая колонна армии переправилась на правый берег реки. За первою колонною шла к переправе вторая. С обеими колоннами, заключавшими в себе всю армию, Князь Багратион хотел идти на Вишнево и Воложин, и предупредить там неприятельские войска, бывшие, по доходившим до Князя Багратиона сведениям, в Ольшанах. На переправе при Николаеве армия имела с собою только самый необходимый обоз, чтобы ускорить переход через Неман; для прочих тяжестей учреждена была другая переправа у Колодзины. Обозрение за Неманом дорог и местоположений от Николаева к Вишневу и Воложину, через болота и леса, неудобные для быстрого марша войск, представляло большое затруднение к переходу пространства, предстоявшего 2-й армии, тем более, что, по донесениям казаков, оно уже занято было пятидесятитысячным корпусом Даву. Наполеон отрядил его, 18-го Июня, из Вильны на Ошмяны и Воложин, для предупреждения Князя Багратиона в Минске и вообще на тех пунктах, куда он вздумал бы обратиться для соединения с 1-ю армиею. Донесения казаков не остановили Князя Багратиона. Он надеялся одолеть и неприятеля, которого встретил бы на дороге, и местные неудобства, а потому спешил окончанием переправы войск при Николаеве; но вдруг, совершенно неожиданно, армия получила от него повеление остановиться. Причиною тому были привезенные к нему на самой переправе известия, что авангард Вестфальского Короля шел в тыл 2-й армии, что Слоним занят неприятелем, и впереди, влево от Николаева, у Липняшки, равномерно показались Французы. То были разъезды Вице Короля, стоявшего в Рудниках. Платов тогда же доносил, что его повсюду встречают большие силы Французов на пространстве между Неманом и дорогою, ведущею из Вильны в Минск. Князь Багратион, увидя вокруг себя неприятеля, в тылу, на левом крыле и с фронта, принял в соображение три случая: 1), достоверность не найти никаких магазинов на пространстве, разделявшем его от 1-й армии; 2), весьма худую переправу через Неман, которая, в случае неудачи, сделала бы его отступление совершенно гибельным, ибо сзади его находилась армия Вестфальского Короля, и 3), что достигая соединения с 1-ю армиею по местам болотистым, занятым неприятелями, должно было потерять большое число людей, обозы, а с ними вместе продовольствие, и, следовательно, обессилив себя, не доставить 1-й армии ожидаемого ею подкрепления.

Соображение сих обстоятельств побудило Князя Багратиона приказать первой колонне, уже переправившейся на правый берег Немана, возвратиться, после чего он пошел, 23-го Июня, усиленными маршами через Новосвержен и Койданов на Минск, намереваясь оттуда искать соединения с 1-ю армиею. Движение на Минск, по мнению Князя Багратиона, долженствовало быть обеспечено тем, что Даву, будучи удостоверен в его намерении переправиться через Неман в Николаеве, и имея в виду отряженный для того от 2-й армии партии, вероятно, стянет свои войска от Мишка назад к Вишневу, через что Князь Багратион надеялся предупредить Французов в Минске. Желая более убедить Французов в намерении своем продолжать переправу в Николаеве, приказал он Платову усилить партии на Вишнев, и вместе с отрядом Дорохова, который между тем примкнул ко 2-й армии, занять Воложин и удерживать, его до 20-го Июня, а потом, для соединения с армиею, отступить к Минску через Камень и Хатово[76]. Платов не мог вполне выполнить сего приказания, встретя вокруг Воложина главные силы Даву. Он оставил Воложин влево и повернул на Бакшты и Хатово, стараясь находиться на одной высоте с 2-ю армиею. Что касается до Даву, то он не дался в обман, как надеялся Князь Багратион; не остановился у Вишнева и Воложина защищать дорогу из Николаева в Вилейку, но продолжал марш на Минск.

Государь, не зная еще, что Князь Багратион поступил в противность Его повеления, был уверен, что 2-я армия идет на Вилейку, тем более, что Бенкендорф, возвратившийся от Князя Багратиона, привез письменное о том донесение, и словесно подтвердил, что лично при нем отданы приказания идти на переправу в Николае, и потом на Вилейку. Для ускорения сего движения и сообщения Князю Багратиону необходимости немедленного соединения с 1-ю армиею, Государь вновь отправил к нему Бенкендорфа, с словесным повелением, спешить как можно более. Бенкендорф ехал на Борисов и Минск. В нескольких верстах от Минска встретил он Губернатора и чиновников, спасавшихся из губернского города, где, по их словам, уже должны были находиться Французы. Однако Бенкендорф успел проехать через Минск за час до вступления туда неприятеля, и встретил 2-ю армию на марше не на Вилейку, как думал он, или на Минск, но совсем в другом направлении, где вовсе не полагал ее найти, в Несвиже, на марше в Бобруйск.

Причины, побудившие Князя Багратиона к такому движению, удалявшему его на Великое пространство от 1-й армии, были следующие: выступив из Николаева к Минску, он твердо решился атаковать неприятеля, если бы Минск и был занят Французами. Он велел войску быть готовым к бою, идти распашным маршем, на переходах облегчать солдат сколь можно более, и делать частые привалы. «Пройдя с места 5 верст», приказывал он, «отдыхать час; отошед потом 10 верст, два часа; перешед 15 верст три часа; винную и мясную порции раздавать два раза в день. Иметь в виду, что быстрое движение покроет славою всех участвовавших в оном и заслужит благоволение Государя Императора»[77]. 2-а армия радостно внимала словам любимого вождя, и быстро подавалась вперед, уверенная предупредить неприятеля в Минске, или перешагнуть по его трупам. 24-го Июня пришла она в Мир, где Князь Багратион получил известия, «удостоверившие его», как он доносил, «в непомерном превосходстве сил неприятельских, которые показывались у Минска, по дорогам от Вилейки и Воложина, и угрожали ему с тыла от Новогрудка. Притом», продолжает он, «я имел в виду Высочайшее повеление, объявленное мне Барклаем де-Толли, избегать решительного сражения с сильнейшим неприятелем»[78]. Основываясь на сих уважениях, Князь Багратион отменил намерение пробиваться на Минск, и повернул на Слуцк и Бобруйск, решаясь искать соединения с 1-ю армиею через Могилев. На марше в Бобруйск пришел он в Несвиж 26-го Июня, в тот день, когда ГОСУДАРЬ прибыл в Дрисский лагерь. ВНесвиже Князь Багратион остановился на трое суток, для отдыха войск, ибо в течение десяти суток, с выступления из Волковиска,шли они безостановочно, усиленными маршами, дурными дорогами, глубокими песками.

Первое известие о сем, для Императора совсем неожиданном марше на Бобруйск, получил Государь не от Князя Багратиона, а от офицера, посланного из 1-й армии с приказаниями к Платову. Узнав о сем движении, ГОСУДАРЬ писал собственноручно Князю Багратиону:

«Адъютант Военного Министра, Граббе[79], посланный к Платову, возвратясь сей час, привез известие, что вы переменили направление ваше и пошли на Несвиж и Бобруйск, потому что Даву шел на Воложин и Минск. Не имея от вас никаких известий после вашего рапорта от 20 Июня, из Слонима, поспешаю отправить к вам Флигель-Адъютанта Князя Волконского, с тем, что удаление ваше на Бобруйск крайне будет вредно для общей связи военных дел, и даст возможность Даву пробраться между Двиною и Днепром на Смоленск. Напротив того, если б вы держались прежде данного вам направления на Вилейку, или по крайней мере на Минск, то очутились бы на фланге или в тылу у Даву, и тем помешали бы его движению. Ваша армия усилена всем корпусом Платова и отрядом Дорохова, которые к вам присоединились; это может составить до 50.000 под ружьем; у Даву не более 60.000, и то по надутым счетам Французской армии. 50.000 Русских весьма могут противостать 60.000 сборных войск. Я еще надеюсь, что по получении моих повелений через Бенкендорфа, вы опять обратитесь на прежнее направление. Отступление же на Бобруйск не иначе должны вы предпринимать, как единственно в крайнем случае. Мы ожидаем через несколько дней решительного сражения. Если Всевышний увенчает труды наши победою, то можно будет частью войск 1-й армии действовать в левыйфланг Даву; но для сего необходимо, чтоб вы немедленно направились на его правый фланг. Я в твердой уверенности, что вы ничего не упустите, дабы приобрести Российскому воинству новую славу, и наказать наглого врага, вторгнувшегося в наши пределы среди мира и союза, нас соединявшего».

Князь Багратион получил сие повеление в Тимковичах, на первом переходе из Несвижа к Слуцку, откуда уже невозможно ему было обратиться к Минску, не встретясь там со всеми силами Даву и не быв атакованным с тыла, или с фланга, Вестфальским Королем. Донесение его в ответ на Высочайшее повелите было следующего содержания:

«Вашему Императорскому Величеству известны мои предположения, обещавшие надежды достигнуть Минска, и причины, не позволившие ими воспользоваться. Имея противу себя Даву с 60.000 и Вестфальского Короля с армиею в таковой же силе, по показаниям пленных, преследовавшего меня на всех пунктах, с твердым упованием на храбрость воинства Российского, я никогда не помышлял о числе их, но все меры употреблял, исполняя в точности начертания Вашего Величества, чтобы не дать неприятелю в первых его стремлениях чем-либо воспользоваться и получить малейшую поверхность над войсками, мне вверенными; данное же мне направление на Новогрудек не только отнимало у меня способы к соединению через Минск, но угрожало потерею всех обозов, лишением способов к продовольствию и совершенным пресечением даже сношений с 1-ю армиею. Быв в таком положении, с изнуренными войсками от десятидневных форсированных маршей по песчаным весьма дорогам, я принял оное за крайность, в которой и Ваше Императорское Величество позволяете отступление к Бобруйску. Вся цель моей жизни состоит в едином желании иметь счастье быть угодным Вашему Величеству; сберегая вверенных мне защитников Отечества, я не пожалею собственно себя ни в каком случае, чтоб усугубить славу Российского воинства, благоденствие Твоего народа, и с упованием на Всемогущего Бога потщусь не допустить врагов распространить дерзость на Смоленск».

«Из сведений, частно ко мне доходящих и от пленных получаемых, совершенно известно, что наибольшие силы Наполеона обращены к уничтожению меня, яко слабейшего; но я все средства употреблю, чтобы Ваши надежды, Всеавгустейший Монарх, были оправдаемы во всей мере, и соображаясь с движениями неприятельских сил и собственными возможностями, буду изыскивать средства, поражая неприятеля, проложить себе путь к соединению с 1-ю армиею. Но быв отовсюду окружен и стесняем непомерно превосходными силами, я не смею отвечать за успех в моих намерениях, если Ваше Императорское Величество не соизволите повелеть 1-й армии, сколь возможно скорее, непременно атаковать неприятеля, против оной находящегося, и по всем обстоятельствам быть долженствующего в весьма ограниченных силах. Простите, Августейший Монарх, смелость, с каковою дерзаю предлагать Вам сию спасительную и единственную, по мнению моему, меру против наглого стремления неприятеля, и уверению, что напав с твердою решимостью, без сомнения уничтожены будут его надежды, родившиеся от отступления. 1-я армия, имея в тылу своем укрепленный лагерь, будет иметь возможность и в случае невыгод удержать неприятеля: через предприятие таковое преподаны б были мне хоть малейшие способы к соединению, без чего я конечно не смею обещать ничего верного».

Возвратимся к трехдневному пребыванию Князя Багратиона в Несвиже. Немедленно по вступлении своем в Несвиж, 26-го Июня, велел он Платову, пришедшему из Хатова в окрестности Мира, послать в разные стороны партии, стараясь открывать и удерживать неприятеля, пока армия будет отдыхать. Через несколько часов показался неприятель у Кореличей. То был авангард Вестфальского Короля Иеронима, с начала войны еще не появлявшийся в виду арьергарда 2-й армии, ибо Король действовал медленно. Вступя 18-го Июня в Гродно, он должен был, по назначению Наполеона, идти непосредственно за Князем Багратионом. Отправив вперед авангард, он провел в Гродно четыре дня, употребленные на переправу войск, устройство их дальнейшего следования, удовольствия и пышные пиры Поляков, которые, при его вступлении в Гродно, тотчас начали сзывать конфедерацию и ополчаться против России. Однако долее 4-х дней нельзя было ему медлить, потому, что Наполеон, быв деятельнее Иеронима, успел уже в то время отрезать Князю Багратиону прямое сообщение с 1-ю армиею, и писал Вестфальскому Королю: «Двиньте вперед Поляков, поручите авангард Понятовскому; назначьте к нему все легкие войска, и будьте во всякое время готовы подкреплять его. Багратиону не до того, чтобы маневрировать, возвращаться и с вами вступать в дело: он старается только уходить. И так, не оставляйте Русских в покое; удерживайте их, когда они подвигаются вперед, заступайте им дорогу, если они подадутся назад»[80].

Столь настоятельные повеления вывели Короля Иеронима из бездействия, и он тронулся из Гродно, вслед за своими передовыми войсками, 22-го Июня, когда Князь Багратион был у Николаева. 26-го, при вступлении Князя Багратиона в Несвиж, Иероним пришел в Новогрудек, а авангард его, состоявший из трех конных Польских полков, в Кореличи. Здесь имели они первую схватку с отрядом Платова, расположенным впереди Мира. Казачьи Генералы Иловайский 5-й и Карпов 2-й ударили на Поляков и гнали их до Новогрудка. Поздно вечером, Платов отступил к Миру, и не доходя до него 3-х верст остановился, сосредоточивая разкомандированные свои полки. Князь Багратион, заключая из донесений Платова, что показавшиеся у Кореличей Поляки должны были иметь за собою большие силы, приказал ему не трогаться из Мира и удерживать неприятеля. В подкрепление Платову отрядил он Генерал-Адъютанта Васильчикова, с тремя полками конницы и двумя пехоты.

Платов устроил засаду. Впереди, к Кореличам, он поставил 100 казаков для наблюдения за неприятелем, стараясь заманить его ближе к нашему главному отряду. По сторонам дороги, вправо и влево, в скрытых местах засели отборные казаки. Они должны было ударить на неприятеля, когда он пойдет за сотнею, стоявшею впереди, и имевшею приказание, в случае натиска на нее, отступать торопливо. Распоряжения Платова удалисьв полной мере. 27-го Июня, три Польские уланские полка, под начальством Турно, впали в засаду, были разбиты, преследуемы 15 верст, и потеряли 248 пленных. «Перестрелки с неприятелем не вели», доносил Платов, «а бросились дружно в дротики, и опрокинули его, не дав времени поддерживаться стрельбою. Поляки так упорно сопротивлялись, что пленные были все переранены. Ни один не сдавался, пока не был сбит с лошади». На следующий день дело возобновилось. В подкрепление Турно, Вестфальский Король отрядил кавалерийскую дивизию Рожнецкого. К Платову подошел Васильчиков. Заметя намерение неприятелей атаковать наш арьергард, Платов употребил против них тот же маневр, который накануне, был столь удачен, и поставил в засаду отряд Васильчикова. Рожнецкий тронулся вперед. Васильчиков пропустил его мимо себя и потом ударил ему во фланг, между тем, как Платов атаковал неприятеля с фронта. Завязался жаркий бой, грудь на грудь. Поляки были смяты, опрокинуты. К совершенному поражению их способствовал также неожиданный случай: появление Генерал-Майора Кутейникова; возвращаясь с бригадою из дальней командировки, он пришел во время дела на поле сражения, в тыл неприятелю, и тотчас пустился в атаку. Рассеянные остатки полков Рожнецкого спаслись бегством, оставив внаших руках много пленных. Число их не выставлено в донесении Платова, на скорую руку писанном.

Пока Платов три дня торжествовал над авангардом Вестфальского Короля, 2-я армия отдыхала у Несвижа и потом выступила к Бобруйску. Между тем Даву занял Минск, где была ему сделана самая пышная встреча: звонили колокола; гремела музыка на галерее Ратуши; дорогу его усыпали цветами. Именем своего Императора объявил Даву жителям, что «непобедимая армия Наполеона пришла для возвращения Полякам отечества, и несметные корпуса ее, или покроют Россию своими костями, или Польше будет возвращена самостоятельность и прекратится влияние России на дела Европы»[81]. Наполеон благодарил Даву за успешные его действия и преграждение пути Князю Багратиону, но был недоволен медленностью Вестфальского Короля и писал ему: «Невозможно маневрировать хуже; вы будете причиною, что Багратион успеет уйти, и я лишусь плода самых искусных соображений, лучшего случая, какой, может быть, более не представится во весь поход»[82]. Справедливо было неудовольствие Наполеона против Вестфальского Короля, но и Государь не оставил Князя Багратиона без замечания за то, что он не успел занять Минска. «Направление ваше сперва на Вилейку, а потом на Минск», писал к нему Государь, «было сделано в надежде, что находясь столь часто в походах с славным нашим полководцем Князем Суворовым Италийским, вы предупредите неприятеля на сих важных пунктах, не столько для того, чтобы совершенно соединиться с 1-ю армиею, как для поставления 2-й армии на направление, имеющее в тылу центр России, чем действия обеих армий сделались бы удобнее и деятельнее. По рапорту вашему, вы могли быть в Минске 27-го Июня; неприятель же занял оный 26-го, и по самым достоверным известиям состоял не более как в 6.000. По сему, продолжая быстро марш ваш на Минск, вы несомненно вытеснили бы его, и прошед за Минск, по обстоятельствам, либо удерживали сие место, либо могли уже свободно отступать на Борисов, где опять наступление неприятеля могло быть преграждено. Но ныне следует помышлять о будущем, а не о прошедшем».

[66] Отношение Барклая де-Толли к Князю Багратиону, от 13-го Июня, № 292.

[67] Отношение Князя Багратиона Платову, от 14-го Июня, №321.

[68] Отношение Князя Багратиона к Барклаю де-Толли, из Волковиска, от 1-го Июня, № 323.

[69] Отношение Барклая де-Толли к Князю Багратиону, от 15-го Июня, № 320.

[70] Карта первоначальных действий Князя Багратиона и Платова, №6-й.

[71] Донесение Платова Барклаю де-Толли, из Гродно, от 16-го Июня. Его же донесение Государю, из селения Ищолки, от 18-го Июня, №39.

[72] Высочайший рескрипт, от 16-го Июня, из Свенцян.

[73] Высочайшее повеление Князю Багратиону, от 18-го Июня, из Свенцян.

[74] Собственноручное повеление Государя Платову, из Свенцян, от 19-го Июня, №27-й.

[75] Донесение ГОСУДАРЮ Князя Багратиона, из Зельве, от 18-го Июня, № 339-й.

[76] Донесение Князя Багратиона Государю, из Кореличь, от 24-го Июня, № 372

[77] Приказ Князя Багратиона, от 23-го Июня, № 71.

[78] Донесение Государю Князя Багратиона, из Несвижа, от 26-го Июня, № 391.

[79] Ныне Генерал-Лейтенант.

[80] Fain, Manuscrit de 1812, I, 164.

[81] Подробное описание в Литовском курьере, 15-го Августа 1812, № 60.

[82] Fain, Manuscrit de 1812, I, 176.

⇐ Предыдущая 12