Золушка и принц

Золушка и принц

Прогулочный теплоход неторопливо скользил по Неве. Галдящая публика беззаботно сновала по палубам, не забывая отметиться в заведении под многообещающей вывеской «Буфет». Шум, гам, тарарам – красоты набережных Северной столицы померкли - физиономии надменного бармена и его сонной помощницы увеличились до сверхъестественных размеров. Пытаясь вырваться из объятий душного мирка, я взял пятилетнего сынишку на руки и стал рассказывать ему об истории Великого города. Мои усилия были тщетны - Димка вертел головой по сторонам. Его больше привлекала дикая оргия кипящего вокруг разгуляя.
- Так ты ее трахнул?
- А то! - рядом раздался довольный гогот.
Покосившись на физиономии «отдыхающих», я крепче прижал к себе Димку и вспомнил картину «Пир королей» Филонова. Я уже было пожалел, что отправился на эту прогулку, как вдруг увидел Его: высокий лоб, красивое, бледное лицо и горящие глаза, устремленные на Неё. Во взгляде молодого человека лет тридцати было что-то завораживающее, властное и одновременно беззащитное. А может, эта беззащитность – ипостась покорителя женских сердец? Я с грустью подумал о спутнице незнакомца, милой девушке лет двадцати. Он, этот безжалостный сердцеед, без труда добьется своего, чтобы…Нет, разве может взгляд банального волокиты источать столько света? Теперь я внимательно посмотрел на девушку и … оторопел. Да как я не заметил такой красоты? В ее облике нежная покорность непостижимым образом сочеталась с удивительной силой духа. Она открыто смотрела в глаза своего спутника, на губах девушки блуждала едва заметная улыбка. Она излучала Счастье.
На душе потеплело. Золушке не надо бежать из дворца, чтобы успеть во время к злой мачехе. Принц никуда не отпустит Золушку, она скоро станет Королевой.

НЕЭВКЛИДОВА ГЕОМЕТРИЯ.

- Ты знаешь, какой интересный собеседник Виктор Михайлович?! - Леночка обиженно взглянула в мою сторону, - а ты придешь...

- С этим трудно не согласиться, - заметил я, пытаясь переключить Леночку на другую волну.

- А мне раньше казалось, что ты интересный человек...

- В смысле начитанный, - не смог удержаться я, чтобы не вставить шпильку.

- Как мне надоела твоя дурацкая ухмылка! Сто, тысячу раз прав Мишель: твоя злость исходит от твоего ничтожества...

Думая о своем, я всем видом изображал почтительное внимание, мне хорошо было известно, что буря может стихнуть также внезапно, как и начаться. Но на этот раз всё развивалось по худшему сценарию. Буря неотвратимо перерастала в ураган. Я даже услышал что-то новенькое.

- Прости, Лена, ты сказала: земляной червь? - я удивленно посмотрел на Леночку.

- Ты всегда думаешь только о своём. То, о чём я говорю, тебя никогда не интересовало! - голос Леночки дрожал от негодования. - Да, ты не ослышался, ты - земляной червь!

- Хорошо еще, что земляной, - я покосился на Леночку и тут же сообразил, что это была моя последняя ошибка.

Внутри леночкиного естества начался неуправляемый термоядерный синтез. Без компромиссов. Без полутонов. Без малейшего шанса на примирение хотя бы в отдалённом будущем. Редкий день протекал иначе... Сейчас в который раз у меня возникло ощущение, что половина жизни прошла с Леночкой... Стоп, а ведь Леночка тоже лев, точнее львица! Все, буквально все женщины, которые окружали меня своей любовью родились под знаком Льва! В первый раз - случайность, во второй - совпадение, но в третий? В третий раз поверить в совпадение? Нет, это закономерность. Фатальная закономерность.

Глаза Леночки, эти два огромных изумруда, излучали потоки бешеной энергии. Карающие мегаватты не оставляли мне никакой надежды. Я окончательно понял, интересоваться знаками зодиака теперь бесполезно: я на невольничьем корабле, вокруг лишь бескрайние океаны леночкиных изумрудных глаз.

Прошло сто тысяч лет и еще минут пятнадцать. Рука Леночки потянулась к пудренице. Усыпанная самоцветами крышечка бесшумно открылась и мы оба испытали истинное наслаждение: Леночка - от созерцания совершенных линий своего отражения, я - от воцарившейся тишины. Почему повезло именно мне? Ведь полки претендентов на руку и сердце Леночки который год продолжают маршировать под окнами её дома, толпиться у дверей её офиса, залегли в засаде вблизи её автостоянки, наполняя душераздирающими вздохами эфиры телефонных линий после неосторожного прикосновения божественного пальчика Лены к клавише телефона.

Кто сказал, что сначала Всевышнему угодно было произнести слово, а уж потом случилось все остальное? Нет, первым Господь создал тишину. Это лучшее из того, что он даровал этому несовершенному миру... В течение нескольких мгновений я испытывал истинное блаженство. Грозовые тучи на челе Леночки внезапно рассеялись, она застенчиво, по-детски, посмотрела на меня из под длинных ресниц и, кротко улыбнувшись, прошептала:

- Ты меня никому не отдашь?

За окнами бушевал июль. Своим нестерпимым зноем он заставлял поверить в бессмертие лета. Огромные, видимые одному Господу часы отсчитывали мгновения жизни вселенной, нашей крохотной галактики и моего ничтожного бытия. Осталось всего ничего, осталось всего-навсего... Я поднял глаза на Леночку, сомнений быть не могло: впереди была вечность.

КОРОЛЕВА

Я пробирался к кассе, когда почувствовал резкий запах дешевой косметики: в трех шагах от меня стояло нечто, напоминающее… Участковому, применительно к протоколу, пришлось бы употребить безликое «гражданка», а я застыл, пытаясь вспомнить, доводилось ли мне раньше лицезреть подобное существо. Взгляд скользнул по ее остренькому личику: бесцветные глазки, неуместными казались нарочито яркие румяна на щеках. Пожухший плащ на узеньких плечах с болтающимся пояском, на конце которого рыболовным грузилом болталась пряжка «под золото», босоножки, которые можно назвать антикварными… Но не это привлекло внимание в незнакомке. Меня поразил осторожный, затравленный взгляд, с которым женщина пробиралась к кассе, держа в руке драгоценные слитки мороженого. В другой её руке было некое подобие женской сумочки, морщинистые бока которой напоминали морду раскормленного шарпея.
Я на мгновение представил, как так же, озираясь по сторонам, эта женщина доберется до ближайшей скамейки, с вожделением развернет блестящую фольгу и на две-три минуты обретет свое недолгое счастье. Потом встанет и, одинокая, неторопливо побредет прочь…
Я вышел из магазина вслед за незнакомкой. Женщина свернула в скверик напротив, и на ее лице мелькнуло что-то похожее на улыбку. Она ускорила шаги… Нет, сомнений быть не могло, эта была улыбка! Женщина улыбалась двум мальчуганам. Один из них, постарше, караулил инвалидную коляску, в которой сидел мальчонка лет пяти-шести. Вот он выпростал из под пледа тонкую ручонку, потянулся и через мгновение драгоценный слиток мороженного оказался у него в руках. Второй мальчишка через секунду тоже получил свою награду.
Я снова посмотрел на женщину и поразился. В ее облике я не увидел ничего, что всего пять минут назад смущало мою душу. С улыбкой вспомнил, как, сгорбленная, робко шла она к кассе. Да разве это была она? Нет, я ошибся. Конечно же, это была ошибка…
Я, не отрываясь, смотрел на счастливое лицо женщины и почувствовал, что улыбаюсь тоже. «Королева», - подумал я, ускорив шаги.

МЕДИУМ.

ИСТОРИЯ ИЗ СЕМЕЙНОГО АРХИВА

Начало десятых годов прошлого века. Минуло всего лишь несколько лет после революции 1905-1907 года, но российская элита начисто забыла о страшных событиях Первой русской Революции, искренне веря, что «православие, самодержавие и народность» будут идеологической доминантой, позволяющей еще долгие годы управлять матушкой Россией. Подтверждение тому записки моего прадеда Николая Павловича Полянского (1852 – 1919), управляющего отделения Государственного Банка России в Нижнем Новгороде с 1909 по 1918 год. Скрываясь от большевиков в селе Безводное Нижегородской губернии, в одном из своих дневников в 1919 году он писал «о скором возможном всеобщим успокоении».

Но были и другие примеры. Мой другой прадед, один из крупнейших промышленников России, Матвей Емельянович Башкиров (1842-1924) летом 1914 года успокаивал графа Сергея Александровича Строганова (1852-1923):
- Сергей Александрович, никуда из России бежать не надо. Возвращайтесь в свое Волышево*. Еще несколько лет и российский рабочий будет зарабатывать столько, что ни о какой революции никто и думать не будет.
Но Строганов не поверил прадеду и в августе 14-го года навсегда уехал на юг Франции.
Вернулся граф в Россию только один раз, через год. Он забрал с собой двенадцать полотен малых голландцев и был таков!
Поистине, С.А. Строганов обладал великим, я бы сказал, величайшим даром предвидения. В 1913 г Россия пышно отметила трехсотлетие дома Романовых и накануне Первой мировой войны мысли о надвигающейся катастрофе ни кому из правящей элиты России просто не приходили в голову.
Волышево – имение графа С.А. Строганова в Псковской губернии.

⇐ Предыдущая 1 23