Ниже мои рисунки и портрет маслом. Юношеское, но от души.

Швецов Александр Сергеевич (1951-1999) родился в д. Поповское Сокольского района Вологодской области. Окончил естественно-географический факультет Вологодского пединститута. Работал на заводе, в сельской школе, служил в Советской армии. В 1973 году Александр Швецов познакомился с известным русским поэтом-фронтовиком Н.К. Старшиновым, сыгравшим в жизни вологодского поэта огромную роль и как наставник, и как человек. Кроме того, Александр всерьёз интересовался древнерусской культурой, открыв миру личность Климента Смолятича, который, по мнению Летописца, «бе бо чернорижечь скимникъ, и бысть книжникъ и философъ такъ, якоже в Русской земли не бяшеть». Швецов – лауреат областных поэтических конкурсов и первой премии за лучшую книгу года в серии «Молодые голоса» издательства «Молодая гвардия» и ЦК ВЛКСМ (1980 г.).Публиковался во многих всероссийских изданиях. Стихи поэта включены в «Антологию русской поэзии ХХ века», М., Олма-пресс, 1999. Долгое время был ответственным редактором книжной серии «Кооперайт» Коми книгоиздательского ТОО «ПАС». Публиковался во многих Всероссийских изданиях. Помимо написанных им шести поэтических сборников, перевёл книгу стихов с коми Александра Некрасова «Горд тутьяса пелысь», издал труд по вопросам истории русской культуры «У истоков русской тайнописи», подготовил к изданию рукопись прозы «Цветок герани». Член Союза писателей СССР с 1983 года. Поэзии А. Швецова присуща пронзительная лирическая задушевность, острое историческое ощущение происходящего в окружающем мире.

***

Вторые сутки в мире

Снуёт крылатый снег…

Живу в чужой квартире,

Занятный человек.

Над химией колдую,

Потею, словно тут

Пишу не курсовую,

А свой научный труд!

Хоть бойким рос на воле,

Но всё же иногда

Сидел девчёнкой в поле,

Мечтал, как никогда.

И плыли волны плавно

От ветра по траве,

И планерами планы

Парили в голове…

Качаются деревья,

Метелям нет конца…

Уехать бы в деревню –

На родину отца.

Над весёлой речкой

Домик наш парил…

Крылышко крылечка,

Пёрышки перил…

И сдавит душу давнее:

Всё та же или нет

Столица деревянная

Моих ребячьих лет,

С бревенчатым дворцом,

Построенным отцом?

Поведайте, рябинки,

Приснившись нынче мне…

Перебирал пробирки,

А родина – в уме…

***

Домик под старыми вязами

В зелени майской увяз.

Столик, украшенный вазами.

Сколько у матушки ваз!

Вроде куда-то и хочется

Мне драпануть налегке,

Только боюсь одиночества

В милом чужом далеке.

Домик под старыми вязами

Плещется в белом снегу…

Вроде и крылья не связаны,

А улететь не могу…

ВЕСЕННЕ

Сошли сугробы, обнажая

канавы, рытвины, поля…

До безобразия живая

прекрасно выглядит Земля…

Иной, глядишь, и телом гибок

и ростом – вешай фонари,

но без сомнений и ошибок,

застывший словно изнутри…

Не слышит: птицы прилетели,

касаясь песнями земли…

Какие вьюги и метели

живую душу замели?

ЛЮБИМОЙ

Только улыбка мелькнула твоя –

И до смешного улыбчивый я!

Знаю, до милой ещё далеко.

Но отчего же вздыхаю легко?

Что из того, что дорога длинна?

Миром душа моя удивлена!

Самонадеян? Самолюбив?

Пляшет в головушке лёгкий мотив.

Хочешь – зови меня, нет – не зови…

Я всё равно благодарен любви.

***

Ты обижаешься: «Бездушный.

Поцеловать бы! – За перо!..»

Так я не шарик же воздушный,

Скорей – чугунное ядро,

Пускай другой какой, краснея,

В рубашке нежно-голубой

По вернисажам и музеям

Плывёт счастливо за тобой.

А я – не шарик же воздушный!

И, пред тобой не погреша,

Тебя пою… Тебя! Бездушный…

Ведь ты же, ты – моя душа.

***

Хорошо, что ты со мной,

Рядом-рядом, вместе-вместе.

Пусть пока что не женой,

Даже, может, не невестой.

Как легка твоя рука!

И под нею не посмею

Даже, пусть, издалека

Перемолвиться со смертью,

Не заманит на покой.

Я с любимой объясняюсь!

Рядом с юностью такой

И вздохнуть-то постесняюсь.

***

Любимая моя!

По горенке ступаю.

Сегодня снова я –

Убей – не засыпаю.

Печалюсь о тебе –

Как будто вновь с тобою.

Ведь стала ты в судьбе…

Да что там! – всей судьбою.

***

Отворить бы потайную дверь

И уйти куда-нибудь подальше,

Где зима не властвует теперь,

Где весна уже и лето даже!

Где поля осыпал виноград!

Справа – синий, слева – синеватый.

Где никто ни в чём не виноват

И ни перед кем не виноватый!

И, картину эту доверша, –

Девочка навстречу по дорожке!

Будто бы на блюдечке душа –

Ягода в протянутой ладошке…

***

Оле Швецовой

Домик. Дымок. Тополёк одинокий.

Батя живой. Молодой и высокий!

Спросит:«Не спишь?»

Не отвечу с полатей…

Нынче и сплю –

А беседую с батей.

ВОСПОМИНАНИЕ

Серёже Швецову

С длинной беседушкой

Краем берёз

Еду я с дедушкой на сенокос.

От дерева к дереву – через леса.

Жужжит надоедливо ось колеса.

Дождичек сеет. Сидим на возу.

– В город к себе я тебя увезу… –

Дует задумчиво дедко в дуду:

«Нету погодушки в этом году…»

НЕТУЖИЛО

Жил в деревне мужичок,

Нетужилом звали.

Всё хозяйство – верстачок.

Всё добро – медали…

Раздувал худой живот,

Раздеваясь в бане:

«Хорошо мужик живёт!

При хорошей бабе!..»

Умирал, шептал в бреду

Из-под полушубка:

«И оттоль, погодь, приду…

Не реви, голубка…»

СТАРИКАМ

Старикам поклониться бы нам –

до земли.

Лишь хотя бы за то,

что гармонь сберегли.

Ведь и мы же

их песни порой за столом,

хоть потупясь, и пусть через слово, -

поём!

Мир бы рухнул,

стоящий в веках

лишь на песнях

и на стариках.

***

А. Н. Р.

Говорили о нём: «Непорядочный…»

И неважно, ребята, о ком!

Но в глазах его свет лихорадочный

Говорил о другом, о другом!

Говорили о нём: «Неприветливый…

Пересмешник, сорвиголова…

И беспутный он, и привередливый»,

И… другие плохие слова.

Что слова мне!..

Я сам непорядочный –

От калитки гони батогом!..

Только свет его глаз лихорадочный

Говорил о другом, о другом…

ГОСТЬ

– Принимай гостей!

– Серёга!

Словно ветер на губах!

Воробьи – и те с порога,

И горошины – с рубах!

Как да что! И вот беседа –

Крылья в стороны и ввысь!

Всё сказали до обеда

И за песни принялись!

И «Пора», – вздохнул Серёга,

Хмуро шляпу теребя.

Попрощались у порога,

Не вспугнув и воробья.

И как будто стал я старше

Сразу вдруг на много лет…

Петь пытаюсь. Песня та же.

А чего-то в песне нет.

БАЛЛАДА О СТРЕЛАХ

Художнику Михаилу Брагину

Показалась с востока луна

Желтолицым ордынцем. А Вася

После песен и после вина

С ненаглядной своей миловался.

Выпил квасу:

– Гляди веселей!

За меня, дорогая, не бойся! –

Подмигнул ненаглядной своей,

Боевой рукавицей утерся…

Отмахнись-ка в бою от кола!

Повяжи-ка Москву поясами!

Рвутся с привязи колокола

Разъяренными рыжими псами.

Высока городская стена,

На замках крепостные ворота.

Но ударила в сердце стрела –

И утратила чудо полета…

Одолев и глубокие рвы,

И замки на воротах, и стены,

По просторным музеям Москвы

Разлетелись ордынские стрелы.

* * *

Россия! Всё чаще и чаще –

Как будто огнём обожжёт –

Мне видится жёлтая чаща,

И ветер над чащею – жёлт.

И павшие в битвах подолгу

Мне машут оттуда рукой…

И вывел бы их на дорогу,

Да нету дороги такой.

* * *

Русь моя – извечная кручина.

Дым словесный застилает свет.

Вот и фраза «Русская община»

Подана на блюдечке газет.

И ведь знаю, этот миф привьётся.

Не заметишь, как настанет миг:

Светлым утром глянешь из оконца

В совершенно незнакомый мир…

Мне бы жизнь свою дожить достойно,

Не продаться бы и не сробеть.

И Москвой своей первопрестольной

По-сыновьи мучиться и впредь.

Да сынка бы вырастить мужчиной.

И на протяжении веков

Оставаться с русскою общиной

В мировом смешенье языков.

САМОСУД

Александру Николаевичу Рачкову

Долог путь из-под Карпат,

Да ведь всё же к дому!

И пришёл с войны солдат

К очагу родному.

И, не сдерживая слёз,

За простой беседой,

«За победу» – произнёс,

Как уже: « С победой».

Пригубил винца глоток,

Отмахнувшись только:

Что пирог, мол. Если впрок

Закусил осколком?!

Хорошо бы, мол, прилечь,

Одолела дрёма,

Гимнастёрку скинуть с плеч –

Как бывает дома.

И пока возился он

С пуговкой казённой,

Не смолкал медальный звон

Над деревней сонной.

Пролетел ещё – и смолк,

В складках затаился,

Словно медный пятачок

В щёлку закатился.

Спи, солдатик,

Спи, родной.

Всё как надо вышло:

В доме собственном, с женой

( прилегла – не слышно).

Самовар уже молчал,

Домовой забылся.

Вдруг солдатик закричал,

Зарыдал, забился.

Позвала – да крепок сон,

Потрясла, вскочила.

Опрокидывая всё,

Птицей свет включила!

И очнулся ведь солдат.

Мол, такое дело:

Не даёт покоя гад,

Не перегорело!

С ним сошлись – не отвернуть…

Зубы сжал до боли –

И…

Дала б чего глотнуть!

Самогонки, что ли… –

Подала стакан ему…

– Полегчало малость…

Ну не знаю почему –

Одолела жалость!

Хоть лютей любых волков,

Волк не эдак страшен…

Сколь убитых мужиков!..

Дай ишшо стакашек!.. –

На печи бока прогрел

И не слышал, бедный,

Как по радио гремел

В доме марш победный.

ВОРОЖБА

Вновь ключ заветный из потая брал –

И собственную память отпирал,

Забившись в свой – сокрытый тоже – угол.

И всё смотрел, как кличем лёг Урал –

Славянский меч – меж Севером и югом.

Славянский меч! Славянский клич –

Урал!..

И вот лечу в восторге окаянном:

Одним крылом – на огненный Арал,

Другим – над Ледовитым океаном.

СВЯТОРУСЬ

Бьём славянство во имя Христа.

Треплем веру во имя славянства.

И не видим хотя бы моста

Между этих массивов Пространства.

Как же это? Лишь вдаль посмотри

(Лишь для слабого духа опасна) –

И предстанут вдруг Богатыри

Православною темою Спаса.

А шатровые храмов верха?

На мякине нас, Пётр, не прокатишь.

Чисто русское чудо греха –

От шатровых кивориев капищ.

А житийное наше письмо?

Не в пример византийскому даже!

Да и «русское» – слово само! –

Православие? Тоже не наше?!

Нет, язычество знало Христа!

И Господь наш радел о славянстве!

И не видим мы с вами моста

На едином – на этом – пространстве.

ПОЕДИНОК

Памяти художника Михаила Брагина

А бой кипел…

С зари – и до зари.

Как тучи две – сошлись богатыри.

Казалось бы, в одну живую плоть.

И дух один вдруг овладел двоими!

И молнии сверкали между ними –

И не могли их всё же расколоть!

АТТИЛА

Как ныне сбирается вещий Олег

Отмстить неразумным хазарам

Пушкин

Как в прошлое откинута кошма:

Аттила… гунны…

Выдохнем, – кошмар!

Славянский лоб

Под готскою бронёй,

Открыт, увы,

Для слухов за спиной.

И снова вижу

Сквозь обман веков

В навозной жиже

Золото подков!

И вот уже

И Днепр, и Днестр, и Прут,

С подков смывая,

В Понт её несут…

Но кто он всё же? Что за человек?

И отвечает вещий мне Олег:

– Ему – Аттиле – сколь веков подряд! –

И мстил, и мстит хазарский каганат!

ФЕРАПОНТ

Отойдя от мирского навета,

Как на самый высокий престол,

Рукавом заслоняясь от ветра,

На открытый пригорок взошёл.

И над озером белым, под елью,

Где, от ветра качаясь, стою,

Неторопко поставил он келью,

Как дотоле молитву свою.

И дивились столетние ели:

На пригорке, открытом ветрам,

Над водой возвышается келья,

А в воде… отражается храм!

РУБЦОВ

…От Тютчева и Блока…

А. Пикач

К Есенину и Блоку…

В. Деменьтьев

И от Тютчева он, и от Фета,

А точнее, как тот и другой,

От земли под ногами поэта,

От грозы над его головой.

***

Не упадок души – маета.

А прислушиваюсь осторожно.

Вдруг открылась во мне высота,

На которой дышать невозможно.

Так внезапно открылась в душе,

Что, пока ещё хоть не приемлю,

Хоть и боязно мне, но уже

Никогда не вернуться на землю.

***

Казалось бы, жизнь-то простая…

Но чувствую: зря говорю.

То грешником в землю врастаю,

То ангелом в небе парю.

И так до погибели с нами…

А после откроемся ей

Не этими – в глине – корнями, –

А звоном и шумом ветвей!

***

Немного надо человеку..

Виктор Коротаев

А, в сущности, много ли надо?

Куртчонку накинул – и в путь!

И старую ежели – ладно.

И вовсе не новую – пусть.

С питанием тоже не худо.

Кормили же предков леса!

Сухарь заваляется – чудо!

А несколько – все чудеса!

Не хватит – докормимся снами,

В которых пирог до небес…

А то, что смеются над нами –

Не ведают люди чудес.

***

Приходит вновь утопший друг

Какую ночь во сне.

И бесконечно много рук

Протягивает мне…

А я боюсь… Реки боюсь.

И, не подав руки,

О незнакомый берег бьюсь!

Я так боюсь реки…

Кружу по берегу, кричу.

И до утра всю ночь

Хочу проснуться и хочу

Товарищу помочь…

***

Живём на родине добром,

Но поначалу мало верю:

Без грубых слов не строим дом,

Кота приравниваем к зверю.

И лишь потом,

украсив дом

и молока купив для «зверя»,

я успокаиваюсь, веря:

живём на родине добром.

Ниже мои рисунки и портрет маслом. Юношеское, но от души.

12 Следующая ⇒