|
|||
Дорога кошелка нищему…». У моего окна такая высь и ширь…». Стала жизнь человечья бедна и убога…»«Дорога кошелка нищему…»
Дорога кошелка нищему, А жизнь дороже все ж. Оттого за голенищами И прячет нищий нож…
Прячет нож, и мне бы нужен он: Я слаб, а враг свиреп. Только вот я сам за ужином Ножом лишь режу хлеб…
Славя мир и вечерь тайную, И дым над очагом, Рад я мякоть каравайную И кров делить с врагом.
Для друзей, какие б ни были, Не жаль и жизнь отдать. Но страшней самой погибели Над сердцем рукоять…
Лучше все отдать разбойнику И бросить в битве меч, Чем в холодный гроб с покойником Живой душою лечь…
Жизнь жива живою пищею, А смерть и злоба – ложь… Оттого‑то в сумку нищую Я и не прячу нож…
<1926>
«У моего окна такая высь и ширь…»
У моего окна такая высь и ширь, Такая тишина, отрада и обилье: Под ношей гнется сад, за ним, как плат, – чигирь, А по бокам дубки стоят, сложивши крылья.
Забудь же, друг, беду, сгони с унылых глаз Печаль и глянь без слез хоть раз с любовью: Звезду прекрасную принес вечерний час И свет для нас зажег у изголовья.
О, тих ты и прозрачен, синий полог звезд, И я живу, живу, – не ожидая срока. И лишь, как памятка о родине далекой, Вдали с крестами деревянными – погост.
Лежат там пахари, степные косари, Переодетые в солдатские шинели,– И запеклись уста, и щеки посинели, И очи на зарю, но холодней зари.
И донесение последнее, – в обшлаг Вспехах засунута напутная молитва. О, будь благословен твой каждый робкий шаг, И друг, и враг, бежавший с поля битвы.
<1920, 1923>
«Стала жизнь человечья бедна и убога…»
Стала жизнь человечья бедна и убога, Зла судьба, и душа холодна. Каждый втайне грустит: как уютна берлога, Где ютились один и одна.
Ведь у двери есть уши, и видят нас стены. Слепо сердце, немотна любовь,– Оттого за любовью и ходит измена, А вино так похоже на кровь…
Стали наши часы и минуты короче – Мы родимся к утру неспроста: За туманом – заря, за обманами – очи, И дурманом дымятся уста…
Суждено человеку лихое кочевье, И тоска по одной и одном; А ведь, может, в лесу тоже ходят деревья: Шапкой в небо, а в землю – корнём.
<1923, 1927>
|
|||
|