Суд обслуживает власть

Суд обслуживает власть

Кризис судебной системы привлекает к себе внимание не только журналистов и политиков, но и Президента страны. Именно Д. Медведев недавно обрушился с критикой на суды, обрастающие институтами посредников- «приживал», съездил в Конституционный суд РФ, где вспыхнул скандал с отставками судей, и внес в Госдуму РФ пакет законопроектов о совершенствовании судебной системы.

О том, какими же проблемами болеет наша судебная власть, мы решили откровенно поговорить со старожилом российского парламента, депутатом Государственной Думы России Анатолием ГРЕШНЕВИКОВЫМ.

— Анатолий Николаевич, страна увязла в экономическом кризисе, а Президент не только заявляет о необходимости политической и судебной реформ, но и вносит в Госдуму соответствующие законопроекты. К чему такая срочность?

— Страна живет-надрывается из последних сил, проедая, как заметил Президент в своем ежегодном послании парламенту, запас советского прошлого. Ее экономические и духовные силы иссякают на глазах. Спасти нас от сырьевой экономики и деградации может только срочная модернизация. Но она буксует, ибо опутана коррупцией, продажностью судов, лизоблюдами и серыми чинушами из партии власти. Движение вперед возможно лишь при конкуренции, причем не столько в экономике, сколько в первую очередь в политике. Президент понимает, что отсутствие судебной реформы становится тормозом в развитии страны. Люди не верят ни власти, ни суду. Неправедный суд способствует росту правового нигилизма. И если сегодня в России останется самый низкий уровень доверия к судьям, то завтра коррупция и беззаконие повергнут страну в хаос.

— О всесилии коррупции говорить не буду. Известно, что в списке наименее коррумпированных стран Россия занимает 121-е место. Неужели судебная власть у нас также основательно деградирует?!

— Коррумпированность российских служителей Фемиды позорно высока. Наши суды, по мнению известных правозащитников, занимают 43-е место, расположившись между Тайванем и Венесуэлой. Более того, коррумпированной судебную систему считают более 60 процентов наших граждан. И этим цифрам приходится верить. Мне довелось побывать и в российских тюрьмах, где слишком много сидит невиновных людей, и в Европейском суде по правам человека, где треть всех жалоб поступает из России. Помнится, за один лишь 2002 год в Страсбург поступило 8199 исков к нашему государству! А в 2008 году их было уже 27 тысяч, что составило 28 процентов от среднеевропейских показателей! — Цифры пугающие. Но ведь они в большей степени дискредитируют государство, а не суды… В чем тут вина нашей судебной власти?

— Вы не правы, ибо благодаря Европейскому суду мы отчетливо осознаем, какой наш суд никчемный, беззаконный и несправедливый. Вина государства в одном — оно позволяет такому суду существовать. Европейский суд принимает жалобы от граждан только в одном случае: если те прошли все судебные инстанции снизу доверху у себя на родине. То есть, наши суды вынесли гражданину при[1]говор, а тот с ним не согласился, направил жалобу в Страсбург и выиграл… Но что значит выиграл дело? В первую очередь он доказал, что российские суды выносили по его делу беззаконные решения! Тут-то и кроется корень зла. Если россияне не могут добиться правды, то есть справедливого правосудия в родных судах, а делают это за границей, то выходит, что наша судебная власть не способна на праведный суд. И тут меня менее всего пугают цифры выигранных судов, больше страшит мысль о том, сколько невинных людей эти суды засадили за решетку. Вот почему аргумент правозащитников о том, что смертная казнь в России не должна вершиться по причине судебных ошибок, имеет право на существование. Но только до тех пор, пока не будет принято решение: смертный приговор приводится в исполнение лишь после десяти лет тюремного заключения, а в случае судебной ошибки смертная казнь применяется к судье, совершившему ее.

— Вы можете привести примеры выигранных судов в Страсбурге?

— Дня не хватит их перечислять. Я знаю, что в послед[1]нее время ежемесячно из России туда поступает около 1,5 тысячи жалоб. Это 15 % от общего числа поступающих в суд обращений из европейских стран. По этим показателям Россия держит твердое первое место! Таков вердикт нашему криминальному государству. Среди жалоб россиян более всего обозначены проблемы незаконных судебных решений, пытки милиционеров при расследовании уголовных дел, ничтожное пенсионное обеспечение. Житель села Александровского Ставропольского края Николай Лазарев подал в Европейский суд иск против Российской Федерации, так как государственное учреждение, получившее от него по договору подсолнечное масло, не удосужилось с ним расплатиться. Предприниматель послал жалобу в Страсбург. После выигранного суда Минфин выслал Лазареву деньги. Старушка из города Нововоронежска Матрена Полупанова выиграла в Страсбурге суд у нашего государства, не выплачивающего ей задолженность по пенсии. Наш суд не захотел помочь 98-летней старушке и обязать Пенсионный фонд выплатить ей 7 тысяч рублей. Зато европейская Фемида оказалась щедрой: Полупановой выплатили 2400 евро. Помогла заграница и жительнице Воронежа Евгении Красюченко получить деньги, причитающиеся ей из-за задержки пенсии. Сельский библиотекарь из Белгородской области Анна Рябых всю жизнь копила деньги в Сбербанке на покупку дома. И когда реформы Ельцина с Гайдаром обесценили все ее сбережения, да к тому же отказались выплачивать долг, она нажаловалась в Европейский суд. Сегодня библиотекарь не только получила деньги с процентами, купила квартиру, но и выслушивает просьбы чиновников Минфина о том, чтобы она больше не писала жалобы.

— Интересные «промашки» у нашей судебной системы…

— Данные истории свидетельствуют не только о крайне низком уровне качества нашего правосудия. Позор гораздо больший в другом… Оказывается, после вынесения приговора, и после того, как европейские судьи получают из Минфина бумагу о выполнении решения, они тотчас присылают бумагу российскому гражданину с просьбой сообщить, а действительно ли их решение выполнено. Никто и за границей не верит в наше правосудие. Но и это не все. Когда наши граждане выигрывают в Страсбурге суды, то к ним идут чиновники Минфина, но не с извинениями, а с моль[1]бой, чтобы те больше не жаловались в Европейский суд.

— А известны ли Вам причины, по которым Россия до недавнего времени оставалась единственной страной в Европе, не ратифицировавшей 14-й протокол к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод?

— Причины политические. Государство не обеспечивает защиту прав и свобод своих граждан, а суды подыгрывают чиновникам от власти. В стране нет разделения властей, нет демократии. Над властью и судебной, и законодательной есть всепоглощающая власть исполнительная. Отсюда и все беды, и все зло…

— В начале года вы, депутаты Госдумы, наконец[1]то ратифицировали этот 14-й протокол. Чего ради? — Россия была единственной страной из 47 государств, не подписавшей 14-й протокол. Без консенсуса этот документ не имел юридической силы. Мы парализовали работу суда на 4 года, задержали его реформу. В Страсбурге накопилось 112 тысяч нераспечатанных жалоб, четверть из которых — жалобы наши, ведь Россия — главный их поставщик. Наши высокопоставленные чиновники, имеющие влияние на Госдуму, и тормозящие реформу Европейского суда, не соглашались, например, с положением, согласно которому комитет из трех судей по правам человека наделяется правом выносить постановления без обязательного включения в его состав представителя государства-ответчика. Измотанный нами суд пошел навстречу нашим претензиям: Президент дал депутатам команду поддержать 14-й протокол, и мы его ратифицировали. Теперь он поможет разгрести завалы первичных жалоб.

— В последнее время позиция Президента Д. Медведева по реформированию судебной системы становится все более практичной, смелой. Одно его заявление о суровом и безоговорочном наказании тех судей, что создают посреднические структуры при судах для вымогания денег, многого стоит. Но, с одной стороны, он вносит в Думу воистину реформаторские законопроекты, а с другой стороны, едет в Конституционный суд примирять раз[1]ругавшихся судей.

— Мне кажется, Президент понимает, что если не ре[1]формировать суды, не побороть коррупцию, не вернуть доверие народа к власти и не выстроить честную реальную политическую конкуренцию, то страну ждет скорая погибель. Любая сырьевая страна не имеет будущего, а Россия с ее колоссальными природными ресурсами и жадными врагами — тем более. Другое дело, у Президента нет команды, готовой к политической реформе. У нас не только явный дефицит неподкупных судей, но мало и политиков, готовых жертвовать собой ради народных интересов. Отсюда мне понятны и причины, побудившие его выехать в Конституционный суд.

— Анатолий Николаевич, Вы негативно восприняли решение об отставке судьи Конституционного суда РФ Анатолия Кононова и выход из состава судей РФ судьи Конституционного суда Владимира Ярославцева. Поясните свою позицию, скажите, почему она разнится с официальной?

— Конфликт в Конституционном суде не остался не замеченным для общества. Если у некоторых политиков он вызвал шок, то в обществе возникло множество недоуменных вопросов: что же на самом деле происходит в суде? Так как я и мои коллеги-депутаты хорошо знакомы со многими судьями Конституционного суда, то изнанка конфликта известна, что называется, из первых уст, а не из СМИ. Мы уверены, что со стороны Кононова и Ярославцева никакого нарушения Закона «О Конституционном суде» и уж тем более кодекса судебной этики не было. Нельзя же считать беззаконием отсутствие в суде единомыслия при вынесении того или иного судебного решения?! Пусть судья Кононов чаще других своих коллег не соглашался с решением суда и писал по ним особое мнение. Законом это разрешено. Вице-президент Российского союза юристов Владислав Гриб считает, что наказание судей связано с тем, что они своими высказываниями могли нарушить закон. Но каким образом они могли стать виновными, если судьям разрешено публиковать свои статьи, заявлять открыто о своей позиции?! Может, судьи обнародовали факты коррупции в их системе, вынесли сор из избы, и тем самым умалили авторитет судебной власти?! Я внимательно изучил все публичные высказывания обоих судей, изложенные как в газете «Собеседник», так и в зарубежной печати. Нет там обличений в коррупции, нет там даже критики в адрес коллег, что можно бы считать совершением дисциплинарного проступка, за который судью лишают полномочий. В обнародованной позиции судьи есть лишь мысль о его не[1]согласии с российской судебной системой. Здесь, на мой взгляд, и следует искать причины конфликта. Одни судьи не видят ничего плохого в том, что принимают решения, устраивающие кремлевских чиновников, и тем самым умаляют закон и прогибаются под властью чиновников, другие судьи считают, что критиковать судебную систему в стране могут все, кроме самих судей, но есть и третья категория судей — те, кому изнутри видны пороки судебной власти, и они, не желая их разрастания, говорят о них вслух, честно, бескомпромиссно. В этой ситуации, мне кажется, справедливым и государственно важным, наказание первых судей, но не третьих.

— Уточните, вернее, резюмируйте, за что же конкретно наказаны судьи-бунтари? — Они не бунтари, скорее — правдолюбцы. И пострадали за свои убеждения, за отстаивание полной независимости судебной власти. Так как чиновники при вынесении судьями справедливых решений посягают на их независимость и объективность, то отсюда и соответствующая реакция. Высказывание судьей Ярославцевым собственного мнения о взаимоотношениях разных ветвей власти в стране я считаю вполне правомочным и заслуживающим внимания. А то, что Кононов критично оценил ряд принятых судебных решений, так эти решения не только депутаты Госдумы, но и большинство наших думающих граждан подвергли еще большей острой критике. Достаточно упомянуть решение суда о продлении моратория на смертную казнь… Почти девяносто процентов населения страны выступает за смертную казнь. А судьи выносят такое решение, какое не раз озвучивало кремлевское чиновничество. Выходит, у нас не народ источник власти, а чиновничья рать, у нас не суд выносит правовые решения, а опять же чиновники.Тут пахнет не демократией, а авторитарной властью.

— Председатель Конституционного суда В.Д. Зорькин высказал в «Российской газете» по данному инциденту свою точку зрения. По его мнению, против Конституционного суда идет информационная война, и в ней задействованы не майоры типа майора милиции Дымовского, а «маршалы»… А вина опальных судей в том, что, заявляя о действиях суда «по указке Кремля», нужно не «воздерживаться от каких-либо доказательств», а приводить их. — Во-первых, Кононов в статье пишет не про кремлевские указания, а комментирует лишь отставку своего коллеги из Совета судей… Это была попытка отстоять право коллеги иметь самостоятельное, то есть независимое суждение.

— Но статья навела Зорькина именно на такой вывод. — Сомневаюсь, что Валерий Дмитриевич Зорькин не знает о том, что в нашей стране суды потеряли независимость. Сколько ни говори в защиту самостоятельности судов, наши граждане не поверят этим заклинаниям, ибо видят на практике, как суды обслуживают власть. Вся и трагичность ситуации вокруг опальных судей, а может, и ее комичность заключаются в том, что народ давно знает и негодует оттого, что суды зачастую служат не закону, а чиновничьим просьбам и указам, а где-то на вершинах власти эту правду считают крамолой. Либо сами уже боятся этой чумной правды. При моем глубоком уважении к Зорькину, я все же не разделяю заявленную им позицию про спланированную «организационную и политическую» кампанию против милиции и суда. Когда я писал книгу «Информационная война», то хорошо изучил технологии и механизмы ее ведения. Допускаю, провокацию с майором милиции Дымовским можно спланировать. Однако ни одной провокационной кампании не под силу спланировать по всей стране преступления милиционеров-обортней типа Евсюкова, расстрелявшего людей в магазине, спланировать чуть ли не еженедельные случаи коррупции, убийств, изнасилований со стороны милиционеров. Проблема тут в ином, в том, что когда страна погружена горе-реформаторами либерального толка в пучину наживы, работники правоохранительных органов не могут жить вне страны и вне этой системы наживы.

— А может, трагичность ситуации в том, что высокопоставленные чиновники не считают столь уж опасными для страны существующие масштабы коррупции в высших эшелонах власти, и Зорькин не видит опасности в том, что принимаемые судом решения устраивают кремлевских чиновников, но не общество?!

— Трагичность в том, что суды перестают быть независимыми, они стоят не на стороне закона, а на стороне власть имущих. И об этом уже опасно говорить, ибо начинается реальная опала. Получается, проблема есть, она кричащая, а обсуждать ее себе дороже. В отличие от Зорькина, я считаю, что опальные судьи имели право сказать, что Конституционный суд работает под бдительным оком президентской администрации, выполняя порой его волю.

— Приведите тогда случаи, когда суд прогнулся или подыграл власти, когда им было принято решение вопреки Конституции?

— Таких примеров у меня много. Но беда не в этом, а в том, что их сегодня приводят уже множество других авторитетных людей. Мне не нравится, когда Конституционный суд уклоняется от рассмотрения многочисленных жалоб народа по защите гражданских прав. Избиратели пишут в суд, надеясь найти управу на власть, а суд дает отписку. Они пишут мне, но суд и мне дает подобный отлуп. Причину уклонения от всех жалоб народа назвала бывший председатель Конституционного суда Тамара Морщакова. Она сказала: «Ориентировка на вышестоящие инстанции уничтожает правосудие».Не менее смелое заявление сделал и недавний председатель Высшего арбитражного суда Вениамин Яковлев: «Исполнительные органы выносят решение, а суды используются как принудительная сила для исполнения этих решений. По[1]этому судебная власть превращается как бы в придаток исполнительной. А она должна быть не придатком, она должна осуществлять надзор за законностью действий исполнительной власти».

— В судейском сообществе неоднозначно было встречено выступление Тамары Морщаковой с критикой укрепления вертикали судебной власти. Что плохого в этой пресловутой вертикали власти, если вокруг нее сломано столько острых копий?

— О необходимости «вертикали» можно и не спорить, если бы за критикой ее не последовали любопытные события. Случайно или не случайно, но Морщакова и Яковлев сегодня уже не работают судьями. Когда в Думе рассматривался закон о предельном возрасте судьи Конституционного суда, то многие депутаты говорили, что он вносится с целью лишить Морщакову должности председателя. Вот и получается, что разговор о «вертикали судебной власти» обнажил три кричащие проблемы: общество теряет веру в независимость судебной власти, внутри судебной системы происходит отторжение честных и самостоятельно мыслящих судей, и третье, главное — суды свыкаются с тем, что обслуживают власть. В этой связи опять вспоминаю грустные откровения Яковлева в печати: «Если бы я мог сказать, что сегодня в России правят только законы и, следовательно, покончено с беззаконием… Но этого мы еще не добились. Скорее пока только создали предпосылки такого состояния».

— Конечно, эти слова звучат вызовом власти…

— Любая критика — это и вызов, и сигнал для власти. Но умная, думающая власть должна делать выводы. Не следует расправляться с инакомыслящими, с теми, кто не боится говорить правду, кто готов служить Закону, а не чиновникам. Но власть упорно проводит линию на то, что все ветви власти, и парламент, и суды, и печать должны быть «придатком исполнительной власти». Отсюда и политический, и экономический кризисы, застой, и, как следствие, — повальная коррупция. Это катастрофа. И неизбежность ее, глубину разлагающейся жизни страны, чувствуют сегодня даже сами представители партии власти. О том, что судебная система прогнила, написал недавно в газете «Аргументы и факты» член фракции «Единая Россия» кинорежиссер Станислав Говорухин. Цитирую дословно его более чем убедительный пример того, как суд при продлении моратория на смертную казнь подыграл власти: «Ситуация совершенно очевидная: суд решил так, как ему сказали, — заявил Говорухин. — Ради того, что[1]бы потолкаться в предбаннике Евросоюза, мы будем пожизненно кормить убийц, маньяков. Если бы мы жили в демократической стране, власти бы провели референдум. Спросили мнение граждан. Но кому у нас нужно мнение народа? А ведь даже по лживой статистике, 63 процента населения выступают за введение смертной казни. Я уверен, на самом деле этот процент гораздо больше».

— А Вы можете допустить, что некоторые судьбоносные решения, нужные чиновникам, в том числе, по смертной казне, принимаются судом под давлением или в результате коррумпированных сделок?

— В стране, где коррупцией пронизаны все сферы жизни и все органы власти, суд не может быть чистым. В нынешних реформах судебной системы и законах по борьбе с коррупцией на пути судей нет основного шлагбаума. Нет выборности судов. Нет декларации о доходах и имуществе судей. Нет контроля за деятельностью судов. Зато есть статус неприкосновенности и пожизненного служения. Увы, раз суды теряют независимость, то приобретают коррупционность. Президент и тот не раз критиковал суды за это. Знакомые судьи не раз признавались мне в приватной беседе, что чиновники награждали их за нужные решения и дорогими земельными участками, и красивыми дачами. Эти «привилегии» не обошли стороной ни суды общей юрисдикции, ни Конституционный, ни Арбитражный. Поэтому политика кнута и пряника налицо: если Конституционный суд не слышит чиновников, то его можно отправить в «политическую ссылку» из столицы в Санкт-Петербург, если судья правильно понимает политику чиновника, то получает не одну, а две дачи. Кстати, вот почему на Госдуму был нажим тех же чиновников, когда принимался пакет законов о противодействии коррупции, и из него убиралась статья о декларации доходов судей?! Иначе, как судье объяснить наличие у него двух шикарных дач, дорогой иномарки, квартиры и прочего «непосильно нажитого имущества»?!

— В своей книге «Расстрелянный парламент» Вы даете весьма высокую и лестную оценку В.Д. Зорькину. Теперь Ваше мнение о нем изменилось?

— Выдающийся человек, гражданин, патриот. Для меня Зорькин существует в двух периодах жизни страны. В период ельцинского разрушения страны Зорькину хватило честности и достойного мужества принять решение о признании неконституционным указа Ельцина № 1400, повлекшим расстрел парламента. Тогда это решение не нравилось власть имущим. Сегодня Зорькин защищает решение суда о продлении моратория на смертную казнь, которое нужно власти, и это другой поступок, тот, что народ не приемлет. Мое общение с судьями конституционного суда дает основание считать, что там много патриотов. Восхищен эрудицией Эбзеева. С интересом слежу за Гаджиевым, который с детства увлечен бойцовскими голубями. И когда судьи вроде Кононова оставляют работу по причине несогласия с российской судебной системой, то этот звонок, прежде всего, касается тех, кому не нужен независимый суд.

— Анатолий Николаевич, есть ли у Вас другие примеры, когда судьи пострадали от чиновников? Не являются ли обсуждаемые нами опальные судьи меньшинством, вдруг только они посчитали, что их вынуждают принимать решения «по указке Кремля», вдруг другим эта беда не известна?

— Нынешнее время хоть и дает судьям возможность высказывать собственное мнение, но редко кто из них делает это. Боятся расправы. Стоило федеральному судье 1-го квалификационного класса Ольге Кудешкиной подвергнуть жесткой критике положение дел в судебной системе, то есть сказать правду, как ее тотчас уволили. В решении квалификационной коллегии судей Москвы сказано, что она лишена полномочий «за умышленное умаление авторитета судебной власти». Что же на самом деле произошло? Председатель суда, оказывается, требовала от Кудешкиной нужного решения по делу следователя МВД Павла Зайцева, расследовавшего громкое дело о контрабанде мебели в салонах «Три кита» и «Гранд». Позиция председателя вдруг совпала с позицией Генеральной прокуратуры, которая добивалась обвинительного приговора для следователя. Когда Кудешкина отказалась выносить то решение, которое от нее требовали, дело у нее забрали и отдали другому судье. Кудешкина рассказала эту историю по радио. Кстати, до нее следователя Зайцева оправдала еще судья Комарова. Спецслужбы полагали, что теперь Кудешкина пойдет на сговор… Но та догадалась, что в деле следователя Зайцева есть заинтересованные работники Генпрокуратуры и ФСБ, потому тоже отказалась фальсифицировать дело и выносить несправедливое аморальное решение, и когда председатель Мосгорсуда стала оказывать давление на судью, решила привлечь внимание журналистов к проблеме независимости судов. Она показала причины, почему процент доверия граждан к суду с каждым годом падает. В 2004 году он уже был ниже десяти процентов, так как, по мнению Кудешкиной, «Общество видит всю незаконность и несправедливость вынесения судебных решений». Цитирую окончательный вердикт судьи: «За 20 лет судейского стажа я успела понять, что наша судебная система больна и порочна. Граждане сталкиваются с ней и не получают той справедливости, которую должны получать. Сейчас я сама оказалась в таком положении. Вспоминаю, как у меня на процессе один из обвиняемых бросался на клетку, понимая всю несправедливость заключения его под стражу. Его тогда 5 лет незаконно продержали под стражей. Я его оправдала. Однако Верховный суд потом отменил мое решение».

— В прессе сообщали, что Ольга Кудешкина выиграла в Европейском суде по правам человека дело у российских властей, получила в качестве компенсации 10 тысяч евро за нарушение ее свободы слова…

— Да, но не каждый осмелится идти искать правду в зарубежный суд. Бывший судья Дорогомиловского районного суда Александр Меликов так же, как и Кудешкина, был лишен полномочий судьи за то, что критиковал порядки московской судебной системы и лично председателя Мосгорсуда, но от похода в Европу отказался. Не счел нужным искать справедливости и судья Тимирязевского суда Андрей Воинов. Он покинул должность после того, как его коллега-судья Жидких предложил ему взятку в размере 10 тысяч долларов за вынесение оправдательного приговора убийце. Воинов сдал преступника в руки правосудия, но коллеги отвернулись от него, намекнули, чтобы сам уходил с работы… Он ушел. А судья Жидких получил по решению Верховного суда приговор — аж два условных года! Покритиковал руководство Мосгорсуда за насаждение штурмовщины ради «вала и плана» судья Владимир Миронов, и получил черную метку, то бишь представление в квалификационную коллегию судей о прекращении его полномочий — «по состоянию здоровья». Вряд ли пошел бы в Европейский суд искать правду и судья Мосгорсуда, заслуженный юрист России, один из авторов судебной реформы Сергей Пашин. Формальным поводом к увольнению послужил его научный комментарий, который противоречил решению одного суда. На самом деле им просто было недовольно начальство. После скандальных статей в прессе Пашин был восстановлен на работе решением Верховного суда.

— Жуткую тему вы обнажили: судья не может найти правду в суде…

— Тема звучит немного иначе: наша судебная система отторгает честных и независимых судей. Для судьи Ельниковского района Республики Мордовия Елены Царамовой неприятности на работе начались после того, как она восстановила на работе сотрудницу местной администрации, уволенную новым главой района. Она быстро попала в разряд неудобных судей. И когда в квалификационную коллегию судей пришла бумага от девяти руководителей предприятий с предложением «прекратить срок полномочий судьи», то коллеги тотчас пошли на расправу. В расчет не были приняты никакие важные аргументы, ни то, что жалоба была отпечатана на бланке администрации, ни то, что почти все подписанты-руководители проходили ответчиками по гражданским искам у Царамовой, ни то, что плохую характеристику подписал бывший судья Гавин, чьи полномочия были прекращены за недостойное поведение. Удар по вере в значимость закона испытала и судья Нижневартовского Александра Чеснокова. Она также игнорировала «телефонное право», выносила приговоры, ориентируясь не на мнение свыше, а на закон. Ее уволили, как опорочившую звание судьи. Зато послушные и внимательные к мнению свыше судьи продолжают работать, «не пороча высокое звание судей».

— Все эти истории, на мой взгляд, являются свидетельством пагубной закрытости российской судебной системы. По данным Фонда «Общественное мнение», 62 процента отпрошенных россиян уверены, что суд в своих решениях руководствуется не законом, а «другими обстоятельствами». Кроме административного нажима, какие еще обстоятельства, на Ваш взгляд, могут влиять на принятие судьями тех или иных решений?

— Продажность. Тот же Валерий Зорькин в газете «Известия» однажды заявил: «Мздоимство в судах стало одним из самых мощных коррупционных механизмов в стране». Президиум Верховного суда на следующий же день принял постановление, в котором попросил Зорькина объяснить, на основании каких исследований он пришел к такому неполиткорректному высказыванию. Высокая корпорация судей не только не приемлет критики, но и готова всячески бороться за свою неприкосновенность. На месте Зорькина, давшего обтекаемый философский ответ, я бы напомнил судьям один эпизод… Недавно в Верховном суде слушалось сенсационное уголовное дело по обвинению судей Бутырского суда Нины Ивченко и Василия Савелюка, а также судьи Бабушкинского суда Нины Мишиной в мошенничестве со столичными квартирами. За два года вершители правосудия умудрились «узаконить» 96 мошеннических сделок с муниципальными квартирами, общая стоимость которых составляла свыше трех миллионов долларов. Бандиты воровали у государства квартиры, а судьи выносили нужные беззаконные решения. Из 110 украденных бандитом Евстафьевым квартир одна перепала судье. Но в том скандальном деле меня больше всего поразило не то, что судей поймали на мошенничестве, фальсификации дел и вынесение неправосудных решений, даже не предъявление судьям решения об участии в преступном со[1]обществе с использованием служебного полномочия. Криминал есть криминал. В 2003 году 36 российских судей, например, были лишены своего статуса. Здесь меня сразили два факта. Оказывается, даже во время отпуска судьи Ивченко процесс вынесения неправосудных решений по ворованным квартирам успешно продолжался, эти решения от имени Ивченко выносил дважды судимый Евстафьев. И второй ужас. Когда городской прокурор обратился к судье Замоскворецкого суда Наталье Сусиной с ходатайством об аресте уволенного судьи Савелюка, отказавшегося явиться в суд для ознакомления с делом, то та отказала санкционировать взятие жулика под стражу. И никто за это судью Сусину не наказал. Между тем, судье Савелюку тогда вменялись тяжкие преступления по 11 эпизодам уголовного дела.

— Выходит судейская корпоративность здравствует и процветает!? Я вспоминаю аналогичную историю, приключившуюся год назад с группой судей в Брянске. Там, если знаете, были уволены сразу пять судей по решению коллегии областного суда. Их уличили в том, что они слишком активно принимали участие в так называемом «чернобыльском автобизнесе». То есть, небескорыстно защищали права граждан на беспошлинный ввоз в страну автомобилей.

— В тот год только на Брянщине были беспошлинно растаможены около 20 тысяч иномарок! До этого скандала с пятью судьями в области был вынесен приговор еще и трем судебным исполнителям. Они получили тюремные сроки за нарушения, допущенные в ходе ареста и реализации имущества. Увы, случаи преступления судей не единичны. В пермском городе Горнозаводске председатель суда Александр Абатуров осужден за убийство своей секретарши, которую превратил в любовницу. Судья Северо-Кавказского окружного военного суда Владимир Букреев осужден за мошенничество. Он взял взятку за помощь в вынесении мягкого приговора начальнику продовольственной службы. Барнаульский судья Сергей Малетин, прежде чем покончить жизнь самоубийством, записал на видео признание в том, что и сам он, и его коллеги погрязли в получении незаконной мзды. В Ставропольском крае уволены три судьи с мягкой формулировкой — за непрофессионализм и нарушение служебной этики. На самом деле уволены за пьянки и драки. Подобные формулировки значатся и в деле многих других судей. А ведь за такими безобидными вроде словами кроется беда, здесь корни гниения судебной системы. В Красноярске, например, был отстранен от должности сам председатель краевого суда Роман Хлебников. Сказано официально — «за поступки, несовместимые с занимаемой должностью». На деле судья обвинен в том, что за счет бюджетных средств, выделенных на ремонт здания суда, он улучшил свои жилищные условия. Судья Верховного суда Татарии Анатолий Матвеев тоже не просто из-за пресловутой «несовместимости» лишился высокооплачиваемой должности. Он избил мальчишку и швырнул того в контейнер с мусором только за то, что тот поцарапал ему дорогостоящую машину. А когда отец мальчика отвел пострадавшего в больницу и обратился в милицию за помощью, то судья добился возбуждения уголовного дела против отца мальчика за ложный, якобы, донос.

— Выходит, судья руководствовался местью. На мой взгляд, любое уголовное дело, возбужденное из мести, преступно вдвойне. Скажите, пожалуйста, а часто судьи пользуются своим служебным положением и именно из мести пытаются расправиться с теми гражданами, которые осмелились противостоять беззаконию судей?

— Месть — вещь спорная, и не всегда имеет в обществе однозначную оценку. Но месть судьи всегда воспринимается с отвращением. Чаще не потому, что беззаконна и несправедлива, а оттого, что месть судьи — вещь за[1]предельная, вне понимания… Человек не ожидает преступления от судьи, он безоружен перед «оружием» судьи… И вдруг судья, блюститель порядка и законности, сам идет на преступление. Человек начинает болезненно осознавать, что верить никому нельзя, что судебная система прогнила и деградировала. Месть судей бывает разной. Это экс-судья Матвеев попал под влияние обычной бытовой мести: раз отец побитого мальчика пожаловался на него, то в отместку и состряпал дело. А вот на счету уже упомянутого бывшего судьи из Красноярска Хлебникова другая месть. Его угораздило возбудить уголовное дело против 72-летней бабушки Михалевой! Он сделал это после того, как бабушка обратилась к нему с заявлением о вымогательстве у нее взятки со стороны краевых судей. — Еще более отвратительны случаи, когда под мстительные решения судей попадают журналисты. Мне такие случаи известны… И когда правительственная «Российская газета» опубликовала статью «Какая пчелка укусила судью Баранова», и обвинила судью, мягко говоря, в нечистоплотности, то я подумала, что наконец[1]то столь солидное издание бросило вызов произволу судей. Только радость быстро прошла. Квалификационная коллегия признала процессуальные нарушения судьей Барановым норм ГПК, но отказалась рассматривать вопрос о соответствии его занимаемой должности. Журналисты признались, что давать оценки профессионализму своего коллеги судьи не стали. Я стала ждать дальше, мне показалось, что газета теперь возьмет судью под контроль. Ведь для человека, нарушившего закон, ничего не стоит сделать это еще раз. Но журналисты, видимо, решили все забыть. Вопрос теперь к Вам: а вы верите в силу и способность СМИ навести порядок в судебной системе?

— Смущает другое. Газеты изредка пишут о произволе судей, телевидение вообще старается обходить эту злую тему вниманием. Выходит, журналисты боятся?! Конечно, практика конфликтов судей с журналистами показывает, что прессе отказывают в праве комментировать работу правосудия. Но зачем тогда свобода печати? И кто будет предавать гласности беззаконные действия судей? Мне кажется, что журналисты не боятся писать правду о нечестных судьях… Просто проблемы возникают тогда, когда на журналистов оказывается давление со стороны высоких чиновников. На моей памяти много случаев, когда газеты бросали вызов беззаконию и побеждали несмотря ни на что. Во Владивостоке местная журналистка Наталья Островская усомнилась в справедливости оправдательного приговора браконьеру, убившему тигра. Честную статью не мог обойти вниманием судья В. Ящук. Было возбуждено уголовное дело за посягательство на честь и деловую репутацию судьи. Другая ретивая жрица Фемиды, рассматривающая иск Ящука, быстро удовлетворила исковые притязания коллеги, не вникая ни в суть дела, ни в законы. Она оштрафовала газету и обязала ее опубликовать опровержение не правового характера. Это-то опровержение и вывело на чистую воду судью, защищающего собрата по юридическому цеху. В нем судья обязывал газету извиниться за некомпетентную и необъективную статью. А, как известно, опровергать следует лишь недостоверную информацию. Потому незаконное решение суда было отменено. В Екатеринбурге судье Татьяне Тюриной не понравилась статья в областной газете и сюжет по местному телевидению о том, что она выпустила под залог подозреваемого в убийстве, а тот сбежал… Что недостоверного сказали журналисты, судья так и не доказала… Чтобы обуздать прессу, краснодарский судья Г. Вдовиченко возбудил против газеты «Вольная Кубань» уголовное дело по статье «Вмешательство в рассмотрение судебных дел». Расправу над журналистами остановила судебная палата по информационным спорам при президенте РФ, а так на сто процентов газету признали бы виновной.

— Есть ли у нас в Ярославле случаи, когда пресса и суды вступали в конфликт, и суды в угоду цеховой солидарности выносили незаконные решения?<