Неосознанная жизнь

В жизни воина есть только одна вещь, один единственный вопрос, который действительно не решен: насколько далеко можно пройти по тропе знания и силы.

Дон Хуан (Кастанеда)

Неосознанная жизнь

ГДР 6-4

***

На работе формируется команда для поездки в ГДР. Будем изучать концентраторы и терминалы производства Роботрон, которые уже закуплены и скоро прибудут.

Из руководителей в команде только Максаков и я. Пара инженеров и остальные электромеханики от Мордовина.

Едем на долго. Мне ехать не хочется, не хочется покидать семью аж на три месяца.

Однако надо собираться. Едем в зиму. Как-то вот получается так, что и в Италии были зимой и вот в Германию тоже зимой едем. Как будто кто то специально подбирает для моих экскурсий не самое приятное время.

Кроме нас с Максаковым вся команда впервые едет за границу. Максаков нас собрал и провёл беседу на тему воздержания. Я считаю правильно, надо сбить немного воодушевление с народа, компания подобралась мало управляемая.

Как и в прошлую поездку, сначала Берлин, здесь я теперь проводник, хотя запомнил не совсем всё точно.

Но всё-таки вывожу группу на посольство, а тут уже командует Максаков. Деньги получаем все сразу, теперь это бундес марки. Они имеют ход по всей Германии.

Пачка толстая и еле помещается во внутреннем кармане пиджака. Пока есть время веду всех к Тиргартенпарку, там где пролом в стене.

Пролом уже больше, где то метров пятьдесят шириной и рынок возле него больше. Продают уже не только советские шапки со звёздами, но и советскую военную форму.

Мои странные попутчики получив деньги уже намереваются что-то купить. Мы с Максаковым удерживаем их от глупостей, объясняем, что им здесь куковать ещё три месяца и деньги им пригодятся.

Удерживать их придётся видимо все три месяца.

Идём на вокзал и ждём поезда в Зуль. В Берлине тепло. На вокзале покупаем билеты уже на свои деньги. Что интересно: вокзалы здесь такие небольшие и посидеть, отдохнуть не удаётся. Приходится в ожидание поезда бродить возле вокзала по пустырю.

Вот поезд. Оказывается мы купили билеты в вагон для некурящих. А можно было купить и в вагон для курящих, если бы я только знал. Вагоны со специальной пометкой.

Внутри вагон похож на наш купейный, только места сидячие. Ехать долго, несколько часов. За поездку несколько раз ревизоры проверяют билеты.

Зуль это там, где делают самые дорогие ружья для охоты, это места где не было военных действий во время Великой Отечественной.

Там не было вообще никаких оккупационных войск. Сначала эта зона принадлежала американцам, потом они переуступили эту зону Советскому Союзу.

И наконец это в горах. Может быть не очень высоко, но всё же в горах.

Нас встречает немец с переводчицей. Идём пешком по городку. В Зуле живёт около пяти тысяч человек и кроме производства знаменитых ружей, здесь размещается фирма Роботрон, её заводы.

Улицы неширокие, местами асфальт, местами булыжная мостовая. Домов больше трёх этажей не видно и часть из них старые.

Какие то странные дома, деревянный брус как скелет, а между брусьями что-то типа застывшего шлака. Крыши черепичные.

А улицы как пьяные гуляют туда-сюда, вверх вниз, из стороны в сторону. Подходим к большому 2-х этажному зданию, с садом и с небольшим количеством окон.

Нас встречает полная старушка среднего роста. Она улыбается, как будто готова всех нас переобнимать и расцеловать.

Это хозяйка отеля и заодно обслуживающий персонал и повариха. Знакомит нас с комнатами, где мы будем жить, то есть спать и большим залом с большим же столом, где будем собираться и принимать пищу.

В зале печка с изразцами, но топится она с другого помещения. Ещё большой холодильник в углу и два окна. Одно выходит в сад, другое на полукрышек, где гуляет огромный кот.

Кот тоже здесь живёт. Он не такой как наши коты, высокий и похож на собаку. Ещё он топает.

Нам с Максаковым положены отдельные спальни, выходящие в зал, других старушка селит этажом ниже. Здание интересное: снаружи оно как бы в два этажа, внутри же три.

Самый нижний, первый этаж, как я понял не жилой, а там находятся все подсобные помещения.

Наверное в честь нашего прибытия на столе красуется большое блюдо с яблоками и грушами из сада.

Переводчица с нами была недолго, сказала, что завтра за нами заедет и исчезла. Кстати, она пояснила, что обедать в рабочие дни мы будем в столовой на фирме, завтрак будет подан в гостинице, а всё остальное сами. Деньги то у нас есть.

Так то так, только вот кухни у нас нет, не совсем так как было в Рипамонти.

Но мы привезли с собой и колбасы и сливочного масла и булки в Берлине заранее прикупили. А ещё по бутылке водки, которую нам разрешили провезти через границу.

Так, что ужин какой никакой мы сообразили и пошли спать.

Странное одеяло у бабушки владелицы гостиницы. Похоже на подушку. В него надо зарываться перед сном. Но в принципе привыкнуть можно.

Меня разбудил топот кота. Он доносился из зала, даже закрытая дверь в спальню не помешала.

Потом голос хозяйки, она за что то отчитывает кота и тот подаёт голос. Голос не похож на котиный, но точно его.

Поднимаюсь, одеваюсь. На столе в гостиной огромная чаша с дымящейся картошкой и много ещё чего.

- Шмягте шлафен?

Не знаю что и сказать. Старушка приветливо улыбаясь:

- Шмягте, шмягте!

Понимаю, она учит мня немецкому языку. Отвечаю:

- Шмягте!

И так каждому, входящему в гостиную. Кажется она ни бельмеса не знает по русски. Пытаюсь ей что-то сказать по русски, она улыбается и всё. Бормочет что то на своём. Поговорили.

Даже половина завтрака в нас не влезает. Не хочется есть с просонья. А время раннее, к шести уже надо быть на Роботроне. Рано они начинают. Есть надежда, что и закончат пораньше.

***

У кого есть много храбрых родственников, преданных закону, те счастливо живут на свете и свободны от невзгод.

Махабхарата (Адипарва)

Наташа с Дианой сейчас без меня. Наташе наверное трудно и так, да ещё их преследует Рок.

Загорелся балкон, возможно от брошенного окурка или был пожог. У нас же квартира на первом этаже.

Сгорели линолеум и доски на полу балкона. Если бы балконная дверь была открыта, сгорела бы вся квартира.

С балконом вообще беда! Максиму велосипед купили. А я этот велосипед взял у Максима как бы для дела, на огород ездить, что напротив третьей вставки.

Так велосипед хранился на балконе. И его украли, украли ночью, когда мы спали.

Сначала с балкона украли мои ботинки, старые. Мне их особенно то и жалко не было. Только напрягало то, что ночью то мы спим, а балконную дверь не закрываем.

Получается вор мог проникнуть и в квартиру. А вот теперь и велосипед.

Потом чья то брошенная тряпка засорила отвод фекалий и воды ниже нашей квартиры и всё нехорошее пошло в наш унитаз и ванную.

Пока Наташа затыкала ванную, Диана сидела на крышке унитаза, запирая своим небольшим весом напор какашек.

Вот так у них без меня. Не соскучишься. Пишем письма друг другу. Я то скучаю, пока так, не сильно, командировка только началась.

***

– Для древних видящих, – продолжал дон Хуан. – сказать, что смыслом существования является рост сознания, не было вопросом веры или дедукции – они видели это.

Дон Хуан (Кастанеда)

В три часа конец рабочего дня. Идём пешком с фирмы. Ближе к центру городка ремонтируют тротуар. Он здесь из желтоватых толстых шашек причудливой формы.

Удивление вызывает мини экскаватор. Я таких ещё не видел, он как игрушечный. В центре улица магазинов. Магазины все мелкие и часто над входом висит вещица, которую продают внутри.

У магазинов с обувью перед входом большие неглубокие ящики, заполненные обувью, видимо той, что подешевле.

Улицы здесь неровные, вверх вниз, вверх вниз, всё-таки местность горная. Замечаю, что устаю как то быстрее, чем обычно.

Выходим за околицу. Платановый лес. Дорожка, по которой идём обихожена, встречаются скамейки.

Мы здесь не одни, попадаются стайки гуляющих. У меня усталость в ногах, как после интенсивной пробежки.

Начинаю понимать: это горная болезнь. Никто другой не жалуется. Может скрывают?

Нет, все хотят гулять, один я хочу домой. В городе ребятки, мои сотоварищи порываются, что нибудь купить. Их очень привлекают магазины и доступные товары. Пытаемся с Максаковым бороться с влечениями наших коллег. Говорим: - Берегите деньги, они вам пригодятся ещё. А то накупите тряпья да и оставите всё здесь как ненужное.

Только у каждого своё мнение насчёт своих денег и наших увещеваний. Кажется они нам не верят. Почему?

Старушка по прежнему разговаривает с нами, как будто мы её понимаем. Постепенно она выделяет меня и теперь считает меня своим переводчиком, если нужно обязательно донести мысль до начальника нашего или до всех.

Действительно, я иногда понимаю многое из того, что она говорит. А через некоторое время начинаю и впрямь с ней разговаривать, старушка то ответов требует. И всё с улыбочкой и приветливо, в общем не обидишься.

Оказалось, что фрукты из сада она не считает съедобными, но если мы считаем иначе, то можем собирать и есть, только она настаивает, что бы мы обязательно счищали кожуру.

Так же она не считает съедобным наше сливочное масло. Поставила нам в холодильник огромную круглую посудину с ихним маргарином. Бесплатно, говорит, только масло не ешьте. Добрая старушка.

На учебе, как на работе, всё в норме. Только мне ужасно не нравится технический немецкий. Немцы объединяют слова и иногда новое слово получается на целую строчку. Не прочтёшь никак.

Обеды у них на фирме нормальные, как у нас: надо в очереди постоять с подносом. А сами немцы оказывается совершенно не разбираются в рыбе. Сколько раз спрашивал, что за рыба? Отвечают:

- Не знаю, просто рыба.

Так же у них и с грибами — Просто грибы — говорят.

А переводчица у нас русская. За муж за немца выскочила и теперь здесь живёт, по её виду - довольна. Двое детей у неё, старший уже подросток. На следующее лето хочет отправить его вместе с классом в Испанию, там типа нашего пионерлагеря.

Жизнью в Германии довольна и не считает немцев ужасными людьми. Иногда рассказывает о здешних нравах.

Зуль разделён речкой почти пополам. И на разных берегах разные нравы. Например, там, где мы живём принято утром плотно завтракать, на том берегу нет.

Здесь оказывается язык довольно сильно отличается от государственного немецкого, так что всегда можно отличить нездешнего немца.

Школы и сады тоже начинают здесь работать рано. Едем в автобусе, тут же дети едут в школу, у них красивые цветные журналы в руках, там голые женщины и мужчины. У меня недоразумение в голове. А переводчица наша не считает такой факт, чем то выходящим из разумного поведения.

Кстати термин «свинья» у немцев многогранный, они могут даже пожалеть со словами: - Моя бедная свинюшка.

Мои коллеги всё больше развинчиваются. Начали по вечерам ходить в гаштеты и пить пиво с немцами. И хотя они днём по немецки ни гу-гу, вечером после пива как то общаются с завсегдатаями гаштетов.

Завсегдатаи там в основном пожилые немцы. Я, например не знаю, о чём можно задушевно разговаривать с ними.

Мы с Максаковым в гаштеты не ходим. Иногда беседуем с нашей хозяйкой. Она взялась за меня всерьёз.

Даёт не сложные поручения. И я всегда должен повторять её просьбы и пространно отвечать на них.

Мне этот метод обучения нравится. С фрау Дитрих уже могу говорить почти полчаса. На большее не хватает словарного запаса. Узнал, что у неё есть два сына в Западной Германии, один здесь.

Тот который здесь, помогает ей вести хозяйство. Правда я его ни разу не видел.

Перед Горбачёвым она готова встать на колени за то, что он объединил обе Германии.

По телевизору смотрим как Саддам Хуссейн бесчинствует и как американцы расправляются с его армией и восстанавливают справедливость.

Ни у кого и у меня не возникает подозрения, что это постановочные кадры. Только через десятки лет я узнаю, что это всё на самом деле постановка, если не считать реальных боевых действий, которые в кадр и не попали.

На днях сходили в местный музей. И тоже никаких выводов для себя я не сделал. Музей как музей. Оружие прошлого века: огнестрел, ножи.

Дело в том, что рядом перевал, за перевалом Италия. И тёмные личности разнообразной национальности, перед переходом старались приобрести какое нибудь оружие здесь, в Зуле.

Почему то предпочитали оружие скрытой носимости, и Зуль этим и жил. Здесь делали и продавали такое оружие и ещё охотничьи ружья и винтовки.

Оружие более древних времён отличается, почему то лучшей сохранностью, как будто только что из мастерской. Огромные мечи и алебарды, которые я, например не в состоянии и поднять, использовали люди ростом в метр шестьдесят.

А инструменты зубного техника той поры годятся сейчас разве только лечить зубы лошадям. Видимо зубки у тогдашних людей были раза в три, четыре больше.

Узнаём две новости. К нам хочет наведаться Карл Цайлер с женой и Роботрон организует в следующие выходные поездку в Кобург. Кобург — это территория ФРГ.

***

– Чувство собственной важности – это не просто что-то простенькое и наивное, – объяснил он. – с одной стороны, как чувство собственного достоинства, это ядро всего доброго в нас, а с другой стороны – это источник гнили.

Дон Хуан (Кастанеда)

Карл приехал в субботу утром. Из всех нас только я раньше общался тесно с Карлом. Но мне то и не удалось с ним пообщаться в этот раз.

Коллеги обступили Цайлера с женой и не отпускали ни на минуту. Их интересовало как Карл переехал, устроился и всё с этим связанное, как будто им самим предстоит завтра получать вид на жительство.

Я собрался в магазин. На днях приехала какая-то кожаная фирма с распродажей курток и пальто.

А я давно хочу куртку Наташе. Жена Карла, Женя увязалась за мной. Хожу смотрю, выбор уж больно большой. Но практически на любой кожаной одежде есть какой то изъян.

Женя сказала, что знает, что нужно моей жене и пусть я не возражаю. Я и не возражаю.

Женя ходит по рядам с куртками и пальто и плачет.

- Женя, что плачешь? Не отвечает.

Правда, по моему мнению, выбранная Женей куртка слишком строга. Ну это моё мнение, оно может быть и неверным.

Цайлеры уехали после обеда. Карл показался мне уж слишком озабоченным. Думаю приезжали они по желанию его жены. Больше года среди чужаков, чужой язык …

Завтра едем на территорию ФРГ, Кобург. Встаём рано, едем без переводчицы.

На улице откровенно холодно, видимо подступает задержавшаяся зима. Автовокзал.

Само помещение маленькое и ещё закрыто. Мы рано пришли. Под обширной навесной крышей пустые стоянки автобусов и щиты с расписаниями рейсов. Пытаемся найти свою стоянку. Тщетно. Да, у немцев как у немцев, расписано всё хорошо, только вот сокращения непонятные. Слова все не умещаются и сокращения, состоящие из двух, трёх букв везде.

Холодный ветер, укрыться негде. Разбрелись, большинство прячется за махоньким зданием. Я читаю расписания, потому что именно от меня народ ждёт информацию. Сами не хотят читать.

Ко мне подходит немец, по виду не совсем местный, не городской. Спрашивает про то, где найти стоянку его автобуса.

Ему надо в соседний город. Отвечаю ему на немецком:

- Я на немецком не разговариваю.

Он походил, походил и снова подходит с этим же вопросом. А я уже сочинил, что ему можно ответить. Всё рассказал немчуре и он отошёл довольный. И я довольный и удивлённый собой. Но перед немцем немного неудобно, за что я отшил его первый раз?

Наш автобус подходит первый. Стоянку я правильно вычислил.

Автобус не большой, да и народу немного. В основном наша группа. Подъезжаем к границе.

Колючая проволока в несколько рядов, вспаханная полоса, пропускной пункт с выбитыми стёклами, открытые ворота и не души. Ветер гонит какие то листки, бумаги.

Жутко смотреть почему-то. Проезжаем это место не останавливаясь. То в гору, то с горы, по бокам дороги перелески, камни и вот Кобург. Дальше автобус не идёт.

Место пустынное. Лес с одной стороны, с другой поодаль девятиэтажка и дальше какое то сооружение. Спрашиваю водителя: - Что это? - Плавательный бассейн. Отъезжаем в три часа дня, смотрите не опаздывайте.

Передаю своим. С водителем общался на немецком.

Гуськом плетёмся в город. Но центр Кобурга чудо! Сплошные магазины. Чего тут только нет.

Заходим в супермаркет, полный отпад. Там, кроме нас никого, а зал огромный. Скромно проходим этот зал, на выходе никого. Выходим и теряемся. Где мы оказались?

Сначала ходим толпой, но так неинтересно. Я покидаю толпу и шляюсь в одиночку. Вот продают видеокассеты в цветастых обёртках. Покупаю «Бегущий человек». Он на немецком, но на русском фильмов здесь и нет.

Вот на улице выехал с тележкой продавец глиндвейна, у него там котёл с вином. Он наливает каждому подходящему чарку в картонный стаканчик, а деньги ему бросают в шляпу, что позади него. Мне хочется тоже горячего вина, но удерживаюсь.

А вот магазинчик с обувью. Мне давно нужны летние туфли. Захожу только посмотреть, да не тут то и было. Меня усаживают на скамеечку и давай таскать всякую обувь. Вот кажется то, что мне надо. Беру за 30 марок туфли.

У меня бумажный пакет с покупками, а на часах уже третий час. Надо искать своих. А нету их.

Туда, сюда по коротким, кривым улочкам, наших и след простыл. Ну я знаю куда идти: к бассейну конечно.

На всякий случай спрашиваю дорогу. Этот не знает, тот не слыхал. Наконец молодая женщина говорит, что ей в ту же сторону.

Пока идём, всё мне рассказала, как ей только что зуб больной лечили, за щёку ещё держится. Разговорчивая. Чую идём не туда, что то далековато. И правда я выхожу на другую окраину города, вижу здание бассейна, но это не тот бассейн.

Время остаётся минут десять, мне не успеть! Бегу через город, опаздываю. Мне потом сказали, что водитель согласился подождать лишь 15 минут.

Я не успел буквально на пяток минуток. Пустынная остановка. Ветерок, я стою и жду непонятно чего. А может быть подойдёт ещё автобус? Непохоже. Курю пятую сигарету.

Внутрь закрадывается тоска. Я не знаю что мне делать. Сзади кашель, оборачиваюсь, пожилой немец стоит и смотрит на меня. Наконец произносит:

- Я вон с того дома, живу здесь. Тебя увидел растерянного, понял, что отстал ты. Расстроился. Дай закурить! Я вообще то не курю, а вот расстроился и захотел.

Даю немцу сигарету. Покурил, постоял, покрякал пошёл назад.

Возвращается через десять минут:

- Ну, что ты собираешься делать? А делать я не знаю что.

Сначала он мне присоветовал гостиницу, автобус то мой ходит раз в сутки, но это не мой случай. Не хочу что бы меня завербовали в шпионы.

Тогда вызывай такси. Такси! Как же я сам не додумался. Голосую, но ни одно такси почему то не останавливается.

- Ещё закурить. И сует мне пфеннинги за сигарету.

- Я сигареты не продаю.

Поболтали ещё минут пять пока курили. Потом немец говорит:

- Она тебя уже минут пятнадцать ждёт и показывает на такси поодаль. У нас запрещено такси останавливаться на автобусных остановках. Смеётся. Спасибо немец!

- Danke Schoon!!!

Худенький старичок, который был когда то среднего роста скрылся за поворотом не переставая махать мне рукой.

Маленькая, но уже пожилая женщина таксистка не разговаривая особо, указала на плакаты у неё в машине. Везде: - Не курить! На разных языках. Но смокинг, но фумаре и всё такое.

Спросила меня, готов ли я оплатить поездку туда и обратно, потому что обратно пассажиров она не найдёт.

- Согласен.

- Будет стоить 100 марок. Торговаться не стал, отдал бы и больше.

Когда проехали кинутый пограничный пункт, Душа запела. Дальше я и пешком готов был идти.

Такси не автобус. Я получается, задержался только на час. Никто мне слова не сказал, даже Максаков.

А было бы интересно узнать, что обо мне судачили мои однополчане. Но это тайна скрытая мраком. Вот так я получил разговорную практику на немецком. Оказывается я немецкий знаю и даже говорю.

***

Чтобы освободиться от гнилой части чувства собственной важности, требуется мастерская стратегия. Во все века видящие высоко ценили тех, кто разрабатывал такую стратегию.

Дон Хуан (Кастанеда)

Нам надо ехать в Берлин. Прошло уже около двух месяцев как мы здесь загораем. Не в прямом смысле конечно. За бортом минус двадцать и снегу полно.

Дело в том, что мы с Максаковым решили потратить наши толстые пачки немецких денег на видеомагнитофоны, а дома придумаем, что с ними делать.

В Берлине, при посольстве есть магазин, где радиотехнику можно приобрести без пошлины. А у Максакова есть секретный телефончик. На неделе ему и позвонили оттуда.

Мы с ним только двое поедем. Все остальные члены нашей группы поистратились в гаштетах и накупили себе разной мелочи. Даже Половинкин, молодой инженер от Мордовина не удержался.

Денег у них уже не хватает для крупных покупок, правда телевизоры двойки некоторые уже купили и подключили.

Я удивлён. Даже я, лишившись ста марок за поездку на такси, способен съездить в Берлин.

В субботу, затемно утром выезжаем. На дворе снег и за двадцать мороза. На одной из станций короткая остановка.

Смотрю в окно и волосы чуть ли не встали дыбом: Могилевский собственной персоной, одетый в германскую железнодорожную форму с фуражкой на голове и каким то прибором в руках, не спеша проходит по платформе.

Я аж с места вскочил провожая его взглядом. «Могилевский» не обращая внимания на меня в окне проходит мимо.

Поезд медленно трогается, скоро Берлин. За окном зелёные поля и на табло высвечивается температура плюс восемь.

В посольстве, есть закуток, называемый магазином. Для своих. Нас долго мурыжили и только к концу дня удалось взять два комплекта двоек телевизоров и видеомагнитофонов.

Видики не очень большие, но тяжёлые, а вот двойка очень неудобная для переноски, объёмная.

Опаздываем на поезд. Такси. Таксист привозит нас не на тот вокзал. Садимся не на тот поезд, думая что угадали и только ближе к полуночи понимаем, что едем не туда.

Тут и пригодился мой немецкий. Долго выясняем у проводника, где нам лучше сойти. Сходим на узловой и теперь уже скурпулёзно изучаем расписание на вокзале.

Слава Богам, здесь вокзал закрытый и мы в тепле. Вот он Зуль, покупаем билеты и часа в три ночи грузимся в поезд до Зуля.

Приехали уже утром, рассветает. Добрались до гостиницы и я рухнул без сил на кровать.

Обучение подходит к концу. С одним электромехаником от Мордовина плохо. Даже неделю в больничке ГДРовской полежал.

Мы там у него были. Всё чистенько, палата красивая, медицинский персонал одет, как показывают во французских фильмах монашек. Только цвет одежды светло-синий.

С Максаковым беседуем чаще. Он предложил мне должность начальника отдела. Я согласился. Начальник отдела, на мой взгляд, это то, что должно состояться обязательно в моей карьере.

Дальше я не хочу. Я уже давно вращаюсь в этой среде руководителей и она мне не нравится.

Я в этой среде слабо ориентируюсь. На дело начальство у нас не сориентировано. В его среде ведутся всякие подковёрные игры и это занимает все их силы.

Однако в своем отделе, где я замом у Могилевского, вижу большие дела впереди. Могилевский уходит на большое повышение. Он будет начальником управления по внутреннему сбыту автомобилей.

У нас же впереди громадная перестройка. Новые ЭВМ Hewlett Pakkard, интернет. Преобразование машинного зала. Наверное одно из главных преобразований, это превращение огромного количества периферии в компьютерную сеть.

Вот так. Думаю, что потяну. Ну а кто, если не я. Не сказать, что я здесь чувствую себя как рыба в воде, но уверен, что потяну.

Последние недели и дни меня берёт зелёная такая тоска, хоть головой об стенку бейся. Хочу домой к семье.

И вот он этот день. Билеты на самолёт нам взяла фирма и перегруз оплатила. Прощаемся с фрау Дитрих и грузимся на автобус. Автобус зафратован на весь день только для нас.

Едем в деревушку неподалёку от Зуля. Здесь находится хороший кабак. Рестораном это заведение я не назову, хотя местные его так называют.

Один большой зал, больше похожий на вагон ресторан. Вход с одной стороны, с другой глухой, кухня. Проход, и с двух сторон от него столы, простые такие дощатые.

Мы сдвинули три стола и усаживаемся. Места нам достаются прямо у выхода, потому что кабак почти полон.

Гомон, табачный дым и два весёлых мужика разносят напитки и еду. Хозяин и повар и официант в одном лице, слегка навеселе, а его помощник серьёзен.

Говорят помощник бесплатно помогает, только за выпивку.

У нас на столах появляется целый жареный поросёнок, шнапс и жареная картошка. Представитель Роботрона и переводчица показывают своим примером, как надо расправляться с поросёнком.

С поросёнком мы не справились в конце концов и хозяин приносит нам упаковки, чтобы мы взяли с собой остатки поросятины.

***

– Видящие тоже иногда страдают от случайного сдвига вниз, – продолжал он. – но точка сборки не остается там долго, и это просто счастье, потому что это место зверей.

Дон Хуан (Кастанеда)

Наташу я встретил, когда входил в подъезд своего дома. Она меня не узнала. Я отпустил бороду и был в кожаной своей куртке, которую она не видела ещё.

Я загородил ей дорогу и только тогда Наташа внимательнее взглянула мне в лицо. Я её обнял, а она ещё не верила, что это я.

В квартире полный атас, как говорится. Вздыбленный линолеум и передвигаешься как на танкодроме, искривившиеся плинтуса, а за окном, где балкон — горелое месиво из досок и снега. Сыро и немного тянет холодком.

А всё-таки какое счастье, что я дома! А вот Дианочка возвращается из садика. Как она рада!

Расспросы и разборка моего багажа. Что я ценю в моей любимой жене, это то что она умеет радоваться всяким мелочам. Кстати куртка, которую ей выбирала Цайлеровская жена, Наташе очень понравилась.

Дочка по хозяйски всё сортирует. Её беспокоит то, что часть привезённой жвачки достанется кому то другому.

Вечером, на следующий день, приходит вся родня. Каждому маленький подарок. Смотрим кино на двойке «Бегущий человек», я перевожу.

На работе перемены пока не заметны. Назначение меня на должность начальника отдела прошло тихо и незаметно, как будто так и надо было.

Получил командирский пропуск с самокатом, что означает допуск в любую точку на территории завода.

Пока оформлялся, пришлось решать ряд проблем. Например кого назначить начальником бюро эксплуатации реального времени.

Есть две кандидатуры. Я продвигаю Юру Пономарёва, он хорошо показал себя когда я внедрял телетайпную сеть.

Мышление у него системное, мысли длинные.

И Саша Привалов, тоже из близких мне специалистов, он другой, тоже аккуратист. Сделает всё, что от него требуешь, но как-то у него мысли короче что ли. Если Саша проявляет собственную инициативу, появляются проблемы.

Привалов в отличие от Пономарёва пришёл к нам уже инженером и стаж инженерный у него больше. Приветлив со всеми и очень хочет быть начальником.

Дилемму помогает разрешить провидение. Покупаем новые ЭВМ Hewlett Packard. Нужно направить на обучение в Италию специалиста с моего отдела. Одного.

Вызываю обоих, Сашу и Юру. Рассказываю весь расклад и все довольны. Привалов будет начальником бюро, Пономарёв едет в Италию на месяц.

У меня два заместителя. Один по машзалу, по ЭВМ, другой по периферии. Это главные конвейера завода в первую очередь, основное производство, бухгалтерии и БОТиЗы во вторую. На производствах организованы локальные вычислительные центры.

Там есть свои ЭВМ и небольшая периферия, как правило при этих же ЭВМ. Свой начальник ВЦ в ранге начальника отдела.

Но я курирую эти локальные центры и при каком-то затруднении, мои специалисты выезжают и помогают местным.

Ещё у меня служба диспетчеризации. Это бывший пульт управления. Теперь там четыре смены во главе с начальниками смен в ранге заместителей начальника отдела.

Но я считаю, что это попытка раздуть службу диспетчеров Максаковым и выделить её в отдельный отдел. И якобы специалисты этой службы будут способны сами устранять возникающие сбои в системах управления.

Считаю, что из этого ничего хорошего не получится. На деле это просто колл центр. Мои инженеры и механики там просто теряют квалификацию. Конечно что-то приобретают другое, но это другое ниже прежнего.

Приехал Юра Пономарёв, привёз новое знание. Я, да и никто из нас ещё не догадываемся, что наступает новый этап нашей производственной деятельности.

С Юрой ездили и представители других подразделений и Лещенко ездил.

Лещенко Александр Николаевич был для меня всего лишь начальником бюро в несколько человек с неопределёнными функциями. Перебежчик из центра конструирования автомобилей.

Конечно я знал, что он креатура Перевалова, бывшего начальника УОП. Но сейчас мы не УОП, а ДИС — дирекция и директор у нас другой — Тихонов.

А ещё Лещенко поклонник и знаток UNIX, новой операционной системы открытого типа, пришедшей с Hewlett Packard. Это вызывает некоторое уважение. Я тоже думаю, что за UNIX будущее.

Я не предполагал, что мы все входим в новую Эру вычислительной техники, сетей. Я ещё тешил себя мыслями, что на мой век мне своей специальности, полученной в МИРЭА, хватит до пенсии. Правда о пенсии я тоже не думаю.

Четыре стойки чёрного цвета соединяет только тонкий коаксиал и этого хватает. Правда вдоль главного конвейера связисты проложили толстый коаксиал с двумя бриджами.

Это первая на заводе и естественно в городе «сеть» с интернетовским протоколом связи. Правда как подключать старые периферийные устройства, которые изобилуют у нас на производствах, мы пока плохо представляем. Ну это пока.

Юра Пономарёв просвещает пока узкий круг руководителей и специалистов про интернет, про IP адреса, протоколы связи. Обычно мы собираемся у Максакова.

Я собрал небольшую группу и придал её Пономарёву, в результате он хоть и числится в бюро у Привалова, но практически я работаю. с ним на прямую.

Максаков никогда не работал в бюро реального времени и плохо представляет нервотрёпку при работе с главным конвейером и экспедицией автомобиля.

Тихонов, наш директор, тоже не работал в этой сфере и всё спускает на Максакова. А ругань и желание спихнуть ответственность друг на друга достигают порой серьёзных масштабов.

Директора производств на Тихонова, тот на Максакова, Максаков на меня. Я остаюсь в этой цепочке крайним, что бывает порой крайне неприятно.

Мне приходится два три раза за неделю готовить кипу бумаг с анализом обстановки и оправданиями.

Я ещё не знаю, но уже чую, что истинные причины и виновники высокому начальству не интересны. Им интересно только одно — спихнуть с себя ответственность.

А я так не могу и не хочу. У меня пять бюро, плюс слесарная мастерская в подвале и желание блюсти справедливость.

Каждый мой руководитель должен чувствовать себя под моей защитой и также транслировать справедливость дальше ниже.

Я установил в отделе раз и навсегда чёткие и понятные принципы единоначалия, типа вассал моего вассала не мой вассал. Это не нравится моему начальнику, который зачастую вызывая моего электромеханика выпытывает у него обстоятельства какого то события и «ловит» меня с моими аналитическими выкладками.

Максаков ограничен в рамках своего местячкового мышления. Но и я не могу ему возразить, что мол не существует объективного взгляда ни на что в мире людей.

Я сам ещё не дорос до такого понимания вещей.

Начальник мой считает справедливым упрекать меня, на основе частного мнения одного рабочего.

А я полдня потерял на выяснение причин. Опросил полтора десятка специалистов, своих и чужих. Побывал на месте происшествия наконец.

То неправ то как раз он, базируясь на мнении какого-то одного свидетеля происшествия, который возможно покрывает своих товарищей и своё участие в этом.

Я не могу возразить, потому что считаю его опытнее и умнее себя. Свою неудовлетворённость я проглатываю, а начальник мой чувствует себя всё правее и правее.

И я в конце концов сорвался и нагрубил ему публично, на утренней оперативке. Встал и ушёл.

Как ни странно это помогло, начальник стал учтивее.

Полякова Гену назначили начальником отдела ЕС-1050, где он совершенно не специалист.

У Гены мама была до пенсии начальником УДУ, это управление детскими учреждениями ВАЗа. Входила в генералитет завода.

Сейчас меня это не касается, коснётся позже.

Моя разработка базы данных периферии тоже пошла в дело. Создали целый отдел, который должен этой темой заниматься. Федонина, ведущего инженера-программиста от Ершова назначили начальником этого отдела.

Однако, пока большую часть документов по этой тематике пишу я. Они, эти документы проходят такую цензуру некомпетентных лиц во главе с Максаковым, что становятся понятными только Александру Ивановичу.

Утренние оперативки у Максакова. Когда ещё начальником производственного отдела был Джумков Аркадий Андреевич, я ходил на эти оперативки если не с удовольствием, то без отвращения хотя бы.