- Автоматизация
- Антропология
- Археология
- Архитектура
- Биология
- Ботаника
- Бухгалтерия
- Военная наука
- Генетика
- География
- Геология
- Демография
- Деревообработка
- Журналистика
- Зоология
- Изобретательство
- Информатика
- Искусство
- История
- Кинематография
- Компьютеризация
- Косметика
- Кулинария
- Культура
- Лексикология
- Лингвистика
- Литература
- Логика
- Маркетинг
- Математика
- Материаловедение
- Медицина
- Менеджмент
- Металлургия
- Метрология
- Механика
- Музыка
- Науковедение
- Образование
- Охрана Труда
- Педагогика
- Полиграфия
- Политология
- Право
- Предпринимательство
- Приборостроение
- Программирование
- Производство
- Промышленность
- Психология
- Радиосвязь
- Религия
- Риторика
- Социология
- Спорт
- Стандартизация
- Статистика
- Строительство
- Технологии
- Торговля
- Транспорт
- Фармакология
- Физика
- Физиология
- Философия
- Финансы
- Химия
- Хозяйство
- Черчение
- Экология
- Экономика
- Электроника
- Электротехника
- Энергетика
Blur* (фанфик, коллаж, клип «You`re real») 1 страница
Стр 1 из 2Следующая ⇒
Blur* (фанфик, коллаж, клип «You`re real»)
*
Гарри облегчённо вздыхает и тяжело оседает в кресло, ещё не до конца веря, что безумный день подходит к концу. Миссис Уизли говорит кому-то в коридоре, что спальни для всех, наконец, готовы. И Гарри отрешённо удивляется, откуда у неё берутся силы на то, чтобы обо всём позаботиться. Ведь остальные слишком измотаны. Она даже умудряется на скорую руку сообразить какой-то ужин, и Гарри с блаженной улыбкой втягивает носом плывущий из кухни аромат. — К столу! — слышится весёлый голос Тонкс, но Гарри никак не может уговорить себя подняться из мягкого кресла в гостиной: он слишком устал даже для того, чтобы двигать языком, не то что ногами. Желудок сводит от запаха еды. Конечно, поесть необходимо — последний раз он нормально ел, наверное, позавчера. Но вместо густого сытного духа мяса с подливкой в нос бьёт запах крови и гари. Вспышки проклятий мелькают перед глазами, будто Гарри снова попал в самую гущу вчерашней битвы. Она длилась всю ночь, и под конец он уже почти обезумел от разрывающих мрачное небо всполохов от заклинаний и громких выкриков то тут, то там. Но к своей главной цели двигался упрямо, напролом, не обращая внимания ни на мечущихся Пожирателей, ни на стоны раненых союзников. На этот раз Волдеморту не удалось отсидеться за спинами своих слуг. Убивающее заклятие настигло его, как Гарри и хотел — в честной дуэли один на один. Но это было совсем непросто. Гарри еле продержался двадцать минут, прежде чем Волдеморт допустил ошибку, стоившую ему жизни. Едва тело его врага замерло на пыльной земле, напряжение битвы у Гарри перешло в оцепенение. Он просто стоял и смотрел, как со всех сторон к нему бегут люди, как оставшиеся в живых Пожиратели в ужасе взирают на то, что осталось от их повелителя, как их арестовывают подоспевшие авроры. Кто-то повёл Гарри в замок, и там, в таких родных стенах, где он всегда чувствовал себя защищённым, на него обрушилась лавина восторженных криков, аплодисментов, смеха и радостного безумия. Казалось, мир сошёл с ума. Перед глазами мелькали счастливые лица, какие-то люди кричали ему поздравления. Количество желающих похлопать по плечу всё росло, и было ощущение, что его вот-вот разорвут на части. Вспышки колдокамер слепили и без того воспалённые глаза. От криков что-то лопалось в голове. Снова и снова Гарри пожимали руки, сдерживаться и отвечать на приветствия было всё труднее. Наверное, и улыбаться у него совсем не получалось, потому что очередной репортёр, протиснувшийся к нему, отшатнулся, а Гарри почувствовал, как его рот скривился в оскале. Перед лицом мелькнули чьи-то чёрные глаза. Его вдруг выдернули из людской гущи, и через минуту он уже был в тишине директорского кабинета, а Дамблдор, улыбаясь, протягивал ему чашку чая и перешептывался о чём-то с МакГонагалл. Тогда-то и было решено увезти Гарри подальше от всей этой суеты, в место, где бы он мог спокойно отдохнуть и прийти в себя — в дом на площади Гриммо. Несмотря на неодобрение Дамблдора, все друзья и близкие Гарри настояли на том, чтобы отправиться с ним. Конечно, Гарри понимал, что дело не только в нём, что все устали, вымотаны и тоже мечтают оказаться где-нибудь подальше от шумного Хогвартса. Но всё равно был безумно благодарен за поддержку. И за одно короткое утро ветхий унылый дом наполнился весёлыми голосами, топотом ног, смехом и суетой. Пока женщины наскоро убирались, Гарри ещё пытался ходить следом за миссис Уизли и помогать выметать пыль и паутину, но когда дело дошло до распределения комнат на ночь, он малодушно сдался, устроившись на диване в гостиной. Впрочем, после того, что ему удалось сделать накануне, никто и не пытался дёргать его или упрекать в лени. Лишь Снейп несколько раз прошуршал мимо своей невыносимо чёрной мантией, бросая на Гарри недобрые взгляды. Но тому уже было наплевать. Его потревожили только один раз, попросив проверить охранные чары на доме. И, покончив с этим делом, Гарри опустился в кресло с твёрдым намерением встать из него только под Imperio. Но ужин уже на столе, и Гарри понимает, что долго отсиживаться ему теперь не дадут. *** Он делает над собой усилие и поднимается на одеревеневшие ноги, чтобы дотащиться до кухни и усесться между смеющимся над чем-то Сириусом и ободряюще улыбающейся ему Джинни. Гарри вздыхает и обводит глазами стол: все в сборе. Все самые дорогие ему люди, за которых он так боялся перед битвой, здесь, рядом с ним, живы. Улыбаются и смеются, шутят, хотя почти у всех под глазами залегли тени. Гарри скользит взглядом от одного лица к другому: Рон и Гермиона, Невилл, близнецы, мистер и миссис Уизли, Ремус и Тонкс, даже Кингсли согласился ненадолго остаться. Не хватает лишь Дамблдора — он убедился, что все в безопасности, и сразу же удалился. Ну и, конечно, Грюма, на которого напали сразу четверо Пожирателей во главе с Беллатрикс и которому так и не удалось отбиться. Лишь один человек сидит, задумчиво вертя в тонких пальцах бокал, и не принимает участия в общем веселье. Наконец Гарри встречается с ним взглядом и не может сдержать самодовольной усмешки, вспоминая неприятный разговор перед самой битвой. Тогда Снейп не был уверен, что Гарри справится со своей задачей, о чём и сказал ему в лицо в присутствии Дамблдора и других членов Ордена. Целых семь лет Гарри безумно хотелось поставить зельевара на место, но именно сейчас, когда представилась такая возможность, смертельная усталость и остатки эйфории от победы отбивают всякое желание затевать спор и ворошить старые обиды. Самое главное — они победили, и Гарри плевать, что обо всём этом думает Снейп. Усмешки Снейп, кажется, не замечает. Он уже повернулся к мистеру Уизли и о чём-то тихо переговаривается с ним. О чём именно, Гарри разобрать не может, хотя неистребимое любопытство заставляет немедленно начать прислушиваться. Но взрыв хохота на другом конце стола сводит на нет все попытки что-либо расслышать. Снейп вздрагивает от внезапного шума и недовольно смотрит на Гарри, будто это он виноват в таком вопиющем нарушении спокойствия. Гарри независимо, как ему кажется, пожимает плечами и утыкается в тарелку, предпочитая не задумываться о том, что на этот раз не нравится Снейпу. В конце концов, за семь лет он привык, что именно его тот считает виноватым во всём, что бы ни случилось. Странно, что Снейп не отчитал его за убийство Волдеморта. Или, наоборот, за то, что Гарри наконец-то покончил с красноглазым монстром, но сделал это как-нибудь неправильно, не по науке. Гарри так ясно представляет себе, как Снейп вклинивается между ним и Волдемортом в самый разгар дуэли и цедит в своей обычной манере, кривя губы и презрительно подняв бровь: «Как вы держите палочку, Поттер? Выше! Удар резче! И Expelliarmus — протяжнее! Тяните „а“, тяните!» Картинка так живо встаёт перед глазами, что Гарри невольно фыркает, и брызги соуса летят на скатерть. Он виновато поднимает голову. Слава Мерлину, кажется, никто не заметил. Миссис Уизли что-то втолковывает Джинни. Ремус держит за руку Тонкс и явно не заметил бы, вздумай даже Волдеморт сейчас возродиться. А волосы Тонкс розовеют, сливаясь с покрасневшими щеками. Близнецы и Рон о чем-то шушукаются, иногда поглядывая на мать — явно боятся быть услышанными. Мистер Уизли задремал… О, чёрт! Снейп, сидящий рядом с ним и аккурат напротив Гарри, оказывается, всё это время смотрит на него. И, конечно, заметил, что Гарри в очередной раз повел себя как идиот. Правда, в его лице нет издёвки или чего-нибудь в этом роде. Он смотрит внимательно, сосредоточенно, будто наблюдает за поведением какого-нибудь морщерогого кизляка. Встретившись с Гарри глазами, он приподнимает бровь, словно говоря: «В чём дело, мистер Поттер? Ни в чём? Тогда перестаньте прожигать на мне дыры». Гарри вспыхивает и утыкается в тарелку. Вот ведь гад! Будто почувствовал, что Гарри о нём задумался. И делать же ему нечего, только в рот человеку смотреть, когда тот ест. Впрочем, «ест» — это громко сказано. Оказывается, еды в тарелке ничуть не уменьшилось. Вон сколько кусков мяса еще осталось. Один, два, три, четыре… Стоп. Гарри мотает головой, понимая, что его опять уводит куда-то в сторону, а надо всё-таки поесть. Он пытается сосредоточиться и не считать куски мяса, а съесть хоть немного. Гарри подцепляет на вилку небольшой кусок жаркого, отправляет его в рот и начинает пережёвывать, но мясо почему-то кажется ему совершенно безвкусным. Кое-как справившись с собой, Гарри проталкивает кусок в горло и поспешно запивает водой, едва не закашлявшись. Он с тоской смотрит на свою тарелку, полную еды, но сражаться с собственным организмом больше не хочется. Поэтому Гарри решает, что лучшей едой сейчас для него будет чай. Когда Гермиона и Тонкс начинают убирать грязные тарелки, он даже порывается помочь им, чтобы ускорить процесс, но девушки с понимающими улыбками почти силой вновь усаживают его за стол. Гарри перестаёт суетиться, только когда перед ним оказывается чашка ароматного крепкого чая. Тонкс весело подмигивает и придвигает к нему розетку с джемом, смахивая при этом рукавом бокал Снейпа. И Гарри радуется, что Снейп уже встал из-за стола. Ему не хотелось бы, чтобы профессор отчитывал Тонкс из-за такой мелочи. В конце концов, бокал, как и все в доме, принадлежит Сириусу. Впрочем, имей Снейп возможность кого-нибудь отчитать, его бы уж точно не остановил тот факт, что этим он печётся об имуществе Блэка. Мысли опять текут в каких-то неконтролируемых направлениях. Вожделенный чай уже успел немного остыть, но Гарри всё-таки выпивает полчашки, не притронувшись к джему, и понимает, что больше ничего не сможет в себя запихнуть. Где-то далеко звучат голоса: — Да он спит совсем! — Надо его проводить в спальню. — Она уже готова. Может, ему помочь раздеться? — Не маленький. Давайте, Поттер, вставайте. — Ну конечно, дождёшься заботы от сальноволосого ублюдка! Гарри поднимается из-за стола, благодарно улыбаясь. Он надеется, что его улыбка адресована кому угодно, кроме Снейпа, но уже не может сфокусировать взгляд на фигурах вокруг него. До спальни идти далеко, несколько пролётов вверх по лестнице, потом ещё по коридору. Но он всё же добирается до постели самостоятельно, немного гордясь тем, что справился без посторонней помощи. Остаётся только раздеться — и спать, спать. Гарри ложится в кровать, укрывается прохладным мягким одеялом и блаженно вздыхает. Усталость давит на веки, и наконец он прикрывает глаза. Первые несколько минут в голове только приятная лёгкая пустота и ощущение покоя. И Гарри уже начинает проваливаться в сон, как вдруг на лестнице слышатся смех Сириуса, тяжёлые нетвёрдые шаги по скрипучим ступеням и громкий свистящий шёпот миссис Уизли: — Тише, Сириус! Гарри уже спит. Сириус что-то негромко, но обиженно отвечает, а Гарри распахивает глаза, с досадой думая: «Ну ничего себе „тише“!» Наконец всё стихает. Видимо, обитатели дома разошлись по своим комнатам. Гарри поворачивается на другой бок, вновь закрывает глаза, но сон больше не идёт. Внезапно Гарри замечает, как тикают часы на стене. Словно до этого они стояли, а только что пошли. Поначалу он пытается не обращать внимания на мерные чёткие звуки — в конце концов, такие же часы были в Хогвартсе, в спальне мальчиков, и спать совершенно не мешали. Но проходит минута за минутой, и Гарри начинает казаться, что тикает уже у него в голове. Он продолжает лежать, не открывая глаз, но ещё через минуту чувствует, как сам превращается в одно огромное ухо, вздрагивающее при каждом оглушительно громком щелчке. Наконец он не выдерживает, резко поворачивается к тумбочке, хватает палочку и наугад посылает в стену Silencio. Тиканье мгновенно прекращается, и Гарри, облегчённо вздохнув, взбивает подушку и снова укладывается. Он уже грезит о крепком здоровом сне, как вдруг ловит себя на том, что в спальне стало слишком тихо. Лишь слабый майский ветерок еле слышно шуршит занавесками. Гарри глухо стонет и утыкается лицом в подушку, когда вместо тиканья в голове поселяется назойливый гомон голосов, криков и стонов, а затем среди них вспыхивает один, самый громкий: «Avada Kedavra!» И на внутренней стороне век мелькает картинка: Грюм падает на грязную землю, сражённый заклятием Беллатрикс. Гарри трясёт головой и снова поворачивается, укрываясь до ушей, словно это может помочь. Голоса и крики, к счастью, смолкают, зато становится невыносимо жарко. Гарри терпит до последнего, а потом яростным движением скидывает одеяло, полной грудью вдыхая тёплый ночной воздух. Он лежит, пялясь в потрескавшийся потолок, пока прохлада не начинает мягко обволакивать ступни, поднимаясь всё выше. Тогда Гарри вновь укрывается одеялом, в очередной раз меняя позу. Но как следует улечься никак не получается: после хогвартских мягких постелей старая кушетка, на которой его уложили, кажется безумно жёсткой и неудобной. Гарри то засовывает кулак под подушку, то подтягивает ноги к животу, то зажимает край одеяла между коленей, но никак не может заставить себя пролежать без движения хотя бы минуту. Он ворочается, пока ноги окончательно не запутываются в простыне. Кое-как расправив массивное одеяло, которое внезапно стало слишком тяжёлым и плотным, Гарри тянется к стакану с водой, стоящему на тумбочке. Но едва успевает сделать несколько жадных глотков и откинуться на подушку, как в горле снова становится сухо. Гарри готов по-детски расплакаться от досады. Спать хочется смертельно — ведь он бодрствует уже больше суток. Когда за окном начинает сереть, Гарри понимает, что проворочался до утра. Который час, выяснить не удаётся, потому что заколдованные часы, оказывается, обиделись на его Silencio. И как он мог забыть, что это не его старый маггловский будильник, «приданное» Дурслей! Здесь, в доме Сириуса, почти как в Хогвартсе — вещи живут своей жизнью, и даже у последней щётки для обуви может оказаться своё собственное мнение. Вот и сейчас Гарри с тоской наблюдает, как часы переплели цепочки гирек, будто руки на груди сложили. А маятник легонько осуждающе покачивается из стороны в сторону. Часовая и минутная стрелки похожи на насупленные брови, а секундная медленно вертится в обратную сторону. В знак протеста. Этот протест так возмущает Гарри, что он тут же меняет своё решение. Он хотел было задобрить часы, извиниться как-то за свою ночную выходку. Смазать, например. Или что там нужно часам? Почистить… Но теперь не дождутся они от него шага к примирению. Пожалуй, он попросит перевесить их куда-нибудь на чердак. Пусть зарастают паутиной. Всё равно теперь от них никакого толка. C улицы слышатся гудки машин, и пытаться уснуть больше нет никакого смысла. Снизу доносятся голоса — миссис Уизли и ещё чей-то мужской, приглушённый. Интересно, кто это встаёт в такую рань? Гарри нехотя поднимается и направляется в душ. Уже зайдя в ванную, он вдруг понимает, что ему выделили единственную спальню, в которой есть ванная и туалет. Для всех остальных — удобства в конце коридора. Непонятно, правда, почему в этой роскошной спальне стоит какая-то колченогая кушетка вместо нормальной кровати. Впрочем, в этом доме у мебели могут быть какие-то свои предпочтения. Может, кушетка симпатизирует пожилому вытертому ковру, вот и поменялась комнатами со старой парадной кроватью, которая, в силу возраста, такими глупостями уже не интересуется? Поразившись, какой бред лезет в его невыспавшуюся голову, Гарри затыкает раковину пробкой, откручивает сразу оба крана и наконец поднимает глаза к зеркалу. Оно, слава Мерлину, заговорить с ним не пытается. Хотя он и сам мог бы вполне цветисто описать эту рожу с воспалёнными глазами, с мешками под нижними веками, с островками щетины и с паклей там, где у нормальных людей обычно располагается прическа. Кое-как умывшись и одевшись, Гарри направляется вниз. — Гарри, дорогой, как ты спал? Хорошо отдохнул? — энтузиазм миссис Уизли, помешивающей в огромном котле что-то, подозрительно похожее на ведро овсянки, неприятно коробит — будто гвоздем по стеклу ведут. Нельзя быть такой бодрой с самого утра. Сделав над собой усилие, Гарри вымученно улыбается и заявляет, что спал отлично и не отказался бы от чашечки кофе. Это ведь кофе так замечательно пахнет? На самом деле, «замечательно» пахнет уже слегка подгоревшая овсянка. Но миссис Уизли не замечает этого и бросается наливать ему кофе. Получив полную чашку, Гарри усаживается на диванчик в углу и мужественно делает первый глоток горячей несладкой смолы, в которую он отказался добавить даже сливки. Возможно, эта пыточная гадость поможет ему чувствовать себя хоть немного бодрее. — Мама, а где?.. А, Гарри, привет! — звонкий голос отвратительно выспавшейся Джинни, которая врывается в кухню, заставляет Гарри поморщиться. — Мам, там Гермиона и Тонкс спрашивают, чем они могут помочь с завтраком. Ремус и Сириус пытаются всё-таки содрать со стены портрет миссис Блэк и спрашивают, есть ли в доме книги по клеящим чарам. А папа просил передать, что к обеду придет Кингсли с кем-то ещё из Министерства. Вроде, будут готовить какое-то заявление или постановление. Дамблдор прийти не сможет, у него в школе много дел. Но придёт профессор МакГонагалл. В общем, папа сказал, что к обеду будет куча народу. — Спасибо, милая, — озабоченно кивает миссис Уизли. — И не кричи так. Кстати, ты уже умывалась? И причешись немедленно. Ты никогда не ходила такой растрёпой. Гарри машинально запускает пятерню в волосы, подозревая, что он растрёпа куда больше Джинни. Но ему, к счастью, замечаний не достаётся. — Ну, ма-а-ам! — тянет Джинни. Но всё-таки, бросив задорный взгляд на Гарри, выбегает из кухни. После завтрака, во время которого Гарри удаётся пропихнуть в себя пару ложек овсянки — он больше налегает на кофе, всё еще надеясь взбодриться, — все находят себе какие-то дела. Сириусу с Ремусом всё же удаётся снять со стены портрет Вальбурги, хотя та сопротивляется, и в доме стоит такой крик, что у Гарри в голове лопаются какие-то важные сосуды. К обеду сходится неимоверное количество народу. И какой-то человек, пришедший с Кингсли, всё пытается втянуть Гарри в разговор о планах Министерства, о дальнейшей политике и о чём-то ещё, таком же важном и скучном. Но Гарри отвечает невпопад, пытаясь понять, откуда ему слышится этот мерзкий, бьющий в нос запах какой-то маггловской химии. Не иначе, Снейп в одной из комнат развернул походную лабораторию и экспериментирует с запрещёнными зельями. Потому что разрешённые зелья так вонять просто не могут. То-то этот хмурый тип весь обед сидит как на иголках, поглядывает на него и противно постукивает вилкой по столу. Видать, понял, что Гарри его раскусил. А в доме-то полно министерских. Хотя Гарри сейчас меньше всего заботит законность действий сумасшедшего зельевара. Он прилагает огромные усилия, чтобы не задремать прямо во время обеда, особенно, когда толстый министерский чиновник уже второй или третий раз задаёт ему какой-то вопрос. После обеда выясняется, что Снейп совершенно не при чём, и воняет вовсе не из-за его экспериментов. Оказывается, это Джинни (Да, а её ведь не было за обедом! И как это Гарри не заметил?) вздумала навести красоту и намазала ногти какой-то девчоночьей гадостью. Увидев её ярко-алые когти, миссис Уизли орёт, что не позволит ей ходить с руками, как у публичной девки. Мистер Уизли тут же с азартом интересуется, чем это Джинни красила ногти, но немедленно сдувается под грозным взглядом супруги. Молли решительно обращается к кривящемуся от вони Снейпу с просьбой сварить какое-нибудь зелье, чтобы вернуть рукам Джинни приличный вид. На что близнецы, загоготав, начинают наперебой предлагать свои последние изобретения, от которых ногти станут ещё шикарнее и будут светиться в темноте и напевать популярные мелодии из репертуара Селестины Уорлок. Снейп, закатив глаза, сообщает, что раз мисс Уизли догадалась найти маггловский лак для ногтей, то и очищающее средство как-нибудь раздобудет. В крайнем случае, у мадам Малкин всегда был неплохой выбор перчаток. А у него нет времени заниматься всякими глупостями. Джинни, не выдержав произведённого фурора, бросается вон. И Гарри хочет было пойти за ней, чтобы утешить немного, но, встав, обнаруживает, что едва может передвигать ноги от усталости. Видимо, пора ложиться. Хотя получится ли заснуть, он не знает. Нетвёрдой походкой доковыляв до лестницы, он поднимается в свою спальню, мечтая только об одном — залезть под одеяло и закрыть глаза. Но так просто добраться до вожделенной кровати не получается — Гарри в последний момент замечает, что у двери его поджидает очень серьёзно настроенная Гермиона. — Гарри, мы можем поговорить? — вот когда она такая, спорить с ней невозможно, Гарри знает это по собственному опыту. Поэтому он обречённо отступает в сторону, пропуская Гермиону внутрь. Гермиона какое-то время теребит манжет, а потом всё-таки спрашивает: — Как ты себя чувствуешь? Конечно. Этого следовало ожидать. Гермиона всегда любит проявлять чрезмерную заботу. Хотя сейчас она действительно беспокоится, и расстраивать её совершенно не хочется. Поэтому Гарри улыбается и как можно увереннее отвечает: — Всё в порядке! Отлично, — и для убедительности старается улыбнуться ещё шире. Но вдруг зевает во весь рот. — И ты нормально спишь? — в голосе Гермионы слышится подозрительность. Видимо, провести человека, который знает Гарри как облупленного, не вышло. — Ну... — Гарри пытается как-то вывернуться. Но сказать «да» язык не поворачивается, а придумывать какой-то обтекаемый ответ просто нет сил. — По-разному, Гермиона. Вообще-то, не очень. — Я так и думала! Ты сегодня совсем вялый, — Гермиона огорчённо хмурится. — Может, ты попросишь какого-нибудь зелья у профессора Снейпа? Уверена, он тебе не откажет. Идти на поклон к Снейпу Гарри совсем не хочется. — Ну что ты! Не нужно мне никакое зелье! Ну, подумаешь, плохо спал. С кем не бывает... — Гарри, но... — Я сказал, нет! Наверное, это усталость сказывается, и Гарри клянёт себя за несдержанность. Гермиона совершенно не заслужила, чтобы на неё орали. Она тут же возмущёно вспыхивает и уже готова что-то ответить, но Гарри успевает раньше: — Извини. Я не хотел, Гермиона. Прости. Если ты так хочешь... Давай я попробую этой ночью уснуть сам, а если не выйдет, то утром сразу же... — Правда? — она тут же перестаёт обижаться и с надеждой смотрит на него. — Ну конечно. Иди спать, Гермиона. Спокойной ночи. Повеселевшая Гермиона чмокает Гарри в щёку, сообщает, что он молодец, и выскальзывает в коридор. После её ухода Гарри ещё какое-то время сидит на постели, тупо уставившись на прикроватную тумбочку. Спать хочется дико: от усталости и изнеможения предметы перед глазами теряют привычные очертания, словно весь окружающий мир погрузился в неплотный туман. Кажется, сил не осталось даже для того, чтобы откинуть одеяло и лечь как следует. Но, дождавшись, пока все обитатели дома улягутся, Гарри делает над собой усилие, кое-как раздевается и валится на постель ничком. Он почти чувствует, как сон подбирается к нему и протягивает длинные мягкие руки. Хочется отдаться этим рукам, укутаться в вязкую тягучую оболочку сна и наконец забыться, но сознание продолжает упорно сопротивляться, не давая даже задремать. Все мысли уходят из головы лишь под утро. Гарри вяло радуется приятной лёгкости и покою. Просто лежать в кровати, не ворочаясь с боку на бок, — уже облегчение. Но как только ленивая сонливость проникает в измученный разум, за окном раздаётся резкий громкий звук. Гарри вздрагивает, и вся умиротворяющая тягучесть тут же испаряется. Несколько секунд он лежит, прислушиваясь и не понимая, что его разбудило. Звук повторяется — это всего лишь робко чирикнувшая на улице птица. Гарри медленно открывает отяжелевшие веки. Уже светает, и комната плавно наполняется неуютным сумраком. Гарри рычит от злости и поворачивается на бок, но теперь начинает казаться, что свет бьёт прямо в глаза. Гарри рывком садится в постели, хватает палочку с тумбочки, взмахивает — и старое заштопанное покрывало прилипает к стене, полностью закрыв окно и дурацкие неплотные занавески. Гарри снова укладывается, но сонливость как рукой сняло. Трудно даже держать глаза закрытыми: веки словно сами распахиваются. И сквозь ресницы снова пробивается утренний свет. Решив, что и покрывала на стене недостаточно, Гарри хочет подвинуть кровать так, чтобы вообще не видеть чёртово окно, но как только во второй раз тянется за палочкой, громкий голос миссис Уизли, не оставляющий надежды даже на недолгую дрёму, возвещает о том, что завтрак будет готов через двадцать минут. ___________________________________________________________________ *Коллаж "Blur". Автор — mrs. Snape. Посмотреть полноразмерное изображение можно здесь Глава 2. Гарри глухо стонет и бьёт кулаком подушку, как будто это она виновата в его бессоннице. Ему приходится сделать над собой усилие, чтобы кое-как сползти с кровати и нацепить рубашку и брюки. Пальцы гнутся еле-еле, голова со вчерашнего дня, кажется, потяжелела вдвое. Одевшись, Гарри плетётся в ванную комнату, чтобы умыться. Но на этот раз не спасает даже холодная вода. Она стекает по лицу в раковину, и щёки тут же вновь вспыхивают жаром, а глаза слипаются. По всему телу разливаются волны неприятного назойливого покалывания, и Гарри ощущает себя помятым, будто только что вылез из драки. Немного приведя себя в порядок и пригладив волосы, он спускается на завтрак. За столом идут оживлённые беседы, то и дело слышатся вспышки смеха. Но Гарри даже не может уловить суть разговоров. В уши словно воткнули пробки, и все голоса и звуки раздаются где-то на заднем плане, за тугой плотной пеленой. Взгляд не удаётся задержать ни на чём — Гарри никак не может сфокусироваться. Стоит остановить глаза на чашке, как она начинает медленно растворяться в мутной дымке. Чей-то голос возникает совсем рядом. Глухой звук слишком громкий и настойчивый, и Гарри морщится, медленно поворачивая голову. Сидящая рядом Гермиона о чём-то спрашивает, нахмурившись и глядя на Гарри с тревогой. Гарри моргает, и ему кажется, что он слышит звук столкновения собственных ресниц. — Что? — хрипло переспрашивает он. — Как ты себя чувствуешь? — видимо, уже не в первый раз повторяет Гермиона. — Нормально, — привычно отвечает Гарри и улыбается, замечая, как в чашке появляется крепкий чёрный кофе из кофейника, зависшего над столом. — Ты опять не спал? — шепчет Гермиона, придвигаясь к Гарри. Она наклоняется так близко, что Гарри видит переплетение нитей на её воротничке. Нитки будто играют друг с другом в салки. Вот одна подныривает под другую, перепрыгивает через следующую и теряется, скрытая ещё одной... — Гарри! Да ты слушаешь меня? — Гермиона уже шипит. — Я спрашиваю: ты опять не спал? — Почему? — совершенно невпопад спрашивает Гарри и тут же жалеет, что позволил вырваться глупому вопросу. Гермиона с шумом выдыхает сквозь стиснутые зубы. — Гарри, так нельзя. Ты просто мучаешь сам себя из-за дурацкой привычки ненавидеть профессора Снейпа. Сколько ты уже не спишь? Три ночи? Всё закончится тем, что ты просто свалишься от усталости где-нибудь на лестнице! — Гермиона… — пытается вставить Гарри, потому что торопливые слова подруги сливаются в один монотонный гул, и смысл сказанного уже почти не разобрать, но она продолжает всё запальчивее: — Ты что, не понимаешь, как это опасно?! А если ты в таком состоянии неправильно произнесешь какое-нибудь заклинание? Ты же можешь покалечить кого-нибудь. Не говоря уже о возможном спонтанном выбросе магии. Ты представляешь вообще, во что это может вылиться в твоём случае?! Гарри со страхом обнаруживает, что слова Гермионы вдруг начинают обретать какой-то чудовищный смысл. Ведь она права: в детстве у него нередко случались выбросы магии от злости и усталости. Но тогда он был ребёнком, и вся его магия была довольно безобидна, а сейчас… Ох, каких же дел он может натворить сейчас! Воспалённый мозг, вопреки желанию хозяина, подсовывает ужасные картинки: Гарри хочет разжечь камин, а вместо этого загорается весь дом; Гарри всего лишь хватается за ручку двери, а кого-то сбрасывает с лестницы волной стихийной магии. Гарри испуганно оглядывает стол, с отвратительной ясностью ощущая, как по позвоночнику медленно стекает капля ледяного пота, цепляясь за волоски на спине. Ему ведь и в голову не приходило, что всё может быть так серьёзно и что его бессонница представляет угрозу для кого-то ещё, кроме него самого и его переутомлённого рассудка. Нет, Гермиона абсолютно права: придётся идти к Снейпу. В конце концов, жизни близких людей намного дороже собственной гордости. — Хорошо, — медленно произносит Гарри, поворачиваясь к Гермионе, которая смотрит на него выжидающе, покусывая губу. — Я… Да. Я схожу к нему вечером. Обещаю. В глубине души Гарри безумно хочется отвертеться от предстоящего похода к зельевару, но Гермиона весь день бросает на Гарри красноречивые взгляды, а после ужина, на котором Снейп, к счастью, почему-то не присутствует, оттаскивает его в сторону, готовясь по новой завести знакомую песню. Гарри дважды обещает ей немедленно отправиться к Снейпу, но, видимо, его красноречие переживает сейчас трудные времена. Решительно настроенная Гермиона берёт Гарри под локоть и твёрдым шагом направляется к лестнице. Уже занеся ногу на первую ступеньку, Гарри вдруг как будто видит ситуацию со стороны. Его, здорового мужика, хрупкая девушка на буксире волочёт за зельем — будто ребёнка ведёт к колдомедику. Гарри останавливается, и, вывернувшись из цепкой маленькой ладони, твёрдым голосом говорит, что отлично дойдёт сам. Ему немного стыдно, что его упорство вынудило Гермиону вести себя с ним, как с маленьким. Да и к тому же, ему не хочется, чтобы подруга присутствовала при том, как он будет мямлить что-то о своём сне и, проглатывая издёвки, клянчить зелье. Убедившись, что Гермиона вернулась на кухню, Гарри вновь поворачивается к лестнице, на миг замирает и делает глубокий вдох, словно собирается нырнуть. Меньше всего ему сейчас хочется общаться со Снейпом. Гарри кажется, что разговор с язвительным зельеваром напрочь лишит его желания уснуть. С другой стороны, голова всё тяжелеет, и Гарри опасается, как бы не споткнуться на ветхих ступенях и не упасть. Вот тогда он точно крепко уснёт. Вечным сном. Ещё раз вздохнув, Гарри начинает медленно подниматься по старой лестнице. Ступени скрипят оглушительно, и кажется, что при каждом шаге в голове что-то бухает. Гарри осторожно кладёт руку на перила. Под пальцами ощущается разбухшая от сырости деревяшка с колючими заусеницами. Гарри старается внимательно смотреть под налитые тяжестью ноги, чтобы не оступиться, и, кроме коричневых ступеней и ослепительно белоснежных носов кроссовок, замечает мельчайшие трещинки и соринки на полу. Одна трещинка причудливой формы напоминает раскинувшего крылья гиппогрифа. А вон та кучка пыли похожа на ушастого домового эльфа. Гарри слабо усмехается, гадая, что ещё подсунет ему внезапно разбушевавшееся воображение. Лестница почему-то всё никак не кончается, и Гарри кажется, что он идёт по ней минут десять. Но ему просто не хватает смелости поднять голову и посмотреть, сколько ступеней осталось: его слегка пошатывает, перила под рукой становятся какими-то рыхлыми и вязкими, словно Гарри пытается ухватиться за воздух. Одна ступенька, ещё одна, ещё две… Они бесконечны. А Гарри всё идёт, вяло переставляя ноги, и удивляется, почему кроссовки вдруг стали тёмно-серыми, отчего в глазах появилась беспокойная рябь. Вот и площадка. Гарри ставит ногу на верхнюю ступеньку, краем глаза замечая справа дверь снейповской спальни, и облегчённо вздыхает: добрался наконец! Нужно как-нибудь посчитать ступени на этой чёртовой лестнице. Кажется, их не меньше ста, хотя этого просто не может быть. Не успевает Гарри порадоваться успешному подъёму, как снизу раздаётся резкий звук разбитого стекла: кажется, это была тарелка. Гарри вздрагивает, картинка перед глазами стремительно обретает неприятную чёткость, и он широко распахивает веки от изумления: он по-прежнему стоит внизу, поставив ногу на самую первую ступеньку и мёртвой хваткой вцепившись в перила. Чёрт! Да он уже спит на ходу! Гарри становится страшно. Он встряхивает головой, чтобы окончательно прийти в себя, и быстро взбегает вверх по лестнице. Поворот направо — и вот он уже стоит у тёмной двери. Гарри думает, что вроде бы все двери в доме одинаковые, но эта выглядит мрачнее остальных благодаря новому жильцу этой комнаты. Не давая себе времени хотя бы придумать, что сказать, Гарри быстро стучится и предусмотрительно делает шаг назад. В ту же секунду створка отскакивает, и Гарри не может сдержать улыбку: он почему-то забыл, что все двери на Гриммо открываются внутрь. На пороге возникает Снейп, и Гарри уже открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут же удивлённо закрывает, замечая, во что одет зельевар. На Снейпе почему-то длинная учительская мантия, которую Гарри за семь лет уже успел изучить до последней складки. Лицо Снейпа, как обычно, не выражает абсолютно ничего. Пауза затягивается, и Гарри лихорадочно соображает, с чего начать разговор, но зельевар перебивает его сбившиеся в кучу мысли негромким: — Вы что-то хотели, мистер Поттер? Гарри хочет огрызнуться, что, если бы не хотел, то и не стал бы стучать, но вовремя одёргивает себя: он пришёл не ругаться. — Сэр, — Гарри твёрдо начинает свою речь и осекается, понимая, что, сказанное с таким нажимом, вежливое обращение может быть воспринято как издёвка. Он прочищает горло и продолжает уже менее официально: — Профессор, я могу войти? Снейп дёргается — то ли от неожиданности, то ли от страха, что Гарри войдёт-таки в комнату и увидит что-то... Гарри не знает, что. Вроде бы, теперь Снейпу скрывать нечего. Война уже закончена, и его шпионские тайны больше никому не нужны. Снейп медлит, испытующе глядя на Гарри, но затем, сделав над собой явное усилие, отходит назад, шире открывая дверь. Гарри несмело перешагивает порог и осматривается: комната Снейпа освещена единственной свечой, стоящей на столе, и неуютный полумрак почему-то нисколько не удивляет: спальня не менее мрачная, чем её хозяин. Но долго озираться Гарри не дают. Прикрыв дверь, Снейп в два шага оказывается напротив и привычно складывает руки на груди. — Я слушаю вас, мистер Поттер, — безо всякого выражения произносит он. Гарри понимает, что отступать больше некуда. Пусть Снейп сейчас поднимет его на смех, но о цели визита сказать всё-таки придётся. Причём честно. Потому что любая выдуманная причина, почему он явился в чужую спальню на ночь глядя, будет звучать ещё хуже. Да и ложь Снейп почует сразу же. Поэтому Гарри зажмуривается, пытаясь сосредоточиться и собрать в одну точку расплывающуюся реальность, и как можно более твёрдо произносит: — Сэр, мне нужна ваша помощь. Так, первый шаг сделан, можно выдохнуть. Гарри не понаслышке знает, что самое трудное — это начать. Дальше будет легче. Он осторожно открывает глаза, но лицо Снейпа остаётся непроницаемым, как гипсовая маска. Это, как ни странно, придаёт Гарри уверенности, поэтому он, глубоко вдохнув, продолжает уже смелее: — Сэр, я не могу уснуть с момента битвы. Я не спал уже три ночи и... И Гермиона посоветовала обратиться к вам. — Снейп изгибает бровь, а Гарри ругает себя за малодушие: свалил всё на подругу! — Не могли бы вы дать мне какое-нибудь зелье, чтобы я мог <