Хроноворот моей памяти 2 страница

Я вставил мизинец в ухо и стряхнул «каплю» на землю. Через положенное время она с шипением растворилась, оставив белесый налет на дорожном покрытии. Нужно было действовать, но минуту я просто простоял, испытывая чувство, похожее на гордость. Такое случалось со мной почти в каждой жизни. Видеть хорошие поступки людей, о которых у тебя всегда было мнение, отличное от взглядов большинства, понимать, что именно оно, по сути, являлось верным… Это очень приятное ощущение. Слизерин, Гриффиндор… Всего лишь обстоятельства, а не ярлыки на души. И Драко Малфой был отличным человеком. В меру деятельным, в меру решительным, не в меру ехидным и стервозным, осторожным до трусости, но очень любящим. Это качество стирало все наносные недостатки. От жизни к жизни этот мальчик был до глубины души предан тем, кого любит. Предан, будучи и на вершине, и на дне. Это заслуживало мое уважение. Очень редко в душах что-то остается неизменным.

Что ж, действовать – так действовать. Я возвращался в место, которое Поттер называл домом, чтобы проститься с ним навсегда. Не с мальчишкой. С башней. С неожиданно обретенным любовником все обстояло намного хуже. Куда мне его деть? Этот вопрос мучил меня всю дорогу, в то время как беспокоиться стоило о совершенно других вещах.

***

Вой системы я услышал за два этажа до нашего убежища и едва не поддался желанию немедленно аппарировать. Увы, я не знал, когда произойдет детонация бомб, заложенных по всей башне, и ушел ли из нее Поттер, поэтому я побежал наверх, перепрыгивая через ступеньки.

Картина, которую я застал в своей комнате, выглядела неутешительно. С монитора на меня смотрело фальшивое, но от этого не менее злое лицо Малфоя. Он что-то кричал, но его голос невозможно было разобрать из-за воя датчиков. Внизу под изображением горело табло отсчета времени. Может, я параноик, но у моих систем разрушения нет кнопки аварийного отключения. Если я что и понял из маггловской литературы, с которой успел ознакомиться за эти несколько жизней, – так это то, что многие самые грандиозные планы рушатся именно из-за наличия у человека возможности передумать. Сейчас я пожалел об ее отсутствии, впрочем, учитывая вой сирен, на сожаления времени уже не осталось.

Поттер метался по комнате, пытаясь собрать вещи. При моем появлении он замер, хотел что-то сказать, но я от него отмахнулся, зажав руками уши, бросился к монитору и заорал, стараясь перекричать сигнализацию:

– План «Перемещение» задействован. Ивон потеряна. – Было уже не до конспирации: канал все равно засвечен. – Свяжусь по запасной схеме.

– Что случилось? – кричал Люциус, но я скорее угадывал по губам, чем слышал его голос. – Что за недоразумение со мной говорило?

– Позже.

Мигающие красным цифры показывали десять секунд до взрыва. Я бросился к своей постели и вытащил из-под подушки волшебную палочку. Все же мудры слова о том, что дурной пример заразителен. Подбежав к Поттеру и схватив мальчишку с его полусобранным вещевым мешком, я аппарировал в единственное место, показавшееся безопасным, – старую канализацию.

Вот так и заканчивается очередной виток судьбы. Стены рушатся, и глупо было называть это место домом. Поттеру так хотелось? Что ж, я уже понял, что он – клинический идиот, а я… Я думал о том, что где-то в городе полуразвалившаяся башня Совета, мемориал агрессии магов, перестала существовать. Ее тоже фактически уничтожил волшебник. Глупый и безалаберный. Ни один из историков никогда не поверит тому, что он прошептал мне в вонючем сыром подземелье:

– Я случайно.

Больше всего на свете я в ту секунду хотел его убить, но отчего-то только расхохотался, пока не закашлялся. Из-за сорванного голоса в горле запершило, но кашель вернул мне способность думать. Я схватил Поттера за плечо так сильно, словно надеялся что-нибудь ему сломать, и приказал:

– Побежали.

Как ни странно, он так и сделал. Совершенно нелогичное создание. Мне не понять, по каким принципам он выбирает те приказы, которым стоит подчиняться, и те, что предпочитает игнорировать.

Глава 5.

Некоторые души от жизни к жизни меняются особенно ярко. Наверное, на их характере больше, чем на других, отражается среда обитания. Ремуса Люпина я встречал уже четырежды, и каждый раз он поражал меня совершенно новой манерой поведения и образом мыслей. Неизменной оставалась лишь его природа.

В облюбованном оборотнями в качестве жилья одном из коллекторов было довольно благоустроенно для подземелья. Канализацией очень давно не пользовались, так что специфический запах отсутствовал, немного пахло сыростью, немного – мусором, но оборотни оттащили его подальше от своих жилищ, так что «ароматы» можно было отнести к категории сносных. К тому же везде висели специальные очистители воздуха. В конце концов, обостренное обоняние этих людей требовало в некоторых вопросах придерживаться гигиены.

– Как все не вовремя, – сетовал сидевший напротив меня в кресле предводитель оборотней. Этот человек располагал к себе мягкими чертами, но одинокая складка между бровей и нервные подвижные пальцы выдавали в нем личность вдумчивую и деятельную – Нет, вы-то, как раз, явились своевременно, просто неудачно то, что этот этап нашего общего плана пришелся на полнолуние.

Люпин старательно подчеркивал, что он и его люди всецело на стороне повстанцев, но делал это с некоторой печалью. Я мог его понять. Эдмонд оказывал этому племени всестороннюю поддержку. Доставлял еду и медикаменты, иногда помогал с документами и пополнением счетов. Оборотням приходилось хуже, чем магам. Колдовать среди них умели немногие, зато датчики засекали вервольфов в два счета. Их даже не утилизировали, кому они могли пригодиться? Никому. Магглы оборотней просто убивали.

– Я все понимаю и не собираюсь оставаться у вас до самой ночи.

Люпин покачал головой. Внешне он был чем-то похож на того Ремуса, такой же худой сдержанный мужчина с седыми висками, грустным взглядом и сеточкой морщин вокруг глаз, вот только тот оборотень меня пугал. Не знаю, в силу ли обстоятельств или таковы были последствия однажды пережитого ужаса. Тогда страх был, а сейчас я не чувствовал его, даже находясь в самом сердце волчьей стаи. Наверное, сказывалось пережитое. Смерть от раздирающих плоть клыков – не самое худшее, что может случиться с человеком, так стоит ли переживать? Нет, не думаю.

– Вы не понимаете, мы хотим помочь. На самом деле хотим, – он тщательно выбирал слова. – Не только потому, что считаем себя обязанными оказать повстанцам услугу из благодарности за помощь. Десять лет, Снейп… – его голос сделался сильнее. – Десять лет никто из нас не был наверху. Вы представляете, как это ужасно, когда на свет рождаются дети, а ты понимаешь, что они, возможно, никогда не увидят солнца, не получат даже крохотного шанса жить среди людей и магов, как равные. Мы не хотим быть животными, мы пытаемся бороться с той клеткой, в которую нас запер страх.

Я мог рассказать ему. Рассказать, что когда четыреста лет назад одна ведьма изобрела зелье, исцеляющие от ликантропии, и министерство магии, изготовив его за свой счет, предложило всем желающим оборотням исцелиться, человек, бывший той реинкарнацией Люпина, отказался одним из первых. «Такие, как мы, зачем-то были созданы творцом, а значит, должны существовать как часть мироздания. Я понимаю, эволюция избавляет нас от устаревших видов, но не уверен, что это тот момент». К его призыву тогда прислушались многие. Оборотни как вид сохранили свое право на будущее существование. Зачем? Должно быть, чтобы страдать, как и маги, решившие открыться магглам. Все оплачивают последствия своих решений. Все.

– Вам предлагали перебраться в замок. Вы сами решили остаться.

Он кивнул.

– Решили. Потому что оборотни не хотят быть в тягость своим братьям-волшебникам. Сейчас, когда мои люди починили телепорт, я думаю, нас примут радушнее, нежели как просто иждивенцев.

– И все же это был ваш выбор. Эдмонд не требовал такой жертвы.

Люпин ухмыльнулся.

– Но он озвучил свою просьбу, не так ли? Поверьте, я все обсудил со своими людьми, и мы решили пойти на этот риск. Когда долго живешь под магглами, очень не хочется начинать снова жить под магами. Я сделаю все, чтобы будущее наших народов стало будущим равных. Мы передадим вам телепорт, а после полнолуния начнем группами покидать коллектор и перебираться на север. Надеюсь, нам будут рады.

– Будут, – пообещал я от лица Эдмонда. Собственного мнения на этот счет у меня не было. Пользы от оборотней на самом деле было мало, а их много – еще одна куча лишних ртов. Люциус благодаря неизвестно где полученным навыкам щелкал банковские системы магглов как орехи, но он все реже мог покидать защищенные старым замком территории, а на них никакая техника не работала. Магглы подбирались все ближе, земли по соседству с Хогвартсом просто кишели сканерами, а технологии защиты баз данных с каждым днем становились все совершеннее. Красть деньги было уже делом опасным. Однажды этот источник иссякнет, и что тогда? Обирать прохожих на улицах? Так можно прокормить сотни, но не тысячи. Хозяйство на территории школы, на которое Малфой возлагал такие надежды, тоже имеет предел. Сегодня мы примем оборотней. Если дела у Сопротивления будут идти хорошо и нам удастся наш план, мы возьмем магглов Британии за горло, но… К нам начнут стекаться волшебники из других стран. Мы все знаем, чем это кончится. Когда я родился в этой жизни, существовала свободная, хорошо защищенная колония магов в Африке. Родители мечтали меня туда отправить, но не успели. Защита, которую выстроили те маги, совершенная, по их мнению, не выдержала нового витка развития маггловских технологий. Они верили в свою неуязвимость. На миг застыли в надежде на собственное незамутненное будущее – и поплатились за это. Да здравствует Апокалипсис? Пусть все идет по пути саморазрушения? Я же этого, собственно, добивался, разве нет? Так почему настолько не спешу с выводами? Откуда эта настороженность и осторожность? В прошлой жизни мне ее даже недоставало.

– Это хорошо. Знаете, Северус, я не совсем уверен, какие еще услуги я могу вам оказать. Телепорт починен, но не настроен.

– С этим я сам справлюсь.

Люпин нахмурился.

– Но где? В канализации нынче ночью оставаться опасно. Даже если я напичкаю всех своих людей снотворным, всегда существует вероятность…

– Я понимаю. Мы не останемся.

– Но телепорт займет много места. На поверхности сейчас очень опасно. После взрыва башни они снова выпустили передвижные сканеры и многочисленные патрули. Где вы найдете надежное убежище, чтобы его разместить?

– Придумаю что-нибудь, – посвящать его в свои планы я не стал. – Что касается услуг, то главную из них вы мне уже оказали.

Впервые за все время нашего разговора он улыбнулся.

– Тогда что прикажете делать дальше с этой вашей личной просьбой? Не знаю, в чем мальчик провинился, но не собираетесь же вы на самом деле оставить его здесь?

Я пожал плечами.

– Тут для него гораздо безопаснее. Вы же содержите нескольких людей, так что никакой проблемы с его пребыванием я не вижу.

Люпин рассмеялся.

– И, тем не менее, она есть. У нас не тюрьма, Снейп, наши клетки запираются изнутри, и они защищают, а не пленят. Люди, живущие с нами, – это близкие некоторых посвященных. Они остаются тут добровольно, а ваш мальчик… В общем, даже если мы сможем его обезопасить и оградить от себя в это полнолуние, то удерживать его силой неэтично. К тому же он довольно импульсивен. Я могу посадить его в клетку с кем-то из старожилов, могу даже заковать, если потребуется, но что если он применит магию? Это обнаружит наше убежище. Или вдруг мальчик надумает открыть клетку и покончить с собой, подвергнув того, кого я попрошу заботиться о нем, опасности?

Я понимал, что совершенная мною прекрасная, очаровательная гадость, заключавшаяся в принудительной изоляции человека, способного разрушать все на своем пути, не является отличным способом избавиться от Поттера, но должен же я был как-то покарать его за глупость.

– Ладно, эта проблема подождет. Покажите мне телепорт.

Люпин встал и жестом предложил мне последовать за собой.

***

В быту оборотни старались избегать многих маггловских технологий, которые позволили бы вычислить их местонахождение или навредить им, когда они находятся в своей животной форме. Общее жилое помещение, в котором мы сидели и общались, представляло собой высушенный и очищенный бассейн для сливных вод, внутри которого достаточно высоко над полом располагались крохотные жилые модули, больше всего напоминавшие расположенные ярусами двуспальные кровати, отгороженные световыми барьерами от посторонних взглядов.

Люпин с помощью довольно простого кода, который набрал на защищенном каменной дверцей табло, активировал выдвижную лестницу.

– Мы тут молодняк запираем. Лапами защиту не снять. Мяса побольше накидаем – и пусть сидят до рассвета, хотя даже клонированная говядина с каждым днем дорожает. К тому же сумасшедших диггеров, желающих познать тайны старого города, из года в год все меньше, а вооружены они все лучше. Так что если ваш мальчик на самом деле не нужен...

– Не настолько.

Люпин улыбнулся. Видимо, он ожидал подобного ответа. А я… Нет, я не хотел скормить Поттера вервольфам, как бы он этого ни заслуживал. Оставить его у них было хорошей идеей. Но именно что оставить – как члена стаи или, если говорить точнее, общины. Хотя бы на время, чтобы он перестал навязчиво путаться под ногами и пускать по ветру все, что я успел сделать за очередную жизнь. Но увы. Что-то подсказывало мне, что эту ношу так легко с плеч не сбросить. Что ж, пусть хотя бы некоторое время помучается, может, у него иссякнет желание за меня цепляться?

По узкому переходу вдоль стены мы миновали несколько огромных труб, перегороженных решетками, за которыми кипела пока вполне человеческая жизнь. Шумели дамы, отчитывая отпрысков, работал портативный генератор, который обслуживали двое мужчин, лилась вода в армейских душевых. Оборотни жили обычной жизнью, о чем-то спорили, играли в игру с силовым мячиком, отбивая его специальными ракетками, подсчитывающими очки каждого игрока в зависимости от силы и траектории удара, чтобы как-то размяться перед полнолунием. Люпин мог сколько угодно рассуждать о том, что существование оборотней убого и опасно, но… Я завидовал. Это была совершенно иррациональная зависть, мне просто хотелось отдать должное их умению сбиться в стаю. Пусть они были жалкими и незащищенными по сравнению с магами, но не одинокими.

Иногда мне начинало казаться, что эта череда жизней меня намеренно чему-то учит. Странные обстоятельства, знакомые оттиски душ. Я готов был поклясться, что этот Люпин намного счастливее того, первого, потому что он не одинок. Зачем мне ответы на вопросы, которые я никогда себе не задавал? Ну какое мне, собственно, до него дело? Зачем осознание того, что Альбус ошибся в свое время, решив, что то, что Ремус Люпин – маг, куда важнее факта, что он оборотень, и построил еще одну схему, рискованную и не оправдавшую себя. Тот Люпин был очень несчастен и одинок. Лучше бы его передали на воспитание какой-нибудь стае. Окруженный сородичами, он, наверное, в минимальной степени реализовался как волшебник, но перестал бы настолько себя стыдиться. Я знаю, каково это – жить второсортной жизнью. Для меня она не закончилась школой, для него – оборвалась смертью. Пусть когда-то мне нравилось его мучить и совсем не хотелось понимать. Это было, это не изменилось. Альбус ошибался во многом. Прежде чем облагодетельствовать, нужно попытаться понять. Меня мои жизни обучили пониманию, но отбили всякое желание творить добро. Значит, мы оба – всего лишь идиоты. Я особенно, потому что, следуя этой моей логике, Поттера просто необходимо изгнать, отправить куда подальше, может, и правда скормить стае. Но отчего-то я не могу. Почему я не могу?

***

Телепорт, который отремонтировали оборотни, оказался старым. Ему было как минимум четыреста лет. Сейчас изготавливали более удобные и компактные модели, но телепортация все еще была очень дорогой услугой. Машину, способную разобрать человека на атомы, переместить их в пространстве и собрать снова в единое целое, можно было счесть вершиной маггловских технологий, но избранные знали, что так далеко наука не шагнула до сих пор. Один из секретов, о котором ведали лишь посвященные, заключался в том, что эта машина использовала магию.

История ее создания уходила своими корнями в глубокое прошлое, когда исполненные надежд безумцы только играли в сотрудничество и были настроены в своей щедрости неразумно делиться достижениями нашей расы. Первый обмен навыками коснулся медицины и перемещений. Оказаться в любой части света за долю секунды, без затрат топлива, – экологически чистое и экономное путешествие. Разве это не прекрасно? Увы, лягушек не научить петь арии, а магглам не освоить аппарацию. Тогда кто-то из наших энтузиастов придумал эту машину, а люди дали ей название в силу своих представлений о прогрессе. Первые телепорты были направленными и перемещали лишь в заданную точку, следующее поколение имело более широкий радиус действия, сейчас при желании они могли забросить вас даже в колонии на Луне. Увы, как и у всех гениальных изобретений, у этого тоже был недостаток. Источник энергии все же требовался, и этим источником был маг, управляющий телепортом. Применение простейшего заклинания аппарации машина перерабатывала в потоки, способные влиять на материю и пространство, точнее будет сказать, на чужую материю. Это не становилось совместным перемещением, волшебник оставался на месте, но мог за один сеанс переместить до трех сотен магглов, причем одновременно в разные точки, и поддерживать порты открытыми как для возвращения, так и для новых перемещений. Любое сочетание магии и технологий – это противоестественный процесс. Такая процедура перемещения стоила тому, кто ее совершал, запредельных усилий. Мы называли это состояние «изношенностью». После однократного применения телепорта маг вынужден был несколько лет экономить силы и восстанавливаться. Мало кто шел на эту работу даже во времена сотрудничества. Можно было, конечно, уничтожить технологию как неоправданно затратную, но магглы, вкусив новую возможность, решили, что не намерены от нее отказываться. Не они же платили за это здоровьем. Подумаешь, какой-то маг за раз лишился до двадцати лет продолжительной, но, тем не менее, своей жизни, зато не надо, например, строить новые космические корабли, тратиться на топливо для модулей и персонал, обслуживающий транспортные терминалы. Люди и грузы перемещаются вовремя, коммерческие и военные заказы доставляются в срок, а если эти чертовы волшебники, показав, чего можно добиться с их помощью, намерены отказаться от сотрудничества, так ведь их можно принудить…

Я был свидетелем начала войны. Страх и недоверие – удел простых людей. Они послушны, когда им внушают те или иные чувства, внушают намеренно, те, в чьих руках сосредоточена власть, а ими всегда движет лишь жадность. Когда маги, оценив для себя последствия работы на станциях телепортации, стали отказываться от этих должностей, цены на услугу молниеносно взлетели. Менее востребованной она от этого не стала, и поползли очень нехорошие слухи… Мы дали магглам слишком много информации о себе. Их было больше, намного больше, чем нас, а толпа сходна со стихийным бедствием – ей очень сложно противостоять. Появились заметки в прессе о похищении правительством родственников магглорожденных или всяческом их ущемлении в попытке принудить магов работать на станциях. Наше министерство начало протестовать, но оно поздно спохватилось. В одной стране не может быть двух правительств, магглы по всему миру начали обвинять магов в том, что наши политики намеренно сеют смуту и раздувают несуществующие проблемы в попытке разрушить установившееся плодотворное сотрудничество. Теорию с принуждением обозвали заговором. Нашли даже несколько магов, подтвердивших добровольность своей деятельности, ведь людьми, подсаженными на шантаж, как на наркотик, постоянно отравляющий их кровь, легко управлять. Тогда те же магглы предложили во избежание конфликтов создать Союз.

Должен признать, что некоторые из тех, кто входил в наше правительство, подгоняемые своим страхом лишиться власти, сочли эти идеи опасными, но, увы, либерально настроенных в то время хватало, как, впрочем, и поклонников полного объединения. Вопрос вынесли на общий для всех референдум в каждой стране. Магглов было больше – так появился Совет. В каждой стране он был свой, но все они подчинялись общему Верховному совету, куда входили главы всех государств. Изначально планировалось равное участие в управлении им магов и магглов, но в последний момент появилась поправка: «количество представителей по числу населения». Я был в числе тех, кто работал тогда над уставом этой организации, и признаюсь, несмотря на все свое стремление к скорейшему воцарению хаоса, орал, до хрипоты спорил о том, что этот документ практически лишит магов права голоса. Меня убили, выставив впоследствии жертвой самих магов – сторонников реформ.

Позже имя, которое я тогда носил, многие почитали, считая меня чуть ли не героем – разумным политиком. Человеком своего времени. Глупое заблуждение. Мне никогда не хватало так воспеваемой Хмури бдительности и осторожности. Наверное, отсюда случайно отрезанные уши у особенно предприимчивых идиотов, как следствие иррациональной попытки спасти других кретинов. Да, мне все еще стыдно перед тем Джорджем Уизли. Нет, я совершенно не уверен, что Люпин стоил той паники, что охватила меня при мысли, что вот сейчас он умрет и я останусь единственным человеком из времен, что сделали меня таким, каков я есть. Мои бесконечные, внешне не подкрепленные никакой логикой попытки спасти того, первого Поттера имели под собой хоть что-то, а тогда... Это был страх животного перед потерей воспоминаний о том, что когда-то он жил в пусть враждебно настроенной, но все же своей стае. Ни тени рационального мотива. И кто-то еще думал, что я удачливый лицедей? Впрочем, это уже неважно.

Меня взорвали вместе с многоквартирным домом, кошкой, которую я имел глупость завести, случайной жертвой в виде моей дуры-секретарши, что по пути с работы решила занести мне домой посылку с пометкой «срочная корреспонденция», немногословным охранником, приставленным ко мне авроратом, и еще тремя десятками соседей, магглов и магов. Не думал, что меня «спишут со счетов» с таким сопровождением. Иногда люди, жадные в одном, в других вещах проявляют немыслимую щедрость.

После своего воскрешения и непродолжительного почти беззаботного взросления до восстановления памяти я нашел в мире перемены, о которых предупреждал свой народ. Мне не понравилась роль пророка в своем отечестве. Она никому бы не понравилась при данных обстоятельствах: маги оказались в Союзе в меньшинстве. Первое, чем решила заняться новая власть, – это принуждением магов к обслуживанию телепортов. Данная работа вменялась как общая повинность. Сначала это не вызвало в обществе большого резонанса. Мы же не умеем вовремя признавать, что вели себя как идиоты. Часть тех, кто ратовал за Союз, не желала каяться в ошибках, пока магов не стали сводить до положения слуг человеческой расы. Станции телепортации были лишь первой ласточкой. Позже для создания условий равноправия был введен закон, запрещающий нам пользоваться волшебными палочками в общественных местах. Когда речь зашла о специальных нашивках на одежду, чтобы магглы могли отличать волшебников от обычных людей, пошла новая волна возмущения. Маги решили выйти из Союза, но стало очевидно, что решать что-то дипломатией поздно, механизм самоуничтожения был нами уже запущен.

***

В комнате, куда привел меня бывший Люпин, раньше, скорее всего, располагалось что-то вроде старой насосной станции, но оборудование давно было снято и выброшено, а помещение – расчищено под телепорт. Он действительно был очень старый, такие могли перемещать только из одной заданной точки в другую, долгую связь не поддерживали и перенастройке в процессе работы не подлежали. Рядом с разложенной на полу машиной, которая больше всего походила на гигантскую шестеренку, собранную из опутанных проводами стальных секций, суетилась молодая девушка, проверявшая соединения контактов.

При нашем появлении она обернулась, и я не мог ее не узнать. Такое стечение обстоятельств показалось мне слишком уж удачным.

– Северус, это Тельма. Она помогла нам починить телепорт. Тельма, это Северус Снейп из Сопротивления.

Она вытерла о брюки перепачканную в какой-то машинной смазке ладонь и протянула ее мне.

– Наслышана о вас. Рада знакомству.

Я не торопился проявлять дружелюбия. Любые новые обстоятельства настораживали.

– Где Дуглас?

Люпин выглядел печальным.

– Он попался два месяца назад, когда забирал партию еды.

– Эдмонд знает?

– Да. Он собирался прислать кого-то из своих людей, но не понадобилось. Мы нашли Тельму, когда она спряталась в коллекторе от сканеров, у нее сгорели документы и ее чуть не поймали. Она маг и неплохо разбирается в маггловских технологиях. Новый паспорт мы ей сделали, и она заменила для нашей общины Дугласа.

Девушка отнеслась к моему недоверию спокойно. Руку не убрала.

– Мне все равно было некуда идти, а тут я приношу хоть какую-то пользу.

Я коротко сжал ее ладонь.

– Значит, это вы починили телепорт?

– Я раньше работала на заводе по сборке роботов для бытового обслуживания. Там технологии не такие старые, но есть возможность проверить рабочее состояние того, что сделано. Вы спрашиваете, починила ли я телепорт? Не знаю. Теоретически да, но проверить его невозможно. К тому же это телепорт направленного действия, без точных координат он – куча мусора.

– Об этом не беспокойтесь. Как быстро вы сможете его разобрать?

Мой вопрос вызвал у девицы крайнее недоумение.

– Разобрать… А у этого действия есть смысл?

Она мне никогда особенно не нравилась, ни в одной из жизней. Характером девчонка немного походила на Лили, но теми качествами, которые мне в моей любимой женщине не очень импонировали. Я ничего не имею против решительности и смелости, если они соседствуют с благоразумием. Исходя из такого положения вещей, я, по идее, должен был считать Джинни Уизли достойной девушкой, но не мог. Не знаю, что так раздражало меня в ней. Кокетство? Не самый большой грех для женщины. То, что она флиртовала с другими мальчиками, будучи влюбленной в Поттера? Я не вправе требовать, чтобы общество разделяло со мной взгляды на верность. Ну так в чем причина моего отвращения? В том, что ни в одной из последующих жизней судьба не сочла нужным снова свести ее с Поттером? Мне-то какое дело? Но был один момент в той, первой жизни… Я помню, как наблюдал тогда в Динском лесу за заснеженной палаткой. Поттер был там с Грейнджер, а не с Джинни Уизли. Не знаю, но почему-то мне кажется, что я не мог простить этой немного похожей на Лили девочке того факта, что ее там не было. Как можно жить, есть, спать, когда ты не знаешь, где твой любимый человек? Когда понятия не имеешь, каким опасностям он себя подвергает, увидитесь ли вы снова... Возможно, мои представления о любви немыслимо устарели. Возможно, я не имею права рассуждать о том, как именно стоило ей тогда любить Поттера. Одно очевидно – Джинни Уизли мне не нравилась, но я был рад, что она здесь. Потому что если существует какая-то связь между душами, это хороший способ избавиться от мальчишки.

– Вас это не должно волновать.

Она пожала плечами.

– Простите за любопытство, просто я столько времени потратила на эту штуку, что решила поинтересоваться ее дальнейшей судьбой. Разобрать легко, справлюсь за час. Собрать снова будет сложнее, уйдет часов восемь-десять времени.

– Почему так долго? – спросил Люпин.

– Мало соединить все детали, нужно провести тестирование и дать им время настроиться друг на друга. Потом холостой прогон системы и наложение координатной сетки, еще один прогон, после чего можно телепортироваться, – пояснил я.

– А вы в этом разбираетесь, – девушка кивнула сама себе. – Моя задача – только разобрать телепорт?

Я пожал плечами.

– Пока да.

– Займусь немедленно.

Вообще-то, в моем положении было бы хорошо взять ее с собой, чтобы она на месте собрала устройство. Признаться, я был лучше подкован в теории, чем в практике того, как это делается. Мне нужно было скорректировать планы так, чтобы операция Сопротивления не закончилась полным провалом. Как это сделать, будучи обремененным Поттером, я пока не знал. Тут, к моему величайшему сожалению, многое зависело от его поведения.

– Ты доверяешь этой Тельме? – спросил я Люпина, когда, покинув комнату с телепортом, мы направились в сторону клеток.

Он кивнул.

– Вполне. Она живет с нами уже больше месяца, и за это время оборотням от нее была только польза и всяческая помощь. Девочка не глупа, в меру бесстрашна, но, по сути, она еще слишком молода, чтобы быть практичной.

– О чем ты?

– Она наслушалась всего того, что мои ребята болтают о Сопротивлении, и теперь мечтает к нему присоединиться и вступить в борьбу с магглами.

– Думаю, ее устремления не подкреплены пониманием происходящего и носят скорее романтический характер?

Терпеть не могу тех, кто заблуждается насчет того, в каком дерьме все мы вынуждены вариться, и считает, что затеянная Малфоем война – это благородное и правое дело. Мы просто выживаем, причем порой весьма жестокими методами.

– Не знаю насчет иллюзий, но, кажется, у этой девочки за плечами какая-то личная трагедия.

– У кого из нас ее нет?

Люпин согласился.

– Тоже верно. Но к Тельме присмотрись. Эдмонд может счесть, что она вам пригодится.

– Хорошо.

Мы как раз подошли к клеткам, рядом с которыми царило некоторое оживление. Возбужденные грядущим полнолунием оборотни о чем-то шептались и время от времени смеялись, указывая пальцем на одну из круглых конструкций, выполненных из сверхпрочной мелкой сетки.

– Твой мальчик очень забавен, – усмехнулся вожак вервольфов.

«Мой мальчик»... Меня затошнило уже от словосочетания. А ведь на самом деле мой, потому что больше никому в мире не нужен. Какую огромную глупость я совершил и как сложно мне теперь будет ее исправить! Впрочем, несмотря на все мои благие намерения, он дал мне повод на себя злиться, и я отнюдь не собирался лишать себя этого удовольствия.

– Это существо – просто идеальная система самоуничтожения.

– Такой глупый?

– Совершенно безалаберный.

– Но ты не хочешь, чтобы мы немножко поиграли с ним в полнолуние?

– Очень хочу, но не могу позволить этому случиться. Ради вашей же собственной безопасности. Попроси его быть осторожным – и он затопит даже давно не обслуживающуюся канализацию.

Люпин улыбнулся.

– Хочешь, чтобы он остался с нами добровольно?

Я кивнул.

– Хочу, но разумные предложения он всегда отвергает с особым удовольствием.

– Тогда зачем ты просил его запереть?

– Это наказание.

Чертов оборотень снова улыбнулся.

– Для кого именно наказание?

Его иронию я понял не сразу, в конце концов, меня не отличал такой обостренный слух, как у Люпина. Оборотни у клетки вели себя адекватно, и смешки были довольно тихими, но когда мы подошли ближе, я смог расслышать в их ропоте одобрительные интонации. Особенно щедры были на поощрение дамы, обступившие клетку в первых рядах.

– Я сам не знаю, как все это произошло. Ничего плохого я не хотел, – звонкий голос Поттера не узнать было, разумеется, сложно.

– Но не в клетку же тебя за это? – посочувствовала какая-то пышная матрона, воинственно вздернув подбородок. – Мне плевать, повстанец там твой приятель или просто сволочь, я еще Мэлу все выскажу.

– Не надо. Я на самом деле виноват и заслужил, чтобы вы меня тут…

– Худосочный больно, – хохотнул симпатичный молодой парень. – Может, тебе чего поесть принести?

– Давайте, – легко согласился Поттер, но потом, видимо, опомнился и снова вернулся к роли жертвы. – Хотя незачем переводить на меня продукты, если уж все равно…

– Да это мы тебя нафаршировать хотим, – засмеялся все тот же шутник.

Дородная особа на него прикрикнула:

– Ты-то помолчи, тоже мне, зверюга нашелся. – Она ласково обратилась к Поттеру: – Ты его не слушай, деточка. Покушай, потом запрешься на ночь, как велели, и ничего плохого с тобой не случится. Сетка плотная, когтями нам до тебя не дотянуться, а зубами такую не прогрызть. Ну, может, попугаем чуток, но к утру снова нормальными людьми обернемся, и все хорошо будет. Станешь с нами жить. У нас тут безопасно, еды для человека вдоволь, а этот твой мужик пусть проваливает откуда пришел, уж больно гневливый.

– Я заслужил. Он вправе злиться, а в клетке я все равно не останусь. Лучше смерть, чем расстаться с ним.

Люпина все происходящее явно забавляло. Еще бы, такая пафосная речь… Мне, как «гневливому мужику Поттера», смеяться не положено было по статусу. Мальчишка ломал комедию, заручившись могущественным союзником, он преданно смотрел пожилой волчице в глаза.

– Ну что ты такое говоришь, деточка. Не один кобель слез твоих не стоит, уж ты мне поверь. Да наплюй ты на него.

Поттер покачал головой.

– Не могу.

– Наплюй. Ты уж поверь Хельге, у тебя этих мужиков еще будет… Считать замучаешься. Тоже мне, нашел из-за кого страдать. Подумаешь, повстанец, только что название одно. Худющий, страшный, волосенки эти его жирные, да нос крючком. А важный весь из себя… Слова никому, кроме вожака, не сказал, а нам, видите ли, тащить его мальчонку в темницу. Вот доберусь я до Мэла, быстро у меня вспомнит, в чью юбку орал, когда зубы резались. Обоим накостыляю, мало не покажется.

Судя по тому, как слегка побледнел Люпин, мне грозила вполне реальная физическая расправа.

– Не говорите о нем так. Он добрый. – Тоже мне, защитник, и далась ему эта выдуманная доброта. – Это я во всем виноват, я заслужил…

– Вполне заслужил.

Мне надоел этот цирк. Поттер, наконец, заметив, что я наблюдаю за ним, вскочил на ноги.

– Северус, я не хотел!

– Лучше бы ты не делал!

– Но она могла волноваться! Я просто представил себя на ее месте…

Ах, да, моя мифическая девушка. Представил? Разве он не занял ее место в своих идиотских фантазиях? Нелогично как-то. Впрочем, о чем я вообще думаю?

– Сейчас ей, по-твоему, спокойнее?

– Но я, правда, не думал, что все здание может взорваться из-за того, что я скажу пару слов.

– Тебе, кажется, вообще не нравится думать! Я велел ничего не трогать и ни с кем не говорить? Приказывал или нет?

– Да, но…

– Никаких но!

Он выглядел совсем несчастным, сжал кулаки, потупил взгляд. Мне почему-то стала неприятна мысль, что все эти его чувства наигранны.

– Ты же не бросишь меня здесь?

– Брошу! – солгал я с удовольствием. – Без малейшего зазрения совести.

Вышло убедительно, потому что Поттер тут же умоляюще заломил руки.

– Пожалуйста...

Чертовы зеленые глаза. Мне в самом деле стало почти жаль мальчишку, а не свое уничтоженное имущество. Пожилая дама, видимо, тоже купилась на эти его уловки, потому что, распахнув клетку, вытащила за шиворот Поттера и толкнула в мою сторону.

– Совратили ребенка, так извольте нести ответственность.

Я совратил ребенка? Да этот чертов ребенок – последнее существо на свете, с которым мне пришло бы в голову… Однако я с ним спал. Просто не понимал, что это будет настолько публичным фактом с кучей побочных эффектов. Как будто того раскаянья, что терзало меня, было недостаточно.

– Я ничего такого им не говорил, – прошептал, краснея, Поттер, и тут же обнял за талию «человека, о котором не болтал лишнего», подтверждая все самые грязные догадки оборотней, которые, к сожалению, были правдой. Осознав, что натворил, мальчишка снова покраснел, застонал и спрятал лицо на моем плече. Я выбирал варианты между тем, повеситься мне, пока не поздно, или банально вскрыть себе вены в ближайшей душевой.<

⇐ Предыдущая 123 Следующая ⇒