Т. Мур. Вечерний звон. Напев колоколов С-Петербург

Анализ перевода произведения «Вечерний звон» Т. Мура
^ 2.1. Стих Томаса Мура «THOSE EVENING BELLS»
Томас Мур (англ. Thomas Moore, 28 мая 1779 – 25 февраля 1852) – поэт, песенник и автор баллад. Один из основных представителей ирландского романтизма. Наиболее известными его произведениями являются «Последняя роза лета» и сборник «Ирландские мелодии».[3]
В России известен, прежде всего, благодаря стихотворению «Вечерний звон» (Those evening bells, из сборника National Airs, опубликованного в 1818 году). [1]

Thomas Moore

THOSE EVENING BELLS

Those evening bells! Those evening bells!
How many a tale their music tells.
Of youth and home, and that sweet time,
When last I heard their soothing chime.
Those joyous hours are passed away,
And many a heart, that then was gay.
Within the tomb now darkly dwells
And hears no more those evening bells.
And so it will be then when I am gone,
Than tuneful peal will still ring on.
While other bards shall walk these dells
And sing your praise, sweet evening bells.[22]
2.2. Анализ перевода И.И. Козлова
И. И. Козлов, принадлежавший к числу наиболее значительных представителей поэзии русского романтизма, известен также и как мастер русского художественного перевода, активно обращавшийся к творчеству английских, итальянских, французских, испанских поэтов. Разделяя точку зрения В. А. Жуковского о том, что переводчик стихотворения является соперником поэта, Козлов нередко трансформировал ритмико-интонационный строй переводимых произведений, изменял их стихотворную форму, привносил в чужие тексты собственные чувства и мысли.[3]
К числу наиболее известных произведений Козлова относится романс «Вечерний звон» (1827) , являющийся переводом стихотворения Т. Мура «Those evening Bells» из опубликованного в 1818 г. первого сборника «National Airs». Публикуя «Вечерний звон», Козлов не обозначал это стихотворение как перевод, в то время как пять созданных ранее переводных текстов неизменно сопровождались подзаголовками «Из Мура» и «Подражание Муру». Вместе с тем текст «Вечернего звона» традиционно печатается с посвящением Козлова Татьяне Семеновне Вейдемейер. Указанные обстоятельства позволяют предполагать, что Козлов считал «Вечерний звон» вполне оригинальным авторским произведением, выросшим из художественного преломления творческих находок Т. Мура.[16]

Вечерний звон, вечерний звон!
Как много дум наводит он
О юных днях в краю родном,
Где я любил, где отчий дом,
И как я, с ним навек простясь,
Там слушал звон в последний раз!
Уже не зреть мне светлых дней
Весны обманчивой моей!
И сколько нет теперь в живых
Тогда весёлых, молодых!
И крепок их могильный сон;
Не слышен им вечерний звон.
Лежать и мне в земле сырой!
Напев унывный надо мной
В долине ветер разнесёт;
Другой певец по ней пройдёт,
И уж не я, а будет он
В

раздумье петь вечерний звон![10]

Заслугой Козлова как переводчика «Those evening Bells» было усиление в произведении лирико-драматических акцентов, чему способствовало пристальное внимание к изобразительно – выразительным средствам языка, подчеркивавшим элегичность содержания.
В своем переводе Козлов изменил строфическое построение – вместо четверостиший Козлов использовал шестистишия (с попарной рифмовкой строк, как и в оригинале), тем самым его стихотворение длиннее оригинала (18 строк вместо 12). Использованный размер – 4-стопный ямб со сплошными мужскими окончаниями, как и в оригинале.

Это помогало усилению возвышенного минорного описания как результата размышлений о бренности земной жизни, о безвременном уходе друзей, по которым звонит колокол; в этом можно убедиться, сравнив оригинал и его русский перевод:
«Those joyons hours are past away; // And many a heart, that then was gay, // Withen the tomb now darkly dwells, // And hears no more those evening bells»

«Уже не зреть мне светлых дней // Весны обманчивой моей! // И сколько нет теперь в живых // Теперь веселых, молодых! // И крепок их могильный сон; // Не слышен им вечерний звон». [18]
Трансляция Козлова представляют собой случай адаптивного перевода, когда переводчик руководствуется не необходимостью создать эквивалентное оригиналу произведение, а «вдохновляется» иноязычным образцом и начинает «петь» (по выражению самого поэта). Этот принцип перевода является, по сути, характерной чертой романтизма вообще.[4]
Хорошо известно, что интерпретация текста переводчиком являлась в те времена нормой литературной жизни. Это, конечно, в большой степени определялось личностью поэта-переводчика, основами его авторского сознания, его чувством индивидуального стиля и желанием этот стиль передать. Но не менее важную роль играла цель, которую видел перед собой переводчик, сообразуясь с общеромантической концепцией функционирования перевода в национальной литературе.
2.3. Анализ перевода Василия Бейтова
Василий Бейтов – молодой российский поэт. Он известен по своим стихам и переводам произведений известных зарубежных поэтов: Жака Превера, Данте Алигьере, Джани Родари, Роберта Фроста, Эдварда Лира, Эдгара По и др.
Один из самых удачных и ярких переводов на русских язык произведений зарубежных авторов считается стихотворенье Томаса Мура «Those Evening Bells».[24]

Т. Мур. Вечерний звон. Напев колоколов С-Петербург

Вечерний звон! Вечерний звон!
Как много навевает он:
Дом, юность, светлый миг иной,
И перезвон, и в нём - покой.
Давно дни счастья отцвели.
Кто в сердце жил - уже ушли,
В могилах спят, и видят тьму -
Вечерний звон им ни к чему.
Глядишь, и я навек уснул -
Не стихнет только вольный гул.
И барды будущих времён
Прославят звон, вечерний звон!
25.09.1998 г.[24]

Перевод Бейтова отличается от перевода Козлова большим приближением к оригиналу. В своем переводе Бейтов сохранил строфическое построение – в отличие от шестистишия, как у Козлова, использовал четырехстишия, как у Томаса Мура.
Рифмовка строк – попарная, что отвечает оригиналу произведения. Использованный размер – 4-стопный ямб со сплошными мужскими окончаниями, что мы наблюдаем и в оригинале.
Если рассматривать эмоциональную окраску перевода Бейтова, то мы можем видеть более позитивное восприятие и окрашенною в светлые цвета виденье жизни, чем у Козлова.
В обоих переводах, авторы пишут о себе, однако эти строки близки не только переводчикам, но и каждому читателю, чем и задевают авторы за живое читателя и заставляются задуматься о вечности мира и бренности бытия