Образец 2

Блок 2

МК-3-1) С точки зрения структурно-семантической классификации – МК нерасчлененной структуры с придаточным изъяснительно-объектным.

2) С точки зрения школьной структурно-семантической классификации– СПП с придаточным изъяснительным .

3) С точки зрения логико-грамматической классификации придаточное занимает позицию дополнения – придаточное дополнительное.

Знаки препинания расставлены в соответствии с грамматическим принципом.

Образец 2

[Я не знаю], (о чем думал ты), но [мне воображалось], (что я иду в Абрамцево домой уже не той дорогой), (какой обычно ходил).

Горизонтальная схема:

[ …1], (о чём… 2), но […3], (что… 4), (какой… 5).

Объёмная схема:

, но

Это ССК (сложная синтаксическая конструкция) – многочленное сложное предложение с сочинительной и подчинительной связью.

В школьном курсе русского языка – сложное предложение с разными видами связи.

На первом уровне членения выделяются два блока, связанные сочинительной связью, сочинительным (противительным) союзом но.

Блок 1 – это СПП (предикативные части 1,2).

МК 1 (2-1)

1. С точки зрения структурно-семантической классификации – МК нерасчлененной структуры с придаточным изъяснительно-объектным.

2. С точки зрения школьной структурно-семантической классификации– СПП с придаточным изъяснительным.

3. С точки зрения логико-грамматической классификации придаточное занимает позицию дополнения – придаточное дополнительное.

Блок 2 – это многочленное СПП (предикативные части 3,4,5).

МК 2 (5-4)

1. С точки зрения структурно-семантической классификации – МК нерасчлененной структуры с придаточным присубстантивно-атрибутивным.

2. С точки зрения школьной структурно-семантической классификации– СПП с придаточным определительным.

3. С точки зрения логико-грамматической классификации придаточное занимает позицию определения – придаточное определительное.

МК 3 (4-3)

2. С точки зрения школьной структурно-семантической классификации– СПП с придаточным изъяснительным.

Знаки препинания расставлены в соответствии с грамматическим принципом.

ЗАДАНИЕ: ВЫБРАТЬ 5 ССК ДЛЯ АНАЛИЗА

Вариант 1. 1. Цирк – это сгущенное отражение жизни, ибо содержит в себе все: радость, борьбу, опасность, смех, слезы; в цирке участвуют мужчины и женщины, дети и подростки, лошади, слоны, собаки, дикие звери, птицы. 2. Спросите датчанина, пришедшего с улицы, какая сегодня погода, он кинется к телефону и позвонит в бюро погоды. 3. Но на утро вновь светило солнце, в синем глубоком небе ни облачка, по зеркалу воды, не тревожа ее, не плыли даже, а плавно влеклись лебеди, и только зеленые ежи каштанов и сучья, усеявшие аллеи, напоминали о вчерашнем буйстве. 4. Мне интересен этот континент и эта страна в частности, но боюсь, что я видел на этом свете больше, чем осознал. 5. Чем чаще возвращаешься, тем конкретнее становится эта конура и тем абстрактнее моря и земли, в которых ты странствуешь. 6. Я просто считаю, что вода есть образ времени, и под всякий Новый год в несколько языческом духе я стараюсь оказаться у воды, предпочтительно у моря или океана, чтобы застать всплытие новой порции, нового стакана времени. 7. Вряд ли я окажусь когда-нибудь снова в этой стране и в этом полушарии, но, по крайней мере, кровать моя по возвращении еще «более моя», а уже одного этого достаточно для человека, который покупает мебель, а не получает ее по наследству, чтоб усмотреть смысл в самых бесцельных перемещениях. 8. У меня там был здоровенный кирпич англо-русского словаря, и я снова и снова листал его, проверяя каждое слово, каждый оттенок, надеясь, что он сможет избавить меня от того смысла, который взирал на меня со страницы. 9. Если то время что и напророчило, то лишь то, что обладателем этого города мне не стать, но таких надежд я не питал. 10. Не думаю, что я на это способен; во всяком случае, я к этому не стремился; надеюсь, однако, что все-таки без этого не обошлось.

(И. Бродский)

Вариант 2. 1. Об этом думаешь позже, покинув «философский сад», а там ты был избавлен от суеты дум, как избавлен и от суеты чувств; ты жил какой-то первозданной субстанцией, той, что древней и глубже души, проникновенней и мудрей сознания. 2. Когдая с полным внутренним правом и убежденностью, что поступаю правильно, сделал решительный шаг навстречу Куросаве, тот ответил таким же широким шагом навстречу мне: он как-то разом признал, что мир не только солнечен или хмур, зелен, желт, багрян или бел, но и социален. 3. В начале работы Куросава говорил, что сценарий должен быть как река, он получил свою реку, но это не гоголевский Днепр, есть в ней пороги и водовороты. 4. У каждого народа свое представление о смешном, но все же я рад, что отстоял в сценарии наше, русское. 5. Мы застали их в скверике, неподалеку от кафедрального собора, она сидела на скамейке, а пудель стоял на задних лапах, передними упираясь ей в колени, и вдвоем они ели сливочный торт. 6. Да, это был старинный город Намюр. Чтоб мы могли вдосталь налюбоваться им, нас привезли на какую-то горушку, и город красиво открылся оттуда, живописный и загадочный, как и все города мира, когда глядишь на них сверху. 7. Казалось, отягощенная листьями, цветами и влагой ветвь висит так низко, что можно достать рукой, и, проходя под нею на пути к замку, все мужчины нашей группы, вопреки обычной «зарубежной» чопорности, слегка подпрыгивали, пытаясь сорвать нежный белый цветок. 8. Художник сердится на себя, на ограниченность своего дара: жизнь несравненно прекраснее любого изображения, и это причиняет ему боль. 9. Европейский глаз вообще-то плохо воспринимает своеобразие японских лиц, а тут еще – одинаковая одежда, прическа, рост, ясно, что новая библиотекарша показалась мне зеркальным отражением первой. 10. Вспомнился давно читанный роман, вернее его главная образная суть, там говорилось о каком-то человеке, который вдруг вдалеке от своего дома открывает ту единственную землю, где он должен жить.

(Ю. Нагибин)

Вариант 3. 1. Ты же прохаживался возле нас, среди трав, которые были тебе по плечи, или приседал на корточки, долго разглядывая какую-нибудь хвоинку или травинку, и с лица твоего не сходила неопределенная полуулыбка, которую тщетно пытался я разгадать. 2. Ничего нам не досталось от прошлого, сама земля переменилась, и Радонеж пропал, будто его и не было. 3. И вот он уже внизу, на веранде, в своем грубом свитере, и, кажется, что он особенно глубоко и мерно дышит после работы, и смотришь тогда на него с удовольствием, с завистью, как, бывало, глядишь на бодрую молодую лошадь, все просящую поводьев, все подхватывающую с шага на рысь. 4. И точно так же, как и теперь, когда я пишу это, било в берег и изрыгало глубинный свой запах море, далеко направо изогнутым луком берег огибал бухту, светилась жемчужная цепочка фонарей. 5. Я не знаю, о чем думал ты, но мне воображалось, что я иду в Абрамцево домой уже не той дорогой, какой обычно ходил. 6. И пропало для меня море, пропали ночные горы, угадываемые только по высоко светящимся огонькам редких домиков, я шел по булыжной, покрытой первым снегом дороге, и когда оглядывался, то на пепельно-светлом снегу видел свои отчетливые черные следы. 7. Простившись со мной, еще раз взъерошив твои волосы, нежно коснувшись губами, в усах и бородке, твоего лба, Митя пошел к себе домой, а мы с тобой взяли большое яблоко и отправились в поход, который предвкушали еще с утра. 8. Потом ты остановился как вкопанный, озираясь по сторонам, я тотчас понял, что тебе нужна палка, без которой ты не представлял себе почему-то гуляния, нашел ореховый хлыст, обломал его и дал тебе палку. 9. И отец видел нас, улыбался, махал иногда рукой, а я не понимал, почему он не подойдет к нам или мы к нему. 10. Вместе с другими, мелькая голыми загорелыми коленками, бежал я через поле, и сердце мое колотилось от восторга, что наконец-то отец обнимет меня, возьмет на руки, поцелует и я опять услышу его голос и такой уютный запах табака.

Вариант 4.1. Ты улыбнулся загадочно, Господи, чего бы я не отдал, чтобы только узнать, чему ты улыбаешься столь неопределенно наедине с собой или слушая меня! 2. Но какие же сны ты мог видеть, что могло тебе сниться, что мог ты знать, где бродили твои мысли и были ли они у тебя тогда? 3. Не только улыбка, но и лицо твое приобрело выражение возвышенного, вещего знания, какие-то облачка пробегали по нему, каждое мгновение оно становилось иным, но общая гармония его не угасала, не изменялась. 4. Вот и теперь, сидя над ежиком, на мой вопрос ответил ты неясной своей улыбкой и промолчал, а я так и не понял, помнишь ли ты зиму, а первая твоя зима в Абрамцеве была чудесна: такой обильный по ночам выпадал снег, а днем так розово сияло солнце, что и небо становилось розовым, и мохнатые от инея березы. 5. Сколько же земли осталось за тобой, сколько деревень, станций промчалось мимо, пока ты спишь или думаешь; и в этих деревнях, на этих станциях живут люди, о жизни и смерти которых ничего не знаешь так же, как не узнают они о тебе. 6. Чертя палкой на снегу, ты принимался разговаривать сам с собой, с небом, с лесом, с птицами, со скрипом снега под нашими ногами и под полозьями санок, и все тебя слушало и понимало, одни мы не понимали, потому что говорить ты еще не умел. 7. Потом ты замолкал, и мы, оглянувшись, видели, что палка твоя чернеет на дороге далеко позади, а ты, растопырив руки, спишь, и румянец горит на твоих тугих щеках. 8. Мы возили тебя час и два, а ты все спал и спал так крепко, что потом, когда мы вносили тебя в дом, расстегивали и развязывали, укладывали в кровать, ты не просыпался. 9. Чуть пониже был перекат, и вода там звенела, омут же казался неподвижен, и течение можно было обнаружить, если долго следить за каким-нибудь плавающим листком, который почти с медленностью минутной стрелки продвигался к перекату. 10. Так ты бросал и бросал камни, любуясь всплесками и волнами, а мир вокруг был тих и прекрасен: не доносилось шума электрички, не пролетел ни один самолет, никто не проходил мимо нас…

Вариант 5.1. Лицо у него было печально, но разговор у нас начался бодрый, говорили о буддизме почему-то, о том, что пора, пора браться за большие романы, что только в ежедневной работе единственная радость, а работать каждый день можно только тогда, когда пишешь большую вещь. 2. А я ведь своих сначала на плечах носил, а потом мы все на велосипедах уезжали куда-нибудь в лес, и я все говорил с ними, говорил об Абрамцеве, о здешней радонежской земле – мне так хотелось, чтобы они полюбили ее: ведь это же их родина! 3. Тогда все мы были живы и, как я сказал уже, стоял в зените долгий-долгий день, это был один из тех летних дней, которые, когда мы вспоминаем о них через годы, кажутся нам бесконечными. 4. Глядя сверху на мелькающие твои ножки, на нежную шейку с серебристой косичкой, на пушистый хохолок на макушке, я постарался и себя вообразить маленьким, и сразу же воспоминания обступили меня, но, какое бы раннее детство мне ни вспомнилось, всюду я был старше тебя, пока вдруг в лесной просвет слева, в лесной дух, окружавший нас, не кинулся с той стороны долинки, по которой текла Яснушка, теплый запах разогретых на солнце лугов. 5. Я бежал, поглядывая то себе под ноги, то на отца, у которого я различал уже родинку на виске, и чем ближе я к нему подбегал, тем беспокойней становилось в шеренге, где стоял отец. 6. Почти отвесными столпами прорывалось к нам солнце, в его свете медово горели волнистые потеки смолы, кровяными каплями вспыхивала там и сям земляника, невидимые в густоте листвы, перекликались птицы, мелькнув в солнечном луче, переметнулась с дерева на дерево белка, и ветка, мгновение назад оставленная ею, закачалась, мир благоухал. 7. Ничего нам с тобой не досталось от прошлого, сама земля переменилась, деревни и леса стали другими, и Радонеж пропал, будто его и не было, одна память о нем осталась, да вон те два коршуна ходят кругами, да, может быть, Яснушка течет все тем же руслом. 8. Комната озарилась светом, но ты все плакал, уткнувши лицо мне в плечо, прерывисто набирая в грудь воздуху и так крепко вцепившись пальцами мне в шею, что мне больно стало. 9. Я чувствовал, как ты уходишь от меня, поэтому душа твоя, слитая до сих пор с моей, теперь далеко, и с каждым годом она будет все отдаляться, ты уже не я, не мое продолжение, и моей душе никогда не догнать тебя. 10. Я тянулся за тобою, спешил, чтобы быть хоть поблизости, я видел, что я отстаю, что моя жизнь несет меня в прежнюю сторону, тогда как ты отныне пошел своей дорогой.

Вариант 6.1. Иногда в погожие дни он одиноко бродил по песчаным дюнам, фотографировал что-нибудь, посматривал на белок, выходил к морю, но ненадолго: с моря дул сырой ветер, чуть не до горизонта громоздился ледяной припай, и пахло снегом. 2. Паустовский, нахохлившись, сидел у себя в саду над разлившейся Таруской, и мне даже страшно стало: до того худ он был, бледен, так глубоко завалились у него глаза и такой тоскующий был взгляд куда-то вдаль, за Оку. 3. Ока лежала внизу мутным необозримым морем, в облаках случались голубые просветы, тогда столбы света падали на окрестные холмы и становился виден прозрачный пар над оголенной черной землей над перелогами. 4. Писал он в последние годы много, издавался широко, не только издавался, но переиздавался, его перечитывали, а это, по словам Льва Толстого, первое дело, когда перечитывают. 5. О предках говорил он, всегда посмеиваясь, покашливая, но было видно: чувствовать себя сыном Востока и запорожской вольницы ему приятно, не однажды возвращался он к этой теме. 6. Смеялся он прелестно, застенчиво, глуховато, и возле глаз сразу собирались веера морщинок – это были именно морщинки смеха, глаза блестели, вообще все лицо преображалось – на минуту уходили из него усталость и боль, и я не раз ловил себя на желании рассмешить его, рассказать ему что-нибудь забавное. 7. И как много причин у него теперь, чтобы грустить, потому что жизнь не получилась, а он не грустит, его обыкновенная работа и то, что у него нет никакой славы, вовсе не печалит, не ужасает его. 8. Я написал как-то о Паустов-ском, что «… то, что он любит, когда-нибудь будет любимо всеми, …». Написано это было в 1962 году, а через пять лет поехал я в Болгарию, добрался до приморского старого городка, случилось там что-то много поэтов и прозаиков, уговорили меня заночевать, и вот ночевал я в том же доме, где ночевал Паустовский, сидел в старом дворике, где сидел Паустовский, пил вино, которое понравилось Паустовскому. 9. Глеб Горышин был в Болгарии года за три до меня, и в путевом очерке у него тоже есть мысль, что надо стараться стать таким человеком, который оставляет после себя прекрасный след – Горышина в Болгарии тоже преследовала память о Паустовском. 10. А народу перебывало у него в то лето великое множество: приезжали авторы, постоянно приезжали журналисты, и всех надо было принять.

Вариант 7.1. Кусты с обеих сторон, сильно наклонившиеся под тяжестью недавнего снега, который потом растаял, касались наших лиц и рук, и прикосновения эти напоминали уже навсегда невозвратное для нас с тобой время, когда они цвели и были мокры по утрам от росы. 2. А теперь вот и земля черна, и все умерло, и свет ушел, и как же хочется взмолиться: не уходи от меня, ибо горе близко и помочь мне некому. 3. В каких домах только не проходили мои дни: и в сторожках бакенщиков, и на лесных кордонах, и в таких, где и перегородки-то не до потолка, и в таких, которые топились по-черному, и хороших старых домах, в которых и фарфор, и рояли, и камины были, и даже в замке пришлось пожить, в самом настоящем замке средневековом. 4. А там, братец ты мой, по углам и на лестницах стояли рыцарские доспехи, по стенам висели мечи и копья, с которыми еще крестоносцы ходили в свои походы, и вместо деревянных полов были каменные плиты, а камин в зале был такой, что быка целого можно в нем зажарить, а рвы кругом такие были!.. 5. И отовсюду приходилось мне уезжать, чтобы больше уж никогда туда не вернуться; горько это, сынок, горько, когда нету у тебя отчего дома.6. Вот ты все мчишься на своей автомашине и не знаешь даже, что куда лучше ехать на телеге или в санях по лесной или полевой дороге – ты смотришь по сторонам, думаешь о чем-то, и хорошо тебе, потому что чувствуешь всей душой, что все, что вокруг тебя, все это и есть твоя родина! 7. И взвалили мы все свои чемоданы и рюкзаки на телегу, а потом пошли вверх по скату, по весеннему прозрачному лесу, и, чем ближе подходили к дому, тем сильнее волновался мой приятель. 8. Но вот настанет время, ты вернешься в свой старый дом, вот поднимешься ты на крыльцо, и сердце твое забьется, и глаза у тебя защиплет, и услышишь ты трепетные шаги старой уже твоей матери, а меня тогда, скорей всего, уж не будет на этом свете, и дом примет тебя. 9. И поверь, малыш, совсем не смешно мне было, когда один мой друг рассказывал о войне, о том, как он соскакивал с танка, чтобы бежать в атаку «За Родину», а сам видел в эти последние свои секунды на земле не Родину вообще, а отцовский дом, и сарай, и сеновал, и огород… 10. Я иногда оглядывался на тебя рассеянно, проверяя, не делаешь ли ты чего-нибудь такого, чего тебе нельзя делать – ведь жизнь твоя состояла из сплошных ограничений: нельзя было стаскивать скатерть со стола, брать спички, рисовать в книгах…

(Ю. Казаков)

Вариант 8.1. Сергей подумал о предстоящих ему простых делах…, и такая улыбка растянула его рот до ушей, которая рождается как бы помимо нас, которой мы не в силах сдержать. 2. Ему вдруг не надо стало спешить куда-либо к условленному часу, ждать автобусов, которые то опаздывали, то не открывали дверей, в своих передвижениях он уже полностью зависел от себя, и расстояния, которые в городе казались неизбежно связанными с транспортом, тут преодолевались только пешком. 3. Послонявшись по дому и затопив жене плиту, он вышел прогуляться и, удивляясь этому новому способу передвижения, проложил маршруты к озеру и в магазин, и, когда опять очутился дома, было по-прежнему рано: в городе он бы еще спал. 4. Первые крупные капли ударили в северное окно, с ними налетел совсем уже шквал, и листва деревьев, закрывавшая окна, вывернулась наизнанку, как зонтик, засеребрилась и словно заструилась. 5. Этаж уже не гудел, так как не стало ветра, а бренчала под ударами ливня крыша; ливень оказался крупным градом, подойдя к окну, Сергей увидел прыгающие на полу балкона градины и сказал себе, что они с яйцо, хотя они были не больше драже.6. Время было неподвижно, а дни уходили; и странно было, оглянувшись, увидеть, что их прошло уже так много. 7. Тут был покой, а дела свои он очень толково успел все либо закончить, либо отложить – сделал он это специально, чтобы хотя бы за городом иметь возможность спокойно жить и работать над тем, над чем работать считал он своим долгом. 8. Он думал о сыне, и вдруг становились понятны ему вещи, к которым он как-то, не заметив, когда это произошло, потерял вкус и чувствительность, вещи эти необыкновенно простые и бесконечные в своей простоте: радость и наслаждение. 9. Так они ехали по ветреному ясному пустырю, и лес синей низенькой щеточкой остановился на самом горизонте, когда шоссе стало забирать влево, лес стал приближаться, расти, тут и холмы появились, вверх-вниз пошла дорога. 10. И если он с усилием заставлял себя останавливаться на чем-то одном, произвольно взятом, то опять он не знал, с чего начать: слишком много вставало перед глазами, слишком его распирало – так получалось, что все его мучительное безделье вдруг оказывалось чрезвычайной полнотой.

(А. Битов)

Вариант 9.1. Целые улицы засажены у нас этими деревьями: на исходе апреля и весь май они сбрасывают цветы, как перья, по городу на хвосте весеннего ветра разносится сиреневая вьюга, и сиреневый мусор скапливается в углах дворов и подворотен. 2. Я послушно попятилась и чуть оступилась: под ногами у меня, на расстеленных газетах, лежала надорванная картонная коробка, полная старых книг, из которой взгляд мгновенно выхватил яркую картинку на обложке, а затем уже и шрифт кириллицей «Ван Гог. Письма». 3. Это вопрос не ко мне, а к читателям: вы же, надеюсь, не ожидаете, что сейчас я стану перечислять качества моей прозы, благодаря которым кормятся мои издатели, да и я помаленьку хлеб жую. 4. Взаимоотношения писателя и читателя – сфера интимная; что именно и почему читатель ищет и что находит в книгах того или иного автора – это загадка, как бы ловко ни раскладывали все по полочкам всезнающие критики, литературоведы, культурологи. 5. И тогда виолон-чельная тоска, всегда настигающая меня в минуты соприкосновения с музыкальным прошлым, … сгущается и ласково притрагивается к живому моему сердцу, тогда я вздрагиваю и говорю себе, что непременно рано или поздно напишу грустную и смешную повесть о своих взаимоотношениях с музыкой (Д. Рубина).6. Вокруг разворачивались зеленые свежие поля, поделенные проволокой на квадраты, в каждом квадрате паслись без привязи две-три коровы с телятами, нарядно алела черепица деревень, потонувших в яблоневых садах, поля сменялись перелесками, кустарниковой порослью, но все вокруг было чужим, неназванным, почти нереальным. 7. Наше зрение, наша любознательность еще не были направлены, сориентированы, мы еще не знали алфавита окружающего мира, не научились подмечать его характерности, своеобразия, угадывать закономерности, пейзаж был сам по себе, мы сами по себе, но, опытные путешественники, мы не сомневались, что это временно и не сегодня-завтра мы научимся читать эту новую для нас страну. 8. Вокруг разворачивались мирные ландшафты, все зелененько и кудрявенько, а где надо, подстрижено; организованный человеком пейзаж уютен, мил и нетревожен. 9. Внешне все в порядке: в Оденсе, на острове Фюн, куда я не попал, приезжим показывают дом, где родился Андерсен; в Копенгагене поставлен памятник не только ему самому, но и дивным его лебедям-оборотням; в центре города, от площади Ратуши, пролегает широкий бульвар его имени. 10. Его (Шагала) интересовали конкретные люди, его волновала тайна Человека, не меньше занимали и «другие народы, вместе с нами угодившие в сеть жизни, в сеть времени»; он общался с Рембрандтом и услышал, что тот любит его, и с Тинторетто, и с Эль Греко, он вел вечный счет с Богом (Ю. Нагибин).

Вариант 10.1. Сегодня с утра – грозы, молнии широкие и про-должительные, а капли дождя крупные, как будто кто-то пригоршнями бросает с неба алмазы. 2. Раскрашиваю географические карты, и они оживают: высокая стена бирюзового цвета встает передо мной, про-низанная жилками, которые серебрятся на солнце. 3. За плечами у меня – крылья, я – над морем, и кто-то приказывает мне опуститься на самую большую волну. 4. То я боюсь, что крылья у меня привязанные, чужие, то мне надо непременно увидеть их, а этого нельзя, потому что, если оглянуться, всему конец... 5. Так вот теперь я убедилась в том, что занималась не живописью, а живописью «по поводу», – стало быть, не только не работала до сих пор, а даже еще не приблизилась к работе (В.Каверин).6. Медленный поезд останавливался на полустанках, и его везде ждали веселые толпы: днем – с цветами, ночью – с огнями. 7. Сколько ни углублялся я в каменные коридоры, они были пусты, магазины заперты и только пунктиры загоравшихся фонарей сопровождали мои шаги в быстро лиловевших сумерках. 8. Чувство исторической связи событий и мест странно оборвалось, казалось невозможным, чтобы за три дня совершились какие-то события, вызвавшие войну, казалось, что я переживаю фантастический сон, что кинут в неведомые века и в неизвестную страну, быть может, европейскую, после ее завоевания монголами. 9. На этот раз никто не хотел идти в подвалы, тем более что при возможности употребления удушливых газов там было бы еще опаснее, а все кинулись на балконы, на крыши, на улицы смотреть, и напрасно полицейские и пожарные подходили к темным группам и советовали вернуться домой. 10. В жизни поэтов повторяется судьба пророков: в эпохи глубокого исторического затишья они исступленно кричат о бедах и ужасах, а когда земля, потрясенная их же пророчествами, сотрясается и с неба падает огненный дождь, они становятся подобны людям, ничего не знавшим и не предвидевшим

(М.Волошин)

⇐ Предыдущая 12