*Подсчитано по данным: Архив г. Минусинска. Ф. 15. Оп. 1. Ед.хр. 229. ЛЛ. 135 – 150 (об.), 153 – 248.
Большинство названных селений были основаны в первой четверти XIX в., и просуществовали до момента преобразования их деревнями от 30-ти до 50-ти лет. Пять заимок появились еще в прошлом столетии так, что их возраст насчитывал к тому времени от 70-ти до 100 лет. Практически во всех случаях поселения возникали без санкции властей; крестьяне самовольно начинали жить в облюбованном месте, занимая «лежащие впусте» казенные земли.[3] Исключение представляла собой лишь заимка Метихова, основанная позднее других по общественному приговору жителей деревни Бирьской в черте официально отмежеванных уже к тому времени деревенских владений.[4] 12 селений относились в 1850-е гг. к числу малодворных, имея 10 – 15 дворов и менее 100 чел. жителей. Заимки, Корякова и Сухарева с населением более 250-ти душ обоего пола, соответствовали по свои размерам обычной деревне округа.
Подсчеты показали, что в каждом конкретном случае жителями заимки, как правило, являлись крестьяне, происходившие преимущественно из какой-либо одной близлежащей деревни. В 11-ти рассматриваемых селениях они составляли более ¾ жителей, еще в 2-х – не менее 2/3.[5] В оставшихся четырех селениях, - Жигалке, Кокоревой, Сухаревой и Суворовой, численное представительство одной из деревенских общин было менее выраженным. Жигалку и Кокореву примерно в равной мере населяли выходцы из нескольких расположенных вблизи деревень в местах соприкосновения возделываемых земель, которых они были основаны. В Суворовой и Сухаревой жили не только соседи, но и крестьяне, пришедшие из более отдаленных (на 20 – 30 км) мест своей волости. Население этих двух заимок было неоднородным и в социальном отношении; в Сухаревой значительную группу жителей составляли, положившие начало селитьбе оседлые ясачные, в Суворовой - ссыльнопоселенцы. Вероятная отчужденность к ним со стороны живших поблизости старожилов могла послужить причиной того, что лежащие вокруг земли со временем заселили крестьяне из расположенных отдаленно деревень. Показательно, что когда встал вопрос об учреждении заимок Кокоревой, Суворовой и Сухоревой деревнями, общества прилегающих селений высказались против этого.[6] Во всех других изученных случаях такого противодействия среди соседей не возникало.
Распределение рассматриваемой популяции жителей по времени водворения их на заимке показывает, что, по меньшей мере, 1/3 из них включала людей, живших там с момента своего рождения. В старых селениях, существовавших не менее 50 лет, доля уроженцев превышала 75 %. Пополнялось население заимок достаточно быстрыми темпами, особенно в начальный период их существования. Подсчитано, что в селениях, возникших в предыдущем столетии, количество семей, живущих на своем месте менее 30 лет, составляло в середине 1850-х гг. 13.28 % жителей; во всех других - 54.91 %.[7]
Вслед за первопоселенцами на новых заимках, как правило, устраивались их односельчане. В последующий период учащались переходы жителей из других деревень. Миграции носили в основном локальный характер, ограниченный пределами данной волости. 88.28 % крестьян рассматриваемых селений проживали в удалении от места своей приписки на расстояние до 20 км и лишь 0.54 % мигрировали в радиусе более 50 км.[8]
Таблица №2*
Распределение жителей заимок по социальному составу
в середине 1850-х гг. (%).
Крестьяне
Казаки
Поселенцы
Оседлые ясачные
Абсол. кол.
%
Абсол. кол.
%
Абсол. кол.
%
Абсол. кол.
%
Всего:
83.47
1.07
7.31
8.15
Новоселы**
78.59
-
-
12.90
8.50
Остальные жители
84.71
1.34
5.89
8.05
* Подсчитано по тем же данным, что и таблица № 1.
** живущие на заимке не более 15-ти лет.
Социальная структура жителей заимок в основном отражала структуру всего оседлого земледельческого населения округа. Крестьяне – доминирующая в численном отношении группа, преобладали в 16-ти селениях; в одном, - им являлась заимка Сухарева, – большинство принадлежало оседлым ясачным. Ссыльные встречались в 11-ти селениях, составляя, всюду не более 10 – 20 % жителей. Причем среди новоселов, как видно из таблицы, доля ссыльных была значительно выше, чем среди людей, живших на заимке с момента своего рождения или относительно долгое время.
Изучение генеалогии обитателей заимок говорит о том, что уходили они из своей деревни часто не в одиночку, а вместе с другими родственными семьями. Источники не дают ответа на вопрос, представляли ли эти люди одно домохозяйство или жили и вели хозяйство отдельно. В ревизских сказках восьмой и девятой переписей семейные разделы крестьян обычно не фиксировались, поэтому официально-податный состав домохозяйства в большинстве случаев не совпадает с наличным.
Среди рассматриваемой популяции были выявлены 46 «ревизских домохозяйств», члены которых перешли на заимку в период с 1840 по 1854 гг. 10 из них включали по месту приписки одну супружескую пару с детьми, остальные - несколько пар супругов и несовершеннолетних родственников. В числе последних 14 выселились из деревни полностью; в шести родственных коллективах на заимку перешли родители с одним из женатых сыновей, или двое женатых братьев без других оставшихся в деревне родственников; в 16-ти «семьях» мигрировала лишь одна отделившаяся супружеская чета.[9] Таким образом, вероятно, что при наличии в деревне родственных семей крестьяне, как правило (20 случаев из 36-ти), предпочитали селиться на новом месте не в одиночку, а совместно с кем-либо из них.[10] Прежде всего, это касалось родителей и женатых сыновей. Женатые братья без отца мигрировали вместе значительно реже, из их числа на заимку обычно переходил старший по возрасту.
Таблица № 3*
Распределение по возрасту живущих на заимках крестьян мужского пола
в середине 1850-х гг. (%)
Категории жителей
Возрастные когорты (лет)
0 -7
8 - 15
16 - 19
20 - 29
30 -39
40 - 49
50+
Всего:
Старожилы**
22.80
19.69
7.77
17.10
13.99
8.81
9.84
100.0
Новоселы ***
24.52
20.00
5.81
15.48
16.77
9.03
8.39
100.0
* Подсчитано по тем же данным, что и предыдущие таблицы
** семьи, чьи предки поселились на данной заимке до 1805 г.
*** живущие на заимке не более 15-ти лет.
Следующая таблица дает возможность сравнить возрастную структуру крестьян, различавшихся по времени своего водворения на заимке. С одной стороны, представлены семьи, главы которых в основном являлись уроженцами рассматриваемых селений (прожили не менее 50 лет), с другой, - новоселы, появившиеся там недавно, - не более 15 лет тому назад после 1839 г. Сравнение показывает, что мигрирующие крестьяне отличались от живших оседло более значительным представительством лиц в возрасте от 30-ти до 49-ти лет. Очевидно, решение покинуть свою деревню чаще принимали зрелые, состоявшиеся уже дворохозяева, успевшие накопить достаточный трудовой потенциал для ведения хозяйства на новом месте. Молодые крестьяне 20 – 29-ти лет, входившие в состав сложных семейств, переходили на заимку чаще не самостоятельно, а вместе с родителями или старшими братьями, поэтому их доля среди новоселов была меньше.
Родственные связи со своей деревней, - в виде оставшихся там родителей, братьев, племянников - сохраняли не менее 40 % вновь поселившихся на заимке крестьян. Среди тех, кто поселился и прожил на новом месте более 15 лет, аналогичный показатель в целом снижался до 10 - 11 %.[11] При этом, иногда встречались «семьи», а фактически патронимии близких родственников, члены которых проживали и на заимке и в деревне по прошествии нескольких поколений после заведения их предками «домообзаводства» в новом селении. Например, крестьяне деревни Светлолобовой Федот Губин, Филипп и Ермил Ворошиловы владели на заимке Тюпиной землями, занятыми их прадедами в 1785 г..[12] Крестьяне деревни Медведевой Яков, Ефим, и Иван Терсковы и Трифон Буторин имели в «неревизском» селении Убейском хозяйства, основанные соответственно в 1750 и 1754 гг.[13] У всех у них были родные братья и племянники, которые жили в помянутых деревнях и были записаны ревизией вместе с ними в одном семействе. Подобные ситуации, очевидно, возникали в тех случаях, когда одна из линий ранее разделившегося родственного коллектива, - на заимке или в деревне, - наследовала владения родственников, оставшихся без мужского потомства. Это говорит о том, что в течение поколений вновь приобретаемые земельные «занятия» рассматривались старожилами, прежде всего, как достояние рода, а не отдельной семьи.
Таким образом, рассмотренный материал свидетельствует о том, что селообразование в местах расселения енисейских крестьян-старожилов в первой половине XIX в. опиралось, прежде всего, на соседско-общинные связи крестьянского коллектива. Вновь возникавшие в этот период деревни были, как правило, населенны людьми, которые и прежде до своего водворения на новом месте являлись односельчанами. Многие из них были к тому же родственниками. Взаимная поддержка и кооперация родственных семей, безусловно, облегчали устройство крестьян в местах поселения и также играли важную роль в селообразовательном процессе.
[1] Кожухов Ю.В. Русские крестьяне Восточной Сибири в первой половине XIX в. (1800 – 1861 гг.). Л., 1967. С. 99. Липинская В.А. Заимки Западной Сибири конца XIX в. как сезонные поселения// Хозяйство и быт западносибирского крестьянства XVII – начала XX в. М., 1979. С. 144. Этнография русского крестьянства Сибири XVII – первой половины XIX в. М., 1981. С. 82.
[2] Архив г. Минусинска. Ф. 15. Оп. 1. Ед.хр. 229. ЛЛ. 135 – 150 (об.), 153 – 248.
[3] Архив г. Минусинска. Ф. 15. Оп. 1. Ед.хр. 229. ЛЛ. 141 (об.) – 147.
[4] Там же. Л. 145 (об.).
[5] Подчитано по данным: там же, ЛЛ. 153 – 248.
[6]
[7] Подсчитано по тем же данным.
[8] Подсчитано по тем же данным.
[9] Подсчитано по тем же данным.
[10] К аналогичному выводу пришел В.В. Канищев, изучавший миграцию крестьян Рассказовского прихода Тамбовского уезда, переселившихся в середине XIX в. в Томскую и Оренбургскую губернии. Канищев В.В. Микромиграционные процессы в среде государственных крестьян Тамбовской губернии в первой половине XIX в. (по материалам выселок с. Рассказово)// www.rasskazovo.ru
[11] Подсчитано по данным: Архив г. Минусинска. Ф. 15. Оп. 1. Ед.хр. 229. ЛЛ. 153 – 248.
