Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья





Второй фронт



Второй фронт

 

- По местам стоять к проворачиванию механизмов!" - передавалось по всем отсекам мое приказание. По строго регламентированным правилам такая команда подавалась ежедневно перед началом работ и занятий на всех военных кораблях Советского Союза. И, подняв свой флаг на бывших английских подводных лодках, мы, естественно, завели на них свои, советские Порядки.

Подводники мгновенно заняли "места у своих боевых механизмов, доложили о том в центральный пост и по получении следующего приказания "Провернуть механизмы!" немедленно приступили к работе. На короткое время, обычно на несколько минут, пускались в ход все без исключения механизмы корабля то с помощью электромоторов, то вручную - по очереди. При этом подводники внимательно следили за контрольными приборами и обо всех ненормальностях докладывали в центральный пост. Обнаруженные неисправности немедленно устранялись. Такая ежедневная, систематическая проверка состояния механизмов обеспечивала постоянную высокую боевую готовность корабля.

- Товарищ командир, - вдруг, в самый разгар работ по проворачиванию механизмов, доложили мне с мостика по переговорной трубе в центральный пост, вас хочет видеть лейтенант с французской подводной лодки, прикажете пропустить?

- Проводите! - вопреки общим правилам, разрешил я. Во время проворачивания механизмов на корабле разрешалось быть только членам экипажа.

Дело в том, что французская подводная лодка "Дельфин" входила в состав Интернациональной флотилии, базировавшейся на порт Данди. Она случайно зашла в Розайт, и матросы с этой лодки установили самые дружеские отношения с нашими подводниками. Мы сразу почувствовали, что французы относятся к нам искренне, и естественно, что мы тоже прониклись к ним уважением.

Лейтенант проворно спустился по трапу и на ломаном английском языке сообщил, что его командир передает мне свои поздравления по случаю открытия второго фронта в Европе и просит принять приглашение на коктейль-партию по случаю этого чрезвычайной важности события.

- Какого второго фронта? - недоуменно переспросил я.

Француз был очень возбужден, говорил неразборчиво, быстро, и мне казалось, что он что-то путает.

- Союзные войска... англо-американские и французские, сегодня утром начали высаживаться в Нормандии. Разве вы не слышали, господин командер? - уже более спокойно говорил лейтенант. - Открыт второй фронт.

- Поздравляю, от всей души поздравляю! - и я стал трясти руку француза. Поздравляю вас и всех ваших мужественных соотечественников!

Мои поздравления растрогали лейтенанта, и он, как мне показалось, едва сдерживал слезы радости.

После ухода француза из штаба прибыл офицер с официальным письменным посланием английского адмирала, который поздравлял моряков всех союзных флагов, находившихся в военно-морской базе Розайт, с открытием второго фронта.

По моему приказанию в жилом отсеке был собран экипаж "Малютки". Я перевел подводникам текст послания командира базы и поздравил их с новым важным событием второй мировой войны.

- Наконец-то осмелились высадиться, - со вздохом облегчения произнес Терлецкий, сидевший среди матросов, - хорошо хоть так.

Судя по репликам матросов, старшина точно выразил общее настроение экипажа.

Подводники хорошо помнили, что Англия и Соединенные Штаты Америки еще 12 июня 1942 года торжественно заявили о том, что они откроют второй, западный фронт против гитлеровской коалиции еще до конца года. Однако обещание не было выполнено не только в 1942, но и в следующем, 1943 году, хотя Советское правительство настаивало на выполнении этого обещания. Подводники знали также, что Советская Армия нуждалась в военной помощи союзников больше всего именно в 1942 году, когда немецко-фашистские войска, воспользовавшись отсутствием второго фронта в Европе, стянули все свои силы с Западного на Восточный фронт и рвались через Донбасс к Сталинграду и на Кавказ. Однако союзники сделали очень немного, чтобы помочь нашим войскам в самые тяжелые дни войны.

Выйдя на мостик, я видел, как на стоявших рядом с нами английских подводных лодках матросы поздравляли друг друга, целовались. Офицеры же вели себя сдержанно.

Больше всех, кажется, радовались рабочие судостроительной верфи. Они прекратили работу, собрались около мастерских и организовали нечто вроде митинга.

На "Дельфине" нас, командиров советских лодок, встретили очень радушно. Командир корабля "по русскому обычаю" обнимал нас по очереди и целовал.

- Это ваша победа! - сказал он, прикоснувшись к моим орденам. - Ваши войска заставили высадиться американцев и англичан в Нормандии, иначе они бы сами...

- Их обязывал союзнический долг, - ответил я. - Они давно должны были это сделать и вот... высаживаются...

- Очень хорошо, что они все же высаживаются. Это ускорит события на континенте. Но поздно! Очень поздно! Нам с вами ясно, для чего они высаживаются, не правда ли? Они высаживаются, чтобы не опоздать! - восклицал француз. - Если бы они не высадились, ваши войска раньше их пришли бы в Берлин и забрали бы всю Германию. Ведь вы уже разбили Гитлера!

- К сожалению, еще не совсем, - возразил кто-то, - Гитлера надо еще добивать!

- Правильно! Добивать, но не разбивать, так как ваши войска уже сделали это.

Наш хозяин был настроен явно недружелюбно и к англичанам, и к американцам, и нам ничего не оставалось, как повернуть разговор в другую сторону.

- Вот окончится война, и я надеюсь видеть вас в качестве гостя в нашей Москве! С удовольствием пью за это! - Фисанович чокнулся маленьким бокальчиком с хозяином.

- О-о, я вам очень благодарен! Побывать в Москве - моя давнишняя мечта, засиял француз. - Я думаю, вы тоже не откажетесь посетить наш Париж...

Когда мы садились за сервированный в кают-компании стол, кто-то из наших офицеров спросил, почему в гостях нет ни одного англичанина. Француз, кроме нас, пригласил одного голландского офицера и одного норвежца.

- Мы не приглашаем... их, - ответил француз и, сделав паузу, добавил: Хотя иногда они и без приглашения приходят на наш корабль... Хозяева!..

- Вы, капитан, настроены явно против англичан, - вставил голландец. - Если бы не было Англии, где бы могли укрыться французские патриоты после оккупации их родины гитлеровцами? До Америки далеко...

- Если бы не англичане... не было бы и Гитлера! - выпалил француз.

- Стоит ли нам, господа, сегодня, в такой радостный день, вспоминать о неприятных вещах? - вмешался Фисанович. - Сегодня началось освобождение от черных сил прекрасной Франции, родины наших хозяев. Поговорим лучше о ней, господа!

- Месье Фисанович, - уже спокойно сказал француз, - вы знаете, что наша подводная лодка из состава Интернациональной флотилии?

- Да, знаю. Говорят, и нас скоро переведут туда, к вам.

- Я и мои коллеги будем счастливы служить в одном соединении с вами. В этой флотилии вначале было одинаковое число как английских лодок, так и лодок других наций. Но сейчас у нас другая картина: английских осталось столько же, сколько и было, а лодок других наций... всего несколько единиц. Почему это, как вы думаете?

- Право не знаю, - пожал плечами Фисанович.

- Потому, что в самые опасные места посылались иностранцы и они чаще гибли, а английские лодки больше отстаивались в базе да несли патрульную службу... Впрочем, вы правы: сегодня не стоит говорить об отвратительных вещах. Выпьем лучше за нашу встречу с вами после войны, в мирной обстановке!..

Поговорив с гостеприимными хозяевами еще полчаса, мы собрались уходить.

- Хорошо было бы поздравить лично каждого их матроса, - шепнул мне Фисанович.

- Чудесная мысль! Давай скажем об этом командиру.

- Впрочем, может быть, неудобно. У них, вероятно, не принято общаться с рядовым составом.

- Мало ли что у них не принято, - возразил я, - зато принято у нас. Давай спросим!

К нашему удивлению, француз пришел в восторг от нашего предложения, немедленно бросился к переговорной трубе и лично объявил по кораблю, что русские офицеры хотят поздравить подводников и сейчас пройдут по отсекам.

Невозможно описать те волнующие сцены, которые происходили в отсеках подводной лодки "Дельфин". Бывалые моряки, закаленные в тяжелых походах, проведшие всю войну на чужбине и истосковавшиеся по родине, принимали наши поздравления со слезами радости на глазах.

Обойдя корабль, мы возвратились в центральный пост, где по просьбе командира подводной лодки капитан третьего ранга Панков сделал поздравительную запись в вахтенном журнале.

На пирсе нас встретили два знакомых нам с первого дня пребывания в Розайте огромных полицейских. Они улыбались нам, как старым знакомым, и поздравили с открытием второго фронта.

- Мы знали, что вы гостите на французской лодке, и пришли сюда, чтобы поздравить вас.

- Вы молодцы! - похвалил Панков. - Вы всегда знаете, где мы находимся. Это иногда даже помогает в работе командованию.

- О-о! Благодарю вас, - приняв всерьез нашу похвалу, ответил один из полисменов. - А были случаи, когда мы помогли?

- А как же, были!

Панков имел в виду такой случай. Как-то мы с Фисановичем выехали на несколько дней в Глазго для ознакомления с техникой в школе радиолокации. В гостинице для нас были заказаны номера, о чем было известно командиру дивизиона. Но когда мы прибыли в Глазго, нам эти номера не понравились, и мы ушли в другую гостиницу. А чтобы проверить, действительно ли интересуется нами полиция, мы назвались вымышленными фамилиями: Иванов и Петров. Буквально через несколько минут после нашего прибытия в новую гостиницу раздался телефонный звонок. Звонил Трипольский из Розайта. А вскоре выяснилось, как ему удалось найти нас. Оказывается, когда комдиву вдруг понадобилось переговорить с нами, он позвонил в ту гостиницу, где мы должны были остановиться. Но телефонистка с коммутатора ответила, что, как ей известно от полиции, мы живем в другой гостинице и почему-то переменили фамилии.

- О-о, мы очень рады похвале, - ответил один из полицейских, - значит, мы не даром едим королевский хлеб. Помогать союзникам - наш первый долг.

Времени было уже много, и, простившись с полицейскими, мы направились в сторону "Чейсера", чтобы пообедать в кают-компании. Однако нам не скоро удалось попасть на авианосец. Напротив мастерских нас окружили наши матросы, которые, восполняя жестами скудный запас английских слов, о чем-то изъяснялись с рабочими судоверфи.

- Товарищ командир! - подошел ко мне Свиридов. - Рабочие... англичане, конечно, хотят с вами говорить, но... говорят, им неудобно обращаться к офицеру и...

Мы свернули с дороги, подошли к рабочим и поздравили их с радостным событием - открытием второго фронта.

- Мы, рабочие, мы... понимаем, - начал пожилой, невысокого роста англичанин со шрамом на лбу, - что второй фронт можно было открыть только потому, что ваша армия уничтожила лучшие армии Гитлера.

- Почему вы так думаете? - попробовал я взять под защиту англичан и американцев. - Силы фашистов уничтожаются союзническими усилиями как с востока, так и с запада...

- Нет, сэр, я не то хотел сказать. Мы хотим вас спросить.. Мы все хорошо помним, - он окинул быстрым взглядом своих товарищей, - дюнкеркскую катастрофу. Там погибли наши дети и друзья. Тогда мы были на континенте, но нас разбили и выгнали. Теперь гитлеровские войска на востоке, воюют с вашей армией, и мы смогли высадиться во Франции, но... если Гитлер получит возможность снова перебросить на запад свои войска... тогда, - старик снова оглянулся на своих товарищей, - может... повториться тот же Дюнкерк...

- Я понял ваш вопрос, - перебил Фисанович, - можете быть уверены, что Гитлер не сможет снять ни одного солдата с Восточного фронта. Советская Армия будет громить фашистов до полного их уничтожения.

- По-моему, Гитлер уже настолько ослаблен, что не сможет больше организовать никакого "Дюнкерка", - вставил я.

- Мы очень благодарим вас, - обрадовался старик, - мы вам верим, ваше мнение для нас очень ценно... Значит, конец войны действительно показался...

Прежде чем осмелиться высадиться на континенте и открыть второй фронт против гитлеровской коалиции в Европе, англичане и американцы создали такое превосходство в силах над своим ослабленным противником, что смешно было сомневаться в полном успехе. Однако об опасениях английских рабочих мне пришлось вспомнить через полгода, то есть в декабре того же 1944 года, когда немцы в Арденнах перешли в контрнаступление против превосходящих сил англо-американцев и начали быстро теснить их. Опять появилась опасность поражения союзных войск, на западе. И только энергичные наступательные действия Советской Армии на всем Восточном фронте спасли американцев и англичан от повторения печального опыта Дюнкерка.

Мне показалось, что весть об открытии второго фронта не может не волновать морских офицеров, но в кают-компании к нашему приходу все уже забыли об этом и спокойно ели свой обед.

После обеда нас, командиров подводных лодок, вызвал к себе в каюту Трипольский и сообщил, что командованием принято решение перебазировать наш дивизион в порт Данди. Лодки нужно было подготовить к переходу к новому месту базирования завтра же.

- Идите на корабли, - напутствовал Трипольский, - и немедленно готовьтесь к переходу. На вечернее время не рассчитывайте. Вечером нас приглашают в гости батарейцы, придется ехать к ним.

- Успеем ли мы подготовиться до вечера... Может быть, не ходить в гости... - заколебались мы.

- Так поступить нельзя. Это не обычное гостеприимство... У них ведь праздник... открытие второго фронта. Если мы не пойдем в такой день, это может быть неверно истолковано... В общем, идите! Вы должны поспеть и на корабле, и на берегу. На то вы и командиры.

- А что за батарейцы нас приглашают? - спросил Фисанович. - Что-то я не слышал о них.

- Приглашает нас командование батареи береговой обороны. Батарея расположена где-то за городом. Командир батареи - мой старый знакомый, отвечал комдив, - он был в Советском Союзе и к нам относится очень тепло.

Так как мы не предполагали так быстро перебазироваться, часть механизмов на лодках была разобрана для ремонта, в отсеках шли работы и занятия. Теперь нужно было переключить усилия экипажа на подготовку к переходу к новому месту базирования, а это требовало времени и труда.

Изложив экипажу задачу, я отпустил людей готовиться к выходу в море, а сам закрылся в каюте и занялся приведением в порядок документов, чтобы рассчитаться с командованием базы. Но тут же пришел рассыльный от флагмана и доложил, что в базу возвращается с победой английская подводная лодка и всем офицерам рекомендуется встретить ее на пирсе.

Принесенная рассыльным весть меня обрадовала, хотя и отвлекла от спешной работы. Я вообще любил встречать победителей, а тут еще дело касалось союзных коллег-подводников. Мне было крайне интересно узнать подробности этого похода, а также мнение английских офицеров о немецких моряках вообще.

"Успею. В крайнем случае сделаю ночью", - успокоил я себя и, взглянув на разложенные на столе бумаги, выскочил из каюты.

На пирсе для встречи победителей собралось множество офицеров. Кроме командиров наших подводных лодок и комдива с его штабом, здесь были все старшие офицеры кораблей, находившихся в тот день в базе, и береговых учреждений военного порта.

Подводная лодка-победительница медленно втягивалась в базу, и, прежде чем она ошвартовалась, нас довольно основательно промочил дождь. Над нами нависали черные облака, из которых выделялись почти невидимые капли, пронизывающие одежду, как говорят, "насквозь".

Сойдя на пирс, командир лодки обратился с официальным рапортом к своему начальнику и обменялся с ним несколькими словами. Затем он принял поздравления от многочисленных встречавших его офицеров и, наконец, дошел до нас, советских подводников.

- Я счастлив пожать ваши руки! - воскликнул англичанин, приняв наши поздравления. - Благодарю вас, дорогие коллеги. Моя победа - ничто по сравнению с вашими гигантскими победами. Благодаря вам стал возможен и второй фронт. Победители - это вы! А мы только помогаем, - улыбка не сходила с чисто выбритого лица англичанина.

- Из маленьких побед, какие обычно одерживаем с вами мы, подводники, складываются большие дела. Без них не может быть общей победы, - возразил Трипольский.

- О-о, я знаю ваши принципы, - снова парировал англичанин, - мне говорил о них командир флотилии, - он указал на своего начальника капитана второго ранга. - Моя победа у вас вообще не считается победой. Я ведь утопил только одну немецкую подводную лодку. А перед тем моя лодка имела четыре встречи с нацистскими конвоями и не смогла утопить ни одного транспорта...

- Он, пожалуй, прав, черт побери! - толкнул меня в бок Фисанович. - У нас бы за такой поход его строго наказали...

- Не всегда же одерживать блестящие победы, иногда приходится довольствоваться и скромными, - Трипольский, видимо, сочувствовал командиру лодки.

- Я о вас много слышал, сэр коммодор, польщен, что вы нашли возможным поздравить меня, - англичанин скользнул глазами по звездочке Героя на груди Трипольского.

Затянувшуюся беседу прервал командир флотилии. Он любезно пригласил нас на плавбазу подводных лодок на коктейль-партию по случаю благополучного возвращения лодки-победительницы. Однако мы, сославшись на спешные работы по подготовке кораблей к перебазированию, извинились, что не можем принять приглашения, и ушли к себе на лодки. Трипольский был вынужден отправиться на коктейль-партию на плавбазу.

Вечером, по окончании работ и занятий на подводных лодках, мы поехали в гости к батарейцам. Как нас ни уверяли, что батарея расположена не так далеко, ехать нам пришлось довольно долго.

Несмотря на сравнительно спокойный характер, который носила в то время война на западе (на Британские острова немцы уже не совершали воздушных налетов), затемнение здесь все же соблюдалось и скорость движения легковых автомобилей была ограничена. Мы ехали по лесу, буквально кишевшему дичью. Особенно много было в лесу зайцев и кроликов. Они прямо лезли под колеса машины, и вскоре мы задавили двух кроликов и зайца. Кроликов в Англии очень много, и с ними ведется борьба, так как она приносят вред фермерскому хозяйству.

На батарее нас приняли очень радушно. Командир батареи, пожилой, но довольно энергичный полковник с седоватыми волосами, любезно представил нас своим многочисленным гостям.

- Леди и джентльмены! Я рад познакомить с вами необычных для нас гостей: мой старый друг коммодор Трипольский и его коллеги, офицеры русских подводных лодок! Эти почетные гости сегодня представляют армию и флот, которые дали возможность западным союзникам открыть второй фронт против фашистов в Европе...

Полковнику не дали договорить. Присутствующие потянулись к нам. Каждый старался подойти первым и обменяться с нами рукопожатием. Нас растащили по разным уголкам салона и без конца поздравляли с открытием второго фронта, словно это мы, подводники, вторглись в Нормандию и нам лично принадлежит окончательная победа.

- Что вам нравится, сэр? - передо мной стояла девушка с подносом, уставленным рюмками с различными напитками.

- Благодарю вас, - я взял рюмочку с портвейном.

- Как так? - мои собеседники удивленно посмотрели на меня. - Русские, насколько нам известно, обычно пьют больше.

- Недавно я встретил одного русского офицера. Он напился - и вот, заговорил долговязый старший лейтенант, показывая на свой довольно заметный рубец на переносице, - оставил мне память о своей работе...

- Где же это было?

- В Бангкоке...

- Русские там не живут, - оказал я.

- Жили, - ответил он, - лет десять тому назад там жило еще много эмигрантов. Мы с ними часто встречались в ресторане...

- Значит, это был изменник Родины, а не советский офицер. А за изменников мы не отвечаем.

Игравший фокстрот джаз неожиданно умолк.

- Наши дорогие гости!.. Коммодор Трипольский просит исполнить шотландскую музыку, - объявил полковник. - С удовольствием удовлетворяем его желание...

Шотландские народные песни всем нам очень нравились, и мы всегда охотно слушали полюбившуюся нам музыку.

Из коридора донеслись звуки волынки, которая исполняла бравурную мелодию коллективного шотландского танца. Наши собеседники один за другим поставили на столики свои бокалы и стали включаться в общий танец. Скоро почти все, кто был в зале, в том числе и наши офицеры, пели, танцевали и веселились.

- Мистер Иосселиани, вы не находите, что шотландские танцы хороши? Они даже интереснее, чем фокстроты, - обратилась ко мне девушка в форме майора.

- По-моему, эти чудесные национальные танцы нельзя даже сравнивать с надоевшими всем фокстротами, - согласился я, - и название "фокстрот" (лисий шаг) уже давно не соответствует нынешним фокстротам. Они столь грубы, что я бы назвал их скорее "скаундрел-трот" (бандитский шаг)...

Моя шутка рассмешила англичанку, и она немедленно сообщила о ней своим приятелям.

Волынка долго играла шотландские песни и танцы. Меня заинтересовало, почему музыкант играет в коридоре, а не в зале, где находятся гости.

- На волынке играет один старшина, - стыдливо пояснил мне майор, - он не офицер, и... ему нельзя появляться в салоне... Таковы старинные... обычаи королевства...

- Неужели не настало время изменить эти традиции? - мне стало как-то не по себе. Майор пожал плечами и ничего не ответил.

Чтобы посмотреть на музыканта, я, стараясь не привлекать к себе внимания, вышел из салона. В конце длинного коридора в форме шотландского старшины сидел убеленный сединами человек с волынкой через плечо.

Я подошел к нему и увидел, что он играет очень старательно и добросовестно, но в нем не было той искорки оживления, которая так характерна для музыкантов. Наоборот, в его глазах я прочел глубокую печаль, которая, однако, не отражалась на исполнении.

- Рад с вами познакомиться, мистер чийф, - обратился я к музыканту, как только он сделал паузу в игре. - Я большой поклонник вашей музыки.

- О-о, сэр! - как ужаленный вскочил с места старшина. - Я... я счастлив, что доставил вам удовольствие...

- Мне показалось, что вы чем-то опечалены, это правда?

- Да, сэр, у меня несчастье, мой сын очень болен...

- Так вам надо идти домой!

- Нет, сэр, я все равно ничем не могу помочь больному. А здесь надо играть для гостей. Вы, вероятно, знаете, у нас в гостях русские офицеры. Они просили сыграть на волынке...

Мне стало ясно, что старшина принял меня не за советского офицера. Но за кого? Вряд ли кто еще в тот вечер мог говорить с ним на таком ломаном английском языке, как говорил я.

- Вы знакомитесь с музыкантом? Не правда ли, он очень мило играет? - к нам незаметно подошла девушка в форме майора.

- Он играет восхитительно...

- У вас в России нет таких волынок? - не дала мне договорить она.

- Ему надо домой, у него дома больной сын.

- Сэр! - растерянно произнес старшина. - Вы меня извините, извините, я прошу... я вас принял за греческого офицера... Мне не надо домой, нет, сын выздоровеет!..

Я протянул ему руку, и мы обменялись дружеским рукопожатием.

- Для меня это большое счастье! - глаза чийфа светились радостью. - Я расскажу о вас моему сыну...

В другом конце коридора вдруг поднялся какой-то шум. Слышалось множество голосов, но разобрать что-либо было невозможно.

- Американцы пришли! - крикнул кто-то у двери салона, и тут же большинство английских офицеров бросилось навстречу гостям.

- Румбу! Почему нет музыки? - раздались хриплые голоса новых гостей.

- Они пришли не только с опозданием, но и... пьяные, - как бы про себя вздохнул старшина. - Что мне делать? - он вопросительно посмотрел на девушку-майора.

- Нет, вы можете идти домой, - рассеянно ответила она, - ваша волынка их не устроит. Им будет играть джаз.

И действительно, с последними словами девушки раздались звуки румбы. Казалось, джаз подражал голосам сразу всех зверей далеких индийских джунглей.

- Откуда здесь американцы? - обратился я к девушке.

- Это летчики с соседних аэродромов, - ответила она и отошла.

В салоне столики моментально были сдвинуты в угол, и национальные песни и танцы сменились крикливым джазом и энергичным шарканьем подошв.

Мы недолго оставались на вечере и, откланявшись, уехали.

При расставании с батарейцами мы еще раз услышали слова благодарности героическому советскому народу и его Вооруженным Силам за ту роль, которую они сыграли в спасении мировой цивилизации от фашистского рабства.

Английский народ хорошо разбирался, кто его враг и кто друг. И можно только удивляться тому, что сразу же после войны в Англии появилось множество мемуаров, в которых всячески принижается роль Советских Вооруженных Сил в разгроме гитлеровской коалиции и сильно преувеличивается значение второстепенных фронтов на западе Европы.

 



  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.