Лекция за 06.05.2020 для студентов 3 курса по спецкурсу. (2часа).

    Преодолевая кризисы, Россия неоднократно возвращалась к идее соборного единства государства. После Смуты настал период развития соборной российской государственности, которая стала по духу и по форме преемницей христианского мира Римской и Византийской империй. Христианская соборность стала основным принципом государственного устройства России. Митрополит Иоанн Снычев, характеризуя соборную государственность, выделил её основные черты:

- единство религиозно-нравственного начала, положенного в основу государственного строительства;

- единство государственной власти, которая проявлялась в защите духовного состояния народа от растлевающих внешних и внутренних влияний;

- единство духовной власти;

- симфония властей: государственной и церковной, духовной и светской.

По мнению митрополита, такое сочетание – гарантия справедливости общественного строя. Самое важное то, что при этом „не нарушались самостоятельность, единство и целостность каждой из властей, ... но действовали в своих областях совершенно независимо”.

Всё это было присуще России до тех пор, пока симфония властей не была нарушена со стороны царской власти во второй половине XVII в.. Уже в начале XVII в. расширяется законодательная деятельность Российского государства и усиливаются стремления правителей подчинить правовой регламентации как можно больше сторон общественных и государственных отношений. В 1649 г. было принято Соборное Уложение, которое не имело себе равных в европейских странах. Это был первый печатный памятник русского права и первый в истории России систематизированный закон. Подводя итог длительному развитию русского права, оно основывалось на всем предшествующем законодательстве. Соборное Уложение закрепило процесс усиления царской власти, который был присущ сословно-представительной монархии и отражал тенденцию к переростанию в абсолютную монархию.

Впервые в российском законодательстве Уложение выделяло специальную главу (II), посвященную уголовно-правовой защите личности монарха. Даже обнаружение умысла на совершение преступного деяния против царя влекло за собой смертную казнь. Усиление царской власти проявлялось и в духовной сфере. В 13 – й главе Уложения регламентировался вопрос о подсудности духовенства и зависимых от церкви людей. Они должны были судиться по основным делам в государственном, а не в церковном суде, для чего и был создан специальный государственный орган – Монастырский приказ, который имел в своем составе только светских лиц и был совершенно независимым от церкви. Сами судьи Монастырского приказа назначались и увольнялись царем без согласия церкви. Он должен был разбирать дела по искам, предъявляемым к духовным лицам и зависимым от них людям. Это вызывало недовольство со стороны духовенства. В главе говорится: «А ныне государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Руси … указал Монастырскому приказу бытии особно, и на митрополитов, и на архиепископов, и на епископов, … на монастыри, … и на монастырских слуг, и на крестьян, и на попов, и на церковный причет, во всяких исцовых искех суд давати в Монастырском приказе». Имелось в виду рассмотрение светских дел, а за совершение преступлений против религии духовенство отвечало в церковном суде. Об этом говорится в других главах. Однако на практике данный приказ судил духовных лиц и по духовным делам. Более того, он участвовал в финансовом управлении церкви, и вмешивался в вопросы конфискации церковного имущества. В 42 ст. XIII главы Уложения прямо запрещался дальнейший рост церковного имущества посредством приобретения духовенством вотчин. По мнению исследователя этого документа Беляева И.В., Монастырский приказ создавался не только с целью отмены привилегий духовенства в гражданском суде, но со стремлением отобрать церковное имущество в пользу государства. Фактически в этом действии состоит нарушение основ симфонии – почитание священства и защита церковного имущества. Святейший Патриарх Никон выступил против этого нарушения, став защитником симфонии. Он добился временной приостановки его действия. В своем сочинении «Разорение» (1664 г.) патриарх указывал на действия Монастырского приказа, которые были направлены на ликвидацию самостоятельности церкви. Этим нарушалась преемственность византийских традиций и русского законодательства. Особенно он выступал против секуляризации церковного имущества. Несмотря на то, что она была частичной, то есть касалась только церковных имуществ епископов Московской области и владений патриарха, в Уложении прослеживалась тенденция захвата со стороны государства любого церковного имущества. В Монастырском приказе он видел начало расцерковления государства, назвав Уложение проклятою уложенною книгою. Кроме того, он усматривал опасность в большем вмешательстве в церковные дела и даже захват церковной власти со стороны светской с нарушением святых канонов, что так впоследствии и сталось.

Таким образом, учреждая новый Монастырский приказ, государство усиливало свой контроль над церковью, тем самым, нарушая симфонию властей.

При Петре I нарушение симфонии сменилось её прямым уничтожением. Многовековая преемственность византийским традициям и русского религиозного самосознания была прервана. Церковная реформа Петра стала началом многих пагубных процессов. По словам протоиерея Георгия Фроловского, Петр «сам привык и других приучал думать о настоящем всегда в противопоставлении прошлому». В своем исследовании «Пути русского богословия» он показал изменения во взаимоотношениях церковной и государственной властей, которые произошли в петровскую эпоху. Государственная власть ради своего первенства не только требует от церкви повиновения и подчинения, но и стремится ввести её в состав государственного строя. Государство отрицало независимость церковных прав и полномочий, утверждая себя в качестве единственного источника всякого законодательства. Именно эти идеи были воплощены в Духовном регламенте, ставшем руководством к проведению церковной реформы. Дореволюционный российский ученый К. Валишевский в своем исследовании реформы писал: «В 1720 г. от прежней власти и прежнего почета патриаршества не осталось почти никакого слъда. …Но преобразователь сознавалъ, что такое положение вещей: подчинение духовной власти даже не государю – византійская традиція съ тъмъ примирялась – но простому органу его управленія – было неестественнымъ”. Несмотря на явную неестественность этих действий, К. Валишевский оправдывал деятельность Петра. Более того, он считал, что «…возникло пресвитеріанское учрежденіе духовной коллегіи или Святъйшаго Синода, призваного съ 1721 года извлечъ Россію изъ бездны, грозившей поглотить ея религіозное и духовное будущее”. В регламенте обращалось внимание на необходимость введения коллегиальности в церковном управлении. В документе отмечалось, что «от соборнаго правления не опасатися отечеству мятежей и смущения, яковые происходят от единаго собственнаго правителя духовнаго». Далее приводится такой аргумент: «Ибо простой народ не ведает, како разнствует власть духовная от Самодержавной; но великою Высочайшаго Пастыря честию и славою удивляемый, помышляет, что таковый правитель есть вторый Государь Самодержцу равносильный, или и больше его, и что духовный чин есть другое и лучшее Государство. … А когда еще видит народ, что Соборное сие Правительство Монаршим указом и Сенатским приговором установлено есть; то и паче пребудет в кротости своей, и весьма отложит надежду имети помощь к бунтам своим от чина духовнаго».

В 1701 г. по приказу Петра была возобновлена деятельность Монастырского приказа, как государственного органа, строго контролировавшего церковную деятельность. Далее было отобрано монастырское и церковное имущество. Вследствие реформирования монастырей число их резко сократилось, а многие превратились в благотворительные учреждения. Кроме того, число монахов тоже было сокращено. Согласно указам Священного Синода, которые принимались в 1722 г., запрещался вынос почитаемых икон, крестные ходы, устроение часовен на перекрестках и в селах и проведение в них богослужений, а также запрещалось хождение с образами, дорогие оклады на иконах и богоявленская вода. Церковные соборы и вовсе перестали созываться. Но самое главное произошло с отменой в 1721 г. института патриаршества. Его заменил Святейший Правительствующий Синод («Духовная коллегия»). Власть над церковью была сосредоточена в руках светского лица – обер-прокурора Синода. Состав Синода был аналогичен с составом светских коллегий. Среди обер-прокуроров были даже неверующие люди, которые являлись лишь исполнителями императорских решений. В XIX в. обер-прокурора заменил министр по делам церкви. Два века Россия жила без патриарха.

Таким образом, своими антицерковными реформами Петр уничтожил симфонию во всей её полноте, положив начало отступления от православной веры в протестантском направлении. Он, во-первых, уничтожил одну из основ симфонии – почитание со стороны императорской власти священства и церкви; во-вторых, упразднил самостоятельную церковную власть; в-третьих, нарушил святые каноны; в-четвертых, церковное имущество было отнято в пользу государства; в-пятых, была уничтожена сама должность патриарха. Фактически произошло усиление самодержавной власти в её абсолютном и деспотическом выражении.

Своего апогея самодержавная власть достигла при Екатерине II, полностью подчинив себе церковь. В XIX в., начиная с Александра I, положение церкви значительно укрепилось. Особенно это произошло в период царствования царя Николая II, который всецело поддерживал принцип симфонии властей. При нем завершилась подготовка к восстановлению патриарха в России. Знаменательно, что это событие совпало с началом октябрьской революции 27 октября 1917 г. в Петрограде. В Москве в этот день выбирали патриарха. Однако, несмотря на все попытки изменить положение в церковной власти, оправиться от нанесенного ей удара Россия уже так и не смогла.

Сегодня, рассуждая о русской истории, можно уверенно сказать, что в самые кризисные периоды российские народы всегда делали правильный выбор в пользу государственной соборности, духовного и государственного единства. Современные государственные нестроения, касающиеся не только России, но и Украины, а также других государств на постсоветском пространстве, стали явным следствием нарушения такого государственного устройства, где важнейшую роль в построении верховной власти играла симфония властей. Это как раз и осознается в результате рассмотрения идеи симфонии властей в исторической ретроспективе. Эта традиция освящена историей российского государства. Россия и Украина неизбежно стоят перед своим главным выбором.