Паронджанов В. Д. 18 страница

Схема на рис. 138 названа генеральной концептуальной схемой, так как она обобщает значительную часть содержания этой книги, представляет его в сжатой форме, изображает панораму основных идей и взаимосвязь понятий, позволяет в наглядной форме проследить ход рассуждений и логику развития мысли.

ПРОБЛЕМА ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В ЭРГОНОМИКЕ

Два понятия: “алгоритм” и “деятельность” олицетворяют две огромные страны, лежащие на разных научных континентах и разделенные океаном взаимного отчуждения и недоверия. Это два мира (мир математики и программирования и мир эргономики и гуманитарных наук), в которых господствует разный стиль научного мышления. Это две грандиозные области весьма глубоких и тонких исследований, между которыми нужно построить широкий и прочный мост взаимопонимания с интенсивным двусторонним движением идей. Строительство такого моста мы рассматриваем как обобщение высшего ранга, тесно связанное с проблемой улучшения работы ума и способное проложить путь к новым мощным научным прорывам.

Категория деятельности является важнейшей в системе эргономического знания. Деятельность в эргономике выступает как:

1) предмет объективного научного изучения;

2) объект управления;

3) предмет проектирования и моделирования;

4) предмет многоплановой оценки.

По мнению В. Мунипова, исследование деятельности связано, в частности:

! с проблемой конструирования и реконструирования профессий, формирования сочетания отдельных операций и действий, образующих целостную деятельность;

! с развитием научной организации и охраны труда, всех наук, изучающих трудовую деятельность человека в интересах решения важнейшей народнохозяйственной задачи — кардинального повышения производительности труда и качества работы.

Исследованию деятельности посвящено большое число работ [2]. К середине 60-х годов были разработаны методы алгоритмизации деятельности человека-оператора, выполняющего функции контроля и управления технологическим объектом (Д. Агейкин, А. Галактионов). На протяжении ряда лет изучалась деятельность авиадиспетчера (М. Груздев), диспетчера железнодорожного узла (Д. Завалишина и В. Пушкин), оператора дистанционного управления технологическими процессами (Д. Ошанин, В. Венда), оперативного персонала электростанций (С. Гаджиев, К. Гуревич).

Развивался алгоритмический подход к анализу деятельности оператора (А. Галактионов, А. Чачко). Г. Зараковским был разработан формализованный язык для записи и анализа профессиограмм машинистов и рулевых крупных морских судов.

Результаты работ этого направления позволили перейти к созданию математических моделей, методов количественной оценки эффективности и надежности деятельности человека-оператора, определения его загрузки, подойти к решению важной проблемы инженерной психологии — распределению функций между человеком и машиной в системе “человек—машина”.

Были разработаны различные концепции и подходы к проектированию операторской деятельности.

! Системный подход к анализу и оптимизации взаимодействия человека и машины (Б. Ломов).

! Психофизиологический и алгоритмический анализ деятельности (Г. Зараковский).

! Структурно-эвристическая концепция послойной переработки информации оператором (В. Рубахин).

! Принцип “включения” (А. Крылов).

! Структурно-алгоритмический подход к анализу и проектированию деятельности (Г. Суходольский).

! Функционально-структурная теория (А. Губинский).

! Структурно-психологическая концепция (В. Венда).

! Концепция генезиса психологической системы деятельности (В. Шадриков).

! Концепция идеализированных структур деятельности (А. Галактионов).

Подробный обзор зарубежных работ содержится в [3].

Анализируя эргономические проблемы проектирования и моделирования деятельности, можно отметить разнообразие различных подходов и методов, среди которых достойное место занимает алгоритмический (процессуальный) подход. К сожалению, существующие способы описания алгоритмов во многом устарели и не позволяют в полной мере выявить все преимущества этого метода. Думается, использование языка ДРАКОН в качестве стандарта для описания структуры деятельности — в разумном сочетании с другими методами — позволит сделать заметный шаг вперед при решении многих задач, связанных с созданием современных человеко-машинных систем.

ИСКУССТВЕННЫЙ ИНТЕЛЛЕКТ:
АЛГОРИТМИЗАЦИЯ — ЭТО НОЧНОЙ КОШМАР!

Нынешняя наука похожа на лабиринт, составленный из клеток, некоторые из которых наглухо изолированы друг от друга. Представители разных научных дисциплин порою как бы “не слышат” друг друга. Поэтому сегодня, как никогда, нужны общезначимые языки, удобные для всех, способные “взламывать” междисциплинарные перегородки и укреплять взаимопонимание между разными отрядами ученых. В качестве примера рассмотрим “взаимоисключающие” высказывания некоторых специалистов по искусственному интеллекту (ИИ) и инженерных психологов.

Специалисты по ИИ: долой алгоритмизацию!

Во многих случаях полезно различать два вопроса: ЧТО надо сделать? и КАК это сделать? Большинство приверженцев ИИ отстаивают принцип приоритета декларативных знаний, согласно которому человеку намного легче ответить на вопрос “что?”, чем на вопрос “как?” Поэтому они призывают отказаться от императивных языков (языков типа “как”) и заменить их декларативными языками (языками типа “что”).

Достигаемое преимущество, по их мнению, объясняется тем, что программисту гораздо удобнее давать определения ситуаций и формулировать задачи вместо того, чтобы во всех деталях описывать способ решения этих задач. При декларативном подходе от программиста уже не требуется построения алгоритма, решающего задачу, поскольку программы изменяют свой облик и “всегда будут логически описывать саму задачу, а не процесс ее решения” [4].

Итак, почему следует отказаться от алгоритмов? На это есть три причины. Во-первых, декларативное описание — это хорошее (рациональное), описание, а процедурное — плохое (нерациональное), поэтому “требование процедурного описания задачи пользователя с самого начала означает отказ от рационализации решения проблемы” [5]. Во-вторых, человеческие мозги не годятся для создания и понимания алгоритмов: мы (люди) “с трудом составляем алгоритмы, потому что само это понятие нам несвойственно”, ибо “действия людей совершенно не похожи на работу привычных алгоритмов” [6]. Исходя из этого (в-третьих), экстремисты от ИИ заявляют, что вскоре декларативные языки одержат всемирно-историческую победу над процедурными “заморышами”; последние — это языки проклятого прошлого, а декларативные языки-победители — это, разумеется, “языки будущего” [6, 7].

Такие или примерно такие рассуждения встречаются в работах если не всех, то многих специалистов по искусственному интеллекту, превратившись в некое общее место, своего рода “символ веры” ИИ.

Естественно возникает вопрос: являются ли эти рассуждения доказательными и, если да, при каких условиях эти доказательства справедливы?

Инженерные психологи:
алгоритмизация деятельности — наше спасение!

В отличие от ИИ-специалистов большинство эргономистов не спешат предавать алгоритмы анафеме. Почему? В частности, потому, что “алгоритмы суть единственное средство для объективного выражения… тех составляющих операторскую деятельность нормативных и инициативных действий и взаимодействий, которые вне алгоритмизации остаются только компонентами личного профессионального опыта квалифицированных операторов. А значит, остаются малодоступными для профессиональной подготовки оперативного персонала, для эффективизации и гуманизации операторского труда. Алгоритмизация действий и взаимодействий есть важнейший результат и основа для получения остальных результатов инженерно-психологического проектирования операторской деятельности [8].

Другой пример. Группа военных эргономистов изучала проблему организации взаимодействия членов экипажей многоместных летательных аппаратов при отказе авиационной техники в полете. Выяснилось, что около половины летных происшествий, возникших на многоместных самолетах из-за отказов в полете, могли бы быть предотвращены при оптимальном взаимодействии между членами экипажа. Как же добиться оптимальности? Авторы предлагают улучшить методы обучения и тренировки экипажей, подчеркивая, что при обучении “немалое значение имеют формы и способы представления членам экипажа информации о порядке их взаимодействия”. По результатам исследований авторы приходят к выводу, что наиболее приемлемой формой представления указанной информации является “алгоритмический способ”, в котором схема алгоритма представляется в графической форме [9].

Работники образования:
алгоритмизация — это хорошо!

Хотя некоторые преподаватели вслед за Р. Ковальским ведут активные эксперименты по внедрению в средние школы языка Пролог, большинство ученых, работающих в сфере среднего образования, по-видимому, являются сторонниками императивных языков. По их мнению, развитие алгоритмического стиля мышления школьников “есть основная цель курса информатики”, так как школьный курс “должен следовать науке, а процедурная традиция является сегодня ведущей и наиболее разработанной” [10].

Кто же прав:
декларативисты или императивисты?

По нашему мнению, императивный и декларативный подходы являются не альтернативными, а взаимодополняющими: для одного круга задач лучше подходит первый способ представления знаний, для другого — второй. Подобная сбалансированная позиция приходит на смену прежнему экстремизму и начинает завоевывать все больше сторонников.
В частности, В. Сергеев, анализируя “процедурно-декларативную контроверзу”, делает следующее заключение: “Нам представляется, что эти два подхода выявляют две стороны, два способа человеческого мышления и являются дополнительными примерно в том смысле, в котором различные представления в виде частицы и волны присутствуют в принципе дополнительности Н. Бора”.

Обобщая изложенное, можно предложить несколько замечаний.

! Утверждения типа “императивные методы нерациональны”, “человеку легче описать задачу, чем процесс ее решения”, “люди с трудом составляют алгоритмы, потому что само это понятие им несвойственно” не содержат необходимых ограничительных формул и не удовлетворяют критериям научной строгости. Проще говоря, они голословны и бездоказательны. Существует обширный класс задач, для которых названные положения в корне неверны.

! Парадокс в том, что искусственный интеллект как научное направление нисколько не нуждается в приведенных выше некорректных (чтобы не сказать — нелепых) утверждениях, так как реальные и общепризнанные достижения искусственного интеллекта совершенно не зависят от этой дезориентирующей словесной мишуры. Последняя напоминает пыль, которую нерасторопные служители забыли стереть с золотой статуэтки.

! Хотя аргумент “все декларативное хорошо, все императивное плохо” и его многочисленные вариации являются некорректными, тем не менее в период “детства” ИИ они сыграли позитивную и мобилизующую роль, объединяя усилия ИИ-специалистов в борьбе против общего “императивного врага” и тем самым концентрируя их внимание на пионерской идее декларативного языка. Однако теперь, когда декларативная задача решена, нет никакой необходимости сохранять образ мифического “императивного врага”. Сегодня — в эпоху зрелости искусственного интеллекта — указанный аргумент полностью себя скомпрометировал и должен быть отброшен. Мавр сделал свое дело, мавр должен уйти.

ЭРГОНОМИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ
ПРОЕКТНО-КОНСТРУКТОРСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Социальная значимость языка ДРАКОН как инструмента для описания структуры деятельности тесно связана с той особой ролью, которую деятельность (как понятие и социальное явление) играет в системе человеческой культуры.

По мнению В. Сагатовского, “деятельность — это фундаментальное философское понятие, сопоставимое по своей общности с категориями общественного бытия и сознания... Это ключевое понятие для понимания специфики “мира человека”. Выходит немало книг и статей, в которых говорится о важности принципа деятельности, о необходимости деятельностного подхода, иной раз даже провозглашается идея “всеобщей теории деятельности” [11, 12].

История, заметил классик, есть не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека. В наши дни представления о деятельности начинают коренным образом меняться. В чем суть изменений?

На протяжении тысячелетий человеческая деятельность не проектировалась, а формировалась стихийно. Однако на современном этапе остро встает вопрос о проектировании, моделировании и формализации описания деятельности, которые оказываются полезными при решении многих задач.

Вопрос о проектировании деятельности впервые был поставлен Б. Ломовым в 1967 г. в рамках инженерной психологии, поскольку проект деятельности должен выступать как основа решения всех остальных задач построения систем “человек—машина”. На первом этапе инженерная психология и эргономика сконцентрировали свое внимание на проектировании деятельности оператора (летчика, диспетчера и т. д.), так как профессия оператора получила большое распространение и в ряде случаев оказалась решающей. Однако операторский “бум” не мог длиться бесконечно. Стало ясно, что интенсивное изучение деятельности оператора не снимает с повестки дня другие необходимые исследования, в первую очередь исследование деятельности проектировщиков и конструкторов (В. Моляко, 1983).

Проектно-конструкторская деятельность — один из наиболее сложных видов интеллектуального творческого труда. Эта деятельность становится все более важной, так как от нее зависит создание принципиально новых видов техники, разработка сложных социотехнических систем (например, автоматизированных систем управления), разработка новых технических и социальных проектов и технологий и т. д. Повышение эффективности конструкторской деятельности человека в связи с ускорением научно-технического прогресса предполагает разработку инженерно-психологических средств и методов активизации творчества конструктора с учетом общих концепций теории деятельности.

ПОДВОДНЫЕ КАМНИ
ПРОЕКТНО-КОНСТРУКТОРСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Во многих случаях причиной промышленных катастроф и аварий являются проектно-конструкторские недоработки. Вызванные ими отказы техники можно разбить на две группы:

1) фатальные (которые невозможно предугадать заранее);

2) прочие (назовем их дефектами).

Фатальные отказы связаны с тем, что наше знание ограничено. Подобные отказы имеют место лишь тогда, когда научно-конструкторский коллектив столкнулся с новым, доселе неизвестным фактом или явлением. Такие случаи мы исключаем из рассмотрения, потому что на нет и суда нет. Если наука не в состоянии предвидеть и предотвратить негативные последствия, возникает безвыходная ситуация, когда авария может стать неизбежной.

Дело несколько облегчается тем, что отказы и аварии чаще всего вызываются не фатальными отказами, а дефектами. Термин “дефект” описывает ситуацию, когда авария не приводит к приращению научного знания, потому что вся необходимая для ее предотвращения информация была известна заблаговременно, но не была использована.

Почему? Возможны три причины:

! чтобы избежать дефекта и предотвратить аварию, конструктор должен сопоставить и логически увязать слишком большое количество хорошо известных фактов, т. е. выполнить огромный объем умственной работы, намного превышающий реальные возможности его мозга;

! хорошо известные факты находятся в головах разных людей, между которыми отсутствует должное интеллектуальное взаимопонимание и взаимодействие на основе четко налаженной коммуникации;

! у конструктора недостаточная мотивация к выполнению работы, следствием чего является безответственность и халатность (этот случай мы не рассматриваем, так как сегодня имеются эффективные механизмы управления мотивацией).

Первые два случая представляют наибольший интерес, так, причиной дефекта является отсутствие понимания и взаимопонимания. Один из путей предотвращения дефектов — эргономизация науки и проектно-конструкторской деятельности с помощью специальных средств, обеспечивающих улучшение работы ума, среди которых не последнее место занимает язык ДРАКОН. Обобщая эту мысль, следует поставить вопрос о качественно новом шаге в развитии эргономических идей и распространить понятие “проект деятельности” на сложную творческую деятельность.

Переход к научно-обоснованному проектированию творческих видов деятельности, в частности проектно-конструкторской деятельности, — это принципиально новая и крайне сложная задача, которая требует создания новых теоретических средств. Ошибки здесь недопустимы, так как неудачное проектирование конструкторской деятельности может привести к серьезным негативным последствиям.

Многие аварии и катастрофы имеют первопричиной не только того человека (человека-оператора), который управлял техникой в момент аварии, но и других людей, которые проектировали эту несовершенную технику и создали недостаточно приемлемую организацию и условия для работы исполнителей.

В связи с этим возникает ряд теоретических проблем, которые анализируются далее на примере аварии Чернобыльской АЭС.

ПОЧЕМУ ВЗОРВАЛСЯ ЧЕРНОБЫЛЬСКИЙ РЕАКТОР?

Традиционный подход к анализу причин
чернобыльской аварии

Согласно традиционной точке зрения, авария на четвертом энергоблоке чернобыльской АЭС произошла по нескольким причинам:

1) научное заблуждение (не были раскрыты и поняты физические особенности существовавшей до аварии активной зоны реакторов РБМК, заключающиеся в большом положительном паровом коэффициенте реактивности и пространственной неустойчивости нейтронного потока);

2) конструктивный дефект системы управления и защиты реактора;

3) ошибка эксплуатационников, которые нарушили правила и привели реактор в такое состояние, в котором система защиты (из-за упомянутого конструктивного дефекта) уже не могла предотвратить взрыв [13, 14].

Правомерно спросить: являются ли эти объяснения исчерпывающими? Дают ли они возможность выявить “истинного” виновника чернобыльской катастрофы? Позволяют ли они — если смотреть на проблему не с позиций частного случая, пусть даже важного и трагического, а с позиций системного подхода к анализу глобальных проблем, порождаемых неуклонным усложнением цивилизационных процессов, — создать научно обоснованные и гарантоспособные механизмы предотвращения крупномасштабных катастроф и аварий? По нашему мнению, на все эти вопросы следует ответить отрицательно.

Возможна ли гарантоспособная деятельность?

История науки и техники — это не только успехи и достижения. Это и берущая начало в глубине веков непрерывная цепь заблуждений, промахов и упущений, негативные последствия которых постепенно нарастали, пока, наконец, не достигли драматических масштабов чернобыльского инцидента. По мнению экспертов, “чернобыльская авария — величайшая катастрофа за всю историю Земли, в том числе и истории культуры, однако это еще предстоит осознать человечеству. Ликвидация всех ее последствий невозможна, ибо они вечны, сейчас лишь начался процесс их осмысливания... Она станет переломным пунктом в развитии современной технологической цивилизации...” [15]. Благодаря Чернобылю проблема безопасного развития цивилизации приобрела небывалую остроту и стимулировала поиск новых подходов к ее изучению.

При анализе проблемы цивилизационной безопасности приходится исходить из того, что в процессе крупномасштабных исследований и разработок, при создании сложных объектов и систем, могут участвовать десятки и сотни тысяч людей, причем существует огромное количество сбоев в человеческой деятельности, неблагоприятное сочетание которых может привести к аварии объекта или экологической катастрофе. Возникает вопрос: можно ли решить эту проблему в принципе? Можно ли иметь гарантию успешного ведения дел? Может ли человеческая деятельность быть гарантоспособной?

Понятие гарантоспособности (dependability) предложили Альгирдас Авиженис и Жан-Клод Лапри применительно к анализу вычислительной техники. Согласно разработанной ими концепции, гарантоспособность — “это свойство вычислительной системы, позволяющее обоснованно полагаться на выполнение услуг, для которых она предназначена” [16].

По нашему мнению, понятие гарантоспособности является плодотворным. Более того, мы считаем возможным существенно расширить объем понятия и распространить его на любые эргатические системы (системы с участием человека), т. е. использовать понятие гарантоспособности для анализа любых видов деловой активности людей, в том числе наиболее сложных видов интеллектуальной деятельности, включая деятельность руководителей, ученых и специалистов. В рамках такого подхода можно сказать, что гарантоспособность — это свойство эргатической системы, позволяющее обоснованно полагаться на выполнение задач, для которых она предназначена.

Принцип проектирования
гарантоспособной деятельности

За отказом или сбоем любой технической или социальной системы стоят люди, которые ее исследовали, анализировали, проектировали, создавали, инициировали, испытывали, включали в состав более крупной системы и эксплуатировали. Но еще более важно понять, что есть (или, по крайней мере, должен быть) и другой, в некотором смысле “более высокий” слой людей. Речь идет о тех, кто призван воспитывать и обучать людей из предыдущего слоя, с ранних лет формировать их личность, повышать квалификацию и в явной или неявной форме проектировать их деятельность.

В настоящее время в большинстве сложных случаев человеческую деятельность никто специально не проектирует, она складывается стихийно — как эмпирическое обобщение опыта, традиций и соображений здравого смысла тех или иных работников и социальных групп. С другой стороны, известно, что здравый смысл хорошо работает лишь в относительно простых ситуациях, а в сложных случаях полагаться на здравый смысл опасно — здесь нужен научный подход к проблеме. Отсюда вытекает несколько выводов, которые в совокупности можно охарактеризовать как принцип проектирования гарантоспособной деятельности.

! Поскольку цивилизованный мир — продукт человеческой деятельности, постольку любые промышленные аварии и социальные инциденты — это следствие тех или иных сбоев и дефектов человеческой деятельности.

! Сбои и дефекты человеческой деятельности — это (прямой или опосредованный) продукт человеческих заблуждений, просчетов, ошибок и взаимного непонимания, неумения организовать эффективное интеллектуальное взаимодействие.

! Чтобы устранить сбои и дефекты человеческой деятельности (или, по крайней мере, уменьшить их вероятность), необходимо научиться проектировать деятельность. Для этого необходима теория проектирования человеческой деятельности, которая должна обеспечить эффективные и согласованные действия больших и малых человеческих коллективов. Эта теория должна объяснить природу человеческих заблуждений, просчетов, ошибок, взаимного непонимания и указать метод, позволяющий уменьшить их вероятность. Главная задача теории — повысить качество деятельности таким образом, чтобы, не ущемляя свободу личности и права человека, вместе с тем сделать ее эффективной и гарантоспособной.

Теория проектирования гарантоспособной деятельности должна охватывать все виды деловой активности людей: научную, техническую, производственную, политическую, управленческую, учебную деятельность и т. д.

Гарантоспособный совокупный работник

Введем понятие “совокупный работник” для обозначения всех людей, прямо или косвенно участвующих в создании крупномасштабного объекта, например АЭС. Будем считать, что совокупный работник является гарантоспособным, если заблуждения, просчеты и ошибки отдельных индивидов своевременно выявляются и устраняются, нейтрализуются или предотвращаются и, следовательно, не могут оказывать негативное влияние на эффективность и качество конечных результатов деятельности совокупного работника.

В теории надежности рассматривается проблема: как построить надежную систему из ненадежных элементов? Применительно к эргатическим системам (состоящим из людей) эта проблема формулируется так: как спроектировать гарантоспособного совокупного работника из ненадежных (негарантоспособных) индивидов?

Понятие “совокупный работник” охватывает две группы людей, для обозначения которых можно использовать условные термины “совокупный проектировщик” и “совокупный исполнитель”. В первую группу входят:

1) авторы проектов: исследователи, разработчики и проектировщики, например конструкторы, технологи, математики и программисты;

2) преподаватели, эргономисты, психологи;

3) политики, чиновники, руководители корпораций, ведомств, учреждений, регионов и правительств, которые принимают решение о реализации проекта и его размещении на той или иной территории.

Во вторую группу входят производственники, воплощающие замысел ученых и разработчиков в социальном проекте или “в металле”, строители и монтажники, а также операторы и ремонтники, занимающиеся эксплуатацией и обслуживанием созданного объекта.

Проведенный анализ позволяет ввести следующую систему постулатов.

А. Недопустимо проектировать технические объекты и социальные системы таким образом, чтобы ошибочные действия исполнителей могли привести к серьезной аварии или инциденту.

Б. Если постулат А нарушается, значит, совокупный проектировщик допустил ошибку. Иными словами, сама возможность того, что ошибочные действия исполнителей могут привести к серьезной неприятности, свидетельствует об ошибке проектировщиков.

В. При осуществлении нововведений следует использовать такие методы, при которых безопасность населения, экономики и природы обеспечивается гарантированно (или с высокой вероятностью) независимо от ошибок исполнителей и проектировщиков.

Главное зло — плохо спроектированная деятельность творческого персонала

Таким образом, если при поверхностном анализе в центре внимания находится ошибка исполнителя, то при глубинном анализе в фокус исследования помещается ошибка проектировщиков, которые не сумели предвидеть и предотвратить ошибку исполнителя.

Если при поверхностном анализе исследуются условия и средства труда, а также психофизиологические и иные характеристики исполнителя (например, оператора АЭС), которые привели к его ошибке, то при глубинном анализе исследуются условия и средства труда, а также психофизиологические и иные характеристики проектировщиков, которые повлекли за собой ошибку совокупного проектировщика. При этом факт неумения предвидеть и предотвратить ошибку исполнителя рассматривается как ошибка совокупного проектировщика.

Нетрудно сообразить, что переход от поверхностного анализа к глубинному, от проектирования деятельности исполнителей к проектированию деятельности проектировщиков (т. е. ученых, конструкторов, технологов, программистов, математиков, эргономистов, руководителей, преподавателей и т. д.) означает кардинальное изменение традиционного подхода к разработке фундаментальных принципов обеспечения эффективности и безопасности. Преимущество нового подхода состоит в том, что он позволяет сделать деятельность творческого персонала (проектировщиков) и эксплуатационного персонала (операторов) удовлетворяющей критерию гарантоспособности и за счет этого обеспечить качественно новый уровень безопасности и эффективности цивилизованного мира.

Отсюда проистекает вывод: при любых промышленных авариях и социальных катастрофах корень зла — не в плохой технике, не в плохой идеологии, политике и технологии, не в плохой организации и
не в ошибках низового персонала (все это следствия, а не причина), а
в плохо спроектированной человеческой деятельности творческих работников. При подобной постановке вопроса (а она, как нетрудно сообразить, коренным образом отличается от традиционной) перед наукой ставится принципиально новая задача: опираясь на достижения всего комплекса наук о человеке разработать интегральную теорию человека, человеческого мозга и человеческого интеллекта, новые более эффективные методы улучшения работы ума и на их основе создать теорию проектирования гарантоспособной деятельности творческого персонала.

Необходимость разработки указанной теории вызвана резким усложнением деятельности. Если раньше творческие работники могли действовать на основе своих знаний, опыта, интуиции и здравого смысла, то теперь — в условиях беспрецедентного усложнения цивилизационных процессов и вызванного им беспрецедентного увеличения цены ошибок творческого персонала — в этих условиях традиционные подходы к организации творческой деятельности человечества следует признать недостаточными, устаревшими, крайне опасными и неприемлемыми.

СОН РАЗУМА РОЖДАЕТ ЧУДОВИЩ

Гарантоспособность коллективной деятельности людей существенно зависит от их коллективного разума, причем этот вывод справедлив как в локальном, так и в глобальном масштабе.

В локальном масштабе факт чернобыльской аварии свидетельствует о неэффективности коллективного интеллекта участников создания и эксплуатации чернобыльской АЭС, об их неспособности предвидеть и предотвратить отрицательные последствия собственных действий. В глобальном масштабе чернобыльская авария свидетельствует о слабости всемирного коллективного разума (т. е. совокупного интеллекта всего человечества), о его неспособности заблаговременно выявить угрозу, понять уязвимость и условность национальных границ перед лицом радиационной опасности, о неспособности объединить усилия, создать необходимые гарантии и защитить планету от отрицательных последствий научно-технического прогресса.

⇐ Предыдущая 14 15 16 17 181920 21 22 23 Следующая ⇒