ТВОРЧЕСКИЕ МУКИ

Александр ТРАВИН

Легенды ленинградской журналистики

ТВОРЧЕСКИЕ МУКИ

В тот осенний дождливый день Николай Михайлович Гурков, редактор газеты "Вечерний Ленинград", в восемь часов вечера еще находился в кабинете: что-то обдумывал, записывал на листках бумаги. Неожиданно зазвонила смольнинская "вертушка" ( особый телефон с четырьмя цифрами для начальственной связи). Голос из горкома партии потребовал, чтобы в завтрашнем номере была напечатана публицистическая статья о достижениях рабочего класса Ленинграда. В городе ждали секретаря ЦК КПСС по промышленности.

Вроде бы ничего необычного в газетной практике, но вот ведь какая загвоздка: специфика вечерней газеты такова, что материалы должны поступать в набор к десяти часам утра для своевременной верстки полос. В середине дня уже начинали печатать тираж, чтобы к семнадцати ноль-ноль "Вечерка" была в киосках "Союзпечати" и в почтовых отделениях.

Но нужная статья еще не написана и даже автор не найден. Сотрудников давно уже нет в редакции. Да и не всякий напишет такой ответственный материал, требующий не только большого журналистского мастерства, но и глубокого знания производственной сферы, людей и характеров. А фактор времени? Статья должна быть написана до прихода машинисток, стало быть, до восьми утра. Итак, нужен автор, который немедленно сядет за рабочий стол. Было над чем задуматься Гуркову.

Но на ловца, говорится не зря, и зверь бежит. Дверь кабинета без стука открылась, и на пороге возник Александр Витигин, живущий на вольных хлебах (т.е. не состоящий в штате никакого издания). Виртуоз пера Витигин печатался в "Правде", "Ленинградской правде", журналах "Нева" и "Звезда" и, разумеется, в "Вечернем Ленинграде". Его книги охотно печатал Лениздат.

- Сам бог тебя послал, - обрадовался Гурков.

- С чего это ты так радуешься?- недоверчиво спросил Витигин. - Только вчера виделись.

- Так это вчера. А сегодня только ты можешь меня выручить. С твоим знанием людей, заводов, фабрик...

- Сладко ты поешь, Коля.- прервал речь редактора Витигин.- Неспроста это. Говори, что тебе надо.

- Для тебя пустяк. Написать шесть-семь страниц о людях труда, их успехах на производстве.

- Сделаю, - солидно пробасил Витигин.- Через два-три дня принесу текст.

- Какие три дня? Завтра к восьми утра он должен быть у меня на столе.

- Ну-у... Это невозможно. Блокноты, записи, архивы у меня дома.

- А голова у тебя где, с собой? Вот и начинай писать прямо сейчас, здесь, в моем кабинете. К утру успеешь.

Такого оборота Витигин не ожидал. Лицо его выразило озабоченность. Но Гурков продолжал наступать.

- Заплатим двойной гонорар, только постарайся.

-Не в гонораре дело. Хотя не откажусь от твоей щедрости, - философски произнес Витигин.- Мы же с тобой давние друзья, и я тебя выручу. Только мне все же удобнее будет писать дома.

- Ни в коем случае, - встревожился Гурков.- Еще заснешь. Садись за мой стол. Вот бумага, ручка и карандаш.

С этими словами редактор быстро открыл дверь, вышел из кабинета и запер журналиста на два оборота ключа.

Витигин, высокий, больших габаритов человек, остался один. Походил взад-вперед, но куда деваться. Сел за стол, взял стопку бумаги и придвинул большую настольную лампу с зеленым плафоном.

Левое крайнее окно второго этажа знаменитого здания на Фонтанке долго отсвечивало изумрудным светом. К середине ночи он сменился на соломенно-желтый цвет электрической лампочки. Витигин работал.

Утром, около семи часов, Гурков был уже в редакции. Подходя к своему кабинету, он неожиданно почувствовал специфический запах. Открыл дверь, и запах усилился. В редакторском кресле развалился Витигин и во весь рот улыбался. Настольная лампа, лишенная абажура, горела ярким светом, а рядом лежала кипа исписанных листков.

На приставном столике стоял перевернутый плафон, наполненный жидкостью, источавший тот самый запах. На поверхности плавал сломанный карандаш.

- А что оставалось делать! Горшков с цветами у тебя нет, а организм с его гидросистемой, ночь-то длинная, требовал своего. Твою наградную хрустальную вазу и кубок за пушкинский марафон я пожалел. Абажур оказался впору.

Гурков не удержался от смеха:

- Можешь абажурную идею использовать как рационализаторское предложение для журналистов. Давай текст.

Редактор взял в руки несколько страничек и принялся было читать. Но вдруг спохватился: что же делать с плафоном?

- Как что? - язвительным тоном посоветовал Витигин. - Отнеси и вылей. Ты же меня обрек на муки творчества.

Вызвать уборщицу Гурков постеснялся.

Зрелище было на грани фантастики. Редактор газеты "Вечерний Ленинград" Николай Михайлович Гурков с осторожностью держал в руках переполненный абажур и медленными шагами двигался по пустынному коридору к ближайшему туалету, в котором кем-то из шутников был приклеен вырезанный из газеты заголовок «Нужна свежая струя». Николаю Михайловичу предстояло вернуть абажуру первозданную чистоту.

Что касается статьи о рабочем классе, то она была своевременно опубликована. Гурков получил устную благодарность горкома, а Витигин за свои творческие муки - повышенный гонорар. -