Никишина Э.В.. СОЦИАЛИЗМ НАУЧНЫЙ ПРОТИВ СОЦИАЛИЗМА МЕЛКОБУРЖУАЗНОГО[1]. (ответ запальчивому критику)

Никишина Э.В.

СОЦИАЛИЗМ НАУЧНЫЙ ПРОТИВ СОЦИАЛИЗМА МЕЛКОБУРЖУАЗНОГО[1]. (ответ запальчивому критику)

Познакомившись с отповедью А.Г. Губайдуллина, присланной по по-
воду моей статьи "Об "истинной стоимости" товаров и справедливом
распределении" ("Марксист"N1, 1993г.), я не имела особого желания
вступать с ним в полемику. На пяти машинописных страницах он сумел
преподнести такое нагромождение всякой несвязной путаницы, что для ее
прояснения бог знает сколько надо писать. Тут хорошо бы вспомнить из-
вестную поговорку насчет бузины в огороде и дядьки в Киеве и...про-
молчать.Однако такую роскошь можно было бы позволить себе лишь в том
случае, если бы теоретический уровень нашей полемики в целом был хоть
сколь-нибудь удовлетворительным. А пока этого нет, приходится, разг-
ребая завалы непонимания и предрассудков, отвечать и на самые неожи-
данные и неуклюжие нападки.

Начать с того, что я с удивлением прочитала у Губайдуллина, буд-
то "в своей первой половине" моя статья "замечательна и доказательна"
по части критики "антитоварников". Значит, по логике Губайдуллина,
мне полагалось бы оказаться в числе "товарников", чего он, однако, у
меня не нашел и вследствие этого впал в раздражение. Мне остается со-
общить ему, что Прудон, Грей, Брей, Дюринг и прочие представители
мелкобуржуазного и бюрократического "социализма", равно как и наши их
последователи, "замечательной" критике которых порадовался А.Г.Губай-
дуллин, все без исключения вместе с А.Г.Губайдуллиным принадлежат к
категории "товарников". Причем желают "хорошего" рынка, не разделяю-
щего общество на классы и доставляющего благополучие всем. А частные
различия между мнимыми "антитоварниками" и открытыми "товарниками"
сводятся к тому, каким именно способом - путем государственного при-
нуждения сверху или путем "справедливого распределения" снизу - они
надеются заставить рынок отвечать их моральному требованию "оплаты по
труду" и прочим "социалистическим" нововведениям. Никакого отношения
к сторонникам н а у ч н о г о социализма, то есть общественной собс-
твенности как НОВОГО СПОСОБА ПРОИЗВОДСТВА, основанного не на
обмене товаров, а на обмене деятельностей, на перемене труда, вся эта публи-
ка, включая А.Г.Губайдуллина,- не имеет. Губайдуллин исходит из лож-
ной альтернативы между "товарниками" и "антитоварниками", которые о д
и н а к о в о не мыслят себе и н о г о способа производства, кроме
основанного на известнейшем рыночном отношении капитала и наемного
труда. Кто при этом является капиталистом - государство, частная кор-
порация, объединение самих работников в кооператив или акционерную
компанию - это уже особенные формы, в которых исторически выступает
вышеуказанное отношение капитала и наемного труда, не переставая быть
рыночным, буржуазным[2], основанным на действии закона стоимости,
который пролагает себе дорогу независимо от каких угодно светлых це-
лей и принципов и вопреки им. Более того, сами принципы с необходи-
мостью вырождаются тут в свою противоположность. Именно это я и пыта-
лась обосновать в своей статье, прямо направленной как против
бюрократических утопий "коммунистического" толка, так и против ныне
уже увядших иллюзий "рыночного социализма", весьма в ту пору (1991г.)
распространенных в рабочей среде. В этом смысле я и выступала против
изобретательства "систем", которые в сущности давно известны и не су-
лят никакого продвижения вперед в деле освобождения рабочего класса
от господства капитала, ибо все без исключения вертятся в кругу, при-
нимая желаемое за действительное. Что же до А.Г.Губайдуллина, то он
не хочет расставаться с этой своей идеологической опорой. А поскольку
я не разделяю его взглядов и стремлюсь вообще выбить почву из-под ног
теоретиков такого сорта, он, естественно, жаждет вступить со мной в
идейное сражение.

И превосходно было бы, если бы он полемизировал по существу воп-
росов. Если бы указал на теоретические ошибки, если они там есть.
Скажем, я доказываю, что никакой "истинной стоимости" не существует,
что это просто идеологический фантом; что строго эквивалентный обмен
при каждом акте купли-продажи - всего лишь теоретическое допущение, а
на практике, в жизни, он невозможен, как невозможны, к примеру, иде-
альный газ, идеальная точка и т.п. Что даже при условии его достиже-
ния, что должно было бы вообще остановить движение рынка, "оплата по
труду"оставалась бы все так же недосягаема, как теперь. Что равная
плата за равный труд - отнюдь не то же самое, что иллюзорный "трудо-
вой доход". Что надежды рабочих на "долю" общественного богатства
сверх стоимости рабочей силы призрачны, тем более в наших условиях.
Что вообще способ распределения может измениться только в м е с т е
со способом производства, о чем у всяких, как их называет Маркс, со-
циалистических сектантов вообще не принято думать. И так далее. Если
вам это почему-то не нравится и вы хотите это критиковать, так из-
вольте д о к а з а т ь , что все это не так, извольте разбить мои ар-
гументы и противопоставить им свои. Вместо этого Губайдуллин обруши-
вает на меня не относящиеся к делу упреки, что я-де "развиваю
наступление" за интересы бюрократии, занимаюсь "брюзжанием", не заду-
мываюсь о причинах, по которым "рабочий начисто отвергает чиновника,
называющего себя коммунистом", хотя как раз об этих причинах я, собс-
твенно, и пишу. Что мое "мнимоученое чванство" является чему-то там
препятствием. Что не учусь у рабочих, не обобщаю их "политический
опыт". Не владею научным методом, логикой и диалектикой. Не то и не
так цитирую. "Что это? Случайная небрежность или еще что-то?"-строит
далеко идущие предположения мой уважаемый оппонент. И характерно, что
он возводит на меня все ходячие обвинения, в известной мере касающиеся
официальных идеологов от "марксизма", "профессоров", к коим, должна
признаться, не имею чести принадлежать. Профессора, дорогой товарищ
Губайдуллин, не удостоили меня даже минимальной ученой степени и, смею
думать, именно за мои марксистские убеждения.

Но что поделаешь! В разряд невежественных и враждебных рабочему
классу "ученых"(в кавычках) Губайдуллин с ходу зачисляет всякого, кто
имел несчастье обрести рабочее место не у станка, а за книгами и пись-
менным столом. "Ученых" экономистов он неукоснительно держит под по-
дозрением, походя взваливая и на меня все свои предубеждения относи-
тельно данной социальной категории, в коей не различает
индивидуальных лиц. Интеллигент - значит сволочь, чего с него взять.
Даже и в будущие, лучшие времена, когда, по мысли Губайдуллина, "со-
циализм" "через массовый опыт" станет вырабатывать "совершенно новые
отношения",- "действующим лицом оказывается рядовой труженик, а не "ученые", ко-
торые могут лишь помочь систематизировать опыт рабочего класса".

Для такой, сугубо ПОДСОБНОЙ работы, понятное дело, никакой индиви-
дуальности не требуется, да, собственно, и никакой науки, никакого ди-
алектического метода, задача которого по преимуществу состоит в том,
чтобы освещать теорией дорогу практике. В этой связи да позволено бу-
дет и мне высказать некоторое предположение. Если когда-нибудь социа-
листическое движение восстановит нормальное положение дел, когда пере-
довые рабочие будут действовать не вслепую, а руководствоваться науч-
ным пониманием действительных условий своего освобождения, - сколь ос-
новательной тогда будет претензия Губайдуллина высказываться от имени
"рабочих"? Но едва ли подобные соображения приходят ему в голову, ибо
и жизнь, и пропаганда сотворили в представлениях рабочих настолько ус-
тойчивый образ "врага-коммуниста", что губайдуллины, кажется, могут до
бесконечности спекулировать на их предубеждениях и невежестве. Да и тон
его мнимой "критики", и священный гнев, который вызвала в нем моя
констатация, увы, объективного факта, что рабочие пока в массе своей
далеки от понимания своих действительных общеклассовых интересов, сви-
детельствуют о самодовольстве, об уверенности в своем безусловном пра-
ве поучать "ученых" на том лишь основании,что сам он принадлежит к
другой социальной категории и ему вроде бы нет необходимости серьезно
учиться самому. Что он, видите ли, "гегемон" и уже поэтому его бесцен-
ный "опыт" имеет для теории абсолютное значение, так что "ученым" ос-
тается только "прислушаться вовремя к этим голосам снизу", потому как
"практика уже решила многие задачи".

Когда-то Маркс не без основания заметил, что только ИСТИННАЯ
практика может быть основой действительной и положительной теории. Но
Губайдуллину ведь не объяснишь, насколько абсолютизируемая им ограни-
ченная "практика" известного ему "рабочего класса", его так называе-
мый "опыт", и вчера и нынче были и остаются далекими от этой самой
истинности. Да и вообще "видеть", изучать, "систематизировать опыт"в
науке приходится совсем иным способом, чем представляет себе это Гу-
байдуллин, - отнюдь не стоя за плечом рабочего у станка и не загляды-
вая ему в рот в надежде услышать разрешающее все проблемы откровение.
Сам того не замечая, Губайдуллин хотел бы от "ученых" привычного,
псевдокоммунистического священного трепета перед именем "рабочего" -
того фальшивого поклонения, которым научная и управленческая бюрокра-
тия десятилетиями дешево отделывалась от эксплуатируемого ею "гегемо-
на". Я же вижу задачу марксиста-теоретика в том, чтобы говорить рабо-
чим п р а в д у и об их объективном положении, и о том, какая каша у
них в головах. Угнетение, коль скоро оно существует, имеет свои духов-
ные и интеллектуальные последствия, то есть по закону зависимости соз-
нания от бытия рождает множество иллюзий и необоснованных надежд - са-
мых превратных представлений и практических действий, которые не толь-
ко не могут уничтожить духовное, политическое и экономическое рабство,
но зачастую с необходимостью усугубляют его. Опыт последних лет начи-
нает понемногу просвещать рабочих в этом отношении, тогда как в теории
мне и в 1991 году, и много раньше было ясно, что на практике рабочим
придется проделать долгий и болезненный путь ошибок и накопления опы-
та, пока в основном негативного, что мы и наблюдали воочию в эти пос-
ледние годы. Но он, этот опыт, будем надеяться, в конце концов под-
толкнет их интерес к серьезной науке, без которой им так или иначе
все-таки не выбраться. Вот и судите, какую услугу оказывают рабочим
вожди вроде Губайдуллина, продолжающие без разбору унижать и травить
марксистов как "профессоров".

Возьмите хоть тех же шахтеров - на нынешний день наиболее спло-
ченный отряд рабочего класса. Вчера их "опыт" состоял в том, чтобы
посадить себе и обществу на шею Ельцина, нынче "опыт" подсказывает
им, что Ельцин недостаточно хорош, и они бастуют, голодают, жизни
кладут на то, чтобы добиться досрочных выборов, чтобы заиметь еще бо-
лее твердого и последовательного в своей буржуазной политике прези-
дента, тем самым туже затягивая петлю на собственной шее. И я должна
преклоняться перед этим их опытом, боготворить его и не сметь думать
иначе? Благодарю покорно. Напротив, я вижу свою задачу в том, чтобы
объяснять рабочим, в силу каких причин этот путь, как и многие другие
пути, для рабочих не может не быть тупиковым.

Впрочем, в том, что касается "негатива", Губайдуллин хоть и не
по делу, но признал некоторые мои заслуги. Беда, что он не разглядел
и абсолютно не понял "конструктив". А ведь первым шагом в направлении
"конструктива" как раз и является избавление от иллюзий и трезвая
оценка объективного положения дел. Лишь отсюда и можно понять, в ка-
ком направлении двигаться, какой должна быть ближайшая и отдаленная
цель. Такого "конструктива" в статье и правда немного, но, заметьте,
по не зависящей от меня причине почти полного отсутствия той самой
ИСТИННОЙ практики, то есть революционных действий рабочего класса в
СВОИХ интересах. А сие не зависит не то что от меня, но и от всех тео-
ретиков вместе взятых. Так что и те общие соображения, которые в этих
условиях только и можно высказать, закономерно остаются гласом вопию-
щего в пустыне и перетолковываются превратно.

Начнем с того, что, уличая меня в "обильном цитировании", в ко-
тором я и вправду не вижу никакого греха и ущерба для "логики марк-
сизма" (Губайдуллину угодно противопоставлять одно другому), сам он
выстреливает в меня цитатами настолько вне всякой связи с изложением,
что мне остается догадываться, что же именно он хотел сказать. Забав-
но, но, используя против меня это испытанное грозное оружие, он дейс-
твует точь-в-точь, как это делали прясяжные "марксисты", пресекавшие
"цитатами" "все предложения и попытки снизу организовать дело иначе".
И поразительно, что цитаты, то есть просто с л о в а , оказывались,
выходит, действующей, МАТЕРИАЛЬНОЙ силой, раз они каким-то сверхес-
тественным образом эти самые "попытки" пресекали. Но со мной этот но-
мер не пройдет: я не боюсь словестных заклинаний, и священных текстов
для меня не существует [3].

Вот я, по оценке Губайдуллина, "развиваю наступление" в интере-
сах бюрократии, указывая на открытие Маркса, что при крупном общест-
венном производстве, а именно такое мы имеем сейчас, действительным
базисом производства и общества является уже не непосредственный живой
труд отдельного работника, а совокупная производительная сила [4].
Именно ее мощь, то есть наука, техника, разделение труда, мера овладе-
ния каждым индивидом гигантскими силами природы, которые рабочий при-
вычно приводит в движение одним нажатием какого-нибудь рычага, опреде-
ляет массу производимого обществом богатства, откуда Маркс и делает
вывод об относительной и все увеличивающейся независимости общей массы
материального богатства от затраченного на ее производство рабочего
времени, которого требуется поэтому все меньше и меньше. Об этом факте
говорит теперь поистине всеобщий опыт, против которого и Губайдуллину,
надеюсь, нечего возразить. Но Маркс делает отсюда более глубокий вы-
вод, который Губайдуллину по многим причинам непонятен и не нравится:

"Как только труд в его непосредственной форме перестал быть ве-
ликим источником богатства, рабочее время перестает и должно перес-
тать быть мерой богатства, и поэтому меновая стоимость перестает быть
мерой потребительной стоимости...рушится производство, основанное на
меновой стоимости, и с самого непосредственного процесса материально-
го производства совлекается форма скудости и антагонистичнос-
ти".(Маркс К., Энгельс Ф.,Соч.,т.46,ч.2,с.214).

Иными словами, новые условия производства требуют устранения са-
мой категории наемного рабочего, то есть человека, на всю жизнь
прикрепленного к станку и т.п., чей непосредственный живой труд сос-
тавляет субстанцию стоимости. Освобождение людей от положения наемных
рабочих может быть осуществлено лишь переходом к бесклассовому об-
ществу, в котором путем перемены труда всеми членами общества устра-
няется противоположность между трудом производительным и непроизводи-
тельным [5], умственным и физическим, научным, художественным, управ-
ленческим и т.д., ныне разделяющим людей на относительно замкнутые со-
циальные и профессиональные общности. Устранение отношений меновой
стоимости, то есть товарного производства и классов, - это и есть "ОБ-
ЩАЯ ТЕНДЕНЦИЯ дальнейшего развития", в невнимании к коей обвиняет меня
Губайдуллин, тыча в нос укор Энгельса (т.37,с.371), который я ни в ко-
ем случае не согласна принять на свой счет.

А сам Губайдуллин об ОБЩЕЙ ТЕНДЕНЦИИ знать пока не желает, ибо,
как только я о ней заговорила, он, так сказать, стаскивает меня с не-
бес на землю:
"Вот так можно перегнуть, хотя, кто его знает, может, и такое
будет когда-нибудь".

О, нет. Если рабочий класс так и не поднимется до осознания своей
всемирно-исторической задачи, "такое" никогда не будет. Ибо н е к о м
у освободить рабочих, кроме как им самим. Вот об этом непонимании, об
этой неразвитости рабочих я и толкую, потому что и сегодня облегчить
их положение н е к о м у, а они надеются на бога, на дядю или на то,
что все как-нибудь образуется само собой. А все дело в том, что в сво-
ем положении "гегемона", будто бы принадлежащем рабочим всего лишь по
праву их классового первородства, а фактически в угнетенном положении,
в положении НАЕМНОГО РАБОЧЕГО Губайдуллин чувствует себя вполне ком-
фортно и был бы, по-видимому, окончательно удовлетворен,если бы к нему
"прислушивались". Только едва ли он выражает этим мнение передовых ра-
бочих, чье классовое самосознание наверняка стоит выше этого среднего
уровня. И чтобы я не пыталась тащить его из этого болота, он вдруг,
без всякой связи с предыдущим, предлагает мне "вспомнить слова того же
Маркса" насчет капиталиста, который "не прислушивается" к мнениям ра-
бочих и считает, что они не вправе требовать прибавку к зарплате в
связи с прогрессом промышленности и ростом производительности тру-
да.(Т.23,с.569). Вот о таких,с позволения сказать, приемах "полемики"
обычно и говорят про бузину в огороде и дядьку в Киеве. Но разберемся,
не слишком ли опрометчиво Губайдуллин зачислил Маркса в свои союзники
против меня. Итак, о чем речь? О различных видах заработной платы, о
повременной и поштучной, причем последняя, указывает Маркс, возбуждает
между рабочими конкуренцию, создавая для рабочего видимость, "что оп-
лачивается продукт его труда, а не его рабочая сила". И Губайдуллин
воображает, будто Маркс вместе с рабочими доверяется этой ВИДИМОСТИ и
корит капиталиста за то, что тот не уступает требованиям рабочих повы-
шать им зарплату в связи с обусловленным прогрессом промышленности
ростом производительности труда. Нет и нет. Маркс пишет, что такие
притязания "капитал с п о л н ы м п р а в о м (подчеркнуто мной -
Э.Н.) отвергает как основанные на грубом непонимании природы наемного
труда". Маркс счел бы для себя совершенно нелепым требовать от капита-
листа, чтобы тот "прислушивался" к основанным на иллюзии претензиям
рабочих. Оплачивая стоимость рабочей силы, капиталист действует по за-
конам рынка и н е м о ж е т действовать иначе. Ведь тогда бы он должен
был просто ДАРИТЬ рабочим некоторую сумму сверх стоимости приобретен-
ного у них товара. К сведению губайдуллиных: хотите рынка - извольте
принять его всеобщий закон эквивалентного обмена товаров и не тешьте
себя иллюзиями.

Словом, Маркс тут на самом деле п р о т и в Губайдуллина, так
что Губайдуллин, выхватив понравившуюся цитату, что называется, попал
пальцем в небо, а точнее в собственный глаз.

Собственно, этот кусок из Маркса вставлен Губайдуллиным хотя и
без видимой связи с предыдущим, но далеко не случайно. Он хочет ска-
зать, что если бы прежние, "коммунистические" чиновники или тепереш-
ние, капиталистические директора и управленцы (фактически одни и те
же лица) "прислушивались бы вовремя к голосам снизу", то не было бы та-
ких всеобъемлющих кризисов, какой мы переживаем теперь. Что вообще
существует, следовательно, должен быть найден некий хитрый способ
сделать рынок более благосклонным к наемным рабочим, которым, дес-
кать, синица в руках гораздо важнее коммунистического "журавля". И я
бы охотно с ним согласилась, если бы не знала совершенно точно, что
наше самое ближайшее будущее не только не сулит основной массе рабо-
чих никаких мелкобуржуазных "синиц", но очень скоро со всей неотвра-
тимостью поставит перед ними вопрос просто-напросто о физическом вы-
живании, к которому капитал с п о л н ы м п р а в о м проявит то же
самое безразличие, какое проявляет в вопросе о наделении их долей
прибыли. Ведь рабочие имеют право на жизнь лишь в том случае, если у
капитала есть потребность в их труде. И если Губайдуллин будет наста-
ивать, что в таком повороте дел повинны, дескать, марксистские цитаты,
товарищи "ученые" да даже и "коммунистические" бюрократы, тем самым
он обнаруживает, насколько сам остается в плену навеянных "опытом"
предрассудков. Чиновники и ученые повинны лишь в том, что выполняли и
выполняют именно те общественные функции, которые диктуются им их
классовым положением. Они точно так же в массе своей не возвышаются
над этим положением, этими функциями и соответствующими им представле-
ниями (в том числе о "коммунизме"), как Губайдуллин субъективно пока
еще не возвышается над положением наемного раба. И чем скорее в нем
проснется внутренняя потребность в превращении из заносчивого раба в
свободного и самостоятельного ЧЕЛОВЕКА, критически относящегося ко
всякому социальному рабству, борющегося с ним практически и идейно,
тем будет лучше для него самого и для доверяющих ему товарищей по
классу. Для этого перехода, для этого СОЗНАТЕЛЬНОГО ВЫБОРА как раз и
необходимо понимание той ОБЩЕЙ ТЕНДЕНЦИИ, упоминание о которой он, с
одной стороны, квалифицирует как продолжение дела бюрократии и пере-
гиб, а с другой - клеймит меня устами Энгельса, что я об общей тенден-
ции якобы не желаю знать. Это называется: пойди туда - не знаю куда,
принеси то - не знаю что. В общем, не толкуй мне о коммунизме, а при-
думай что-то чудодейственное, чтобы и волки были сыты и овцы целы.

Однако главное содержательное обвинение Губайдуллина состоит в
том, что я якобы заявляю, будто
"сразу же после отмены крупной частной собственности общество
должно отказаться от товарного обмена и перейти на полное обществен-
ное присвоение (бесплатное потребление)".

В том же ряду - обвинение, что я игнорирую принцип "кто не рабо-
тает, тот не ест" (который как раз при рынке и действует, а, вернее,
действует с точностью до наоборот!) и выступаю против "присвоения по
отработанному времени".

Ни мне и никому в мире пока неведомо, каким-таким решением и ког-
да удастся "отменить крупную частную собственность". К этому ведет
долгий и отнюдь не гладкий путь становления пролетарской диктатуры,
или, если угодно, БЕЗРАЗДЕЛЬНОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ВЛАСТИ
РАБОЧЕГО КЛАССА, о которой (случайно ли?) Губайдуллин не упоминает
вообще. А между тем походя не только "отменяет" "крупную частную собственность",
но даже "упраздняет" "присвоение по капиталу", что сделать неизмеримо труднее,
чем просто выгнать с завода хозяев. А дальше встает в тупик: что же
будем делать, когда эти великие деяния вроде бы сами собой свершатся?

"Но с чего все начинается? Как будут развиваться экономические
отношения от того, что сегодня имеем? Что делать рабочим сразу после
упразднения присвоения по капиталу?"

И подсовывает в качестве моего якобы ответа на этот нелепо поставлен-
ный вопрос чрезвычайно задевшее его суждение о неразвитости и пред-
рассудках рабочих, которым до способности бороться з а с в о и, а не
за буржуазные интересы е щ е п р е д с т о и т д о р а с т и .

Предположим, что это ответ. Но, извините, КТО же в таком случае
"отменит крупную частную собственность" и "упразднит присвоение по
капиталу"? Если это попытаются сделать губайдуллины, то, голову даю
на отсечение, ничего из этого не выйдет; если же "отмена" и тем более
"упразднение присвоения по капиталу" действительно состоится, то те
люди, которые в ы р а с т у т в этом революционном процессе, факти-
чески уже завершат все те преобразования, которые Губайдуллин только
п о с л е этого собирается "начать"!

Вся эта превратная логика возникает из-за того, что "отмена" и
"упразднение присвоения по капиталу" представляется Губайдуллину все-
го лишь единовременным политическим актом [6], а не процессом перево-
рота во ВСЕМ СПОСОБЕ ПРОИЗВОДСТВА и ЭКОНОМИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЯХ, что
кардинально изменит всю общественную жизнь, сделав отношения людей
простыми, понятными, человечными. И их, эти отношения, надо более или
менее ясно себе представлять, чтобы находить в сегодняшней жизни их
действительное НАЧАЛО. Для того, собственно, и существует научный со-
циализм.

Коль скоро устранение товарного производства и обмена, или, что
то же самое, о т н о ш е н и й ч а с т н о й с о б с т в е н н о с
т и, есть ПРОЦЕСС (к сведению поборника "материалистической диалекти-
ки"), то не стоит в нем хвататься за одно распределение, усматривая в
нем какой-то чудодейственный рычаг. Распределение предметов потребле-
ния "есть всегда лишь следствие распределения условий производства"
(Маркс), которое у нас еще вчера было существенно иным по сравнению с
тем, каким становится сегодня. Распределение будет зависеть и от того,
что именно будет производиться и иметься в наличии, потому как не о
распределении же денег как таковых должна идти тут речь. Но, главное,
не надо валить все в кучу и думать, что можно "упразднить присвоение
по капиталу" на основе товарного производства и обмена, то есть уста-
новить некое подобие социализма ПРИ КАПИТАЛИЗМЕ.

Но Губайдуллин исходит именно из этого, вследствие чего впадает
в абсурдное противоречие, желая сразу двух прямо противоположных ве-
щей. Вроде бы хочет одним махом выскочить из нынешнего [7] способа
распределения, сделав присвоение "по отработанному времени" законом
для всех и этим сразу "упразднив" капитал, а вместе с тем в наивной
простоте ратует за буржуазную дольщину, надеясь, как видно, сделать
капиталистами ВСЕХ. Да при этом еще и поучает, что во имя "научного
метода" надо, мол, "видеть какие-то противоположности". Сам он видит
их настолько отчетливо, что под "присвоением по отработанному времени"
у него фактически подразумевается все та же "буржуазная дольщина". И
обнаружив во мне ее противницу, он, естественно, выставляет мне обви-
нение, что якобы об "отработанном времени" я вообще не желаю знать и
требую чуть ли не с сегодня-назавтра "полного общественного присвое-
ния". Ну и, разумеется, разит меня наповал очередной цитатой. "Здесь,
правда, достаточно лишь следующее," - высокомерно заявляет он, выписы-
вая дальше строки из Маркса:

"РАБОЧЕЕ ВРЕМЯ, даже когда меновая стоимость будет устранена,
всегда останется созидающей субстанцией богатства (последнее слово у
Губайдуллина в цитате пропущено) и мерой ИЗДЕРЖЕК, требующихся для
его производства".(Маркс К.,Энгельс Ф.Соч.,т.26,ч,3,с.265).

Логика здесь приблизительно такая же, как если бы он сказал: ви-
дишь, у Маркса написано, что мир существует во времени, и отсюда со
всей неотвратимостью следует, что частная собственность (буржуазная
дольщина) тоже будет всегда. И поскольку ему этого "достаточно", он,
конечно, не обращает ни малейшего внимания на проводимое здесь Марк-
сом различение между рабочим временем, являющимся субстанцией стои-
мости, "рабочим временем рабочего скота" (там же, с.266), и рабочим
временем как базисом для времени свободного, "когда меновая стоимость
будет устранена" [8]. Но цитата приведена вовсе не для размышления в
этом важном направлении, а для доказательства, по-видимому, того, что
я уж точно свалилась с Луны, если мне надо сообщать общеизвестный
факт, что в с я к о е производство осуществляется во времени, следо-
вательно, людям в с е г д а придется рассчитывать, сколько и на что
затратить общественного труда. Спасибо Губайдуллину, а то бы я так
никогда бы об этом и не узнала.

Стоит добавить к этому, что в условиях меновой стоимости труд
растрачивается бесполезно и бестолково, а "когда она будет устране-
на", впервые появится возможность напрямую планировать как общее, так
и индивидуальное количество рабочих часов, необходимое для функциони-
рования и совершенствования материального производства. И появится
возможность экономить их, освобождая для всех членов общества (подч.4
слова) действительно драгоценное время для научного, художественного,
духовного и интеллектуального развития.

Именно это и объясняет Маркс в указанном Губайдуллиным месте, а
о распределении там не говорится ровным счетом ни одного слова. И ка-
ким образом отсюда следует вывод, что, мол, Никишина "отказывается от
такой меры, как рабочее время", - поди разбери. Да если уж на то пош-
ло, Губайдуллин без всякого понимания просто ставит рядом два, как
ему кажется, взаимоисключающих кусочка из Маркса [9], где во внешне
сходных выражениях речь идет о разных вещах, и думает, что вторым он
побивает первое, и этого "достаточно". Ну и пусть себе торжествует.

Ничего таким образом не добившись от "науки", Губайдуллин пробу-
ет решать проблему, так сказать, "из опыта" и по собственному разуме-
нию:
"капитализм создал прецедент, оплачивая стоимость рабочей силы
по сроку ее эксплуатации. И этот способ был противопоставлен присвое-
нию по капиталу. Присвоение по вкладу денег было тяжкой ношей для ра-
бочего и вызывало ненависть к этой форме. Сам рабочий мог вложить
только свой труд. Следовательно, по имеющемуся опыту, рабочий класс
отрицает (упраздняет) присвоение по вкладу денег и делает всеобщим
присвоение по отработанному времени. Другого проверенного способа
нет, а следовать непроверенным идеям не просто рискованно. Только
признав принцип "по труду" всеобщим (упразднив присвоение по капита-
лу), рабочий сбросил часть своей ноши, заставил буржуа трудиться. Ес-
ли мы признаем правильным для капитализма присвоение по вкладу денег,
то почему мы не можем принять при действии того же буржуазного права
присвоение по отработанному времени (по вкладу труда). Ведь именно
рабочее время определяет стоимость продукта".

Сквозь простительное косноязычие пробивается как будто верная
мысль, а вместе с тем принципы и реальность, революционный подъем и
эпоха реакции, право и экономические отношения, присвоение "по вкладу
денег" и ПО КАПИТАЛУ, оплата стоимости рабочей силы ИЛИ по к о л и ч е
с т в у рабочего времени - все свалено в невообразимую кучу, которую
не знаешь как и разгрести. И тут же еще это прехарактерное опасение
насчет следования "непроверенным идеям", о котором тоже нельзя умол-
чать, поскольку это самый красноречивый показатель, что ВСЕ в голове
перевернуто.

Согласно материалистическому пониманию, из человеческого бесси-
лия рождаются столь же бессильные идеи, причем наше превратное бытие
рождает столь же превратную видимость, что именно эти убогие "идеи"
за все и вся ответственны и творят окружающее нас безобразие. Словом,
Бог во всем повинен. А не бог, так Маркс, Ленин или еще кто-нибудь,
кто все это придумал(подч.3 слова). И от этой нелепости никак не мо-
гут прозреть, упуская из виду даже то простейшее обстоятельство, что
бессмертия души не существует, так что мысли л ю б о г о человека пе-
рестают существовать вместе с ним самим. Но оставим это.

Из этого привычного идеализма и рождается убеждение Губайдулли-
на, что люди только то и делают, что "следуют идеям". Возьмем да и
"признаем" "принцип" ВСЕОБЩИМ и ринемся с ним наперевес против сущест-
вующих, действительно ВСЕОБЩИХ, материальных, экономических отношений,
в которых, если разобраться, НИКТО пока не получает ни зарплату, ни
жалованье, ни содержание, ни долю прибыли, ни доход "по отработанному
времени". И это, можно подумать, не рискованно. Губайдуллин прав лишь
в том, что ближе всего к этому принципу действительно подходит оплата
стоимости рабочей силы, но именно СТОИМОСТИ, которая уже имеет некото-
рую ОПРЕДЕЛЕННУЮ величину, прежде чем Губайдуллин глубокомысленно
заявит нам,что эксплуатация рабочей силы, скажем, в течение двух дней обходится
капиталисту вдвое дороже, чем в один. Если же он думает, что
капиталист действительно оплачивает просто рабочее время, то пусть
объяснит тогда хотя бы то известное обстоятельство, что квалифициро-
ванный рабочий за то же самое время получает, скажем, вдвое большую
зарплату, чем неквалифицированный, но капиталистом от этого не стано-
вится:

"искусный раб продается по более высокой цене, искусный наемный
рабочий получает более высокую заработную плату". (Энгельс Ф.- Маркс
К.,Энгельс Ф. Соч.,т.20,с.207).

И Губайдуллин, наверное, думает, что капиталист по доброте ду-
шевной делится с ним своей прибылью! Но так или иначе оплаты ни "по
труду", ни по "отработанному времени" здесь ни в коем случае
НЕТ, потому что оплачивается не к о л и ч е с т в о живого труда, а
что-то совсем иное.

Однако по преимуществу мелкобуржуазный "опыт" Губайдуллина ниче-
го не говорит ему ни об этих объективных экономических отношениях
развитого капиталистического общества, ни о множестве других, пос-
редством которых рынок не только худо-бедно обеспечивает существова-
ние наемных рабочих или вообще движение материального товарного про-
изводства как целого, но и множество непроизводственных сфер, без
которых Губайдуллину пришлось бы самому себя лечить, учить детей и т.
д. Единственная категория, которая приковывает его пристальное внима-
ние, - это все тот же ч а с т н ы й "трудовой доход", который ка-
ким-то чудом ДОЛЖЕН существовать не только в мелком, где каждый произ-
водит за счет собственных сил и средств, но и в современном, ц е л о с
т н о м , ОБЩЕСТВЕННОМ производстве, вопреки тому, что в последнем
случае НИКТО в частности не может произвести ни одного готового про-
дукта от начала до конца. Казалось бы, проще простого. Стоит мысленно
отбросить превратную товарную форму продукта и сразу становится ясно:
богатство, которое люди производят СООБЩА, не может, не должно принад-
лежать лишь ч а с т и этих людей. Тем более, если производят не столь-
ко за счет живого труда отдельных работников, сколько именно за счет
СОВОКУПНОГО эффекта [10].

Но эта поистине всеобщая современная производственная практика,
прикрытая товарной формой продукции, ничего не говорит ни уму, ни
сердцу Губайдуллина. Он тащит назад, продолжая отстаивать ч а с т н о
е распределение. Причем борется не за коллективную даже собственность
(тоже, конечно, частную, но все же позволяющую предприятиям содержать
"свою" социальную сферу, приумножать свой "общий" капитал, хотя и это
обособление только кажущееся), а за прямую дележку прибыли между ра-
ботниками:

"Если цена есть норма общественная, то доля из этой цены(??) и
оказывается той частью, которая по общественному раскладу(?) переда-
ется коллективу предприятия. То есть доля валового дохода(вновь соз-
данной коллективом стоимости) не может не распределяться по отрабо-
танным нормочасам. Такова неизбежная практика и логика экономического
принуждения и ничего тут не поделаешь, Изобретает здесь сама жизнь".

Губайдуллин подсовывает "жизни" вместо ее собственных экономи-
ческих законов (давно, уже более ста лет назад обстоятельно описанных
Марксом) какие-то никому не ведомые "общественные расклады" и "доли
из цены". И делает это только потому, что рыночный "опыт" подсовывает
ему убеждение, что совокупный результат всеобщей производительной си-
лы не может и не должен принадлежать тому, кто его действительно п