XXVII ОПЯТЬ ВЕЛИКАН

XXVII ОПЯТЬ ВЕЛИКАН

Перед старомодным домом одного из предместий Балтимора остановился таксомотор.

Мужчина около сорока лет, хорошо сложенный, с энергичными и правильными чертами лица, вышел из автомобиля и, заплатив шоферу, отпустил его.

Минуту спустя, приехавший входил в библиотеку старинного дома.

— А! М-р Канлер! — воскликнул старик, вставая навстречу ему.

— Добрый вечер, мой дорогой профессор! — сказал гость, радушно протягивая ему руку.

— Кто вам открыл дверь? — спросил профессор.

— Эсмеральда.

— В таком случае она сообщит Джэн о вашем приезде, — заявил старик.

— Нет, профессор, — ответил Канлер, — потому что я первоначально хотел повидаться именно с вами.

— А, очень польщен, — сказал профессор Портер.

— Профессор! — начал Канлер с большой осторожностью, старательно взвешивая свои слова. — Я пришел сегодня, чтобы поговорить с вами относительно Джэн. Вам известны мои стремления, и вы были достаточно великодушны, чтобы одобрить мое ухаживание.

Профессор Архимед Кв. Портер вертелся на своем кресле. Этот сюжет разговора был ему всегда неприятен. Он не мог понять — почему. Канлер, ведь, был блестящей партией!

— Но, — продолжал Канлер, — я не могу понять Джэн. Она откладывает свадьбу то под одним предлогом, то под другим. У меня всякий раз такое чувство, что она с облегчением вздыхает, когда я с ней прощаюсь.

— Не волнуйтесь, — сказал профессор Портер, — не волнуйтесь, м-р Канлер! Джэн в высшей степени послушная дочь. Она исполнит то, что я ей скажу.

— Значит, я все еще могу рассчитывать на вашу поддержку? — спросил Канлер с тоном облегчения в голосе.

— Несомненно, милостивый государь, несомненно! — воскликнул профессор Портер. — Как могли вы сомневаться в этом?

— А вот этот юный Клейтон, знаете, — заметил Канлер, — он болтается здесь целые месяцы. Я не говорю, что Джэн им интересуется; но помимо его титула, он, как слышно, унаследовал от отца очень значительные поместья, и не было бы странным, если бы он в конце концов не добился своего, разве только … — и Канлер остановился.

— Ой, ой, м-р Канлер, разве только что?

— Разве только вы нашли бы удобным потребовать, чтобы Джэн и я, мы, повенчались тотчас же, — медленно и определенно договорил Канлер.

— Я уже намекал Джэн, что это было бы желательно! — печально проговорил профессор Портер. — Мы не в состоянии больше содержать этот дом и жить сообразно с требованиями ее положения.

— И что же она вам ответила? — спросил Канлер.

— Она ответила, что еще ни за кого не собирается выходить замуж, — сказал профессор, — и что мы можем перебраться жить на ферму в северном Висконсине, которую ей завещала мать. Ферма эта приносит немножко больше того, что нужно на жизнь. Арендаторы жили на этот доход и могли еще посылать Джэн какую-то безделицу ежегодно. Она решила ехать туда в начале будущей недели. Филандер и м-р Клейтон уже там, чтобы все приготовить к нашему приезду.

— Клейтон поехал туда? — воскликнул Канлер, видимо огорченный. — Отчего мне не сказали? Я тоже с радостью поехал бы и принял все меры, чтобы все устроить удобно.

— Джэн считает, что мы и так уже слишком в долгу у вас, м-р Канлер, — ответил профессор Портер.

Канлер только что собирался возразить, когда раздались из приемной шаги, и Джэн Портер, вошла в комнату.

— О, прошу извинить меня! — воскликнула она, останавливаясь на пороге. — Я думала, что вы один, папа!

— Это только я, Джэн, — заявил Канлер, вставая. — Не хотите ли вы войти и присоединиться к семейной группе? Как раз была речь о вас.

— Благодарю вас, — сказала Джэн Портер, входя и взяв стул, придвинутый для нее Канлером. — Я только хотела сказать папа, что Тобей придет завтра из колледжа и упакует книги. Очень бы я желала, папа, чтобы вы определенно указали, без чего вы можете обойтись до осени! Пожалуйста, не тащите за собою всю библиотеку в Висконсии, как вы бы потащили ее в Африку, если бы я не помешала этому.

— Тобей здесь? — спросил профессор Портер.

— Да, я только что говорила с ним. Он и Эсмеральда заняты теперь своими религиозными диспутами у черной лестницы.

— Ну, ну, — я должен еще повидать его, — крикнул профессор.

— Извините меня, дети, я на минуточку уйду, — и старик поспешно вышел из комнаты.

Как только он ушел настолько, что ничего не смог слышать, Канлер обратился к Джэн Портер.

— Вот что, Джэн, — сказал он грубо. — Долго будете вы еще оттягивать? Вы не отказались выйти за меня замуж, но и не обещали определенно. Я хочу завтра получить разрешение, и тогда, не дожидаясь оглашения, мы могли бы спокойно обвенчаться до вашего отъезда в Висконсин. Обвенчаемся без треска и шума; я уверен, что и вы это предпочтете.

Девушка вся похолодела, но храбро подняла голову.

— Ваш отец желает этого, — добавил Канлер.

— Да, я знаю.

Она говорила почти шепотом.

— Понимаете ли вы, м-р Канлер, что вы меня покупаете? — сказала она, наконец, ровным, холодным голосом. — Покупаете за несколько жалких долларов? Конечно, вы это знаете, Роберт Канлер! Надежда на такое стечение обстоятельств несомненно была у вас на уме, когда вы дали пале денег взаймы на сумасбродную экспедицию, которая чуть было не кончилась так неожиданно блестяще. Но если бы нам повезло, то вы, м-р Канлер, были бы поражены больше всех! Вам и в голову не приходило, что эта затея может оказаться удачной. Для этого вы слишком хороший делец. И не в вашем духе давать деньги на поиски зарытых в землю кладов, или давать деньги взаймы без обеспечения, если вы не имеете каких-нибудь особых видов! Но вы знали, что без обеспечения честь Портеров вернее у вас в руках, чем с обеспечением. Вы знали, что это лучший способ, не подавая и виду, принудить меня выйти за вас замуж. Вы никогда не упоминали о долге. Во всяком другом человеке я сочла бы это за великодушие и благородство. Но вы себе на уме, м-р Роберт Канлер! Я вас лучше знаю, чем вы думаете. Мне, конечно, придется выйти за вас замуж, если не будет другого выхода, но надо нам раз и навсегда понять друг друга.

Пока она говорила, Роберт Канлер попеременно то краснел, то бледнел, а когда она окончила, он встал и с наглой улыбкой на энергичном лице сказал:

— Вы меня удивляете, Джэн. Я думал, что у вас больше самообладания, больше гордости. Конечно, вы правы: я вас покупаю и я знал, что вы это знаете, но я думал, что вы предпочтете делать вид, что это не так. Я хотел думать, что самоуважение и гордость Портеров не допустят вас до признания даже себе самой, что вы продажная женщина. Но пусть будет по вашему, деточка, — добавил он весело. — Вы будете моей, и это все, что мне надо!

Не говоря ни слова, Джэн повернулась и вышла из комнаты.

Джэн Портер не вышла замуж перед своим отъездом с отцом и Эсмеральдой в маленькую висконсинскую ферму, и когда она из вагона отходящего поезда холодно попрощалась с Робертом Канлером, он крикнул ей, что присоединится ним через неделю или две.

На станции их встретил Клейтон и м-р Филандер в огромном дорожном автомобиле, принадлежавшем Клейтону, и они быстро помчались через густые северные леса к небольшой ферме, которую девушка ни разу не посетила после раннего детства.

Домик мызы, стоявший на маленьком пригорке, на расстоянии каких-нибудь ста ярдов от дома арендатора, испытал полное превращение за три недели, проведенные там Клейтоном и м-р Филандером.

Клейтон выписал из отдаленного города целый отряд плотников, штукатуров, паяльщиков и маляров. И то, что представляло собой лишь развалившийся остов, когда они приехали, являлось теперь уютным, маленьким, двухэтажным домиком со всеми современными удобствами, которые можно было достать в такое короткое время.

— Что ж это такое, м-р Клейтон, что вы сделали? — крикнула Джэн Портер. И сердце у нее упало, когда она прикинула в уме вероятный размер сделанных затрат.

— Т-с… — предупредил Клейтон, — не говорите ничего вашему отцу. Если вы не скажете ему, он никогда не заметит, а я просто не мог допустить мысли, чтобы он жил в той ужасной грязи и запустении, которые м-р Филандер и я застали здесь. Я сделал так мало, когда бы мне хотелось сделать так много, Джэн. Ради чего, прошу вас, никогда не упоминайте об этом.

— Но вы знаете, что мы не сможем отплатить вам! — крикнула девушка. — Зачем вы хотите так ужасно меня обязать?

— Не надо, Джэн, — сказал Клейтон печально. — Если бы это было только для вас, поверьте, я не стал бы этого делать, потому что с самого начала знал, как это повредит мне в ваших глазах. Но я просто не мог представить себе дорогого старика живущим в дыре, которую мы здесь нашли. Неужели вы мне не верите, что я это сделал именно для него, и не доставите мне по крайней мере это маленькое удовольствие?

— Я вам верю, м-р Клейтон, — ответила девушка, — потому что знаю, что вы достаточно щедры и великодушны, чтобы сделать все именно ради него, — и, о, Сесиль, я бы хотела отплатить вам, как вы того заслуживаете и как вы сами желали бы!

— Почему вы этого не можете, Джэн?

— Я люблю другого.

— Канлера?

— Нет.

— Но вы выходите за него замуж! Он сказал мне это перед моим отъездом из Балтимора.

Девушка вздрогнула.

— Я не люблю его, — объявила она почти гордо.

— В таком случае из-за денег, Джэн?

Она кивнула.

— Значит, я менее желателен, чем Канлер? У меня денег довольно, более чем достаточно для всяких нужд, — промолвил он с горечью.

— Я не люблю вас, Сесиль, — возразила она, — но я уважаю вас. Если я должна унизить себя торговой сделкой с каким-нибудь мужчиной, я предпочитаю, чтобы это был человек, которого я и без того презираю. Я чувствовала бы отвращение к тому, которому продалась бы без любви, кто бы он ни был. Вы будете счастливее без меня, сохранив мое уважение и дружбу, чем со мною, если бы я стала вас презирать.

Он не стал больше настаивать, но если когда-либо человек таил жажду убийства в груди, то это был Уильям Сесиль Клейтон, лорд Грейсток, когда неделю спустя Роберт Канлер подъехал к домику мызы в своем шестицилиндровом автомобиле.

Прошла неделя без всяких приключений, но напряженная и неприятная для всех обитателей маленького дома висконсинской мызы.

Канлер не переставал настаивать на том, чтобы Джэн немедленно с ним обвенчалась.

Наконец, она уступила просто из отвращения к его беспрерывной и ненавистной докучливости.

Было условлено, что следующим утром Канлер поедет в город и привезет разрешение и священника.

Клейтон хотел уехать, как только узнал о принятом решении; но усталый, безнадежный взгляд девушки удержал его. Он не в силах был ее бросить.

Что-нибудь могло еще случиться, — старался он мысленно утешить себя. А в душе он знал, что достаточно пустяка, чтобы его ненависть к Канлеру перешла в действие.

Рано утром на следующий день Канлер уехал в город.

На востоке, низко над лесом, стлался дым, лес горел уже целую неделю недалеко от них, но ветер все время продолжал быть западным, и опасность им не угрожала.

Около полудня Джэн Портер пошла на прогулку. Она не позволила Клейтону сопровождать ее.

— Мне хочется побыть одной, — сказала она, и он подчинился ее желанию.

Дома профессор Портер и м-р Филандер были погружены в обсуждение какой-то серьезной научной проблемы. Эсмеральда дремала на кухне, а Клейтон, сонный после проведенной без сна ночи, бросился на кушетку в столовой и вскоре погрузился в беспокойный сон.

На востоке черные клубы дыма поднялись выше, неожиданно повернули и стали быстро нестись к западу.

Все ближе подходили они. Семьи арендатора не было, так как был базарный день, и никто не видел быстрого приближения огненного демона.

Вскоре пламя перебросилось через дорогу и отрезало путь позвращения Канлеру. Легкий ветер направил огонь к северу, затем повернул назад, и пламя стало почти неподвижно, будто какая-то властная рука держала его на привязи.

Неожиданно с северо-востока показался бешено мчавшийся большой черный мотор.

Он остановился перед коттеджем. Черноволосый гигант выскочил из него и бросился к двери. Не останавливаясь, вбежал он в дом. На кушетке лежал спящий Клейтон. Человек содрогнулся от изумления, но одним прыжком очутился около спавшего.

Он его резко потряс за плечо и крикнул:

— Боже мой, Клейтон, вы здесь все с ума сошли? Разве вы не знаете, что вы почти окружены огнем? Где мисс Портер?

Клейтон вскочил на ноги. Он не узнал человека, но понял слова и бросился на веранду.

— Скотт! — крикнул он арендатора, и затем, вбегая в комнату: — Джэн! Джэн! Где вы?

В одну минуту сбежались Эсмеральда, профессор Портер и м-р Филандер.

— Где мисс Джэн? — закричал Клейтон, схватив Эсмеральду за плечи и грубо тряся ее.

— О, Габерелле! Масса Клейтон, мисс Джэн пошла прогуляться.

— Она еще не вернулась? — и, не дожидая ответа, Клейтон помчался во двор, сопровождаемый другими.

— В какую сторону пошла она? — спросил черноволосый гигант Эсмеральду.

— Вот по этой дороге! — крикнула испуганная негритянка, указывая на юг, где взор встречал сплошную, высокую стену ревущего пламени.

— Сажайте всех в ваш автомобиль, что стоит под навесом, — закричал незнакомец Клейтону — и везите их по северной дороге. Мой автомобиль оставьте здесь. Если я найду мисс Портер, он нам понадобится. А не найду — никому он не будет нужен. Делайте, как я сказал, — добавил он, заметив, что Клейтон колеблется. И вслед затем они увидели, как гибкая фигура метнулась через поляну к северо-востоку, где лес еще стоял нетронутый огнем.

В каждом из присутствовавших поднялось непостижимое чувство облегчения, будто большая ответственность была снята с их плеч; чувствовалось нечто вроде безотчетной веры в незнакомца: он спасет Джэн Портер, если ее еще можно спасти.

— Кто это? — спросил профессор.

— Не знаю, — ответил Клейтон. — Он назвал меня по имени, и он знает Джэн, потому что назвал ее. И Эсмеральду он назвал по имени.

— В нем что-то поразительно знакомое, — воскликнул м-р Филандер, — а между тем я знаю, что никогда раньше не видел его.

— Да! — крикнул профессор Портер. — В высшей степени замечательно! Кто бы это мог быть, и почему я чувствую, что Джэн спасена теперь, когда он отправился за нею в поиски?

— Не могу сказать вам, профессор, — ответил Клейтон задумчиво, — но я испытываю такое же странное чувство.

— Однако, пойдемте! — воскликнул он, — мы сами должны выбираться отсюда, или будем отрезаны. — И все присутствовавшие поспешили к автомобилю Клейтона.

Когда Джэн Портер повернулась, чтобы идти домой, она испугалась, заметив, как близко подымался теперь дым лесного пожара. Она торопливо пошла вперед, и скоро испуг ее перешел почти в панику. На глазах у нее громадные языки пламени быстро прокладывали себе дорогу между ней и коттеджем. Путь был отрезан!

Джэн свернула в густой кустарник, пытаясь пробить себе дорогу на запад, обойдя огонь, и таким образом добраться до дому.

Но скоро бесплодность ее попыток стала очевидной, она поняла, что ее единственная надежда — повернуть назад на дорогу и бежать к югу по направлению к городу. Она снова бросилась назад. Ей понадобилось не менее двадцати минут, чтобы выбраться на дорогу, — но и за эти двадцать минут огонь успел снова отрезать ей отступление.

Пробежав немного вниз по дороге, ей пришлось остановиться в полнейшем ужасе; перед нею подымалась сплошная стена огня. Полоса пламени перекинулась на полмилю к югу от главного очага пожара, захватив и этот небольшой участок дороги в свои неумолимые объятия.

Джэн Портер поняла, что пробраться через кустарник немыслимо. Уж раз пыталась она это сделать, и ей это не удалось. Теперь она видела ясно, что через несколько минут протянутые с севера и юга горящие щупальцы сольются в сплошную массу волнующегося пламени.

Девушка спокойно стала на колени в пыли дороги и стала просить небо о том, чтобы оно дало ей сил мужественно встретить свою судьбу и чтобы оно спасло отца и друзей от смерти.

Она и не подумала о спасении себя самой, — так очевидно было, что никакой надежды нет и что даже сам бог не мог бы теперь спасти се.

Внезапно она услышала, что кто-то громко зовет ее по имени.

— Джэн! Джэн Портер! — прозвучало сильно и громко, но голос был незнакомый.

— Здесь! Здесь! — крикнула она в ответ. — Здесь! На дороге!

И тогда увидела она, что по веткам деревьев к ней мчится с быстротой белки какая-то исполинская фигура.

Порыв ветра обволок их облаком дыма, и она потеряла из вида человека, который спешил к ней. Но вдруг ее охватила большая рука и подняла куда-то вверх. Она почувствовала напор ветра и изредка легкое прикосновение ветки в быстром полете вперед.

Она открыла глаза.

Далеко под ней расстилались мелколесье и земля.

Вокруг струилась листва.

Гигантская фигура, которая несла Джэн Портер, перепрыгивала с дерева на дерево, и ей казалось, что она в каком-то сне, снова переживает приключение, выпавшее на ее долю в далеких африканских джунглях.

О, если бы это был тот самый человек, который тогда нес ее сквозь запутанную зелень листвы! Но это невозможно. И однако, кто же другой во всем мире достаточно силен и ловок, чтобы делать то, что делает сейчас этот человек?

Она украдкой бросила взгляд на лицо, близко склонившееся к ее лицу, и у нее вырвался слабый, испуганный вздох — это был он.

— Мой возлюбленный! — шепнула она. — Нет, это предсмертный бред!

Должно быть, она сказала это громко, потому что глаза, по временам скользившие по ней, засветились улыбкой.

— Да, ваш возлюбленный, Джэн, ваш дикий, первобытный возлюбленный, явившийся из джунглей потребовать свою подругу — потребовать женщину, которая от него убежала, — добавил он почти свирепо.

— Я не убежала, — прошептала она. — Я согласилась уехать только после того, как целую неделю прождали вашего возвращения.

Они уже выбрались из полосы огня, и он повернул обратно к поляне. Они шли теперь рядом к коттеджу. Ветер опять повернул, и огонь гнало обратно; еще час — и все должно было погаснуть.

— Отчего вы тогда не вернулись? — спросила она.

— Я ухаживал за д'Арно. Он был тяжело ранен.

— Ах, я знала это! — воскликнула она. — А они уверяли, будто вы присоединились к неграм и что вы были из их племени.

Он засмеялся.

— Но вы им не верили, Джэн?

— Нет! Как мне звать вас? — спросила она. — Я не знаю, как вас зовут.

— Я был Тарзан из племени обезьян, когда вы меня впервые узнали, — сказал он.

— Тарзан из племени обезьян? — крикнула она. — Так это была ваша записка, на которую я уезжая ответила?

— Да! Чья же еще она могла быть?

— Я не знала; только она не могла быть вашей: ведь Тарзан, из племени обезьян, писал по-английски, а вы не понимали ни слова ни на каком языке!

Он опять засмеялся.

— Это длинная история: я написал то, чего не мог сказать, а теперь. д'Арно еще ухудшил дело, выучив меня говорить на французском языке вместо английского.

— Идем! — добавил он. — Садитесь в мой автомобиль, мы должны догнать вашего отца; они лишь немного впереди нас. Когда они отъехали, он снова обратился к ней:

— Значит, когда вы написали в записке к Тарзану, что любите другого, вы подразумевали меня?

— Да, — ответила она просто.

— Но в Балтиморе, — о, как я искал вас там, — мне сказали, что вы, быть может, теперь уже замужем! Что человек, по имени Канлер, приехал сюда, чтобы повенчаться с вами! Правда ли это?

— Правда.

— Вы его любите?

— Нет.

— Любите ли вы меня, Джэн? Она закрыла лицо руками.

— Я дала слово другому. Я не могу ответить вам, Тарзан! — крикнула она.

— Вы мне ответили. Теперь скажите мне, как вы решаетесь выйти замуж за человека, которого вы не любите?

— Мой отец ему должен много денег.

В памяти Тарзана неожиданно всплыло письмо, которое он прочел, и имя Роберта Канлера, и то горе, на которое ока намекала в письме и которое он тогда не мог понять. Он улыбнулся.

— Если бы ваш отец не потерял своего клада, вы были бы все же вынуждены сдержать ваше обещание этому Канлеру?

— Я могла бы просить его вернуть мне мое слово.

— А если бы он отказал?

— Я дала свое слово.

С минуту они молчали. Автомобиль бешено мчался по изрытой неровной дороге, потому что огонь снова стал угрожать им справа и новая перемена ветра могла мгновенно перебросить его через этот единственный путь к спасению.

Наконец, они миновали опасное место и Тарзан замедлил ход.

— Предположим, что я его попрошу? — предложил Тарзан.

— Едва ли он согласится исполнить просьбу незнакомца, — ответила девушка, — особенно такого, который сам желает меня получить.

— Теркоз согласился, — мрачно промолвил Тарзан.

Джэн Портер вздрогнула и с испугом взглянула на него.

— Здесь не джунгли, — сказала она, — и вы уже больше не дикий зверь. Вы джентльмен, а джентльмены не убивают хладнокровно и зря.

— Я все еще дикий зверь в душе, — проговорил он тихо, как бы про себя.

Они снова помолчали некоторое время.

— Джэн Портер! — сказал наконец Тарзан, — если бы вы были свободны, вышли бы вы за меня?

Она не ответила сразу, но он ждал терпеливо.

Девушка старалась собраться с мыслями. Что знала она о странном существе, сидящем рядом с нею? Что знал он сам о себе? Кто был он? Кто были его родители?

Даже имя его было отзвуком его таинственного происхождения и его дикой жизни.

У него не было человеческого имени. Могла ли она быть счастлива с мужем, который всю жизнь провел на вершинах деревьев в африканских пустынях, который с детства играл и сражался с антропоидами, вырывая куски из трепещущего бока свежеубитой добычи и вонзал крепкие зубы в сырое мясо, в то время как товарищи его рычали и дрались кругом него за свою часть? Мог ли он когда-нибудь подняться до ее общественного круга? Могла ли она вынести мысль о том, чтобы спуститься до его уровня? Будет ли кто-нибудь из них счастлив в таком ужасном неравном браке?

— Вы не ответили, — сказал он. — Вы боитесь причинить мне боль?

— Я не знаю, что ответить, — печально проговорила Джэн Портер. — Я не могу разобраться в своих мыслях.

— Значит, вы меня не любите? — спросил он ровным голосом.

— Не спрашивайте меня. Вы будете счастливее без меня. Вы не созданы для мелочных ограничений и условностей общества. Цивилизация скоро стала бы вам невыносима, и вы стали бы рваться к свободе вашей прежней жизни — жизни, к которой я так же не приспособлена, как и вы к моей.

— Я думаю, что понял вас, — спокойно ответил он. — Я не буду больше настаивать. Для меня важнее видеть вас счастливой, чем быть счастливым самому. Я сам понимаю теперь, что вы не смогли бы быть счастливой — с обезьяной!

В его голосе прозвучала слабая нотка горечи.

— Не надо, — умоляюще проговорила она. — Не говорите так! Вы не поняли!

Но прежде, чем она успела сказать что-либо дальше, неожиданный поворот дороги привез их в середину маленького лагеря.

Перед ними стоял автомобиль Клейтона, окруженный всем обществом, которое он привез из коттеджа.

⇐ Предыдущая 22 23 24 25 262728 29 30 31 Следующая ⇒