РУССКИЕ ЛЮДИ

РУССКИЕ ЛЮДИ

На Ленинградском вокзале в городе Москве сидели на серой каменной скамье два человека и смотрели прямо перед собой, в раскинувшееся перед ними бездонное пространство зала ожиданий..Оба но каждый по своему, пытались понять осознать осмыслить, зачем они здесь почему для чего...

Самое странное, что эти люди встретились вместе впервые, друг друга не знали ранее ни единой минуты, но какая-то внутренняя сила, а может рок, свела их, героев места, на этой скамье и в данный час.

Один из них был трагик московских и уездных театров Станислав Кирович Рупенталь-Тюрин, второй участник событий, бывший механизатор из поселка Исенгельды, экс печенег Марат Буслаев

Один из сотоварищей сидит уверенно как монумент и что-то бубнит, общаясь напрямую с залом...Сосед смотрит на него с тупым чувством уважения и также хочет вставить несколько звуков. И его душу бередят раздумья, страсти нервы. Господин Тюрин, он же Рупенталь под редкое ойканье и икание молодого товарища ведет затяжной непрекращающийся монолог:

- Русскому человеку, - заявляет с пафосом Станислав Кирович, - в принципе жить на земле очень просто.

-Русский мужик проживет, где угодно, если это «где угодно» - Россия… матушка. Мать она наша, да и папуля в придачу.

Рупенталь-Тюрин говорит, говорит страстно, и у него на глазах от нахлынувших переживаний выступают капли соленой влаги...

-А вот, на Западе, на этом гнилом, - Рупенталь он же Тюрин по матери, зачем то сжимает пальцы, поднимает композицию к потолку и.. ставит точку , - в этом склизком Западушнике русскому человеку - смерть. Затем набрав в легочные меха побольше живительного кислорода продолжает, - А у нас русскому Челоэкку раздоо-льеее, свобода. Нигде нет такой свобоо...дыы. Или может Я не Прав?!..

Рупенталь-Тюрин, мужчина, где - то за достаточное количество годков, высокий, все еще легкий на подъем, быстрый на словеса, с горящим как уголья взором. В беседе любит махать волосатыми дланями, как ветряк у дороги, только без надписи на груди «Осторожно - работает механизм».

Любит философить с позиции антиков и поучить других премудростям прежних перипетий минувших лет своей жизни. Сам при этом чужие замечания не воспринимает на веру абсолютно, сомневается в каждой высказанной букве и обычно заканчивает диспут словами - «Пшел Вон». Его любимой присказкой, является антитеза: «Позвольте-с». Он вставляет ее в любую фразу, текст, в чужую цитату, порою не к месту.

- Нет, вы мне позвольте-с..., - начинает Рупенталь-Тюрин свой очередной пассаж. Спорит он всегда, везде... со всеми.

Иногда, забываясь, если откушает фужерчика два самогона, начинает ерничать сам с собой. При этом дико смеется и вращает вытаращенными наглыми глазами.

Рядом с ним присоседился смуглый, небритый не юноша но еще и не мужчина , или как лепечут юные, чел неопределенного возраста. Волосья на его голове не видели расческу с прошлой весны, сам он неопрятен немыт. Одет в теплую кожаную куртку, с чужого плеча, хотя на улице май и люди ходят в одних льняных рубашках, а некоторые кто посмелее, то в майках. Экс печенег не против ученого соседа, он слегка пьян и ему все равно кто с ним рядом, зачем и для чего. Главное что бы сосед, не бил его по хребтине, а так пусть сидит и дальше...Буславе в настоящее время существо мирное и никого сам задирать не собирается.

- Значит господа... крестьяне... товарищи... русские люди...

Рупенталь-Тюрин сбивается, пристально вглядывается в соседа, опять мотает головой в знак несогласия и перескакивает на другую лингвистическую стезю:

- Братья дворяне ...Россияне..., - Рупенталь-Тюрин, берет на октаву выше, - это особая брат порода...

-Можно сказать страдальцы... они понимаешь лесные люди и еще люди польные или полевые, ты меня не сбивай, - обращается он к невидимке грозя ему указующим перстом, и нагрозившись, продолжает:

- То есть букашки полей, и эти еще люди бывают иногда грабители... и и ии разбойники. Вот возьми, подкати на улице к простому лошаднику работяге и спроси: «Не хочет ли наш русский человек выпить?». Ни один не откажется... А? То то же .. А ты вот спроси у немца, у французика или испанца. Они сразу в сомнения, в смутения… мол подвох, и ножками ножками от тебя. Помню, заехали мы далече, - Тюрин напряг взор, сморщил лоб, стукнул кулаком по подлокотнику, а вот где дело было, в Британии. Зашел первым делом я там в собор... Не собор, а прямо пирамида египетская, и говорю какая тут у вас восхитительная мозаика, это я с французиком значит в Британии или в Бретани, всё уже забыл, да это не важно... Он меня внимательно выслушал, и кивает «Вуи, вуи», со мной соглашается...

Хорошо так поговорили, душевно, аж слезу прошибло. А как вышли с ним на улицу я ему говорю, давай, мол мюсье раздавим мерзавчика. Ну это я с ним через переводчика, сам то я не спец…знаю два три слова Ты бы видел, как он глаза вылупил, вытаращил. Стоит, моргает лупалами и только челюсть трясется. Потерял, понимаешь дар общения с человеками... Чуть его Кондратий понимаешь, не хватил. Я и за него и за себя испугался. Думаю, на дороге коньки откинет, а ты потом доказывай, что не верблюд или кто там у них еще...

А русские люди? Что? Им не только мерзавчик им все, господа,по силам. Коньяк значит коньяк. Самтрест, так кушают и сивуху. Ничего нет, пойдет из ситро из флакона. Ничем они, господа братья, не брезгуют. Поэтому нас и победить нельзя. Поскольку мы - ничего не боимся. Мы понимаешь-ли закаленные, нас ничем не проймешь. Вот ты посмотри, что сейчас в магазинах стоит...Вся буржуазия шлет нам спиртное дерьмо. Что не понял, а я тебе секрецию раскрою... Везут нам текилу, саке, ром - джины разные, бренди, водку нечищеную, от которой у них на заводах тараканы дохнут. Честно...клянусь... сам в Бирмингеме на заводе дохлых тараканов видел. А нам все равно. Поскольку у русского человека им..му-у- нитет.

Ну, так что ты со мной Витюха согласен?..

Марат, он же Буслаев смотрит на собеседника осоловевшими глазами и вопрошает:

- А от меня, то, что ты, треб...бу...ется?

- Да ничего... согласен ты со мной или нет?

«Маратка» смотрит тупым взором на своего товарища из Бретани и не понимает, что компаньон от него хочет. Затем уроженец знойных пустынь облизывает языком пересохшие губы и вставляет избитую фразу.

- А если соглашусь, ты, вы выпить нальешь?..

Рупенталь, он же Тюрин пронзенный императивом вновь обретенного друга озаряется внутренним светом.

- Ох и милый, какой же ты брат милый, - порывисто склоняется к соседу, обнимая левой рукой за шею и тихо шепчет,

-Вот это от тебя приятель родной и требуется!

Оба собеседника спускаясь по лестнице направляют стопы в ближний киоск печати за флаконом «огненного» живительного коктейля.

-Заенька, - дай Заенька, нам нашей русской...

-Какой русской, - дама далеко за сорок, строгими бровями с неподвижным носом, злится – это вам не это, а это киоск ...

-Я и говорю, дай нам, чудная фея, флакончик тройного, что уже нет, тогда цветочного...

Пусть читатель не обессудит, но у Рупенталь-Тюрина валюты в карманах нет, но звонкая мелочь еще прыгала дергала и шевелилась.. и более чем на флакон одеколона, друзьям сложно что-то претендовать

Нет, русских победить нельзя! Никогда!...Мать земля вложила в русского человека способность жить, дар веры непреклонность, испытующий ум, полет мечты и как награду победы над супостатами, но все это разбивается на пороге собственных городов, деревень, домов в силу необъяснимых науке фактов.