ПАМЯТНИКИ КУЛЬТУРЫ СОПОК ЦЕНТРАЛЬНЫХ РАЙОНОВ НОВГОРОДСКОЙ ЗЕМЛИ.

ПАМЯТНИКИ КУЛЬТУРЫ СОПОК ЦЕНТРАЛЬНЫХ РАЙОНОВ НОВГОРОДСКОЙ ЗЕМЛИ.

1. Общие замечания.

Важнейшим пластом древностей конца I тыс. н.э. в Приильменье и на некоторых прилегающих территориях являются памятники культуры сопок, носители которой сыграли решающую роль в истории данного региона.

Термин "культура сопок" как устойчивое и объективное понятие сформировывается приблизительно к концу 70-х годов. Необходимость его введения была обусловлена развитием славяно-русской археологии Северо-Запада и в первую очередь практической потребностью в дифференциации археологических материалов относящихся ко II половине I тыс. н.э.

Толчком к выделению локальных культур в данном регионе послужило вычленение из общего массива длинных курганов их смоленской группы, предпринятое Е. А. Шмидтом. Он писал, что "под термином "смоленских длинных курганов" следует понимать погребальные памятники VIII- X вв., содержащие одно или несколько захоронений остатков трупосожжений со строго определенными деталями погребального обряда и имеющие своеобразный погребальный инвентарь, включающий украшения балтийских типов. При этом форма насыпи может варьировать от округлой до весьма длинной". В этой же статье впервые вводится термин "культура длинных курганов", в котором, как следует из контекста, прослеживается два значения: первое - как особая культурно-хронологическая группа и второе, более узкое, - совокупность различных типов насыпей.[1] Иначе говоря, данная культура выделялась лишь по материалам погребальных памятников, а о поселениях даже не шла и речь.

Естественно, что этот же принцип был применен и к "остатку" образовавшемуся после указанного вычленения - северным, то есть псковским длинным курганам.[2] Термин "культура сопок" появляется значительно позднее по целому ряду причин. Применение его к погребальным памятникам было бессмысленным поскольку иные их типы для данного населения кроме сопок оставались неизвестными. Немногочисленные выявленные поселения были почти не введены в научный оборот. Однако самое главное заключалось в том, что не было решающего стимула для введения этого понятия. Археологические культуры в 60-70-е гг. рассматривались прежде всего в их этническом преломлении, а обе указанные группы населения интерпретировались в тот период как родственные. Сторонники традиционного подхода считали их славянами[3], а последователи И. И. Ляпушкина видели и в сопках и в длинных курганах неславянские памятники.[4] При этом, по мнению Г. С. Лебедева обе погребальные традиции выводились из единой "предкурганной культуры".[5] Лишь осознание культурных различий, воспринимаемых как этнические, причем не на уровне противопоставления "племен Повести временных лет" - словен ильменских и кривичей, а как славянского и автохтонного неславянскому населения или, как минимум, признание различной роли субстрата в формировании каждой из соответствующих групп привело к последовательному употреблению понятий "культура сопок" и "культура псковско-новгородских длинных курганов". Безусловно, важным обстоятельством при этом стало привлечение поселенческих материалов, которые углубили различия, фиксировавшиеся ранее по данным погребальных памятников. Были высказаны мнения об особенностях в характере домостроительства и типах керамики. Принципиально важным является вывод о различной направленности хозяйства у населения обеих культур.[6]

Основой экономики носителей КС было пашенное земледелие в форме лесного или лугового перелога. В гармоничной связи с земледелием развивалось животноводство. Причем оба направления хозяйства во многом взаимообеспечивают существование друг друга. Охота и рыболовство в целом играли вспомогательную роль. Данный хозяйственно-культурный тип (далее ХКТ) появляется на Северо-Западе Восточной Европы в последней четверти I тыс. н.э. и связан с приходом сюда славян.

Хозяйство носителей КДК было основано на подсечном земледелии в сосновых борах. Важную роль при этом играла охота. Животноводство играло заметную роль лишь в тех случаях, когда поблизости имелись ландшафты, пригодные для его ведения.[7]

Указанные ХКТ являются стадиально различными и какие-либо синтезные их формы невозможны. Поэтому высказывания о сближении типов хозяйства носителей этих культур на позднем этапе КДК неправомерны. Развитие могло идти лишь по линии акультурации населения КДК со стороны носителей КС, что и послужило причиной быстрой ассимиляции дославянского населения в Приильменье.

Прежде чем рассмотреть конкретные характеристики КС, следует отметить, что в современной научной литературе вопросы о сущности, признаках выделения и интерпретации археологических культур не получила однозначного решения. Однако, большинство археологов видит за данным понятием конкретную реальность, отражающую степень близости оставивших ее носителей. Поэтому правомерность использования понятия "археологическая культура" при группировке археологических материалов, необходимой для последующего перехода на уровень исторических реконструкций, не подлежит сомнению.

Очевиден и тот факт, что степень близости соседних культур между собой может быть различной, что связано с иерархичностью понятия "археологическая культура". Это означает, что всякая археологическая общность может рассматриваться как "вариант культуры" по отношению к более широкой общности или как культура по отношению к своим подразделениям.[8]

Если с данных позиций подойти к культуре сопок, то следует отметить, что она принадлежит к кругу славянских культур Восточной Европы I тыс. н.э. подобно роменско-боршевской, культуре смоленских длинных курганов и т.д.

Общеславянские корни культуры сопок обусловили наличие в ней следующего набора элементов, в состав которого входят:

1. Комплекс хозяйственного и бытового инвентаря, характеризующий только славянскую культуру и определенный хозяйственно-культурный тип, основанный на пашенном земледелии.[9]

2. Керамический материал, отражающий культурные связи с Верхнем Поднепровьем и, опосредованно, со славянскими памятниками более южных территорий.[10]

3. Комплекс женских украшений, основу которого составляют височные кольца, имеющие общеславянские истоки и, как и в предыдущем случае, теснее всего связанный с материалами Верхнего Поднепровья.[11]

4. Тип домостроительства - небольшие наземные срубные жилища с печкой-каменкой в одном из углов, являющимися характерными для славянского населения лесной и отчасти лесостепной зоны.[12]

Таким образом, культура сопок по своим показателям оказывается наиболее близкой к культуре смоленских длинных курганов. Различия между ними сводятся прежде всего к особенностям погребального обряда.

Что же касается различий между культурами сопок и псковско-новгородских длинных курганов, то они носят принципиальный характер.

Последняя принадлежит к иному культурно-хронологическому кругу и имеет отчетливые связи с культурами третьей четверти I тыс. н.э. в Верхнем Поднепровье в первую очередь с Тушемлинской.[13] В отличие от культуры сопок культура псковско-новгородских длинных курганов базируется на подсечном земледелии. Иначе говоря, данному населению был свойственен иной, стадиально более низкий хозяйственно-культурный тип.

[1]Шмидт Е. А. О смоленских длинных курганах. // Славяне и Русь. М., 1968. С. 224-229.

[2]Лебедев Г. С. Новые данные о длинных курганах и сопках. // Проблемы археологии и этнографии. Вып. 1. Л., 1978. С. 46; Конецкий В. Я. К вопросу о сопках и длинных курганах бассейна р. Мсты. // Проблемы истории и культуры Северо-Запада РСФСР. Л., 1977. С. 83-85.

[3]Седов В. В. 1) Новгородские сопки. САИ Е1-8. М., 1970. С. . 2) Длинные курганы кривичей. САИ Е1-8. М., 1974. С.

[4]Ляпушкин И. И. Славяне Восточной Европы накануне образования Древнерусского государства (VIII- первая половина IX вв.). МИА № 152. М.; Л., 1968. С. 97-110.

[5]Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники Древней Руси IX-XI вв. Л., 1978. С. 63.

[6]Носов Е. Н. Некоторые общие вопросы изучения погребальных памятников второй половины I тысячелетия н. э. в Приильменье. СА, 1, 1981. С. 52-53.

[7]Носов Е. Н. Некоторые общие проблемы славянского расселения в лесной зоне Восточной Европы в свете истории хозяйства. // Историко-археологическое изучение Древней Руси. Славяно-русские древности. Вып. 1. Л., 1988. С. 31-33; Конецкий В. Я. Некоторые вопросы исторической географии Новгородской земли в эпоху средневековья. НИС 3(13). Л., 1989. С. 10-16.

[8]Клейн Л. С. Археологическая типология. Л., 1993. С.

[9]Миносян Р. С. Проблемы славянского заселения лесной зоны Восточной Европы в свете археологических данных. // Северная Русь и ее соседи в эпоху раннего средневековья. Л., 1982. С. 24-29.

[10]Плохов А. В. Лепная керамика центрального Приильменья и славянское раселение ( к постановке проблемы ). // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Новгород, 1992. С. 119- 124.

[11]Седов В. В. Височные кольца населения культуры смоленско-полоцких длинных курганов. // Очерки по археологии славян. М., 1994. С. 89-98.

[12]Седов В. В. 1) Жилища словенско-кривичского региона VIII-X вв. КСИА. 1986. № 183. С. 10; Носов Е. Н., Плохов А. В. Поселение Золотое Колено на средней Мсте. // Материалы по археологии Новгородской земли. М., 1991. С. 120.

[13]Носов Е. Н. Проблемы изучения погребальных памятников Новгородской земли ( к вопросу о славянском расселении ). // НИС. Вып. 1(11). Л., 1982. С. 62; Митрофанов А. Г. Археологические памятники восточных на территории Белоруссии в эпоху железа ( VIII в. до н. э. - IX в. н. э. ). // Из древнейшей истории балтских народов по данным археологии и антропологии. Рига, 1980. С. 109; Минасян Р. С. Поселение и могильник на берегу озера Узмень. // Тр. ГИМ, 1979. Т. ХХ. С. 183, 184.