Особенность творчества А. Вампилова»;

Задание по литературе:

изучить, законспектировать материал урока

«Особенность творчества А. Вампилова»;

читать произведение «Старший сын».

Писать и печататься Вампилов начал студентом, учась в Иркутском государственном университете. Первый его рассказ был опубликован 4 апреля 1958 года в газете «Иркутский университет» и назывался «Стечение обстоятельств». Этот же рассказ дал название первой книжке писателя, его единственному прижизненному сборнику прозы, вышедшему в 1961 году в Иркутске.

Всю прозу А.Вампилова составляют около шестидесяти рассказов, очерков, фельетонов, юморесок, написанных им за годы студенчества и работы в газете.

Его проза – это свидетельство самых первых профессиональных шагов писателя, момент выбора пути, ранний этап работы. Она интересна и важна, прежде всего, как предыстория его театра.

Проза Вампилова ещё во многом несовершенна: маленькие рассказы, предназначенные для страниц молодёжной газеты, очерки, фельетоны о плохой организации труда, репортажи с полевых станов и лесных просек. Но это уже был класс «постановки голоса», момент, когда человек, переполненный яркостью жизненных впечатлений, игрой воображения, обострённого восприятия жизни, рвущихся наружу молодых сил, учился отливать их в законченные литературные формы.

И вот мы уже видим, как из отдельных наблюдений, непритязательных сценок, рассказов, юмористических ситуаций, подсмотренных в жизни или выдуманных, прорастал и начинал жить самостоятельной жизнью тот мир, который позднее открылся читателю в вампиловской прозе и драме.

Проза Вампилова неоднородна по своему составу: это и беллетристика (рассказы, сценки, юморески), и публицистика (фельетоны, очерки), и даже одно небольшое литературное эссэ, посвящённое творчеству О. Генри.

Публицистика – род произведений, посвящённых актуальным проблемам и явлениям текущей жизни общества. Беллетристика – 1) художественное произведение; 2) в 20 в. также массовая литературная продукция бытописательского, развлекательного характера в противоположность произведениям высокого искусства. Эссэ (в переводе с франц. «опыт, набросок») - жанр философской, литературно-критической, историко-биографической, публицистической прозы, сочетающий подчёркнуто индивидуальную позицию автора с непринуждённым изложением, ориентированным на разговорную речь.

Различие между этими жанрами у Вампилова ощутимо: они создаются писателем по разным художественным законам, в различных интонационных ключах. Но граница между ними неотчётлива. Она проведена самими издателями, собравшими и сгруппировавшими прозу писателя самым причудливым образом и на глазок. Принципиальные различия между очерком «Весёлая Танька» и рассказами «Конец романа» или «Станция Тайшет», фельетоном «Зиминский анекдот» отыскать достаточно трудно.

Очерки о трудовых достижения города и области соседствуют здесь с материалами о семейных конфликтах, новости культурной жизни Иркутска – с памятными датами всемирной литературы. Грубость, хамство, ханжество, жестокость в быту бичуются так же страстно, как и разгильдяйство, очковтирательство, бесхозяйственность на производстве.

Обо всём этом и пишет Вампилов. Его герои – люди самых разнообразных профессий: строители и лесорубы, проводники вагонов дальнего следования и медсёстры, бригадмильцы и кладовщики, честные граждане и жулики, но это всегда – люди повседневности, люди буднего дня, выхваченные из толпы.

В самом первом своём очерке, написанном по заданию редакции («Мечта в пути»), в котором следовало рассказать о молодом дружиннике, остановившем хулигана, Вампилов словно бы так удивился расхождением между своим представлением о том, каким должен быть герой («в наружности этого человека я предполагал найти что-нибудь от суровых героев Джека Лондона или глубокомысленного Шерлока Холмса»), и его реальным материальным воплощением («а мне протянул руку юноша среднего роста, простой, обыкновенный, с бесхитростной улыбкой»), что, кажется, раз и навсегда отказался от живописания внешней эффектности и необычности своих персонажей.

Вампилов-очеркист избрал ту простую, доверительную, дружескую интонацию, которая позволила бы ему не краснеть при столкновении на жизненных дорогах с героем своего очерка. Никому из них – будь то дружинник Володя («Мечта в пути»), пасечник Саша («Тихий уголок»), милые проводницы поезда дальнего следования («Поезд идёт на запад»), весёлая штукатурщица Танька («Весёлая Танька»), бывший осуждённый Александр Навалихин («Я с вами, люди!»), мотористы, шофёры, сплавщики – не было бы неловко повстречать его вновь.

Но, конечно, основная тема очерков А.Вампилова – это люди сибирских строек. В 60-е годы Сибирь и покорение Сибири были магистральными линиями литературы. Многие авторы отправляли своих героев на сибирские стройки в поисках настоящей жизни. Для городской молодёжи европейской части страны Сибирь стала обетованным краем духовности, романтики, местом великих свершений, кузницей характеров, спасением от любовных травм, служебных и семейных неурядиц, творческих бед.

Все эти темы мы встречаем у Вампилова. Однако сейчас отчётливо видно, что то, о чём он писал, существенно отличалось от стереотипа. Вампилов сам родом из тех мест, куда литература отправляла своего героя на испытание.

Его очерки посвящены лесорубам, плотникам, бульдозеристам, экскаваторщикам, первопроходцам и покорителям тайги – словом, всем тем, о ком преимущественно пишут в то время. В обстоятельствах этих очерков присутствует вся полагающаяся ситуации героическая атрибутика: сибирский мороз, наледь на стенках палатки, где спят, не раздеваясь, в бушлатах, гитара в загрубевших мужских руках. Но человек предстаёт перед нами иным.

Герой Вампилова не озабочен романтической сущностью своих поступков, он просто работает, он просто живёт.

На героев и ситуации, господствовавшие тогда в литературе, Вампилов смотрит по-иному, глазами человека, выросшего именно здесь, в Сибири. Для писателя, родившегося в Кутулике, «райцентре с головы до ног», этот край лишён экзотики, а его восприятие - излишней романтической возвышенности. Его герой – ровесник каждого приезжего, ему понятно всё, что манит искателей подвигов, но вместе с тем он не такой – его родина здесь:

«Хорошо родиться где-нибудь в Мелитополе, в безмятежном южном городе, провести детство в яблонях и полусне, коллекционировать марки, презирать девчонок, учиться играть на кларнете, стать пловцом-разрядником, хорошо быть смешным и легкомысленным, провалиться на экзаменах, побродить по другим городам, поссориться с приятелем, влюбиться, помрачнеть, задуматься, послать всё к чёрту и вдруг уехать в Сибирь, на стройку. Хорошо ехать в Сибирь бывшим футболистом, ценителем сухих вин, остряком, сердцеедом. Угодить в тёмную глухариную тайгу, в суровые морозы, к суровому бригадиру, перековаться и зажить по-новому. Не жизнь, а роман!

Совсем другое дело, если ты родился в Сибири, вырос в Сибири, работаешь в Сибири. Да всё это в одном и том же районе. И только, когда тебе пошёл третий десяток, ты переехал в другое место. Это совсем другое дело» («Белые города»).

Наряду с произведениями В.Распутина и В. Шугаева очерки Александра Вампилова вошли в небольшой сборник «Принцы уходят из сказок».

Вампилова-фельетониста привлекают события, мимо которых другой журналист, возможно, прошёл бы: не выехавший на вызов фельдшер, пьяница, опустивший на жену тяжёлые кулаки, излишне раздражительный и амбициозный капитан ГАИ, рыночный жулик, нечистый на руку кладовщик… Бюрократизм в фельетоне «Аттестат на порядочность», семейные взаимоотношения («Зиминский анекдот»), равнодушие («Витимский эпизод») – темы вампиловских фельетонов.

Но главный объект фельетонов молодого журналиста – это хам и хамство во всех его разнообразных обличьях. В борьбе с ними голос писателя неумолимо требователен и настойчив:

«Пятьдесят лет назад на углу Арсенальской и Пестеровской был околоточный причал.

-Извозчик! Где стоишь, скотина!..

И никто этому не удивлялся, потому что это было принято по лошадиной тогдашней этике. Похожие разговорчики на углу Дзержинской и Урицкого немыслимы. И если сегодня в человеческих отношениях нет-нет, да и проскользнёт нечто подобное, то завтра, товарищ Богачук, вы ничего подобного не увидите, не услышите и, может быть, не сделаете сами.… Завтра вы, вежливый и доброжелательный, остановите машину и скажете бодро и приветливо:

-Добрый день! Покажите, будьте любезны, ваше удостоверение.

И извинитесь за беспокойство.

И пожелаете счастливого пути.

И улыбнётесь.

И откозыряете.

И начальство потребует (это вам, Богачук, на всякий случай, для справки)». («Лошадь в гараже»).

«Есть уличные, трамвайные, должностные, высоко- и низкооплачиваемые хамы. Есть, а надо, чтобы их не было. Значит, относиться к ним следует со вниманием. Надо так, чтобы безнаказанно им не сходило с рук ни одно оскорбление, ни один окрик, ни одна брошенная телефонная трубка. Надо так, чтобы ими занимались коллектив, трамвай, улица. Надо их воспитывать, показывать, судить. Делать это необходимо каждый час. А если махнуть на них рукой, они зайдут далеко, а потом уже никто и никогда не убедит их в том, что они виноваты», - писал Вампилов в своём фельетоне «Кое-что для известности».

Вампилов начал не с публицистики, как это обычно бывает, а с беллетристики, с прозы сочной, яркой, на первых порах, юмористической.

Излюбленная сюжетная схема Вампилова-прозаика – анекдот, излюбленный приём – парадокс: «Парадокс как точное средство мышления, как самое яркое и краткое выражение сущности нормального обычного», - так определял он сам парадокс в коротеньком эссе об О.Генри, написанном к столетнему юбилею классика, в единственном более или менее развёрнутом свидетельстве своих литературных пристрастий.

В ранних своих рассказах Вампилов выстраивает мир достаточно условный, сочно-красочный, остросюжетный, отъединённый от внутреннего переживания автора. В его рассказах преобладает объективный способ изображения человека, автор не пытается и не стремится показать человеческую психику изнутри. Для изображения своего героя ему достаточно авторской интонации, тщательно отобранных внешних примет, чёткого словесного образа, описания внешнего облика человека и его душевного состояния.

Сюжет рассказа «Стоматологический роман» полностью укладывается в схему вампиловских сюжетов-анекдотов.

Сразу же бросается в глаза то, что рассказы Вампилова в большинстве случаев можно свести к одному сюжетному шагу, к одной чёткой событийной формуле «казалось – оказалось»: молодые люди почувствовали неожиданную благосклонность очаровательной незнакомки, оказалось, она таким образом мстила своему возлюбленному («На скамейке»); Катенька Иголкина засекла пламенный взгляд поклонника, оказалось, он был направлен на кассу соседнего магазина («Стечение обстоятельств»); молодой человек, с мучительным нетерпением ожидающий женщину, оказывается, поджидает продавщицу пивного ларька («На другой день»); парень и девушка, со вкусом обхамившие друг друга у будки сапожника, оказались влюблёнными, чей роман развивался по телефону (знакомая вам по 7 классу сценка «Свидание»); юноша из рассказа «Настоящий студент», покоривший преподавателя вниманием к его предмету, оказывается, просто любит смотреть в одну точку; незадачливый ловелас, оказывается, уже ухаживал однажды за предметом своей симпатии («Девичья память»)…и так далее и тому подобное.

Вампилов как бы проверяет художественную действительность на прочность, проверяет, что она может дать, что вынести, какой гранью вспыхнуть. Вампилов создаёт свою художественную действительность, не похожую на повседневность.

В типично вампиловской зарисовке «Тополя» звучит тема некоей запредельной стихии жизни, столь отличной от той пёстренькой повседневности, которую он описывает обычно.

«Тополя» - это крошечная сценка - монолог сорокатрёхлетнего мужчины, вполне довольного собой, своим обедом и женой и по-своему счастливого всем этим.

Но добропорядочного отца семейства мучат видения, «тоска по несбывшемуся», желание повстречать Её.

«..А сейчас под этими тополями я бреду домой, к жене и десятилетнему сыну. Женился я по любви, моя жена умная, красивая, добрая женщина. Я люблю сына, люблю жену, не могу представить себя без них.

Но всё летит к чёрту, когда приходят эти жуткие весенние вечера. Крадучись, как вор, непреодолимо, как лунатик, я прихожу сюда и шатаюсь здесь, под этими тополями. Здесь, именно здесь, когда таким вот безумно синим сделался воздух, и так торжественно застыли тополя – она быстро шла навстречу. Я видел её! Я видел похожие на этот вечер глаза! Я видел её улыбку!

Такая тоска! Такая тоска! Где-то в груди боль, острая, страшная вечная боль. Хочется закричать, хочется заплакать. Такая тоска!

И потому хочется закричать и заплакать, хочется потому, что я её никогда не видел. Её не было. Были и есть только тополя».

Обычная форма вампиловского парадокса. В рассказе обнаруживается иронично преломлённая, но от этого не менее сильная стихия, способная подчинить себе человека, это – власть духа, воображения, мечты, которым нет места в нормальной, обыденной жизни, но без которых жизнь невозможна.

В рассказ «Сумочка к ребру» включены стихи неизвестного нам, читателям, графомана из Тайшета:

Из подворотни выбрел пёс лохматый

И вдруг завоил, словно не к добру.

Подкрадывался сумрак бородатый,

Подвязывая сумочку к ребру.

Эти «стихи» показала однажды молодым, начинающим писателям Елена Жилкина. Л. Красовский, активно работавший в те годы в газете, вспоминал: «Ребята! – простонала Елена Викторовна, хватаясь за горло. – Мне дурно. Вы только послушайте!» - Мы все посмеялись, а Вампилов написал замечательный рассказ». Л. Красовский здесь не совсем точен. Рассказ был написан в студенческие годы и обогащён новым фактом уже в редакции. Но случай, описанный им, отражает главное в творчестве Вампилова: Всё, от мелочей быта и кончая трагическими изломами судеб, взято у жизни и в биографии, как самого драматурга, так и его окружения.

Рукопись «Сумочки к ребру» указывает на «лёгкость» пера, но не в том смысле, что писатель творил на ходу, а в ином, в том плане, который отражает естественность погружения пишущего в мир героев, в результате чего произведение ложится на лист сразу, может быть, в короткие мгновения, необходимые для написания рассказа из трёх страниц. В основе своей именно поэтому он и не подвергался коренной правке, как, впрочем, было и с пьесами Вампилова, варианты которых, в зависимости от исполнителей ролей, бесчисленно много раз пересоздавались, а основа пьесы была всегда неизменной. Правка в процессе работы сводилась к точности слова, мастерству лепки характера. Так, зафиксировав внимание читателя на ожесточении литконсультанта, увидевшего стихи Рассветова, он сначала написал: «Поспешно покинул кабинет. Сумерки. Сугробы посинели», - а потом тут же выкинул пейзажную зарисовку. До этого ли в состоянии, когда ярость выталкивает из кабинета. В окончательном варианте читаем: «По дороге домой В.П. держался многолюдных и освещённых мест».

Вот так, читатель! Тебе дано понять, какова сила воздействия стихов, вышедших из-под пера графомана, более всего озабоченного тем, как произвести эффект, как сказать красиво!

Писатель и в других случаях добивался усиления именно этой мысли. Вначале его литконсультант в ярости твердил рассветовские перлы, в конечном варианте они вычеркнуты и заменены изображением состояния души: «Я, всё-таки, человек…, у меня ребёнок, ещё могут быть дети…» В этом же ключе шла правка семейной сцены. Заменив слова «забеспокоилась» (речь идёт о жене Владимира Петровича), «уложила» другими – «внимательно посмотрела», «увела», автор добивается главного: поняла, что с мужем случилось что-то нешуточное. Поняла и «набрала нужный номер телефона».

Правка рукописи даёт наглядный урок превращения внешне комических эпизодов в ситуации, наполненные правдой душевных состояний». (Н. Тендитник).

Вывод:

Вампилов видел в жизни, как хрупки и капризны чувства людей, как велика сила пошлости, как опасен обывательский быт. Испытывая своих героев волею случая, анекдотической или даже фантастической ситуацией, автор апеллирует к уму и совести читателя, понимающего, как много в мире зависит от его повседневных поступков. Давайте обратимся к словам Вампилова, использованным в качестве эпиграфа к уроку. Вдумайтесь в них. « Среда – это мы сами…, это то, как каждый из нас работает, ест, пьёт, что каждый из нас любит и чего не любит, во что верит и чему не верит, и, значит, каждый может спросить самого себя со всей строгостью: что в моей жизни, в моих мыслях, в моих поступках есть такого, что дурно отражается на других людях?»

«Малые жанры – рассказ, очерк – не исчезли из творчества зрелого Вампилова. Эти трудные формы совершенствовались, наполнялись новым содержанием. Но от первых до последних опытов непреложным оставалось ярко выраженное личностное отношение писателя к жизни. По рассказам и очеркам Вампилова можно восстановить историю его душевной жизни, его гражданское становление.