Экфрасис в державинской лирике»

«Экфрасис в державинской лирике»

Увлечение живописью и личные контакты с известными художниками и скульпторами конца XVIII – начала XIX века (В.Л. Боровиковским, Д.Г. Левицким, А.Н. Олениным, Ф.И. Шубиным, Ж.Д. Рашетом, С. Тончи и др.) создали предпосылки к широкому использованию приемов изобразительного искусства в поэтических сочинениях Державина (колористика, пластичность, панорамность, символическая деталь и т.п.). На пути освоения принципов иконической риторики в его творчестве определился круг жанровых предпочтений из области изобразительного искусства. Часто в лирических сочинениях поэт использует технику пейзажа, включает в композиционную структуру поэтических текстов элементы натюрморта и интерьера, в патриотической лирике привлекает приемы баталистики. Встречаются в его сочинениях и портретные описания, однако их изобразительный потенциал, как правило, вторичен, т.к. он имеет аллегорический характер и подчинен общему авторскому замыслу.

Особое место в державинском творчестве принадлежит стихотворным экфрасисам, которые выполняют функцию программных манифестаций поэта, выражающих авторскую точку зрения на актуальные проблемы этики, эстетики, национальной идеологии. Возникающие на пересечении двух художественных контекстов (поэзии и живописи, поэзии и скульптуры, поэзии и балетного спектакля и т.п.) экфрастические тексты Державина («Видение Мурзы» 1783, «На шведский мир» 1790, «Фальконетов Купидон» 1804, «Персей и Андромеда» 1807 и др.) не преследуют цель словесного дублирования оригинала, но выстраивают новые смысловые отношения и играют роль авторского видения уже зарегистрированного художественной традицией факта, события или явления, а ассоциативные связи с претекстом задают культурно-исторический масштаб его восприятия.

Идеи синтеза искусств оказались исключительно продуктивными на пути творческих исканий Державина и получили масштабное выражение в его поэтической практике. Будучи последовательным сторонником пластических форм как эффективного средства словесной выразительности, поэт «прилежно брал уроки» иконической риторики у мастеров живописи и скульптуры, наибольший авторитет среди которых он признавал за Рафаэлем. Это привело к тому, что экфрасис стал для Державина одной из числа наиболее адекватных форм междисциплинарной интеграции и выступил в качестве «мостика», непосредственно соединяющего поэзию с другими видами искусства. Важно учитывать то, что механизмы этой интеграции он представлял себе именно как процесс взаимодействия, на что указывает державинский опыт создания своего рода метаэкфрастических текстов («Изображение Фелицы», «К Анжелике Кауфман», «Варюше», «Тончию», «Оленину» и др.), в которых содержатся (пусть даже и условно) словесные «плановые эскизы» будущих живописных и скульптурных изображений. В своей интемедиальной практике Державин никогда не ограничивался межсемиотическим переводом одной системы языка в другую, но непременно созидал новую художественную реальность, существенно отличающуюся от исходной и отмеченную чертами его яркой творческой индивидуальности.

12 Следующая ⇒