Глава шестая. Правосудие

Глава шестая

Правосудие

Он скармливал нам выдуманные истории одну за другой, а мы все печатали. Потому что нам казалось, что он… развлекает читателя. Сопротивляться этому невозможно. Неужели вы сами не понимаете?

Чак Лейн.

Афера Стивена Гласса

Двенадцатого февраля 2009 года Программа компенсаций пострадавшим от прививок вынесла вердикт, о котором писали передовицы газет по всему миру. Вот уже несколько лет Программа рассматривала 5000 исков родителей, утверждавших, что прививки вызвали у их детей аутизм. Процесс, получивший название Объединенного судебного процесса по делам об аутизме (

Omnibus Autism Proceeding

), был необычным – до этого суд по делам о вакцинах лишь единожды разбирал групповой иск. Если бы иск оказался удовлетворен, это грозило бы самому существованию программы, которая когда-то спасла вакцины как таковые. То был судьбоносный, переломный момент.

Но такого вердикта не ожидал никто.

Двадцать лет своего существования Программа компенсаций пострадавшим от прививок раздавала деньги весьма щедро. У истцов было несколько путей к победе. Иногда программа просто признавала, что претензия обоснованна. Например, компенсация незамедлительно выплачивалась любому ребенку, парализованному после прививки оральной вакциной Альберта Сэйбина против полиомиелита. Если же подозрение, что прививка стала причиной того или иного заболевания, в том числе аутизма, не считалось обоснованным, правительство назначало судей, так называемых судебных распорядителей, которые слушали разбирательство в суде по делам о вакцинах. Если судебные распорядители отклоняли иск, оставалось три варианта. Проситель мог обратиться в Претензионный суд США, если такой возможности не было – в Федеральный окружной апелляционный суд или же подать иск на изготовителей вакцины в суд штата. С годами сумма, имевшаяся в распоряжении Программы компенсаций пострадавшим от прививок, становилась все больше и больше за счет государственного акцизного сбора с каждой дозы вакцины, и к 2009 году у Программы накопилось уже 2 миллиарда долларов, а средняя выплата составляла 900 000 долларов

[269]

Суд по делам о вакцинах был местом необычным. В 1988 году, когда он только начал присуждать истцам крупные суммы, шкала компенсаций была достаточно свободной и программа компенсировала осложнения, вызванные не вакцинами. Например, в 1992 году суд постановил, что АКДС стало причиной эпилепсии, хотя у ребенка, чье дело рассматривалось, был синдром Ретта – наследственное заболевание, как известно, вызывающее судороги

[270]

. Кроме того, суд, как правило, выплачивал компенсации родителям, чьи дети погибли от синдрома внезапной детской смерти, хотя к тому времени исследования уже показали, что связь между вакцинами и СВДС отсутствует

[271]

. Случалось ему присуждать и еще более удивительные компенсации. Истцам удавалось убедить суд, что плач, нервозность и сонливость у ребенка после прививки АКДС – это признак поражения мозга, приводящего к синдрому дефицита внимания

[272]

. Впоследствии один адвокат признался, что по меньшей мере треть всех исков против АКДС на самом деле были необоснованны

[273]

. Вероятно, лучшим примером царившей в суде вакханалии стал иск одной дамы, которая утверждала, что ее пес “поглупел” после прививки от бешенства

[274]

Но в 1995 году все переменилось. К вящей радости врачебного сообщества шкалу компенсаций программы сделали значительно строже. Родители больше не могли рассчитывать на успех, заявляя, что вакцина АКДС вызывает необратимое поражение мозга, СВДС или генетические нарушения

[275]

. Барбара Ло Фишер, стоявшая у истоков программы, пришла в ярость. “Государственная система компенсации, которая, как нам говорили, должна была стать ‘простым правосудием для детей’, обернулась жестоким розыгрышем”

[276]

. Впрочем, Барбаре Ло Фишер не о чем было тревожиться: череда необъяснимых постановлений только началась.

Первой ласточкой был удивительный случай Маргарет Алтен. Двадцать восьмого марта 1997 года сорокадевятилетней Маргарет Алтен сделали прививку от столбняка и гепатита А. Через две недели у нее начались головные боли и появилась нечеткость зрения. После всестороннего обследования лечащие врачи Алтен диагностировали у нее заболевание, похожее на рассеянный склероз

[277]

. К тому времени, когда дело Алтен рассматривалось Программой компенсаций, накопилось достаточно научных данных, доказывавших, что прививки не вызывают подобных недугов

[278]

. Поэтому судебный распорядитель отклонил требование Алтен о компенсации. Однако судьи из Федерального апелляционного суда с ним не согласились. Они решили, что юристам истицы нужно сделать всего три вещи: предложить теорию, как вакцина могла вызвать заболевание, предложить логическую цепочку причинно-следственных связей и, наконец, показать, что эти два события связаны по времени. Юристы истицы не обязаны были подкреплять свой иск никакими эпидемиологическими или биологическими данными. От них требовалось лишь показать, что болезнь была диагностирована после прививки, и предложить теорию, как такое могло произойти – весьма несложная задача.

Затем последовало решение по иску Капиззано. Третьего мая 1998 года Роуз Капиззано получила вторую дозу вакцины против гепатита В, после чего у нее появилась сыпь, а также болезненность и ограничение подвижности суставов. В дальнейшем врачи поставили ей диагноз “ревматоидный артрит”

[279]

. И снова научные данные опровергали представление, будто вакцина против гепатита В вызывает ревматоидный артрит

[280]

. Поэтому судебный распорядитель отклонил иск. Однако, как и в деле Маргарет Алтен, Федеральный апелляционный суд отменил это решение. Судьи апелляционного суда отметили, что, по мнению лечащего врача Роуз Капиззано, ее артрит был вызван именно прививкой, и для них этого оказалось достаточно. Они постановили: “В случаях, когда речь идет о вакцинах, суд отдает предпочтение медицинским документам и мнению специалистов-медиков, поскольку именно лечащие врачи в состоянии лучше всего определить, существует ли причинно-следственная связь между вакцинацией и болезнью”. Это постановление означало, что мнение лечащего врача может перевесить принятый во врачебном сообществе консенсус, всю совокупность эпидемиологических и биологических данных, десятилетия коллективного клинического опыта. Точка зрения одного-единственного врача могла свести все это на нет.

Постановления по искам Алтен и Капиззано открыли дорогу целой череде постыдных решений. С 2001 по 2008 год суд постановил, что вакцины против гепатита В

[281]

Hib-

инфекции

[282]

вызывали паралич, вакцина против кори, краснухи и паротита вызывала эпилепсию

[283]

и фибромиалгию

[284]

(синдром неизвестного происхождения, для которого характерны мышечные боли и слабость), вакцина против гепатита В вызывала синдром Гийена – Барре

[285]

, а вакцина против краснухи – хронический артрит

[286]

, и все это несмотря на обилие доказательств, что подобных побочных эффектов у этих вакцин нет

[287]

. Однако самое нелогичное, самое необоснованное, внушающее самую серьезную тревогу (тем, кого заботила жизнеспособность программы) из всех этих решений – это вердикт по иску Дороти Вердерич.

Одиннадцатого ноября 1992 года тридцатитрехлетней медсестре Дороти Вердерич ввели первую дозу вакцины против гепатита В, а месяц спустя – вторую. Вскоре после этого она пожаловалась на онемение левой половины тела, а затем ослепла на один глаз. Второго февраля 1993 года после многочисленных анализов и исследований врачи установили диагноз: рассеянный склероз. Двадцать шестого мая 2006 года судебный распорядитель постановил, что рассеянный склероз у Дороти Вердерич вызван вакциной против гепатита В

[288]

Идея, будто вакцина против гепатита В вызывает рассеянный склероз, не получила научного подтверждения. Во-первых, вирусный белок в вакцине (поверхностный белок вируса гепатита В) и вирусный белок, обнаруживаемый в крови при естественном заражении, идентичны. Поэтому, если вакцина и вызывает какую-то болезнь, ту же болезнь должно вызывать и естественное заражение. Однако рассеянный склероз у людей, зараженных гепатитом В, встречается не чаще, чем в целом в популяции, а реже

[289]

. Кроме того, два крупных эпидемиологических исследования, проведенные учеными из Гарвардской школы здравоохранения и Университета Макгилла в Монреале, охватившие десятки тысяч испытуемых и опубликованные в

New England Journal of Medicine

, не выявили никакой связи между этими заболеваниями

[290]

. Когда судебный распорядитель постановил, что рассеянный склероз у Дороти Вердерич вызван вакциной против гепатита В, результаты обоих исследований были уже обнародованы.

Вердикты в пользу Алтен, Капиззано и Вердерич испугали тех, кого беспокоил исход дел о связи прививок и аутизма.

Пожалуй, никто не сумеет лучше рассказать о происходящем за кулисами Программы компенсаций пострадавшим от прививок, чем Люси Рорк-Адамс, профессор патологии в Детской больнице Филадельфии. Каждый раз, когда смерть ребенка связывают с прививкой, Рорк-Адамс изучает мозг умершего. Ее необычная роль в Программе компенсаций пострадавшим от прививок объясняется удивительными особенностями ее биографии.

Люси Рорк-Адамс – пятая и последняя дочь эмигрантов из Армении, чудом уцелевших во время турецких погромов. Хотя родилась и выросла Люси в городе Сент-Пол в штате Миннесота, ее родители говорили только по-армянски. “Когда я пошла в детский сад, английского я не знала, и весь день просидела на качелях в дверном проеме между классной и гардеробом и проплакала”, – вспоминала она. В период с 1947 по 1957 год Люси Рорк-Адамс получила степени бакалавра искусств, магистра искусств по психологии, бакалавра наук по медицине и доктора медицины – все в Университете штата Миннесота. После медицинской школы Люси прошла интернатуру в Филадельфии. Там она познакомилась с ученым, который круто изменил ее карьеру. “Главой отделения патологии в Многопрофильной больнице Филадельфии был Уильям Эрих, – вспоминает она. – Доктор Эрих учился у Людвига Ашоффа, а тот – у Фридриха Даниеля фон Реклингхаузена, который, в свою очередь, был учеником отца патологии Рудольфа Вирхова. Я считаю себя праправнучкой Вирхова – с научной точки зрения!”

[291]

. (Имена всех этих легендарных немецких патологов увековечены в различных медицинских терминах.)

Проработав в своей области более сорока лет, Люси Рорк-Адамс стала всемирно известным педиатром-невропатологом, и к ней за консультациями обращаются коллеги со всего мира. Она была в числе ученых, которым после смерти Альберта Эйнштейна прислали образец его мозга для исследований. То, что адвокаты защиты в суде по делам о вакцинах так часто обращаются за экспертизой к Люси Рорк-Адамс, – свидетельство их серьезности и добросовестности.

К настоящему времени Люси Рорк-Адамс исследовала мозг 33 детей, погибших после прививки либо страдающих необъяснимыми судорожными припадками, потребовавшими биопсии мозга. Ей до сих пор не удалось выявить ни одного случая, когда причиной несчастья действительно стала вакцина. “Зато я нашла самые разные аномалии и болезни, которыми можно объяснить то, что произошло с этими детьми”, – говорит доктор Рорк-Адамс. Она обнаружила, что одни дети погибли от пороков развития, дегенеративных болезней, сосудистых расстройств и инфекций, другие – от случайного удушья или в результате насилия. “Итог таков: нет никаких данных с точки зрения научной, а теперь и патологической экспертизы, что причиной случившегося была вакцина”, – говорит она

[292]

. Однако несмотря на профессионализм Рорк-Адамс и на то, что она всегда подтверждает свои заключения аргументированным мнением ученых, основанным на результатах исследований, истцы все же нередко одерживают победу. И этой победой они обязаны своему главному эксперту – Джону Шейну, человеку, который объявил себя специалистом по невропатологии, несмотря на то, что, по данным Рорк-Адамс, не обладает ни образованием, ни авторитетом в этой области.

Рис. 10. Люси Рорк-Адамс, невролог из Детской больницы Филадельфии, была главным экспертом в случаях, когда возникало подозрение, что дети заболевали или умирали вследствие прививки от коклюша. (Courtesy of Lucy Rorke-Adams.)

Шейн был заведующим отделением патологии в муниципальной больнице Лихай-Вэлли в окрестностях Филадельфии. “Джон Шейн под присягой показал, что поскольку отвечает за всю невропатологию в больнице Лихай-Вэлли уже 40–45 лет, то является экспертом в этой области, – говорит Люси Рорк-Адамс. – Однако его представления о мозге новорожденного в лучшем случае обрывочны. Например, он не в состоянии отличить клетки зоны воспаления, лимфоциты, от клеток мозга маленького ребенка, которые на вид похожи на лимфоциты, но на самом деле представляют собой примитивные нервные клетки. В случае одного младенца Джон Шейн показал, что вакцина вызвала энцефалит [воспаление мозга], а на самом деле мозг был совершенно нормальным. К сожалению, судебный распорядитель, слушавший дело, позволил убедить себя этой нелепицей”

[293]

. Клетки, которые Джон Шейн принял за лимфоциты, называются “примитивные нейроэктодермальные клетки” – тип клеток, о которых Рорк-Адамс, в отличие от Шейна, много писала

[294]

Рорк-Адамс приводила и другой пример сомнительных экспертных знаний Шейна по оценке состояния мозга младенца. “Шейн утверждал, что вирус из вакцины повредил миелин

[295]

, что привело к демиелинизирующему заболеванию”, – вспоминала она. Однако того, о чем говорил Шейн, не может быть. “Миелинизация развивающейся нервной системы к моменту рождения далеко не завершена, – поясняет Рорк-Адамс. – Вот почему новорожденные младенцы, в отличие от телят или жеребят, не выпрыгивают из материнской утробы и не бегают по родильной палате. Хотя миелинизация продолжается все раннее детство, к году-полутора уже достаточно миелинизированных нервных волокон – поэтому ребенок начинает ползать и ходить. Однако в полгода отдельные участки мозга почти лишены миелина. Пока миелина очень мало или вообще нет, у человека не может возникнуть демиелинизирующего заболевания. Поэтому демиелинизирующие заболевания у детей первого года жизни очень редки”. (Рорк-Адамс – выдающийся специалист по этому вопросу: она опубликовала фундаментальную и широко цитируемую книгу “Миелинизация мозга новорожденного”

[296]

Вопросы к Шейну возникают не только по поводу недостатка экспертных знаний по невропатологии. Его друг-адвокат по имени Джон Кароли попросил Шейна засвидетельствовать завещание брата Кароли Питера, которое было написано

после

того, как Питер с женой погибли в авиакатастрофе. Кароли хотел получить долю многомиллионного наследства брата, вот Шейн и заверил поддельную подпись Питера. К несчастью для Шейна и Кароли, Питер успел оставить официальное завещание. Обвинение против Джона Кароли – младшего и Джона Шейна рассматривалось в Окружном суде США 25 сентября 2008 года

[297]

. По словам федерального прокурора Лори Магид, “ответчики вступили в мошеннический сговор с целью подделать завещание Питера Кароли и Лорен Ангстадт и тем самым незаконно получить выгоду от их трагической гибели. Их действия не просто противозаконны – они противоречат подлинным намерениям жертв”

[298]

. Прошло полгода, и Кароли обвинили в уклонении от налогов на сумму в 500 000 долларов. Между обвинением и защитой была заключена сделка, в результате которой Кароли признал свою вину в налоговых махинациях, но обвинения против Кароли и Шейна в подделке завещания были сняты

[299]

История Джона Шейна, профессионального свидетеля, обладающего сомнительными профессиональными и моральными качествами, еще повторится в ходе Объединенного судебного процесса по делам об аутизме.

О том, что вакцины могут вызывать аутизм, одной из первых заговорила Барбара Ло Фишер. В книге “Укол во мраке” она писала: “Чем больше прививок получают в обязательном порядке американские дети, тем больше регистрируется случаев хронических иммунных и неврологических расстройств… в том числе… аутизма”

[300]

. Поначалу обвинения Барбары Ло Фишер поддержаны не были – лишь немногие родители встали под ее знамя. Однако все изменилось, когда то же самое заявил британский врач.

В 1998 году Эндрю Уэйкфилд, хирург, работавший в престижной Королевской бесплатной больнице в Лондоне, опубликовал статью в уважаемом медицинском журнале

The Lancet

. Эта статья с ученым названием “Гиперплазия подвздошных лимфоузлов, неспецифический язвенный колит и всеобъемлющее нарушение развития у детей” рассказывала о нескольких детях, больных аутизмом

[301]

. Уэйкфилд утверждал, что всем им сделали прививку от кори, краснухи и паротита, у всех вскоре после этого появились симптомы аутизма и у всех на момент исследования было воспаление кишечника. В своей статье Уэйкфилд предложил такой вариант развития событий: вакцина против кори проникает в кишечник и вызывает воспаление, затем у воспаленного кишечника повышается проницаемость, в кровь попадают вредоносные белки, доходят до мозга – и вызывают аутизм.

Познакомившись со статьей Уэйкфилда, многие родители отказались от прививки против кори, краснухи и паротита. (Интересно отметить, что страхи по поводу сразу двух вакцин – против коклюша и против кори, краснухи и паротита – зародились в Англии. “Мне кажется, тут сыграли роль наши СМИ, – заметил Дэвид Солсбери, руководитель программы иммунизации министерства здравоохранения Великобритании. – [В США] три крупные газеты, которые распространяются по всей стране [

The New York Times, The Wall Street Journal

USA Today

], а все остальные – сугубо местные. А у нас по меньшей мере пятнадцать общенациональных газет. Поэтому наши журналисты конкурируют за охват меньшей доли населения, разделенного на гораздо большее количество газет. И я думаю, что из-за этого журналисты вынуждены придерживаться более агрессивного, более броского стиля, иначе им не завоевать читателей”

[302]

. Солсбери увидел еще одну связь между страхами по поводу этих двух прививок: “Среди матерей, которым предложили привить детей от кори, краснухи и паротита, те, что помоложе, – дочери женщин, отказавшихся в свое время от противококлюшной вакцины. Так что в этой истории не последнюю роль играют бабушки”.)

Нетрудно догадаться, что по Великобритании и Ирландии прокатилась настоящая эпидемия кори – тысячи заболевших попали в больницы, а четверо умерли

[303]

. В США родители 100 000 детей решили их не прививать

[304]

. Статья Уэйкфилда вызвала панику всемирного масштаба, что заставило ученых копнуть глубже. Исследователи выяснили, что вирус кори обнаруживается в кишечнике детей, больных аутизмом, не чаще

[305]

, и воспаление кишечника у них встречается не чаще

[306]

. Более того, никто не нашел вредных для мозга белков в крови детей, привитых от кори, краснухи и паротита

[307]

. Наконец, двенадцать независимых групп исследователей, работавшие в разных странах, изучили сотни тысяч детей, привитых и не привитых от кори, краснухи и паротита. Риск аутизма в обеих группах оказался одинаковым

[308]

. С точки зрения ученых, эти исследования положили конец опасениям, будто прививка от кори, краснухи и паротита вызывает аутизм.

Рис. 11. Брайан Дир (справа), следственный репортер, спорит с Эндрю Уэйкфилдом. Дир практически в одиночку выявил недостатки исследования Уэйкфилда, сводящие на нет его ценность. (Courtesy of AFP/Getty Images.)

Поскольку результаты Уэйкфилда никому не удалось подтвердить, коллеги стали относиться к нему с недоверием. Затем его постигло новое унижение. Брайан Дир, журналист, работавший в лондонской

Sunday Times

, обнаружил, что родители нескольких детей, описанных в статье Уэйкфилда, судились с фармацевтическими компаниями, заявляя, что аутизм у их детей вызван вакциной против кори, краснухи и паротита. Кроме того, Дир узнал, что Ричард Барр, адвокат по делам о причинении вреда здоровью, представлявший в суде этих детей, заплатил Уэйкфилду за статью 440 000 фунтов стерлингов (около 800 000 долларов), в сущности, “отмывая” исковые требования через медицинский журнал

[309]

. Когда соавторы Уэйкфилда узнали об этих деньгах, 10 из 13 официально отказались от авторства, чтобы не иметь никакого отношения к гипотезе о связи прививки против кори, краснухи и паротита с аутизмом

[310]

. Наконец, Николас Чедвик, один из сотрудников Уэйкфилда, дал показания, что Уэйкфилд опубликовал результаты, согласно которым у детей, больных аутизмом, в спинномозговой жидкости находили геномную РНК вируса из вакцины против кори, когда уже знал, что анализ был ошибочным. В дальнейшем Уэйкфилд уехал из Англии и основал в Остине в штате Техас клинику под названием “Дом раздумий” (

Thoughtful House

), где предлагал разнообразные “методы лечения” для детей, больных аутизмом.

Барбара Ло Фишер поддерживала Уэйкфилда и в горе, и в радости.

В 2000 году, когда исследования по биологии и эпидемиологии опровергли его гипотезу – и когда от кори погибли четверо детей в Англии и Ирландии, потому что их родители испугались вакцины против кори, краснухи и паротита, – Национальный центр информации о прививках присудил Эндрю Уэйкфилду премию “За отвагу в научных исследованиях”.

В 2002 году, когда Кристен Мадсен с коллегами опубликовала большое, тщательно выполненное исследование датских детей в

New England Journal of Medicine

, где продемонстрировала, что между аутизмом и прививкой против кори, краснухи и паротита нет никакой связи, Фишер отказалась ему верить: “Заверяю вас, это отнюдь не снимает все вопросы для родителей детей, которые развивались совершенно нормально, а потом их привили – и у них начался регресс. Жизненный опыт наталкивается на стену отрицания, которую выстроили наука и медицина”

[311]

В 2004 году, после того как Институт медицины заключил, что все данные явно опровергают гипотезу Уэйкфилда, Барбара Ло Фишер снова усмотрела в этом заговор. “Этот отчет – типичная политическая иммунология, замаскированная под настоящую науку, – сказала она. – Тем самым Институт медицины делает шаг к подрыву своей репутации как независимого учреждения, способного на объективный научный анализ, свободный от влияния государственной политики и промышленной выгоды”

[312]

. Как и в случае с диабетом и рассеянным склерозом, Барбара Ло Фишер отказалась верить, что научные исследования, снимающие с вакцин все обвинения, – это не просто масштабный международный заговор с целью сокрыть истину.

В январе 2010 года, когда Генеральный медицинский совет Великобритании постановил, что Уэйкфилд действовал, “грубо пренебрегая интересами” детей – поскольку делал им спинномозговые пункции, эндоскопию, биопсию кишечника, – “скомпрометировал” врачебную профессию, когда на дне рождения сына заплатил приглашенным детям по 5 фунтов за разрешение взять у них кровь, и “не исполнял обязанностей ответственного консультанта”, поскольку не получил одобрения своих исследований в экспертном совете по этике, Барбара Ло Фишер осталась его верной сторонницей

[313]

. “Инквизиторское дознание Генерального медицинского совета на самом деле не имело отношения к трем врачам, которых они растянули на дыбе и признали виновными почти по всем статьям, – писала она. – Целью всегда было объявить, что наука и политика вакцинации по всем статьям невиновны. И как следует пригрозить тем молодым врачам, которым придет в голову заняться исследованиями или хотя бы поднять вопрос о том, что побочные эффекты прививок нужно определять точнее, – пусть одумаются, заткнутся и покорно отдают честь”

[314]

Неделю спустя, когда

The Lancet

напечатал официальное опровержение статьи Уэйкфилда, Фишер нанесла ответный удар

[315]

. Некорректно проведенные исследования обычно рушатся под бременем невоспроизводимости – официального опровержения и не требуется. Редакции журналов печатают опровержения лишь на те статьи, которые считают сфальсифицированными или искажающими факты. Однако Фишер заподозрила заговор. “Это сигнал остальному научному сообществу: если осмелишься исследовать связь между прививкой и аутизмом, рискуешь карьерой”

[316]

. Барбара Ло Фишер почему-то не упоминает о том, что и до Уэйкфилда многие ученые публиковали статьи о редких трагических побочных эффектах вакцин – и без всякого профессионального риска: например, Уильям Сойер доказал, что вакцина против желтой лихорадки была заражена вирусом гепатита В

[317]

, Нил Натансон продемонстрировал, что вакцина против полиомиелита не была дезактивирована в должной степени и это привело к параличу и смерти детей

[318]

, а Труд Мерфи обнаружила, что первая вакцина против ротавируса вызывала кишечную непроходимость, отчего погиб один ребенок

[319]

. И ученые, и органы здравоохранения подвергли Уэйкфилда остракизму не потому, что он усомнился в абсолютной безопасности вакцин, а потому, что он был неправ – целиком и полностью неправ.

Рис. 12. Эндрю Уэйкфилд выходит с заседания Генерального медицинского совета по обвинению в должностной халатности, июль 2007 года. (Courtesy of Lindsey Parnaby/epa/Corbis.)

Восемнадцатого февраля 2010 года Эндрю Уэйкфилд, чья репутация пошатнулась после опровержения в

The Lancet

, ушел с поста научного руководителя “Дома раздумий”

[320]

. Через два месяца Генеральный медицинский совет вычеркнул Уэйкфилда из списков медицинского реестра, лишив его права вести медицинскую практику в Великобритании

[321]

Через год после того, как Уэйкфилд предположил, что вакцина против кори, краснухи и паротита вызывает аутизм, гипотеза о связи прививок с аутизмом несколько изменилась. В 1999 году Американская педиатрическая академия и Центры по контролю и профилактике заболеваний выразили озабоченность, что дети, возможно, получают в составе вакцин слишком большую дозу соединений ртути, и призвали фармацевтические компании убрать из состава вакцин ртутьсодержащий консервант – тиомерсал

[322]

. Внезапность этих мер встревожила общественность, и возникло несколько групп, которые полагали, что ртуть в вакцинах вызывает аутизм: “Мозг в безопасности” (

SafeMinds)

, “Матери против ртути” (

Moms Against Mercury

), “Спасем поколение” (

Generation Rescue

) и Коалиция в поддержку людей с аутизмом (

Autism Action Coalition)

. Теперь родители боялись не только вакцины против кори, краснухи и паротита, но и всех вакцин, содержавших тиомерсал.

Ученые и сотрудники органов здравоохранения снова откликнулись на сложившуюся ситуацию и провели шесть масштабных эпидемиологических исследований с целью изучить риск аутизма у детей, привитых либо не привитых вакцинами, содержащими тиомерсал. Результаты были четкими и воспроизводимыми: тиомерсал не вызывает аутизма

[323]

. В подтверждение этих данных, после того как весной 2001 года тиомерсал исключили из состава всех вакцин, рекомендованных для детей первого года жизни, заболеваемость аутизмом продолжила расти

[324]

Наука дала четкий ответ на вопрос, может ли прививка или тиомерсал вызвать аутизм. Однако окончательный приговор должны были вынести судебные распорядители в суде по делам о вакцинах.

К июлю 2002 года суд по делам о вакцинах, созданный для решений по индивидуальным искам, получил более трехсот заявлений о том, что вакцины вызывают аутизм. Это было только начало: в итоге набралось более 5000. Чтобы справиться с огромным объемом работы, Гари Голкевиц, который был главным судебным распорядителем Программы компенсаций пострадавшим от прививок с момента ее создания, решил позволить адвокатам истцов отобрать несколько случаев, отражающих основные теории. Хотя решение Голкевица помогло совладать с лавиной исков, основное время в суде досталось Объединенному процессу по делам об аутизме – из восьми судебных распорядителей, восьми секретарей и двух штатных юристов, работавших в программе компенсаций, половина занималась исключительно слушаниями по делам, связанным с аутизмом. И Голкевиц понял, в чем проблема. Хотя он всячески хвалил и истцов, и адвокатов защиты за готовность искать “творческие решения в ситуации, когда не хватает ресурсов”, он ясно видел, что программа находится на грани краха. “У любого трудолюбия, у любой преданности делу есть предел, – говорил он. – И я искренне убежден, что мы дошли до этого предела”

[325]

В ходе Объединенного процесса по делам об аутизме разбирались две теории. Первая – что сочетание вакцины против коклюша, краснухи и паротита с тиомерсалом в вакцинах вызывает аутизм; вторая – что за все отвечает один тиомерсал. Каждую теорию представляло по три случая. Первую теорию представляли заболевшие аутизмом Мишель Кедилло, Йейтс Хэйзелхерст и Колтен Снайдер.

Количество предоставленных улик и свидетельств просто ошеломляло. “Следует понимать, что доказательная база, на основании которой я выношу решение по этому случаю, огромна, – писал один судебный распорядитель. – По сравнению с ней меркнут все материалы дел, которые доводилось рассматривать в рамках программы. В ней 7700 страниц одной только истории болезни Мишель Кедилло. Протоколы слушаний составляют 2917 страниц по делу Кедилло, 1049 страниц по делу Снайдера и 570 страниц по делу Хэйзелхерста. Кроме того, к этим трем делам подшито огромное количество медицинской литературы. Я не пробовал подcчитать общее количество страниц в этих документах, но очевидно, что это десятки тысяч”

[326]

. Объем материалов по делу вынуждал откладывать принятие решения. Слушания по трем показательным делам прошли в июне, октябре и ноябре 2007 года, однако решение было вынесено лишь в феврале 2009 года.

Были и другие соображения. Если бы судебные распорядители вынесли решение в пользу 5000 детей, сумма компенсации достигла бы 4,5 миллиарда долларов, что исчерпало бы резервные фонды. Хотя научные исследования не подтвердили, что вакцина против коклюша, краснухи и паротита или тиомерсал вызывают аутизм, многие полагали, что судебные распорядители вынесут решение в пользу истцов. Во-первых, программа компенсаций совсем недавно вынесла целый ряд решений, не поддержанных научными данными, – самое странное, пожалуй, по нелепому иску Дороти Вердерич, у которой прививка от гепатита В якобы вызвала рассеянный склероз. Ничего хорошего не сулило и то, что программа привлекала “экспертов” вроде Джона Шейна. А ведь судебные распорядители не просто приняли его показания – они еще и согласились с ним. Наконец – и это особенно тревожило, – программу раздирали противоположные интересы. Что она должна делать – строго придерживаться науки или мешать возмущенным родителям подавать иски непосредственно на изготовителей, из-за чего возникнет опасность, что американские дети лишатся вакцин? Суд пытался определить, какая из этих стратегий скорее предотвратит тяжбы наподобие “коклюшных процессов” восьмидесятых годов. Гари Голкевиц считал, что Конгресс так и не дал четкого определения роли программы. За год до первого вердикта по Объединенному процессу по делам об аутизме он сказал: “Налицо две противоборствующие цели, и их борьба самым существенным образом влияет на ход судебного процесса, доводы сторон и в конечном итоге – на то, кто победит”

[327]

Хотя многие опасались иного исхода, судебные распорядители ясно дали понять, что в ходе Объединенного процесса по делам об аутизме намерены придерживаться научных данных – им будет недостаточно правдоподобных теорий (как в деле Алтен) или необоснованных мнений лечащих врачей (как в деле Капиззано). В материалах по делу Колтена Снайдера судебный распорядитель пишет: “Никто из наблюдателей ни на миг не усомнился, что [родители Колтена] очень любят сына и заботятся о нем и искренне убеждены, что состояние Колтена – результат сделанных в раннем детстве прививок. В этом смысле мы наблюдаем точное повторение множества других хрестоматийных случаев, когда родители детей с аутизмом отстаивают свои права. Однако в этом суде, как и во всех других судах,

субъективные представления не дают оснований выносить судебное решение

”

[328]

. “Опыт четы Хэйзелхерстов как родителей ребенка с аутизмом… был очень тяжким. Как человек и как мать я очень тронута рассказом Хэйзелхерстов и в очередной раз выражаю им самое искреннее сочувствие по поводу тех трудностей, с которыми они сталкиваются из-за болезни Йейтса. Однако мой долг

не позволяет выносить решения на основании чувств, а требует тщательного юридического анализа материалов дела

”

[329]

Двенадцатого февраля 2009 года судебные распорядители вынесли вердикты. Решения были единодушными. Все судебные распорядители отвергли идею, что вакцина против кори, краснухи и паротита в сочетании с другими вакцинами, содержащими тиомерсал, вызывает аутизм, не обнаружив ни единого доказательства в поддержку этой теории. Они опровергли и утверждения истцов, что тиомерсал подавляет иммунитет, а вакцина против кори наносит вред кишечнику, проникает в мозг и вызывает аутизм

[330]

. Вердикты были совершенно четкими и не оставляли никакой возможности для успешной апелляции. Одна из судебных распорядителей писала: “К несчастью, истцы по этому делу стали жертвой псевдонауки, целью которой было скорее обеспечить возможность подать в суд, а не приблизить нас к медицинскому и научному пониманию причин расстройства аутистического спектра. Доводы в поддержку теории истцов, давшей основания для открытия дела, были

слабы, противоречивы и неубедительны

. Особенно это очевидно в сравнении с внушительным корпусом эпидемиологических данных, противоречащих их теориям”

[331]

. Другой уподобил теорию истцов сцене из “Алисы в Зазеркалье”: “Чтобы заключить, что состояние Колтена [Снайдера] – результат прививки против кори, краснухи и паротита, беспристрастный наблюдатель должен был бы уподобиться Белой Королеве Льюиса Кэрролла и еще до завтрака поверить в шесть невозможных или по меньшей мере крайне маловероятных фактов”

[332]

Кроме того, судебные распорядители дали понять, что больше не станут слушать джонов шейнов – самопровозглашенных экспертов – по крайней мере в тех случаях, когда ставки так высоки. “Уровень экспертов, предоставляемых истцами, меркнет в сравнении с экспертами мирового класса, предоставляемыми ответчиками”, – писал один из судебных распорядителей

[333]

. Свидетели истцов были подвергнуты сокрушительной критике:

Марсель Кинсбурн, детский невролог, утверждал, что вирус из вакцины против кори попадает в мозг и вызывает аутизм. Судебный распорядитель отметил, что Кинсбурн очень часто давал показания в суде по просьбе специалистов по возмещению вреда здоровью: “Доктор Кинсбурн страдает от порока профессионального свидетеля, получающего значительный доход от показаний [в суде] по делам о вакцинах. За двадцать лет работы Программы по вакцинам доктор Кинсбурн выступал как свидетель-эксперт по крайней мере на 185 процессах”

[334]

. Далее судебный распорядитель отметил, что своим коллегам-ученым и суду доктор Кинсбурн говорил разные вещи: “Когда доктор Кинсбурн писал главу <

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒