Птицы‑анемоны появлялись в фиолетово‑зеленом небе…»

«Птицы‑анемоны появлялись в фиолетово‑зеленом небе…»

Птицы‑анемоны появлялись в фиолетово‑зеленом небе.

Внизу, под облаками, было море, и под ним на страшной

глубине – еще море, еще и еще море, и наконец

подо всем этим – земля, где дымили небоскребы

и на бульварах духовые оркестры тихо и отдаленно играли.

Огромные крепости показывались из облаков.

Башни, до неузнаваемости измененные ракурсом,

наклонялись куда‑то вовнутрь, и там еще –

на такой высоте – проходили дороги.

Куда они вели? Узнать это казалось совершенно

невозможным.

И снова всё изменилось. Теперь мы были в Голландии.

Над замерзшим каналом на почти черном небе летел

снег, а в порту среди черного качания волн

уходил гигантский колесный пароход, где худые

и старые люди в цилиндрах пристально

рассматривали странные машины высокого роста,

на циферблатах которых было написано –

Полюс.

«Сорок дней снеговые дожди…»

Сорок дней снеговые дожди

Низверглись, вздыхая, над нами

Но не плавает со слонами

Дом надснежный – спасенья не жди

Днесь покрыты все горы где тропы

Непрестанным блестящим потопом

Спят сыпучие воды зимы

Раздаются под телом безмолвно

В снежном море утопленник‑мир

Неподвижно плывет и условно.

«Рокот анемоны спит в электричестве…»

Рокот анемоны спит в электричестве

Золото заката возвратилось в черную реку

Стало больно от черного снега

В тот год умерли медные змеи

И верблюды отправились в пустыню за горной водой

Тихо по стенам всходила вода

Карнизы смотрели в океанские дали

Кошки спали на самом краю небытия

И кто‑то говорил во сне

Странно приподымая руку

О самом страшном –

О измене