Египетский стиль

Египетский стиль

Стиль – некое единство, в котором каждая часть определяет собой целое; уравнение, в котором всегда можно безошибочно подставить недостающие члены, обломок по которому не составляет труда реконструировать целое, и наоборот, грандиозное монолитное, тотальное целое, определяющее каждую мелочь.

При дворах фараонов жили художники (в широком значении этого слова), которые были не только мастерами своего дела, но и хранителями, аккумуляторами всего культурного комплекса, творцами тысячелетиями существовавших традиций. Изначально созданные народом традиции оттачивались формировались и трансформировались художниками.

Египетское искусство представляет собой жесткое, почти насильственное соединение двух художественных принципов – натурально, свободно исполненной детали и условного, традиционного застывшего целого – египетская пластика не столько статична, сколько остановленная.

Реальность, почти осязаемая точность мельчайших деталей, делает условное, скованное при всем своем необычном изяществе магическое, ритуальное искусство Египта базой традиций реального, характерных для палеолита и перешедших в неолитические изображения.

Египетская цивилизация как сложный замысловатый механизм, сконструированный ради движения, но механизм этот заклинило, и он застыл навсегда. Египет жил медленно, поэтому жил долго.

Образ мира и красоты у египтян был иной, чем в античной Греции. Этот образ был резко подчеркнутым в отношении целевой направленности, пространство понималось как процесс осуществления цели. Ощущение красоты становится признаком глубины пространства и превращает время в третье измерение, в удаленность. Поэтому египетское искусство стремится к плоскостному воздействию, «длинна и ширина» дают ощущение протяженности жизни.

Рельеф (в отличие от античного) с трудом связывается с плоскостью, его фигуры движутся. Все неудержимо стремиться к одной цели. Господство горизонтальных и вертикальных линий и прямых углов, стремление избежать неожиданных ракурсов усиливают принцип двухмерности и изолируют переживания пространственной глубины, совпадающей с направлением пути и целью – гробом. Это искусство не допускает никакого отклонения, облегчающего напряжение души. Путь к гробу лишь пролог к главному содержанию культуры. Ведь гроб это дорога в вечность.

Эстетике египетского стиля свойственна полнота выражения. Характер этой полноты не всегда можно выразить вербально. Глубокое безмолвие – таково первое впечатление – вводит в заблуждение относительно силы его жизненности. Здесь нет культа обнажать высшие способности души.

Мистерии (духовные драмы), культ скопического служения Изиды, музыка (первый орган - гидравлос).

Египетская культура пропитана ритмом. Ее уникальным феноменом можно считать концентрацию рабочей силы и создание основ организации, которые сделали возможным выполнение работ невиданных ранее масштабов. Это возможно только при огромной восприимчивости к ритму.

Вывод

Многие категории эстетики сложились задолго до того, как появилось само это слово. В египетской культуре мы встречаемся с понятием стиля и ритма. Возникает представление о красоте и протяженности пространства и времени. Парадоксален знак красоты, понимаемый как дорога к смерти. Тягуче время, но в то же время оно воспринимается как ясный символ движения. Динамика застылости.

Античная эстетика.Основная терминология и главные понятия эстетики в европейско-средиземноморском ареале сложились в Древней Греции и затем в той или иной форме развивались до появления собственно дисциплины эстетики. К ним относятся такие термины и понятия, как красота, прекрасное, возвышенное, трагедия, комедия, катарсис, гармония, порядок, искусство, ритм, поэтика, красноречие, музыка (как теоретическая дисциплина), калокагатия, канон, мимесис, символ, образ, знак, свет, цвет и некоторые другие. Не все из них в древности имели тот смысл, в котором их употребляет современная эстетика

Далее рассматриваются отдельные, достаточно популярные и влиятельные в свое время эстетические теории, относящиеся к разным историческим эпохам и оказавшим большое влияние на современные эстетические взгляды. Приводимый обзор позволит составить общее представление об эстетике и ее своеобразии.

В теориях искусств на первое место выдвинулось понятие мимесиса(подражания) во всех его модификациях – от копирования форм видимой действительности (особенно в живописи – художники Зевксид, Апеллес, Эвфранор) до «подражания» идеям и эйдосам (образам) духовного мира.

В качестве примеров античных эстетических теорий рассматриваются влиятельные не только в античности, но и позднее — включая и современность – концепции Платона и Аристотеля.

Платон. Ни Платон, ни его предшественники не использовали термины «искусство» и «изящные искусства» в том смысле, в каком они употребляются сегодня. Но понятия, которые позднее стали связываться с этими терминами, начали складываться и получили первоначальную формулировку в творчестве Платона.

Платона особенно интересует место поэзии и музыки среди других подражательных искусств. Особенно его занимает соперничество поэтов и философов.

Платону кажется очевидным, что поэты толкуют о предметах, в которых сами не сведущи. Поэзия не имеет ничего общего ни с искусством, ни с наукой. В «Ионе» Платон отрицает общепринятую точку зрения, что поэты являются мудрецами и наставниками людей. Он сравнивает магический дар поэтов с лишенной разума силой магнита. Они создают свои прекрасные поэмы не благодаря умению, а в состоянии вдохновения и одержимости. Происходит это не по умению, а по божественному наитию. Поэты поистине не ведают, что творят. В «Законах» Платон говорит об отсутствии мудрости в поэзии и даже о том, что поэты не находятся в здравом рассудке.

Настоящий мастер своего дела привержен научной истине. Подлинный мастер – это справедливый законодатель, философ-правитель. Платон считает, что искусство поэта заключается в подражании (копировании). Называя поэтов «подражающей массой», он рекомендует изгнать их из идеального государства или существенно ограничить их права.

Причиной резко отрицательного отношения Платона к поэтам, в основе искусства которых лежит, как он считает, подражание, является принимаемая им общая схема бытия.

Бытие предполагает три слоя: к высшему относятся «идеи», или «формы», предметов; к промежуточному – объекты физического и практического мира и к низшему – тени и отражения реальных предметов и фактов. Для любого вида предметов имеется только одна «идея», и эта «идея» постоянна, реальна и истинна. «Идея» отвечает истинной характеристике предмета. Только мудрость философа-правителя, являющегося вместе с тем наиболее искусным мастером, позволяет ему постигать и осмысливать истинное и реальное единство идеи и объекта. Ремесленники и все категории деловых людей имеют дело с предметами второго порядка. Они создают кровати, стулья, корабли и одежду, ведут войны, ведают политикой и законами. К третьему разряду принадлежат поэты и художники, создающие только образы тех вещей, которые относятся ко второй ступени.

Платон сравнивает творчество поэтов и художников с отражательной способностью зеркала. Как зеркало механически воспроизводит все предметы, так и художник- копировщик может изобразить внешний вид любой вещи, хотя ничего не смыслит в подлинных характеристиках или идеях предметов.

Для Платона риторы и повара, закройщики и портные, драматурги и реалистические живописцы – явные собратья, так как все они создают привлекательный наружный вид путем слепого копирования чисто внешней формы истины, идеала или предмета.

Однако Платон все-таки пытается разграничить различные виды творчества. Он говорит: есть два вида творчества – божественное и человеческое. К первой группе относятся точные копии оригиналов, ко второй – фантомы, в которых таится нечто ложное.

К живописи эту классификацию Платон применяет следующим образом. Во-первых, существует такой вид рисунка, который является удачным подражанием оригиналу и соответствует ему по длине, ширине, глубине и окраске, хотя как «подражание» и относится к другому роду существования; во-вторых, существуют многочисленные произведения живописи, изображающие оригиналы с точки зрения художника, и поэтому искажающие присущие им черты. Платон выступает против последней категории подобий, или фантомов, против фантастических, а не похожих изображений. В «Софисте» один из беседующих говорит о распространенной в то время манере искажать крупные статуи ради большего внешнего эффекта. Такое приспособление композиции к определенному углу зрения представляет собой отказ от истины и уклонение к фантастическому искусству.

Аристотель. Большая часть эстетических проблем, рассматривавшихся Аристотелем, обсуждалась в свое время Платоном. Так, например, свою «Поэтику» Аристотель начинает общим положением, что искусство поэзии и искусство музыки являются различными видами подражания. Утверждение, что развлекательные виды искусства – всего лишь простое подражание, неоднократно встречается у Платона.

В «Поэтике» же Аристотель пишет, что в трагедии должны быть эпизоды, вызывающие чувства жалости и страха, благодаря которым происходит катарсис («очищение») этих эмоций (в душе зрителя). Раньше, в «Законах», Платон рекомендовал музыку и танцы в качестве средства от страха. В «Политике» Аристотель исследует воспитательное влияние музыки и других видов искусств. Платон тоже в свое время горячо и упорно занимался вопросом о важном значении музыки, танцев и поэзии в деле воспитания детей. Многие свои эстетические идеи Аристотель заимствует у Платона.

Тем не менее, несомненно, что эстетические воззрения Аристотеля — это совершенно иная интеллектуальная атмосфера, отличная от платонизма. В платоновских «Федре» и «Пире» искусство разъясняется с помощью искусства; в аристотелевских же «Поэтике» и «Политике» искусство подвергается тщательному рассудочному анализу. У Платона намечается явное противоречие между пристрастием к красоте и отрицанием поэзии. Аристотель, тоже ценящий красоту, спокойно занимается анализом поэзии, поскольку к его времени противоречие между красотой и поэзией уже перестало ощущаться.

В своей доктрине о происхождении мастерства Аристотель прямо отвергает версию Платона о происхождении искусства от Прометея. По мысли Аристотеля, мастерство (технэ) возникло в силу природной ловкости рук человека, соединенной с его стремлением подражать творцу этих рук. Ибо, применяя свою природную изобретательность, человек тем самым подражает природе. Аристотель подчеркивает наличие в самой природе красоты и порядка. По мнению Аристотеля, не огненное откровение с неба и не тернистое восхождение к вечной красоте, а изобретательное подражание законам матери-природы создает искусство. Однако искусство идет дальше: оно способно усовершенствовать природу, но только после длительного ее изучения.

Истолкование Аристотелем природы своеобразно. Он считает природу разумной и справедливой. «Природа» Аристотеля — это энергия, направленная к определенной цели. Природа, по Аристотелю, в первую очередь – постоянное становление, жизненный процесс, т.е. возникновение, развитие, воспроизводство и исчезновение вещей по определенному закону. Точно так же и искусство – это процесс созидания и формирования предметов, т.е. движение, вызванное в той или иной среде душой и рукой художника. Природа и искусство – это две основные движущие силы мира. Искусство в целом характеризуется появлением на свет новых вещей, т.е. изобретательством, основанным на предварительном обдумывании. Таким образом, искусство – дело рук человека, подобное божественному созиданию, ибо искусство соревнуется с природными процессами, а бог является главным двигателем природы.

Увлечение Аристотеля идеей органического процесса влияет на его концепцию «подражания» применительно к подражательному искусству музыки и поэзии. Здесь Аристотель опять-таки следует своему обычному генетическому методу. Подражание не как копирование, а как подражание сущности бытия.

Поэтическое искусство, говорит Аристотель, породили две и притом естественные причины. Первая из них – подражание. Подражание присуще людям с детства, и они тем отличаются от прочих животных, что наиболее способны к подражанию. Однако изначально присущая человеку способность подражания должна была долго развиваться, прежде чем она стала высокой формой искусства, достойной называться «созиданием в соответствии с разумной идеей».

Аристотель сопоставляет развитие подражания с развитием моральных качеств человека и с процессом познания.

Прекрасное тем и отличается от непрекрасного, а произведения искусства от действительности, что в прекрасном и в произведениях искусства разрозненные элементы соединены вместе. При этом подобно тому, как в области познания имеются первоначальные ощущения, т.е. дологические элементы, так и в области искусства есть дотехнические элементы, предшествующие художественной комбинации и необходимые для ее создания.

Таковы, например, цвета в живописи, отдельные звуки гаммы – в музыке, слова, обладающие ясным значением, – в поэзии и риторике, отдельные факты страданий, превратностей судьбы, заимствованные из жизни отдельных лиц и истории целых народов и служащие сырым материалом для драматурга и т.д.

Очень высоко Аристотель оценивает трагедию. Функция подражания достигает своей цели и производит особо совершенный продукт, когда результатом ее является хорошая трагедия. С точки зрения Аристотеля, степень обобщения служит мерилом высшего качества, как в области научных знаний, так и в подражательном искусстве. Именно поэтому трагический сюжет является образцом эстетического порядка. Трагедия содержит в себе больше составных частей и больше различных изобразительных средств, чем другие виды искусства. Музыке и танцу не хватает логически развертываемой мысли в ее словесном выражении. Ваянию и живописи недостает логически совершенной речи и музыки. Эпической поэме не хватает зрелища и музыки, к тому же по своей структуре она более расплывчата и рыхла.

Единство действия в трагедии, по существу, аналогично высшей форме проявления разума в области научного мышления. В одном месте Аристотель даже называет трагедию философским произведением. Превосходство искусства над опытом заключается не только во всеобщности искусства, его широте и объеме, но и в том, что оно объясняет природу вещей. «Знание и понимание мы приписываем скорее искусству, чем опыту, и ставим людей искусства выше по мудрости, чем людей опыта... дело в том, что одни знают причину, а другие – нет. В самом деле, люди опыта знают фактическое положение (что дело обстоит так-то), а почему так – не знают; между тем люди искусства знают «почему» и постигают причину».

Искусство, по мысли Аристотеля, всегда менее совершенно, чем философия, однако характер и масштабы единства, которыми должна отличаться, в частности, хорошая трагедия, роднят искусство с философией. Трагедия по сравнению с другими видами искусства является наиболее совершенным видом подражания.

Различие эстетических воззрений Платона и Аристотеля. Если сравнить эстетические воззрения Платона и Аристотеля, можно сказать, что Платон рассматривает подражание как низшую функцию и считает, что искусство не способно на широкие обобщения, а представляет лишь индивидуальный взгляд. У Аристотеля общее внутренне присуще искусству, и поэтому трагедия может оказываться «философичнее и серьезнее истории».

Таким образом, согласно Аристотелю искусство проистекает из двух главных источников: интереса человека к воспроизведению жизненных явлений и его любви к творчеству.

В отличие от Платона Аристотеля ничуть не пугает то, что искусство доставляет удовольствие или наслаждение. Особое удовольствие способна доставить трагедия благодаря катарсису – очищению души человека от страстей, от крайностей и чрезмерностей посредством страдания и страха.

Что касается отношения к художнику, Аристотель считает, что по своим психологическим качествам поэты не только не уступают торговцам и руководителям гимнастических школ, как заявил однажды Платон, но относятся к высшей категории граждан наряду с философами и государственными деятелями.

Поэзия, утверждает Аристотель, требует от человека особого таланта. Он должен обладать большим воображением и уметь перевоплощаться. Как раз эта способность перевоплощения, гибкость, характерная для «подражающей массы», низводит ее, по мнению Платона, на низшую ступень.

С точки зрения Аристотеля, гибкость, столь характерная для поэта, в известном смысле характерна также и для философа. Быть высокоразвитым в умственном отношении – значит с исключительной гибкостью реагировать на специфический характер любого явления. В процессе познания душа философа как бы перевоплощается во все те объекты, которые он познает, точно так же как драматург, создавая пьесы, должен входить в роль всех действующих лиц. Талант и величие поэта и философа в равной степени заключаются в особой восприимчивости.

Платон противопоставляет философа, созерцающего общие истины, художнику, изображающему только отдельные аспекты отдельных вещей. Аристотель же утверждает, что склонность к обобщению присуща и тому, и другому.

Различие эстетических воззрений Платона и Аристотеля в глубине своей связано с тяготением их к разным, несовместимым системам категорий — общих, универсальных понятий, образующих те координаты, в рамках которых движется мышление каждой культуры и без которых оно хаотично и аморфно. В центре одной из этих систем стоит бытие, беспрерывное повторение одного и того же, центром другой системы является становление, непрерывное обновление мира.

Можно выделить, таким образом, две основные линии, или тенденции, в эстетике, противостоявшие друг другу в течение многих столетий. Первая из них – это платоновская линия, исходящая из представления мира как бытия и выше всего ценящая в искусстве подражание, не привносящее ничего нового. Вторая – это аристотелевская линия, склонная представлять мир как бесконечное становление и высоко оценивающая новизну в творчестве художника.

⇐ Предыдущая 12