Объяснение к пункту 2.. Объяснение к пункту 3.

Объяснение к пункту 2.

Воспроизводство светского мышления осуществлялось в России разными сословиями и классами российского общества — дворянами, крестьянами, рабочими и буржуазией. Все они брали на себя функции полезного исторического работника, создавали общество и культуру по образу своему и подобию, в результате чего сформировались четыре одноименно названных, относительно самостоятельных культуры светского типа — дворянская, крестьянская, пролетарская и буржуазная[1].

Объяснение к пункту 3.

Каждая из 4-х культур светского типа имела свою фундаментальную идею, а также восходящую и нисходящую стадии развития. В итоге эти культуры, с одной стороны, некогда зарождались, достигали расцвета и склонялись к упадку, а с другой — создавали внутри себя подве культурные формы, противоположные по смыслу и предназначению (ранняя и поздняя или восходящая и нисходящая)[2]. При этом носители восходящих культур придерживались идеала светского коллективизма, а нисходящих — светского индивидуализма. Эти идеалы и определяли в конечном итоге облики ранних и поздних форм светской культуры[3]. Как элементы этих форм, философские представления складываются, с одной стороны, в пределах относительной самостоятельности дворянской, крестьянской, пролетарской и буржуазной культур, а с другой — с учетом специфических запросов восходящих и нисходящих циклов их развития. В итоге историко-философский процесс обретает вид смены философских систем, при этом каждая из его систем несет в себе "отпечаток" сословной принадлежности и является сгустком духовного опыта дворянства и крестьянства, рабочего класса и буржуазии. Их опыт подсказывает, что в чередовании событий философской мысли наблюдаются те же подъемы и спады, которые есть в самой практической жизни, что непрерывность их взлетов и падений составляет основу не только философской, но и всей духовной жизни общества[4].

Из рассуждений подобного рода и складывается образ второй части истории русской философии, который включает в себя: 1) философию эпохи восходящего и нисходящего развития дворянской, разночинской и пролетарской культур; 2) необходимость рассмотрения в каждой культуре и контекста развития русской философской мысли, и самой философской мысли.

Все эти ракурсы крайне важны для понимания истории русской философии.

[1] Естественно, что элементы светской культуры имели место и в более ранние периоды русской и европейской истории. В Европе, например, одна из них сложилась в Древнем мире (Античная культура), другая — в Средневековом мире (культура Возрождения или Ренессанса), третья – в Новом мире (светская часть культуры XVII-XXI веков). Элементы светской духовной власти были, например, очень развиты в Римской империи, но в эпоху средневековья они подчинились духовной власти католической церкви, в Византии же, напротив, элементы светской духовной власти получили преобладающее значение... Однако во всех случаях светская культура в целом заняла ведущее положение лишь в Новое время: в Европе — с XVII в., а в России — с XVIII в. Только здесь светские элементы завладели ядром культуры и стали определять основную направленность развития как исторического процесса, так и духовной культуры.

[2] Ранние и поздние культуры нужно рассматривать как диалектические противоположности, которые не могут существовать друг без друга, они появляются и исчезают одновременно, как семена жизни и смерти, в историческом процессе они меняются местами — с ведущего на ведомое и наоборот.

[3] Общественный смысл творчества интеллигенции соответствовал, в основном, тому, какой ею избирался идеал, а выбор самого идеала зависел от того, какими глазами она смотрела на мир. Там, где общественная жизнь двигалась вперед, наша интеллигенция видела мир преимущественно глазами сословий, организующих его по образу своему и подобию. Различие состояло лишь в том, что в качестве образца аристократическая интеллигенция выставляла дворянское сословие, а разночинская — крестьянское. В эпохи же упадка этих сословий ситуация принципиально изменялась: интеллигенция начинала смотреть на мир глазами индивидуума, находящегося вне общественной связи. Самого индивидуума она понимала по-разному: аристократическая интеллигенция видела его прообраз в отдельно взятом дворянине, а разночинская — в отдельно взятом крестьянине, которых они не без основания отождествляли с образом дворянина-интеллигента и разночинца-интеллигента. Все идеалы концентрировали в себе различные способы единого познания русской действительности, но группы интеллигенции, представлявшие общественные и индивидуалистические идеалы, никогда не понимали друг друга больше, чем европеец понимал китайца; потому одна интеллигенция мало или совсем не учила другую интеллигенцию. Нельзя сказать, что духовный опыт, приобретенный интеллигенцией в течение всего времени, исчезал навсегда из ее памяти. Опыт никуда не исчезал, он лишь придавал сознанию такую форму, в которой все прошлые уровни мирочувствования становились элементами его структуры, развернутой в глубину и исподволь ожидающей будущих перемен.

[4] Благодаря их опыту, мы можем в ранних культурах увидеть красоту весеннего пробуждения и цветения мира, рассчитанную на использование ее широкими слоями населения, а в поздних — красоту осеннего истощения и отцветания мира, соответствующую вкусам аристократических натур. Наконец, не забывая об утонченности сознания идеологов, в тех же культурах можно найти и элементы их ограниченности, односторонности: в ранних культурах — необычайную скудость понятий, характеризующих индивидуальную жизнь человека, а в поздних — невероятно убогую картину коллективной жизни общества.

⇐ Предыдущая 12