Классный час из цикла классных часов «Песни Великой Отечественной войны и о Великой Отечественной войне»

    В старинном болгарском городке Пловдиве на вершине холма возвышается памятник – монументальная фигура советского солдата, символ памяти всех павших воинов, ценой своих жизней освободивших Болгарию от ужаса фашизма. Это место священно и дорого для жителей Пловдива. Каменный солдат получил в народе ласковое и певучее имя Алёша, под которым его знает каждый болгарин.

    Советский композитор Эдуард Колмановский, посетивший Болгарию в 1962 году был очень тронут историей «Алеши», и, вернувшись на Родину, поделился душевным откликом со своим другом и поэтом К. Ваншенкиным. Красивые поэтичные строки родились на одном дыхании, и уже вскоре, в 1966 году появилась новая песня, впервые прозвучавшая в Болгарии, у подножия русского воина-освободителя.

    Песня «На безымянной высоте» поэта Михаила Матусовского и композитора Вениамина Баснера была написана в 1963 году. Это песня о событиях военных лет была написана почти через 20 лет после окончания военных действий. События, о которых рассказано в этой песне, не вымышлены. На границе Калужской и Смоленской областей есть поселок Рубежанка. Недалеко от него высота, обозначенная на картах военного времени отметкой 224,1 метра. Сколько таких высот оказывались подчас серьезной преградой на пути наших войск, освобождавших свою землю?

    Много раз поднимались в атаку наши воины, пытаясь выбить фашистов с этой высоты, но безуспешно. Эту боевую задачу взялась выполнить группа солдат 718-го стрелкового полка в составе восемнадцати сибиряков-добровольцев, которую возглавлял лейтенант Евгений Порошин. Ночью они подошли вплотную к укреплениям врага и после боя овладели высотой. Но это было лишь одной задачей, не менее сложно было удержать ее.

    Атаки противника продолжались волнообразно, одна за другой. Русские солдаты нуждались хотя бы в кратковременной передышке, чтобы сменить и перезарядить пулеметные и автоматные диски, отхлебнуть из фляжки глоток воды. В этот момент один из них, Николай Годенкин, решил отвлечь огонь врага. В окровавленной и изодранной гимнастерке поднялся он во весь рост и пошел прямо на противника. Рука его была перебита, и потому он держал автомат в правой руке, стреляя из него на ходу. Так он прошел метров пятнадцать — двадцать. В течение всей ночи 17 солдат удерживали высоту, отбивая атаки превосходящих сил немцев (до 300 солдат).

    «Впервые об этом сражении я услышал от редактора дивизионной многотиражки Николая Чайки, когда служил в газете 2-го Белорусского фронта, – вспоминает поэт М. Л. Матусовский. — Рассказ поразил меня. Позже я познакомился и с героями, оставшимися в живых. А припомнилось мне все это снова, когда в начале 60-х годов режиссер Владимир Басов пригласил меня и композитора Вениамина Баснера работать вместе с ним над фильмом «Тишина» по одноименному роману писателя-фронтовика Юрия Бондарева. Басов попросил нас написать песню, которая как бы сфокусировала в себе фронтовую судьбу двух главных героев картины. Песню, не поражающую масштабностью и размахом событий. И тогда я вспомнил этот бой. В истории Великой Отечественной войны он только маленький эпизод, но как велико его значение!..»

    Стихи были написаны, но с музыкой к ним дело не шло никак. После нескольких забракованных вариантов, мелодия совершенно неожиданно родилась в вагоне дневного поезда по дороге домой. Эту мелодию, родившуюся под стук вагонных колес, мы и слышим в картине, которая вышла на экраны страны в 1964 году. Пел песню за кадром артист Лев Барашков.

    После выхода фильма «Курская дуга» песня стала известнее фильма, ее пели повсюду. Выяснилось, что после боя за высоту в живых осталось лишь двое… Один из них — Герасим Ильич Лапин — был оглушен и контужен в том бою. Засыпанный землей от разрыва снаряда, он пролежал до наступления темноты, а потом добрался к своим войскам. Другой защитник высоты — Константин Николаевич Власов — был ранен, попал в плен. Бежал, скрывался в лесу, а затем воевал в партизанском отряде.
Оба они дожили до того дня, когда на месте их боя и гибели их товарищей был сооружен памятник. Рядом с ним — землянка, над которой высится та самая «обгоревшая сосна» из песни. Ближе к дороге — музей. «Я тоже не однажды бывал в этом музее. Внутри огромного холма — землянка в три наката, — пишет М. Л. Матусовский, — Заходишь вовнутрь, и у вас возникает ощущение, что бойцы только покинули ее. Нарубили лапник повесили шинели и каски. В углу стоит телефонный аппарат. А на деревянной стене в металле вычеканены строки из нашей песни:

Мы не забудем, не забудем
Атаки яростные те —
У незнакомого поселка
На безымянной высоте…

    И когда там, на безымянной, звучала эта песня, я испытывал огромное волнение. Когда мы с композитором ее писали, нам не представлялось, что песня наша найдет такой отклик в душах людей — и ветеранов, и молодых…»

    Всем в нашей стране хорошо знакома незабвенная песня «Журавли» с ее полными трагической лирики стихами, задушевной мелодией и красивейшим припевом без слов, по праву считающаяся лучшей песней о Великой Отечественной войне. Эта песня также родилась почти через 20 лет после окончания войны.

    Авторами текста являются на дагестанский поэт Расул Гамзатов в переводе на русский язык Наума Гребнева, музыка Яна Френкеля. Песня посвящена солдатам, погибшим во время военных действий. Конкретное посвящение — Марку Бернесу («Марку Бернесу, для которого эта песня стала последней»).

    Но мало кто знает, что первоначальный вариант слов песни, вернее, тогда еще только стихотворения, значительно отличался от того, который вот уже более сорока лет бессмертно звучит на концертах, по радио. Смертельно больному раком легкого Марку Бернесу попались на глаза опубликованные в журнале “Новый мир” (номер 4 за 1968 г.) стихи Расула Гамзатова “Журавли” в русском переводе Наума Исаевича Гребнева (1921-1988):

Мне кажется порою, что джигиты,

В могилах братских не были зарыты,

А превратились в белых журавлей…

Они летят, свершают путь свой длинный

И выкликают чьи-то имена.

Не потому ли с клином журавлиным

От века речь аварская сходна?

Летит, летит по небу клин усталый –

Мои друзья былые и родня.

И в их строю есть промежуток малый –

Быть может, это место для меня!..

    Стихотворение понравилось Бернесу, который был легендой уже при жизни. Он попросил разрешения у Гамзатова поработать над текстом. На сохранившемся в архиве Марка Наумовича экземпляре журнала – его вопросы и правка. В результате «джигиты» уступили место солдатам всех народов, павшим в той страшной войне, а «речь аварская» – общечеловеческой боли и скорби. Стихотворение обрело более широко значимый, всеохватывающий смысл. В сотрудничестве с замечательным композитором Яном Абрамовичем Френкелем (1920-1989) создавшем ранее немало других произведений песенной классики, Бернес записал «Журавлей» и попросил смонтировать на кассете четыре песни – также «Три года ты мне снилась», «Романс Рощина» и «Я люблю тебя, жизнь» и поставить ее на похоронах. Через полтора месяца Марка Наумовича не стало.

    Бернес записывал «Журавлей», когда он уже с трудом передвигался, но тем не менее 8 июля 1969 года сын отвёз его в студию, где артист записал песню. С одного дубля… Эта запись стала последней в его жизни. Как писал биограф Яна Френкеля, композитор Юрий Рабинович: «Бернес, после того как услышал музыку, торопил всех, как можно скорее записать песню. Как говорил Ян, он предчувствовал свою кончину и точку в своей жизни хотел поставить именно этой песней. Запись для Бернеса была неимоверно тяжела. Но он мужественно вынес всё и записал «Журавлей».

    Очень индивидуальна и своеобразна манера исполнения Бернеса — он не столько поёт, не столько растягивает слова в пении, сколько «проговаривает» слова песни. Для хороших стихов, где каждое слово весомо, такое особое исполнение порою оказывается предпочтительным.

    С 1986 года 22 октября в Дагестане, на родине автора текста песни, Расула Гамзатова, ежегодно проводится «Праздник белых журавлей» — день памяти погибших солдат, в последнее время приобретающий всероссийский масштаб.

    Примечательна история создания песни-реквиема «Бухенвальский набат». Эта песня была написана поэтом Александром Соболевым, участником войны, евреем по национальности. Хотя песня конкретно касается концентрационного лагеря в Бухенвальде (Германия), но она звучит как напоминание о преступлениях фашизма, о безвинных жертвах, память о которых священна. Песня известна и популярна не только в России, но и в мире.

    «Бухенвальдский набат» - песня, облетевшая всю планету, ставшая своего рода символом борьбы народов за мир. Кажется невероятным, но почти за сорок лет жизни «Бухенвальдского набата» никогда не объявлялось имя автора слов.

    Звали его Александр Соболев. Летом 1958 года Соболев с женой Татьяной отдыхал в городе Озеры Московской области. В тот год в Германии состоялось открытие мемориала второй мировой войны «Бухенвальд». Сообщение радио о том, что на деньги, собранные жителями ГДР, на территории бывшего лагеря смерти возведена башня, увенчанная колоколом, набат которого должен напоминать людям о жертвах фашизма и войны, и дало толчок к написанию стихотворения. Как вспоминает вдова поэта, уже через два часа после этого сообщения Александр Владимирович прочитал ей:

«Сотни тысяч заживо сожжённых
Строятся, строятся в шеренгу к ряду ряд...»

    Соболев отнес эти стихи в «Правду». По наивности он полагал, что в центральной партийной газете к ним отнесутся с заинтересованностью, особенно если учесть, что война окончилась не так давно, что автор -фронтовик, инвалид войны второй группы. Однако в «Правде» были другие критерии. Газета партийная, а автор стихов - беспартийный, к тому же еврей. Стихи не просто вернули безо всяких объяснений, они были все перечеркнуты.

    Тогда Соболев понес их в «Труд». В «Труде» они понравились, и в сентябре 1958 года «Бухенвальдский набат» был напечатан. И автор послал его композитору Вано Мурадели.

    Уже через два дня Вано Ильич позвонил по телефону и сказал: «Пишу музыку и плачу... Какие стихи!»

    С только что написанной песней Мурадели пошел на радио. Но... там песня была встречена холодно, если не сказать хуже. Художественный совет Всесоюзного радио «мягко упрекнул» уважаемого Вано Ильича за нетребовательность к тексту, а один очень известный в то время поэт-песенник сказал: «Это же не стихи, а мракобесие...»

    Но, видимо, предначертанную свыше счастливую судьбу песни было не дано перечеркнуть никаким чиновникам. Как раз в то время шла подготовка к Всемирному фестивалю молодежи и студентов в Вене. В ЦК ВЛКСМ, куда Соболев пришел с «Бухенвальдским набатом», его оценили как подходящий по тематике и «спустили» песню «к исполнению» в художественную самодеятельность. В Вене она была впервые исполнена хором студентов Уральского университета и буквально покорила всех. Это был триумф. Её тут же перевели практически на все языки, и участники фестиваля разнесли ее по миру.

    Однако на родине, в СССР, песня стала известна позднее, когда вернулась в документальном фильме «Весенний ветер над Веной». Теперь уже и здесь остановить её распространение было невозможно. Её взял в свой репертуар Ансамбль песни и пляски Советской Армии под управлением Б.А. Александрова. Непревзойденным исполнителем этой песни стал также М. Магомаев.

    Песня «Майский вальс», в том виде, которую мы привыкли слушать по сей день, впервые прозвучала в эфире 30 декабря 1985 года в исполнении народного артиста Белоруссии, заслуженного артиста Российской Федерации Ярослава Евдокимова на фестивале советской песни «Песня года» 1985 года. Автор музыки — композитор Игорь Лученок, автор слов — Михаил Ясень.

    Созданию этой песни предшествовала целая история. Существует две версии — народная и официальная.

    Народная версия:

    В одном из домов освобождённой Вены советские солдаты обнаружили почти не пострадавшее пианино. Кто-то из воинов, умевший играть, открыл крышку, попробовал наиграть «Венский вальс». Получилось. И вдруг откуда-то, словно из-под земли, донеслись звуки скрипки — играли ту же самую мелодию. Не сразу, но удалось найти вход в подвал, откинули завалы — и помогли оттуда выбраться хозяину дома — музыканту со всей его семьей.

    Австрийцы были удивлены, что советские солдаты знают музыку их Родины. Но попробовали подыграть — кто на чём мог.

    А вскоре прямо на улице играл сборный оркестр — скрипки, гармони, гитары, балалайки, контрабас, то самое пианино — его вытащили совместными усилиями. Играли музыку самую разнообразную, пели, плясали — Вена праздновала освобождение. Советские солдаты возлагали цветы к памятнику Иоганну Штраусу. Может, это событие и послужило мотивом для написания «Майского вальса»?

    На улицах освобожденной Вены повсюду звучала музыка, люди танцевали, была весна 45 года

    Официальная версия:

    Песня родилась более 30 лет назад. Поэт-фронтовик Михаил Ясень заглянул в дом композиторов и положил на стол стихотворение.

    Юношеские переживания с фронтовых дорог подсказывали ритм и тональность художественных строк. Когда советские войска освобождали Австрию, автору слов артиллеристу Михаилу Гольдману, известному как Михаил Ясень, был 21 год. Михаил сочинил на русском и белорусском языках около сотни стихов о войне, многие из которых стали песнями. Среди них и «Майский вальс», который стал всеми любимым и популярным.

    Текст стихотворения сразу понравился композитору Игорю Лученку, лёг на душу. Буквально через несколько дней мелодия была готова.

    …«Я многим обязан Михаилу Ясеню, вообще, в таком непростом деле, как создание песни, многое зависит от текста. Талантливый, сердечный стих воспламеняет композитора, вызывает у него горячие ответные чувства, дает толчок творческой мысли».

    Очень часто упоминается отрывок из интервью композитора песни:

    «Самое высшее признание, когда утверждают, что мои песни — народные. Однажды на Полесье пожилой человек, ветеран войны, сыграл мне на аккордеоне „Майский вальс“ … „Эту песню, — сказал он, — я услышал в 45-м в Праге“. Я уточнил, что песня написана мною, в 85-м, но он стал настаивать — песня народная! И это для меня было наивысшей похвалой»

    Своеобразно воспринимается Дунай в песне. Он выступает символом мира, дружбы и любви. Река берет начало в южной Германии и полноводным течением духовно объединяет народы Европы, и движение её течения — как и ритм вальса: спокойно-величественное, нежно-элегантное, а кое-где и быстрое, стремительное.

    Песня-праздник. Так можно охарактеризовать это произведение. Весной 45-го подводился итог 4-летней войны, которая принесла трагедию в каждый дом, разрушения городов, уничтожение памятников, разграбление музеев.

    Кем был солдат, который играл на «старой израненной в битвах гармони» перед собравшимися его послушать жителями «Вены спасенной»? Этим гармонистом мог быть любой из тысяч солдат, принесших свободу народам Европы. Сейчас это выяснить почти невозможно. А какой вальс исполнял солдат? Возможно, это были «Волны Дуная», а может «В лесу прифронтовом». Об этом в песне не сказано, только мы слышим такие слова:

Легко вдохновенно и смело
Солдатский вальс этот звучал,
И Вена кружилась и пела,
Как будто сам Штраус играл.

    «Майский вальс» стал народным произведением. Он звучит в эфире, со сцен, его исполняет молодёжь и ветераны. Как точно композитор и автор слов прочли то настроение и воспоминания, которые ветераны хранят в своём сердце.

    Безусловно, любая стоящая кинокартина, вышедшая на экран, запоминается не только сюжетом, действующими персонажами, игрой актёров, но и музыкальным материалом. Иногда можно забыть название самого кинофильма, но песню из неё – нет. Такая счастливая судьба оказалась у песни «От героев былых времён…».