Переход в Аэру

295. Переход в Аэру

6 октября 1945

Арбела тоже сейчас осталась вдалеке. В группе теперь Филипп из Арбелы и другой ученик, чье имя, как я слышу, Марк.

Дорога грязная из-за проливного дождя. Небо затянуто облаками. Небольшая река, но вполне достойная этого названия, пересекает дорогу на Аэру. Переполненная водами ливня, бушующего в этой местности она, естественно, не небесно-голубого цвета, а красновато-желтого, как если бы вода текла через железистый грунт.

«Погода сейчас плохая. Ты поступил правильно, отослав женщин. В такое время года им не следует быть на дорогах», - нравоучительно утверждает Иаков.

А Симон Зилот, всегда умиротворенный в своем служении Учителю, заявляет: «Все что делает Учитель, Он делает хорошо. Он не глуп подобно нам. Он видит и устраивает все наилучшим образом, и больше ради нас, чем ради Себя».

Иоанн, который счастлив рядом с Иисусом, взглянул на Него, улыбаясь ,и воскликнул: «Ты самый любимый и лучший Учитель, который когда-либо жил, живет или будет жить на земле, и притом самый святой».

«Те фарисеи… Какое разочарование! Плохая погода также помогла убедить их, что Иоанна из Эндора здесь нет. Но почему они так враждебны по отношению к нему?» - спрашивает Эрмастиус, который очень любит Иоанна из Эндора.

Иисус отвечает: «Их ненависть направлена не против него и не он является ее причиной. Она является инструментом, с помощью которого они строят свою интригу против Меня».

Филипп из Арбелы сказал: «Хорошо, что ливень более чем убедил их, что бесполезно ждать и подозревать Иоанна из Эндора. Долгая жизнь дождю! Это также его заслуга, что Ты задержался в моем доме на пять дней».

«Я думаю о том, как должно быть, беспокоятся наши товарищи в Аэре! Это удивительно, что мой брат еще не пришел, чтобы встретить нас», - говорит Андрей.

«Встретить нас? Он должно быть следует за нами», - замечает Матфей.

«Нет. Он пошел по дороге к озеру. Потому что он пошел от Гадары к озеру, а затем на лодке поплыл в Вифсаиду, чтобы повидаться с женой и сказать ей, что мальчик в Назарете и что он скоро вернется. Из Вифсаиды, через озеро Мером он, должно быть, прошел по дороге к Дамаску короткий отрезок пути, а затем по дороге к Аэре. Он конечно же в Аэре».

Наступила тишина. Затем Иоанн, улыбаясь, сказал: «Но какая была эта маленькая старая женщина, Господь!».

«Я думаю, что Ты был готов даровать ей радость умереть на Твоей груди, как Ты поступил с Саулом из Кериофа», - замечает Симон Зилот.

«Я возлюбил ее даже еще больше. Потому что Я не стану сейчас призывать ее ко Мне, до тех пор, пока Христос не будет готов открыть врата Небес. Маленькая матушка не будет слишком долго ожидать Меня. Сейчас она живет своими воспоминаниями, и с помощью твоего отца, Филипп, ее жизнь не будет такой печальной. Я благословляю тебя и твоих родственников еще раз».

Радость Иоанна омрачилась облаком еще более плотным, чем облака в небе. Иисус заметил это и спросил: «Ты не рад тому, что эта старая женщина скоро войдет в Рай?»

«Рад… но я не рад тому, что это означает, что Ты уйдешь… Зачем умирать, Господь?»

«Те, кого родила женщина, умирают».

«Ты возьмешь с собой только ее?»

«О! Нет! Каким радостным будет вхождение (в Рай) тех, кого Я спас как Бог, и кого полюбил как человек…»

Они пересекли две речушки поменьше, текущие около друг друга. После того как они взобрались на холмы, примыкающие к дороге, идущей по долине в северном направлении, над этой плоской территорией, простершейся перед паломниками, начался дождь. Цепь высоких гор видна на севере или, вернее, на северо-северо-западе, с множеством облаков, сгрудившихся на их вершинах, образуя почти нереальные новые вершины над истинными, которые покрыты лесами на склонах и снегом на вершинах. Но эта цепь находится очень далеко.

«Внизу вода, а наверху снег. Это горная цепь Ермона. Она накрыла свою вершину большим белым одеялом. Если бы в Аэре светило солнце, вы бы увидели, как красиво она выглядит, когда солнцу окрашивает высокий пик в розовый цвет», - говорит Тимоний, который, побуждаемый любовью к отчизне, восхваляет красоту этой страны.

«Но сейчас идет дождь. Аэра все еще далеко?» - спрашивает Матфей.

«Да, очень. Мы не будем там до этого вечера».

«В таком случае пусть Бог хранит нас от тупых болей и дискомфорта в мышцах», - заключает Матфей, который не очень склонен к ходьбе в такую погоду.

Все кутаются в свои мантии, под которыми они держат свои дорожные сумки, чтобы защитить их от влаги и иметь возможность сменить свою одежду, когда достигнут Аэры, так как с той, в которую они одеты, капает влага, а в нижней своей части она стала тяжелой от грязи.

Иисус идет во главе их, погруженный в размышления. Остальные дощипывают свои куски хлеба, и Иоанн шутливо говорит: «Теперь не нужно искать источники, чтобы утолить жажду, достаточно запрокинуть голову и открыть рты, и наши ангелы дадут нам воду». Эрмастиус, который будучи юным, подобно Филиппу из Арбелы и Иоанну, так удачлив, что все воспринимает с юмором, говорит: «Симон Ионин жаловался на верблюдов. Но я бы предпочел скорее быть на одной из этих башен, сотрясающихся как от землетрясения, чем в этой грязи. Как ты думаешь?».

Иоанн отвечает: «Я говорю, что мне удобно везде, где есть защита Иисуса…»

Трое молодых людей продолжают путь, непрерывно разговаривая. Четверо старших ускоряют свои шаги и настигают Иисуса. Оставшиеся двое, то есть, Тимоний и Марк следуют за остальным, беседуя…

«Учитель, Иуда Симонов будет в Аэре?...» - говорит Андрей.

«Конечно, и Фома, Нафанаил и Филипп будут вместе с ним».

«Учитель… я буду сожалеть об этих мирных днях», - говорит Иаков со вздохом.

«Ты не должен говорить так, Иаков».

«Я знаю… Но я не могу удержаться от этого…» - и он издает другой глубокий вздох.

«Там будет также Симон Петр с Моими братьями. Это не радует тебя?»

«Радует, и очень! Учитель, почему Иуда Симонов так отличается от нас?»

«Почему дождь и солнечный свет, тепло и холод, свет и тьма сменяют друг друга?»

«Потому что невозможно пребывать в одинаковых обстоятельствах постоянно. Жизнь придет к своему концу на земле».

«Совершенно верно, Иаков».

«Да, но это ничего не сможет поделать с Иудой».

«Скажи мне. Почему все звезды не похожи на солнце, то есть, почему они не такие огромные, горячие, красивые, могучие?»

«Потому что… потому что земля была бы охвачена огнем от такого большого жара».

«Почему не все деревья похожи на те ореховые деревья? Под деревьями Я имею в виду все растения».

«Потому что животные не смогли бы есть их».

«Хорошо, почему все они не похожи на траву?»

«Потому что… у нас не было бы дерева, чтобы зажечь огонь, чтобы строить дома, делать инструменты, повозки, лодки, мебель и различные другие предметы».

«Почему не все птицы орлы, и не все животные слоны или верблюды?»

«Мы бы оказались в беспорядке, если бы это было так!»

«Итак, думаешь ли ты, что такое разнообразие является чем-то хорошим?»

«Несомненно».

«Так ты думаешь… Как ты думаешь, почему Бог создал их?»

«Чтобы оказать нам всю возможную помощь».

«Итак, ради хорошей цели. Ты уверен в этом?»

«Как я уверен в том, что я сейчас живой».

«Хорошо, если ты считаешь справедливым, что существуют различные виды животных, растений и звезд, почему ты предполагаешь, что все люди одинаковы?. Каждый человек имеет свою миссию и свой характер. Как ты считаешь, является ли безграничное разнообразие свойств признаком силы или бессилия Творца?»

«Признаком Его силы. Одно свойство усиливает другое».

«Очень хорошо. Иуда также служит той же цели, как и ты вместе со своими товарищами, и твои товарищи вместе с тобой. У тебя во рту тридцать два зуба, и если ты внимательно рассмотришь их, что каждый из них совершенно отличен от другого. Не только в их трех основных группах, но каждый индивидуален в пределах своей группы. И рассмотри их работу, когда ты ешь. Ты увидишь, что даже те из них, которые, кажется, приносят мало пользы и совершают малую работу, напротив, выполняют предварительную работу преломления хлеба и передачи его другим зубам, размельчающим, а затем передающим его другим, превращающим его в мягкую массу. Разве не так? Ты думаешь, что Иуда ничего не делает, или делает неправильно. Я напоминаю тебе, что он очень хорошо проповедовал евангелие в южной Иудее, и, как ты сам сказал, он очень тактичен с фарисеями».

«Это верно».

Матфей заметил: « Он также очень разумен в сборе денег для бедных. Он может просить о них лучше, чем я… Возможно потому, что я сейчас питаю отвращение к деньгам».

Симон Зилот опускает свою голову и так сильно краснеет, что его лицо окрашивается в малиновый цвет.

Андрей замечает это и спрашивает его: «Ты себя нехорошо чувствуешь?»

«Нет… Усталость… Я не знаю».

Иисус смотрит не него, и Симон краснеет все больше и больше. Но Иисус ничего не говорит.

Тимоний бегом приходит в голову группы: «Учитель, там, перед Аэрой, я увидел село. Мы можем остановиться там или найти там нескольких ослов».

«Дождь сейчас прекратился. Лучше продолжать идти».

«Как Ты желаешь, Учитель. Но, если Ты позволишь, я пойду вперед».

«Ты можешь идти».

«Тимоний убежал вперед вместе с Марком. И Иисус заметил с улыбкой: «Он хочет, чтобы мы вошли с триумфом».

Они вновь идут одной группой. Иисус взволновал их, говоря о различии религий, а затем Он переместился в конец группы, забрав с Собой Зилота. Как только они остались одни, Он спросил: «Почему ты покраснел, Симон?»

Апостол вновь покраснел, но ничего не ответил. Иисус повторил Свой вопрос. Симон краснеет все больше и больше, но ничего не отвечает. Иисус снова спрашивает его.

«Мой Господь Ты уже знаешь! Почему Ты хочешь, чтобы я сказал Тебе?» - воскликнул Зилот, явно испытывая муки.

«Ты уверен?»

«Он не отрицает этого. Но он сказал: “Я делаю это, потому что дальновиден и осторожен. У меня есть здравый смысл. Учитель никогда не думает о будущем”. То, что мы можем сказать, является истинным. Но… это всегда… это всегда… Учитель, подскажи мне правильное слово».

«Это всегда является доказательством того, что Иуда всего лишь “человек”. Он не может возвыситься, чтобы стать духом. Но, вы все в большей или меньшей степени таковы. Ты боишься ничтожных вещей. Ты беспокоишься о бесполезном предвидении. Ты не можешь поверить, что Провиденье всемогуще и всегда присутствует. Хорошо: пусть это останется между нами. Хорошо?»

«Да, Учитель».

Наступила тишина. Затем Иисус сказал: «Мы скоро пойдем обратно к озеру… Небольшая концентрация, после такого долгого путешествия, будет уместна. Я и ты пойдем в Назарет на некоторое время перед праздником Посвящения. Ты одинок… Остальные будут со своими семьями. Ты будешь со Мной».

«Мой Господь, Иуда, Фома и Матфей также одиноки».

«Не беспокойся об этом. Каждый будет отмечать празднество в своей семье. У Матфея есть сестра. Ты одинок. Разве только ты захочешь пойти к Лазарю…»

«Нет, Господь», - воскликнул Симон. «Нет. Я люблю Лазаря. Но быть с Тобой, означает быть в Раю. Благодарю Тебя, Господь», - и он целует руку Иисуса.

Они только что оставили за собой маленькое селение, когда в струях следующего ливня Тимоний и Марк появились на затопленной дороге, крича: «Остановитесь! Симон Петр пришел с несколькими ослами. Мы встретили его на дороге. Он три дня приходил сюда с ослами, всегда во время дождя».

Они остановились под зарослями дубовых деревьев, которые несколько укрыли их от ливня. А затем появился Петр верхом на осле, с вереницей ослов за собой. Он выглядит как нищенствующий монах под одеялом, которое покрывает его голову и плечи.

«Пусть Бог благословит Тебя, Учитель! Я сказал, что Он, должно быть, промок насквозь, как упавший в озеро! Пойдем скорее, все вы, садитесь на ослов, потому что Аэра в огне уже три дня, так как люди поддерживают огонь в очагах, чтобы высушить Тебя! Быстрее… Посмотрите в каком Он состоянии! Но вы…разве вы не могли удержать Его? Ах! Всякий раз, когда меня там нет! Но я говорю: только посмотрите на это! Его волосы свисают, как если бы Он был утопленником. Ты, должно быть, замерз. В такой дождь! Как безрассудно! А что же все вы? Вы беспечные! И ты первый из всех, мой бестолковый брат, и вы все тоже. Как прекрасно вы выглядите! Вы подобны мешкам, промокшим после погружения в пруд. Пойдем, побыстрее. Я никогда больше не доверю Его вам снова. Я чуть не умер от тревоги…»

«И от разговоров, Симон», - спокойно говорит Иисус, пока Его осел проходит рысью рядом с ослом Петра в голову каравана ослов. Иисус повторяет: «И от разговоров. И из-за бесполезной болтовни и пустословия. Ты не сказал Мне, прибыли ли остальные. Ушли ли женщины. В добром ли здравии твоя жена. Ты не сказал Мне ничего».

«Я расскажу тебе обо всем. Но почему Ты вообще вышел в такой дождь?»

«А почему пришел ты?»

«Потому что я очень хотел увидеть Тебя, мой Учитель».

«Потому что Я очень хотел соединиться с тобой, Мой Симон».

«О! Мой дорогой Учитель! Как я люблю Тебя! Жена, мальчик, дом? Они ничто, ничто не красиво и не привлекательно без Тебя. Ты веришь, что я так сильно люблю Тебя?»

«Я верю. Я знаю кто ты, Симон».

«Кто?»

«Большой мальчик, полный маленьких недостатков, под которыми зарыто так много прекрасных качеств. Но одно из них не зарыто. И это твоя честность во всем. Хорошо, кто сейчас в Аэре?»

«Твои братья Иуда и Иаков, Иуда из Кериофа вместе с остальными. Иуда, кажется, сделал много хорошего. Все хвалят его…»

«Задавал ли он тебе какие-нибудь вопросы?»

«О! Так много! Я не ответил ни на один из них, я сказал, что я ничего не знаю. Действительно, что я знаю, кроме того, что я проводил женщин до Гадары? Ты знаешь… я не сказал ему ничего об Иоанне из Эндора. Он думал, что Иоанн с Тобой. Тебе надо сказать об этом остальным».

«Нет. Как и ты, они не знают, где находится Иоанн. Нет никакого смысла говорить что-нибудь еще. Но все эти ослы!... В течение трех дней!... Какие траты! А бедные?»

«Бедные… Иуда нагружен деньгами, и он следит за ними. Эти ослы мне ничего не стоили. Народ Аэры дал бы мне тысячу ослов для Тебя, без всякой платы. Мне пришлось повысить на них голос, чтобы они не пришли сюда с армией ослов. Тимоний прав. Здесь все верят в Тебя. Они лучше, чем мы…» - и он вздохнул.

«Симон, Симон! В Транс-Иордании они почтили нас; галерные рабы, некоторые язычницы, проститутки, женщины преподали тебе урок совершенства. Помни это, Симон Ионин. Всегда».

«Я буду стараться, Господь. Здесь первые люди Аэры. Посмотри, как их много! Здесь мать Тимония. Здесь Твои братья среди толпы. Здесь ученики, которых Ты послал вперед вместе с теми, которые пришли с Иудой из Кариофа. А это самый богатый человек Аэры со своими слугами. Он хотел, чтобы Ты остановился в его доме. Но мать Тимония настояла на своих правах, и Ты остановишься у нее. Посмотри, посмотри! Они сердятся, потому что дождь гасит их факелы. Здесь много больных людей, Ты знаешь. Они остались в городе, возле ворот, чтобы сразу увидеть Тебя. Человек, который владеет магазином лесоматериалов, укрыл их под навесом. Бедные люди оставались там три дня, пока мы не пришли и мы были удивлены, что Тебя здесь нет».

«Возгласы толпы мешают Петру продолжать говорить, поэтому он замолчал, труся на осле рядом с Иисусом подобно конюшему. Толпа, которой они теперь достигли, расступается, и Иисус едет сквозь нее на своем маленьком осле, непрерывно благословляя их. Они входят в город.

«Прежде к больным людям», - говорит Иисус, не обращая внимания на протесты желающих принять Его в своих домах, чтобы дать Ему еду и согреть, чтобы Он не страдал слишком сильно. «Они страдают больше, чем Я», -отвечает Он.

Они сворачивают направо, где находится грубая ограда магазина лесоматериалов. Дверь ее широко раскрыта и из нее слышится жалобные стенания: «Иисус, Сын Божий, помилуй нас!»

Это умоляющий хор, непрерывный как литания: голоса детей, женщин, мужчин, стариков. Они так же печальны, как блеяние страдающих ягнят, так же меланхоличны, как голоса умирающих матерей, так же печальны, как голоса тех, у кого осталась только одна надежда, такие же дрожащие, как голоса тех, кто может только плакать…

Иисус входит в ограду. Он привстает, как только может, на стременах и с поднятой правой рукой Он говорит Своим могучим голосом: «Всем, кто верит в Меня, здоровье и благословение».

Он снова садится в седло и собирался вернуться на дорогу, но толпа сжала Его и исцеленные люди окружили Его. И в свете факелов, которые горят под навесом и освещают сумерки, видна толпа, шумно приветствующая Господа в неистовой радости. И Господь исчез в многоцветном скоплении исцеленных детей, которых матери дают Ему на руки, на колени и даже сажают на шею маленького ослика, придерживая их, чтобы они не упали. Руки Иисуса заняты детьми, как если бы они были цветами, и Он радостно улыбается, целуя их, так как не может благословить их, пока Его руки заняты. Затем детей забирают, и настала очередь стариков, которые также были исцелены и теперь плачут от радости; они целуют Его мантию и их сменили мужчины и женщины…

Было уже темно, когда Он смог войти в дом Тимония и отдохнуть у огня, надев сухую одежду.